скачать книгу бесплатно
– Эй! – я остановился. – Зачем в лес? Мы не по дороге пойдем?
Потеряшка растерянно обернулась и пожала плечами:
– Эта дорога мне незнакома. Но здесь есть лесная тропа. Она выведет нас в Ильмее.
Я очень сильно сомневался в этом, но отчего-то последовал за ней. И мы пошли. Не пройдя и несколько шагов, поскользнулся и упал…
Девушка хихикнула и вдруг, отчаянно сорвавшись с места, побежала в лес и скрылась в чёрной густой тени огромных старых елей.
– Догоняйте! Хоть кровь разогреем! – донеслось призывное эхо. Я поднялся с колен и побежал за ней. Однако, как только нырнул в лес, сразу остановился и позвал её.
– Эй! Где Вы? Я Вас не вижу!
Острый сук порвал мою любимую футболку. В глаза лезла паутина, а острый запах перегноя, шишек и муравейников щипал ноздри.
– Где Вы? Ау!
Гулко отозвалось эхо, но мой вопрос остался без ответа. По спине побежали мурашки.
– Что за чёрт!
В лёгком синеватом сумраке я никак не мог разглядеть светлую длинную рубаху своей загадочной спутницы. Она просто пропала, исчезла, испарилась. Отборно выругавшись, я пошёл к дороге. Куда, чёрт побери, она пропала? Что за чертовщина здесь происходит! Из-за странного поведения девушки мне действительно было не по себе. Слишком это всё было театрально, неправдоподобно, наиграно. Я довольно долго кричал, но дремучий лес оставался молчалив, а девушка так и не отозвалась, не пришла на мой зов. Жуть. Соваться ночью в густые карельские дебри совсем не хотелось. Однако я решил во что бы то ни стало разобраться с этой ситуацией сразу же, как доберусь до посёлка. Нельзя бросать молоденькую девушку, пусть она и немного не в себе, одну в лесу,
Как только я вернулся на дорогу, в кармане джинсов завибрировал телефон. Родилась связь. Батарея, как назло, почти разрядилась. Звонил Ефим Александрович. На сенсорном экране я смахнул пальцем вбок на «ОТВЕТИТЬ». Почти сразу в ухо ударил непривычно громкий возбуждённый голос старика. Связь была отвратительная, и половина слов Третьякова пропадала. Единственное, что я услышал: «Иван, там… с русалками… будьте осторожны, всё-таки… у церкви… везде свои легенды… не будьте доверчивы… сделайте правильный выбор…»
Голос стал прерываться – и пропал вовсе. Тут же смартфон окончательно разрядился и, издав три комариных писка, ушёл в мир информационного небытия.
27 мая. 02:26
В Ринтала я пришёл в третьем часу ночи. Да, конечно, это был не мегаполис, поэтому я быстро отыскал нужный дом по координатам, данным Ефимом Александровичем.
Это был старый деревянный дом с крышей, покрытой серым шифером, с чердаком, к которому тянулась лестница, подёрнутая кое-где лишайником. Обычный сельский дом, окружённый недавно отремонтированным, ярко-жёлтым сосновым забором с жизнерадостной голубой калиткой. Вплотную к дому был пристроен гараж с ошмётком тормозной камеры над замком. Я поднялся на крыльцо – крытое, украшенное резными белыми пилястрами, и тихо постучал в дверь. Прошло не больше минуты, и дом ожил – за оранжевыми занавесками загорелся свет.
– Чего надо? – на пороге появился грузный мужчина средних лет.
Я не рассчитывал на тёплый прием, поэтому не обиделся на хозяина:
– Извините за столь поздний… – я прокашлялся. – За столь ранний визит. Меня зовут Иван Николаевич Эйн, я от Ефима Александровича Третьякова по поводу картины.
– А… – хрипло прогудел мужчина. – Стало быть, профессор.
– Не совсем, – честно ответил я.
Похоже, меня и не собирались приглашать в дом – хозяин грубовато отодвинул меня, и сам вышел на крыльцо.
Мысли о странной девушке не покидали меня. Теперь, как мне казалось, я нёс за неё ответственность и поэтому затараторил быстро и нетерпеливо:
– Простите, что я так сразу, но не могу у Вас не спросить. Дело в том, что моя машина заглохла километрах в шести отсюда, и я шёл пешком. По дороге я встретил странную девушку в белой рубахе. Она попросила меня о помощи, просила, чтобы я проводил её в некое Иль… забыл название! А потом… Потом она повела меня через лес и… исчезла. Пропала. Я звал её, но тщетно. Боюсь, с ней что-то случилось, и нужна помощь.
Хозяин дома проигнорировал мою просьбу и вытянул из кармана защитной куртки допотопные сигареты «Родопи».
– Не угостите?
– Да, пожалуйста!
Мы закурили. В светлом мареве белой ночи я рассмотрел своего собеседника. На вид ему было около сорока лет. Это был высокий и плотный мужчина. Чёрные брови, орлиный нос, курчавые всклокоченные волосы и золотая цепь на шее роднили хозяина дома с цыганским бароном. Как-то сразу я решил про себя называть его именно так: цыганский барон.
– Машина, говоришь, заглохла? – он замолчал, втянул в себя дым и выпустил через ноздри.
– Да. А получится завтра пригнать её сюда?
– Да, наверное. Она большая у тебя?
– BMW. Семерка.
Барон потёр переносицу:
– Не переживай. В крайнем Лёху попросим, у него машина, да и трактор есть. Пригоним.
– Спасибо.
Хозяин дома вдруг резко повернулся ко мне. В его взгляде сквозила просьба, перемешанная с мольбой и… страхом?
– О девчонке той не думай, понял? Это местная. Дурочка. Не в себе она. Вечно по лесам её мотает. Да только ничего с ней не случится. И то, что в ночи бродит – забудь. Она ко многим так пристаёт. Себе дороже. Целёхонькая вернётся.
Просьба была странная, но я решил промолчать. Наверное, в каждой деревне свои причуды и чудики. Я постарался выбросить из головы мысли о больной девушке, стереть их из памяти.
– Надолго планируешь у нас задержаться? Сенька ещё приболела, как назло.
– Сенька – это Ваша…?
– Моя жена, – пробасил мужчина.
– Простите, а Вас ведь Дмитрий зовут?
– Дмитрий. Давай на ты, не такая уж у нас разница в летах.
Я согласно кивнул.
– Ненадолго. На день-два, думаю. Ефим Александрович говорил Вам об атрибуции картины?
– О какой курице? – удивлённо переспросил Дмитрий. Он явно был в своих мыслях и ухватывал лишь обрывки моих фраз.
– Я могу попытаться определить, копия или подлинник – Ваше полотно, попытаться определить мастера. Думаю, большего я сделать не смогу. В остальном потребуется тщательная экспертиза: всякие технические исследования, рентген, химический анализ… Вы меня понимаете?
Дмитрий курил и внимательно и как-то чересчур сосредоточенно смотрел на сиреневые проблески ранних лучей солнца.
– Мутно говоришь.
Неудивительно, – промелькнуло у меня в голове. – Пень деревенский!
– Думаешь, я совсем дурак? – хозяин дома оказался проницательным.
– Нет, с чего Вы взяли!
– Ты взял, – поправил меня Дмитрий. – Я ж не всю жизнь в деревне-то жил. Институт закончил, театры любил, был ярым фанатом Цоя, поэзией интересовался.
Он замолчал, потушил сигарету о жестяную банку, привязанную к деревянным перилам крыльца и, хлопнув меня по плечу, указал на дверь. Я вошёл внутрь. Тёплый густой сумрак коридора поглотил меня. Подгнившие половицы скрипуче пружинились под ногами. Мы вошли в небольшую уютную кухню с белой печью и невысоким столиком у окна.
– Что ж, Иван Николаевич, – пробасил Дмитрий, – устраивайся в дальней комнате. Отдохни, поспи. Есть хочешь? Или чайку?
– Если честно, не отказался бы, – не постеснялся я.
Цыганский барон скрылся где-то в глубине дома. Через три минуты вернулся с огромной стеклянной бутылью. Поставил на стол пару тарелок с пюре и котлетами, помидоры, репчатый лук, хлеб и соль.
– Угощайся. Жена вечером приготовила, – он хмыкнул и смачно откусил четвертину луковицы. – Ещё не свой. Но скоро и свой пойдет. Этот – дрянь.
Тем не менее, дрянь у него пошла на ура.
– Это чай? – ухмыльнулся я, покосившись на бутыль.
– Чистейшей воды самопляс! Такого ты больше нигде не попробуешь!
Дима откупорил стеклянный сосуд и разлил содержимое в маленькие стопки.
Самопляс отдавал обыкновенным самогоном и терпким запахом ромашки и полыни.
– Чудной эликсир! – я последовал примеру Дмитрия: выпил и закусил луком. – А Ваша… Твоя жена спит?
– Спит. Приболела она. Завтра познакомитесь, – радушный хозяин обновил стопки. Как говорили на нашей университетской археологической практике в Новгороде – в кружках не вода.
Мы повторили.
Я представлял, что приехал в гости к старому другу просто отдохнуть, расслабиться: порыбачить да потоптать местные заповедные тропы. Однако суровая реальность обозначилась в мыслях строптивым образом непоседливого Ефима Александровича – мне необходимо было как можно скорее закончить здесь все свои дела.
– У вас связь здесь есть вообще? – я уплетал вкусную до безумия котлету из кабана.
– Есть. На горе.
Холодное утреннее солнце ярко освещало лицо мужчины. Персиковые блики играли на его неправильном, но художественном лице.
– На горе?
– На скале, у самой финской границы. Только вряд ли тебя туда пустят. Сейчас сирийцы повадились границу перебегать, так что пограничники тут дежурят с утра до ночи. Это же погранзона! Единственный оператор, который может сюда пробиться – Мегафон. Да и с ним-то – как повезёт. Плавающая, в общем, связь. Из-за этого и интернета нет – финские вышки всё перебивают. Имей в виду: нарвёшься на финку – все деньги снимут, да ещё и в минус уйдёшь. Так что смотри сам.
– Полное информационное неравенство, – промычал я.
Что ж, с другой стороны, это отличная возможность не слышать больше занудных речей жены и слащавых – Анжелы.
Дима подумал и добавил:
– Ещё у Старицких рядом с домом ловит. У них и с интернетом всё в порядке.
– Отлично, попробую! А дети у вас есть?
– Аглая и Максим. Дочка сейчас учится в Петрозаводске на дизайнера. Макс – старший – айтишник. Женился уже. Дети сюда редко ездят. Но исправно – раз в год. Кстати, завтра Аглая приезжает как раз. Познакомитесь.
Я опрокинул очередную стопку с самоплясом. Чувствовал, наваливается, как тяжёлый медведь, крепкий и долгий сон.
– Ты можешь показать картину?
Дмитрий слегка заёрзал на стуле и уклончиво отвёл глаза. Мне сразу это не понравилось, хоть я и был не трезв.
– Завтра её увидишь. Не у нас она.
– А у кого?
– Нечего сейчас про это говорить. Утро вечера мудренее.
– Так уже утро, – меня качало, и печка со столом вдруг начали вращаться в глазах с невероятной скоростью. Опыт питья у меня, конечно, имелся, но самогон меня сломил.
– Как же картина якобы Крамского оказалась здесь?
Цыган пожал плечами.
– Ладно. Пора спать. Валит меня твой самопляс, – я поднялся и двинулся в дальнюю комнату. Хозяин проводил меня. Больше я ничего не помнил – лишь тёплую кровать, дух парного молока, соснового дыма, старого дерева и неуловимой тайны.
11:45
Я проснулся около двенадцати дня с чувством стыда. В самом-то деле, работать давно пора, а не спать. Быстро оделся и вышел в кухню. Она вела в ещё одну комнату. Я заглянул туда: большая двуспальная кровать, дорогой плазменный телевизор, заслуживающая уважения библиотека в старом книжном шкафу.
Дома никого не было. Я вышел на крыльцо и вдохнул полной грудью воздух, напоённый горьковатым еловым ароматом. Краем глаза уловил движение – из-за гаража кто-то вышел. Это была высокая и необыкновенно красивая женщина – вероятно, Есения, жена Димы. Если бы я не знал, что они с мужем ровесники, то решил бы, что ей никак не больше тридцати пяти. Она несла себя гордо и величаво, ступала, словно королева, несмотря на таз с бельем в руках. Лицо, полное сдержанности и терпения. Строгий, но приветливый взгляд. Длинные медные волосы убраны под косынку, но одна прядь выбилась и задорно крутилась у виска.
– Добрый день, Иван Николаевич!
– Добрый день. Вы, вероятно, Есения?
– Всё верно, – женщина пригласила меня в дом.
– Бельё высохло, так сходила— сняла…
И вот мы вновь оказались в милой и светлой кухоньке. Есения накрыла на стол, приготовила мне кофе и яичницу с беконом.
– Вы в наших краях в первый раз? Муж сказал, что у Вас сломалась машина, – голос был по-девичьему звонким. Сложно было поверить, что женщина в сорок с лишним лет может так выглядеть. Я списал причину этого на свежий воздух и чистую экологию. Залпом осушил чашечку ароматнейшего чудодейственного кофе. Он быстро взбодрил меня, и действие гипнотического самопляса быстро сошло на нет.
– Да… – я решил опустить историю с ночной гостьей. – Ваш муж обещал помочь. А где он, кстати?
Есения тоже налила себе кофе. Она села за стол и утерла капельки пота со лба тыльной стороной ладони.
