скачать книгу бесплатно
Земляки по разуму. Книга вторая
Олег Готко
Во второй части книги Олега Готко «Земляки по разуму», написанной в жанре юмористической фантастики, не совсем обычных представителей как человечества, так и других цивилизаций ждёт продолжение головокружительных приключений. Они будут грабить банк, пытаться устроить сексуальную революцию на отдельно взятой планете и похитить корабль у инопланетян, размышлять о превратностях жизни и телепортироваться наугад и в иное измерение. Не все происшествия будут заканчиваться благополучно, и с некоторыми персонажами придется распрощаться, но на смену готовятся вот-вот прийти новые. Хотя бы один – точно.
Олег Готко
ЗЕМЛЯКИ ПО РАЗУМУ
Книга вторая
народно-фантастический роман
Часть четвёртая. МАРИНОВАННЫЙ ТИГР
Пятница, 13 мая 1994 года
– Во имя отца, сына и святаго духа! Аминь! – взревел отец Агафоний хорошо поставленным в семинарии басом и тщательно окропил святой водой последнего разлива дверь и крыльцо двухэтажного особняка, где стоял.
Толпа за спиной послушно подхватила последнее слово его откровений.
Громогласное «аминь» привлекло внимание Марии Саньковской, проходившей мимо. Она возвращалась с почтамта, где заказным письмом получила ответ от малого предприятия «Кассандра» на запрос относительно дальнейшей судьбы. Как женщина нетерпеливая, Мария там же его и прочитала.
И расстроилась.
В специально для неё распечатанном гороскопе говорилось о предстоящих тяжких испытаниях, причём смутно намекалось на возможность трагического исхода. Несмотря на то, что гороскоп был за прошлый месяц, внутренний голос подсказывал, что пророчества, как и преступления против человечества, срока давности не имеют. К тому же о случаях, подтверждающих пророчества о конце света, кричали на всех углах бритые и завёрнутые в саваны предтечи мессии.
Вероятно поэтому, заслышав торжественное окончание молитвы, Саньковская вздрогнула, остановилась и обернулась на голос, тяжело дыша. В плаще было довольно жарко.
Женщине сразу же бросился в глаза поп, в котором с некоторыми колебаниями признала полузабытого врага семьи Горелова. На её вкус, усы и гишпанская бородка на постаревшем лице смотрелись довольно нелепо, однако это Мария ему простила безо всякого ущерба для здоровья и чуть-чуть удивилась. В своё время были слухи о пострижении старлея, но она сомневалась, что из милиционера может получиться что-нибудь путное. И вот, поди ж ты!..
Саньковская даже не подозревала, что тому же самому за её спиной не верят два иностранца в потрёпанных коротеньких штанишках.
– It's impossible! – воскликнул один из них, присмотревшись к отцу Агафонию и моментально забыв, что в этой стране они договорились общаться исключительно на языке туземцев. – What a miracle!
– Where? – второй, страдающий фрагментарным склерозом не в меньшей степени, оживлённо повертел головой по сторонам. Он всё ещё не привык к чудесам, несмотря на то, что страна, куда сослала воля его всевышнего, была богата ими, как ничем другим.
– Do you recognize this man? This holy man!
– Oh, yes! I'm can't believe it! We gave the Holy Book to policeman some years ago, but now…
– Of course! You never believe me when I'm say that this country have a Chance![1 - – Глазам своим не верю! Чудеса да и только!– Где?– Ты узнаёшь его? Этого святого человека?– О, да! В это невозможно поверить! Несколько лет назад мы всучили Библию милиционеру, а сейчас…– А что ты думал?! Теперь тебе придётся поверить в то, что даже эта страна имеет свой Шанс!]
На этом беседа двух миссионеров, наделённых по-своему удивительной памятью, оборвалась. Оба с благоговейным ужасом подумали, что священное писание может сделать с тем, кто до этого в жизни не читал ничего, кроме уголовного кодекса, а Саньковская вздрогнула ещё раз. В её обыкновенной памяти немедленно всплыла вражеской подлодкой народная примета, гласящая, что встреча с попом не сулит ничего хорошего. Мелко перекрестившись и скрутив в кармане красного плаща кукиш, она двинулась дальше. Ей суждено было сделать всего несколько шагов, как снова пришлось содрогнуться.
– Добрый день, Машенька!
Вглядевшись в лицо, от которого остались одни бородавки и грустный нос, Мария только по невесёлой собаке, которую держали на руках, признала в старушке, перебежавшей ей дорогу, Варвару Моисеевну.
– Добрый, – ответила Саньковская, начиная проклинать сам факт наличия сегодняшнего дня. Пятница сама по себе – день счастливый только для Робинзона, но никак не для неё. Похоже, что гороскоп уже начал оказывать тлетворное влияние на судьбу. Вот именно в такой день и должен наступить конец света. – Тринадцатое, чёрт побери! – прошептала она в сердцах.
– Что, а то я пропустила?… Неважно. Как ты похорошела! – зачирикала Цугундер. – Давно тебя не видела. Где-то со второй свадьбы твоей матери!
Мария злобно глянула на старушку.
– Она, наверное, пишет тебе чаще, чем мне? Как уехала к мужу, так от неё чаще, чем раз в неделю весточки не дождёшься! Я ведь почти каждый день ей пишу – половина пенсии на одни конверты уходит! Вот и сегодня напишу о нашей встрече… Ты не знаешь, что там за шум?
С первой секунды встречи Мария с нетерпением мечтала сказать слова прощания, но, наткнувшись на мученический взгляд собачьих глаз, неожиданно для себя переменила решение. Даже ей как человеку далёкому от ветеринарии, было понятно, что ни Жулька, ни её хозяйка ни черта в происходящем не понимают и сами вряд ли поймут. Вздохом сопроводив мысль, что от судьбы не уйдёшь, как бы этого ни хотелось, она посмотрела по сторонам, желая побыстрее найти конкретный ответ на вопрос по сути дела.
Вместо попа, отодвинутого толпой на задний план, около дверей здания нарисовался высокий здоровяк с пожилым крестьянским лицом. В руках у него блеснули никелем ножницы и перерезали розовую ленточку.
– Первый в нашем городе акционерный банк «Дормидонтыч» объявляется открытым! Ура, господа! – пояснил смысл происходящего его голос.
– А-а-а! – весело взревела толпа корреспондентов, отцов, а также сыновей города и прочей шушеры.
– Банк открыли! – завопила Мария на ухо Варваре Моисеевне, стараясь быть услышанной.
– Банку?! – недоверчиво переспросила та, пытаясь придать голосу достаточное количество децибел. – Раскрыли? Или откупорили?! Банку с чем?
Жулька судорожно дёрнулась у неё на руках. Её замечательные уши начали сворачиваться, стремясь превратиться в пробки.
– Не банку, а банк! Чтобы деньги туда сдавать!
– А-а! Неужели им сберкасс мало? У меня по соседству – две штуки.
– Так ведь к рынку идём, бабуля! – сообщила Саньковская последнюю экономическую новость, подслушанную случайно по телевизору. Сомнений у неё та не вызывала, как и остальные слова ведущего передачи «В мире животных».
– Пожалуй, я тоже схожу на базар, – согласилась после паузы Варвара Моисеевна и потрепала собачкины уши, достигшие почти идеального состояния с точки зрения официанта. – Надо моей девочке колбаски ливерной прикупить, а то ведь её тоже годы одолевают. Косточки нам уже не по зубам, правда, Жулечка?
Псинка неопределённо хрюкнула, не то горюя о безвременно канувших в Лету зубах, не то требуя сводить её к ветеринару-дантисту.
– Когда же ты порадуешь маму внуками? – с безграничным любопытством спросила Цугундер, когда они протолкались сквозь толпу. В отличие от её любознательности, толпа имела свой предел.
– Я в неволе не размножаюсь! – довольно резко ответила Саньковская гордым в своём несчастье голосом представителя эндемичного вида.
На самом же деле в последнее время и Семёну, и ей хронически не хватало денег, даже несмотря на то, что сдавали в наём квартиру матери, но она уже устала отвечать на этот вопрос, ссылаясь на экономические причины.
– Да что ты такое говоришь? Ведь не в зверинце же живём, правда, Жулечка?
Собака, в равной степени незнакомая как с радостями материнства, так и с ужасами зверинца, и вряд ли рискующая заиметь те в будущем, тоскливо посмотрела на обеих и очень по-женски закатила глаза. Больше всего ей хотелось развалиться сейчас в любимом кресле у телевизора. Она давно была неравнодушна к кобельку из рекламы «Pedigree Pal». Радость от просмотра коммерса портило только то, что по телевизору тот бегал не один.
– Кому и СНГ – зверинец, – холодно сказала Мария.
В её голосе не было не только тепла, но и любви к новой родине с неудобоваримой аббревиатурой. Пройдя ещё несколько шагов, она остановилась и объявила старушке, что идти на базар передумала. Та предприняла попытку продолжить общение, но Саньковская распрощалась с ней, и красный плащ быстро затерялся среди разноцветных одежд прохожих.
* * *
Если в некоторых странах бродят упорные слухи, что миллионером может стать любой чистильщик обуви, то на своей родине Пётр Дормидонтович Криворучко начинал пастухом и сделал карьеру председателя колхоза «Светлый луч». Благодаря книге «Болезни копыт крупного рогатого скота», которую стянул у заезжего дантиста, живой рыбе и аппетиту соотечественников колхоз под его бдительным руководством процветал. Казалось, чего ещё желать? Однако он желал и, когда задул сквозняк, громко заявленный как «ветер перемен», у него дёрнулась деловая жилка.
На замечания скучающей от его отсутствия супруги, что если муж не перестанет заботиться о здоровье копыт, то она позаботиться о крепости его рогов, Криворучко отвечал:
– Какие возможности! Ты только посмотри!
Жена смотрела и говорила:
– Какие к лешему возможности? Здоровых мужиков в деревне раз-два и обчёлся…
– У меня словно бы открылось второе дыхание! – не унывал супруг и снова исчезал из дому.
– Климакс у тебя открылся, – бормотала вслед жена и грустно вздыхала.
В общем, пока соседние колхозики возводили у себя консервные и свечные заводики да раздавали землицу фермерам, он, собрав односельчан, бухнул с их весьма условного согласия всю колхозную наличность в создание банка…
И наступил день открытия.
И пришло время быть обязательному банкету-презентации, где присутствовали сам Пётр Дормидонтович, отец Агафоний, начальник военизированной охраны банка Анатолий Михайлович Вуйко и водитель бронированной своими силами мрачного цвета машины «Ford-sierra» Владимир Карпович Перечепыгора. Была также приглашена всякая мелкая административная мелочь вроде мэра города и десятка местных депутатов. Кроме того, внимание Дормидонтыча не миновало парочки будущих кассирш, главбуха, журналистов и прочего рэкета.
Супруга отсутствовала.
Плюхнувшись по правую руку от Петра Дормидонтыча, отец Агафоний шутливо отдал честь Анатолию Михайловичу и перекрестился. Вуйко не менее шутливо погрозил ему пальцем и тоже перекрестился. Владимир Карпович, сидящий неподалёку, старался на них не смотреть. Неприятные воспоминания буйной молодости не изгладились в памяти, хотя прошло уже несколько лет с тех пор, как свисток в спину ждал его за каждым углом.
Первым произнёс речь мэр. Он отметил грандиозный вклад Петра Дормидонтовича не только в дело процветания города, но и в желудки сограждан. Желудки ему от души похлопали. За ним слово брали депутаты. Они неловко вертели его во рту и аплодировали им жиже. К тому времени, когда отец Агафоний решился поблагодарить господа бога за скромные дары его и пригласил к столу, у присутствующих от продолжительных оваций уже чесались руки.
Вот таким образом с официальной частью было покончено, причём ни господь бог, ни, тем более, отец Агафоний обиды не затаили. Через какой-то часик господин Криворучко, убедив мэра, что банк «Дормидонтыч» будет твёрдо стоять на здоровых копытах для вящей славы и процветания города, обнялся с ним и затянул народно-экономическую песнь «Ой, у мiстi та банк стояв…».
Пропустив по третьему стаканчику виски, кассирши Лена и Ирина ломали головы над тем, кого выгоднее развлекать – депутатов или рэкет. После четвёртого женщины пришли к выводу, что особой разницы нет, и решили делать это по очереди.
Вуйко же и отец Агафоний, вспомнив прошлые одиссеи, перешли ко дню сегодняшнему.
– Ну и как тебе, Горелов, новая работа? – по старой привычке назвав священника родной фамилией, спросил бывший майор.
– Да разве это работа? – удивился тот. – Так, видимость одна.
– А зарплата?
– Божьей милостью.
– Тоже, значит, одна видимость.
– Ну, майор, не скажи…
Они сделали паузу, и выпили за очередной тост главбуха.
– Помнишь, Горелов, – сказал Анатолий Михайлович, лениво жуя балык, – я тебя просил никому честь свою не отдавать?
– Помню и не отдаю!
– Однако разве перекреститься – не то же самое, что отдать честь?
– Гордыня, Михалыч, от лукавого, – надулся отец Агафоний. – Ты лучше о себе поведай. Как жил, чем жив и что здесь делаешь?
– Вышел как-то на пенсию да и подвернулась мне синекура за бывшие заслуги перед отечеством.
– Это за какие же заслуги? – ревниво поинтересовался бывший лейтенант. Его глаза блеснули воспоминаниями, не убитыми заповедью: «Не прелюбодействуй!»
– На асфальтной ниве, вестимо. Предложили, вот, возглавить службу охраны.
– И что обещают в материальном плане? – Обиды поблёкли перед возможностью и самому предложить банку охрану господа бога, дабы возглавить её полномочным представителем.
– Обещают хорошо, твоими молитвами.
– Тогда помолюсь я опосля, – разочарованно вздохнул отец Агафоний, когда в памяти промелькнуло что-то о торговцах и храме. – Давай вздрогнем по единой!
– Это можно.
Они выпили.
– А подчинённые как?
– Ух, орлы! Не чета некоторым.
Пропустив намёк мимо волосатых ушей, поп с усердием, достойным лучшего применения, продолжал допытываться:
– И какая тут сигнализация?
– Ещё не знаю. Должны на днях установить.
– Что же так?
– Как будто не знаешь, что Москва не сразу строилась!
– Понятно-о…
– Ну, ещё по единой!
– Воистину!
Они снова закусили.
– За вечную дружбу между МВД и синодом!
– Твоими бы устами, Михалыч, да мёд пить!
– За опиум для народа!
– За народ для опиума!
– За деву Марию!
– Ave!
