скачать книгу бесплатно
Дельфинья тропа
Оксана Цыганкова
Так и не поняв, почему Роман решил разорвать отношения, Настя в шоке покупает билет на первый же самолет и улетает куда глаза глядят, в один день круто изменив всю свою жизнь, попадая в удивительный мир – Дельфинарий-мюзик-холл. Сначала ее захватывают водоворот событий, дельфины и новая яркая жизнь. Но вскоре ей приходится задуматься. Счастливый ли это случай? Что выбрать – вернуться в спокойную жизнь или попробовать начать с нуля? Уют с состоявшимся мужчиной или невероятные отношения, где каждый день как на вулкане? Дизайн обложки: Яна Лушникова, azimutprint, ООО НПЦ НТ "Азимут" .
Все это началось, когда Ромка объявил мне, что мы расстаемся. Конечно, это было прогнозируемо. Наш вялотекущий роман когда-нибудь должен был закончиться. За три года можно было по пальцам посчитать, сколько раз мы встречались. Страсти то вспыхивали, то исчезали, ну, Шекспир это все еще в своем лохматом веке описал. Но Ромка объявил мне это в Питере, где мы планировали вместе встретить Новый год. Сел в самолет и улетел. Что-то ему там привиделось, какие-то знаки. Сказывалось влияние свежепрочитанного Паоло Коэльо.
А я стояла в аэропорту, куда примчалась разобраться, что же произошло, и не понимала, что делать дальше. Наверное, это была бы обычная размолвка, если бы меня вдруг не осенило купить первый попавшийся билет на ближайший рейс. Шенген у меня был, вопрос получения визы не стоял, и я купила билет в Испанию. Почему именно в Испанию? Вылет был через час. Я еще успевала на регистрацию. В состоянии аффекта я купила билет в бизнес-класс. Я не думала о деньгах. Я вообще не думала. Думать было больно. Я перешагнула таможенный контроль и выбросила симку. Вот так без вещей, без связи я пошла в свою новую жизнь через бизнес-класс.
В бизнес-классе нас было всего двое. Второй была молодая женщина моего возраста. Конечно, места наши были в разных концах салона, и я поняла, что мне предстоит одинокая дорога. Но я ошиблась. Женщина подняла на меня глаза и сказала: «Я Моника», почти без акцента. «Присаживайтесь ко мне».
Как она угадала, что мне сейчас невыносимо одиночество? Мне потом еще не раз приходилось удивляться ее интуиции, но тогда это было неожиданно вовремя.
Моника была невысокая, стройная, очень хорошо сложенная испанка. Хотя черты лица были намного мягче, нос не такой выраженный и глаза светлее, чем я себе испанок представляла. Ее улыбка была настолько притягивающей, что уже через пару секунд невозможно было от нее оторваться. Но какое-то странное ощущение у меня возникало. Улыбка это была не то, чтобы неестественной, но возникала уж как-то отдельно от глаз. Глаза явно запаздывали. Я поняла, что за этим чудовищным обаянием точно есть какая-то история. Скорее всего, очень непростая.
Так мы и познакомились. Моника была замужем за русским бизнесменом, тем самым, который вырос сначала из спортсменов в братву, а потом уже и в бизнес. Как уж он ее завоевывал и почему умная, образованная, утонченная европейка вдруг обратила внимание на слишком уж простого парня, для меня было загадкой. Но когда он уговаривал ее выйти замуж, он спросил, что ей подарить. Она попросила дельфина. Ей было интересно, как он выкрутится из этой ситуации, потому что он был из разряда «Пацан сказал – пацан сделал». И он сделал. Он подарил ей дельфинарий. Вот тут Моника сломалась. Это был очень хитрый шаг. С одной стороны, вряд ли кто-то другой совершил бы для нее такой поступок. Это ее купило. Другую сторону она не учла. Этот подарок накрепко ее привязывал к будущему мужу. При ее любви к животным бросить мужа она бы уже не смогла. Это был очень хитрый бизнес-расчет со стороны Валеры. Не зря он продержался столько кризисов и ни разу не разорился. У него была гениальная чуйка на правильные бизнес-решения. Моника была одним из таких решений. Она стала заложницей собственной шутки. Валера получил все. Дельфинарий не был его основным бизнесом, это был так называемый шаг престижа. Через дельфинарий он заводил нужные ему знакомства, его имя было на слуху не только в городе, но и в соседних областях. Он выглядел этаким сподвижником, великим русским меценатом, делающим не менее великое дело. Чтобы репутация была покруче, Валера не стал открывать дельфинарий на каком-нибудь морском курорте, где этим никого не удивишь. Он открыл его практически в захолустье между двумя крымскими городами.
В эту идею никто не верил. Но Валера все рассчитал правильно. Моника была не просто яркой женщиной, с которой не стыдно показаться в свете. Да что там не стыдно. В нее влюблялись с первого взгляда не только мужчины. Она была потрясающе красива. Она могла за минуту познакомиться с кем угодно и расположить его к себе. Ей почти никто не мог отказать. Но она еще была невероятно талантлива и потрясающе работоспособной. Моника быстро вычислила, что работать нужно на проезжающих по трассе, так как трафик здесь огромный, и заключила договоры с турагенствами во всех крымских курортных зонах. И она придумала уникальное направление – Дельфи-мюзик-холл. Аналогов не было не только в России. Аналогов не было в мире.
Открытие Дельфи-Холла держалось в страшной тайне, пока шла подготовка. Полгода Моника провела в испанском дельфинарии, работая простым демонстратором и подсматривая все секреты профессии, еще полгода она ездила по дельфинариям России под видом зрителя и высматривала себе тренера, который будет тренировать группу. Благодаря своей потрясающей харизме она легко знакомилась с различными специалистами. Всем льстило внимание иностранки, с ней легко делились секретами, потому что никому просто в голову не приходило, зачем ей в действительности это надо. Она обменивалась телефонами, перезванивалась с тренерами и вычисляла тех, кто ей нужен.
Все это время Дельфи-Холл работал в режиме лайт. Все проезжающие мимо машины и туристические автобусы делали остановку, ходили на экскурсию, смотрели тренировки, знакомились с дельфинами, обеспечивая пусть небольшой, но ежедневный оборот. Кругами расходилась слава об открывшемся дельфинарии с уникальной атмосферой.
Через два года после подарка и свадьбы они выстрелили балетом на воде «Белоснежка и семь гномов». Гномами были морские котики, Белоснежкой, понятно, Моника, дельфины были стихиями – слава покатилась волнами. Валера заработал первую прибыль, имя и вход в театральный мир.
Балет отгремел два года и все от него устали. Уровень зверюшек сильно подрос, трюки стали сложнее, актерам надоело каждый день делать одно и тоже, музыка стала раздражать. В новостях Дельфи-Холл больше не показывали. Назрело время перемен.
С этими мыслями Моника летела на родину. Она показывала мне фотографии балета, и на одной из них Моника держалась за плавники кита белухи. Кит смотрел на нее совершенно влюблено. Меня осенило сразу. Красавица и чудовище. Мюзикл. В двух словах я описала свою идею Монике, и она загорелась. Так я попала к Монике в дом. Моника жила в Калелье. Наскоро перекусив в доме ее родителей, мы взяли записи и рванули на море. Моника с ее рассказом и обсуждение нового мюзикла захватили меня настолько, что про свой роман с Романом я и думать забыла.
Мы придумывали, глядя на море, пили вино и опять придумывали. Потом Моника попросила меня напеть, как я слышу, и я спела несколько строчек. Это все окончательно решило. Это потом я узнала, что Моника задумала сделать шоу, в котором певцы должны одновременно выполнять трюки с дельфинами. Это было проблемой. Профессиональные певцы голоса берегут и в воду за здорово живешь не прыгают. Моника слушала, как я пою, и принимала решение. Я ей понравилась. Так я и попала в этот удивительный мир.
Я попала в дельфинарий впервые. До этого я часто видела дельфинов в открытом море и очень их любила. Не раз дельфины плыли перед нашим корабликом, выделывая завораживающие сальто. Их черные бока переливались на солнце так, что все пассажиры перебегали на ту сторону, где резвились дельфины, и кораблик кренился на эту сторону. Эти минуты казались самыми счастливыми, я забывала обо всем. Я зачаровано стояла у бортика, наблюдая за этими совершенными существами. У меня не возникало ни малейшего желания смотреть на них в неволе. Поэтому в дельфинарий я входила с опаской. Мне было страшно, что очарование Моникой пройдет у меня, как только я увижу этих прекрасных животных (язык не поворачивается называть их так) в маленьком бассейне или столкнусь с жестокостью по отношению к ним. Кстати, животными дельфинов никто и не называл. Так же, как и китов, и морских котиков, и сивучей, и всех обитателей этой семьи. Их называли или артистами, или питомцами.
Размах был поистине королевский. Валера денег не пожалел. Бассейн был огромный и глубокий, наблюдать можно было даже за подводным плаванием питомцев. Вольеры были огромные. Бассейн для сивучей мог бы поконкурировать с некоторыми элитными клубами. Питомцев было так много, что не каждый муниципальный зоопарк имел такое поголовье. Могло показаться, что площадь дельфинария сопоставима с площадью всего городка. Как только ты перешагивал порог дельфинария, понимал, что попадаешь в другое государство. Холл дельфинария был оформлен в виде морского дна. В середине холла стоял муляж затонувшего корабля, под потолком висела акула, из челюсти которой торчала половина рыбьего хвоста, по стенам из водорослей выглядывали цветные рыбки. На территории было три кафе. Одно из них располагалось над бассейном, можно было сверху наблюдать за питомцами, другое вплотную подходило ко дну бассейна, и можно было наблюдать подводное плавание дельфинов. Даже без представления можно было потерять счет времени, если оказался в зоне бассейна. Но оказаться в зоне бассейна мог далеко не каждый. Бассейн был воистину элитным подразделением. Доступ туда имели уборщицы, тренеры, служба безопасности и еще несколько человек. Я попала в число счастливчиков.
Первые дни я проводила в созерцании. Я приходила утром, садилась в зрительном зале и смотрела, как дельфины спят, плавают, играют. Моника все понимала. Это было похоже на то, когда жители бывшего СССР покупали первые стиральные машины-автоматы. Сейчас в это трудно поверить, но тогда купив машинку первые пять шесть стирок вся семья садилась и смотрела, как крутится барабан. Впервые попадая в дельфинарий с черного хода, каждый сотрудник садился и не отрываясь смотрел на дельфинов. Пока не пройдет первая эйфория, человек был абсолютно недееспособен. Уровень любви к дельфинам у всех разный, поэтому процесс созерцания мог занять от нескольких часов до нескольких дней. Малыши и взрослые подплывали, стрекотали, знакомились с очередным выпавшим из жизни человеком, потом уплывали заниматься своими обычными дельфиньими делами, а человек все сидел и сидел. Моника была терпелива.
Дня через три я очнулась, вспомнила, что меня сюда зачем-то взяли, и пошла к Монике. Моника улыбнулась мне одной из своих фирменных улыбок.
– Ну что, теперь можем продолжать? – спросила она. Я молча кивнула.
– Ну, пойдем знакомиться с остальными.
– Моника, я так кинулась за тобой, как в омут. Старалась не думать о своем. А кем я все-таки буду?
– Ну, во-первых, сценаристом. Мы уже половину написали, тут твоя львиная доля. Хотя мы это обсуждали.
– Так мы закончим через неделю, а ты говоришь, что я тебе нужна надолго.
– Я не знала, согласишься ты ли нет, поэтому хотела, чтобы ты сначала осмотрелась. Тебе понравилось?
Я закивала как китайский болванчик.
–Ты хочешь остаться?
– Конечно! Ты могла бы и не спрашивать.
– Тогда слушай. Я хочу, чтобы в новом мюзикле пели и танцевали те же артисты, которые показывают трюки. Допустим, с танцами мы уже проэкспериментировали. У нас все получилось. Но с пением все намного сложнее. Технику нельзя мочить, во время проката нельзя гарантировать, что ты не упадешь в воду. Простывать нельзя. Я долго на тебя смотрела. Поешь и плаваешь ты неплохо, координация у тебя хорошая. Хочешь выступать в мюзикле?
Сердце упало куда-то в желудок. Какая девочка не мечтала в детстве быть актрисой? Какая девушка не захочет покататься на дельфине? Но чтобы вот так, мне, не актрисе, не певице, не тренеру предложили запросто выступать? Я была не готова. Я не могла ни отказаться, ни согласиться. Моника, конечно, все сразу поняла.
– Ты сможешь. У тебя минимум полгода, чтобы научиться. Я буду сама тебя учить. Так что пойдем знакомиться. Но есть одно правило. Каждый сотрудник бассейна всегда начинает с чернорабочего. Сначала ты будешь резать рыбу. Это закон. Здесь мы исключений не делаем.
– Почему? Нет, я конечно, согласна на любые условия,– руки сжала в кулаки и про себя кричала ДА! ДА! ДА! – Но мне интересно…
– Потому что мы не наказываем питомцев. Не кричим на них. Не бьем. Они – члены семьи. Даже больше. Они – кормильцы семьи. Но они проверяют характер каждого. Как лошади. Могут стукнуть, могут сбросить. Могут просто игнорировать. Поэтому я должна понимать, кого я выпускаю к нашим кормильцам. Выдержка нужна как у разведчика. А нарезка рыбы работа монотонная, противная, вонючая и неудобная. Там сразу характер видно. Выдерживает только тот, кто действительно хочет работать с дельфинами. Кто готов со многим справляться ради этой работы. Так что решай.
– Да что тут решать? Я все решила еще в Испании. Я готова была ехать за тобой куда угодно и делать что угодно. Ты умеешь зажечь.
– Вот и договорились. Завтра выходишь на кормокухню. Аня, познакомься, это Настя. Она завтра выходит на кормокухню. Возьми над ней шефство. Она будет до трех. Настя, в три встречаемся в кафе работать над сценарием.
Аня, шустрая девочка лет семнадцати с коротким русым хвостиком, задорно кивнула головой и побежала дальше. В бассейне вообще медленно не ходили. Следующим утром я встала на два часа раньше и пошла на пробежку. Я бегала долго и с упоением, проплыла полкилометра. Я буквально неслась в свою новую жизнь. Впервые за долгое время я чувствовала себя дома, в семье, на своем месте. Мне предстояло целыми днями стоять в холодном помещении, резать холодную рыбу, обмораживать руки и вдыхать рыбный запах… Я была счастлива.
После пробежки есть не хотелось. Радостно напевая арию мачехи, я варила себе кофе. Ромкин образ стал таким тусклым, что я не могла вспомнить его лицо. Вместо этого я представляла себе темноволосого синеглазого красавца, этакого Алена Делона, который придет в дельфинарий на шоу, увидит меня, прекрасную, на дельфине и влюбится в меня с первого взгляда. Тот факт, что Красавицей будет Моника, и по логике все красавцы должны влюбиться именно в нее, мной игнорировался. Мачеха ведь тоже была красоткой. А порочная красота, как известно, весьма привлекательна.
В таких вот радужных образах я и пришла на кормокухню. Порочная красота одела на себя провонявший рыбой фартук, взяла в руки нож и стала знакомиться с коллективом. Народ здесь был самый разный – разный возраст, разные амбиции. Были две пожилые женщины, которые пришли сюда именно резать рыбу, ребята от пятнадцати до тридцати – те, кто уже работал с дельфинами, те, кто только пытался прорваться в святая святых, школьники, подрабатывающие на каникулах и мечтающие по окончании школы прийти сюда уже полноценными работниками. Всех объединяла любовь к дельфинам и неизменная улыбчивость. Это правда, любая тяжелая работа становилась легче, если рядом были эти божественные существа. Они как будто снимали любое напряжение, сглаживали любой конфликт. Я думаю, если бы переговорную комнату сделали в бассейне, все переговоры были бы мирными и спокойными. Невозможно рядом с дельфинами повышать голос.
Мои размышления прервала Аня. Коротко представив меня ребятам, Аня стала объяснять мне правила приема рыбы. Оказалось, что рыба должна быть свежая, обязательно непотрошеная, ни одной царапинки на пузе. Если вдруг одна рыба в поддоне была вспорота, возвращали весь поддон. Здоровьем кормильцев никто не рисковал, на пище для них не экономил. Аня показывала мне, какую рыбку какими кусками резать и объясняла, для чего какой кусок. Оказалось, что это целая наука резать рыбу для питомцев. Процедура подготовки животных к шоу здесь не называлась дрессировкой. Дельфинов тренировали.
Когда дельфин попадал в бассейн, первое время он отказывался есть. К сожалению, это факт, дельфины в дельфинарии попадают зачастую в результате браконьерского отлова. Конечно, в рыбацкие сети редко попадают здоровые дельфины. Это или детки, или старички или заболевшие особи. Чем младше дельфин, тем больше шансов, что он станет настоящим артистом, он быстрее адаптируется к новым условиям. Больных дельфинов лечат как детей. Даже на работу врачом в бассейн искали педиатров, а не ветеринаров. Тех дельфинов, которые начинали есть быстро, переводили в тренировочный бассейн, каждому дельфину назначали своего куратора, и начиналась работа. Куратор следил за своим питомцев, смотрел, какие природные игры любит его подопечный и начинал подкармливать его за повторение нужных элементов.
Оставшихся дельфинов наблюдали ветеринары и старший тренер. Моника лично отсматривала каждого зверика и определяла, кто будет работать на шоу, а кто останется работать на услугах. Точно также Моника наблюдала за ребятами и определяла, кто будет работать на шоу, кто в отделении релакса, кто на продаже услуг. Всю кадровую работу, независимо от того, люди это или животные, Моника курировала сама.
Все это Аня рассказывала мне, лихо орудуя ножом. Мне кажется, за свои 33 года я не испытывала такого комплекса неполноценности ни на одной из работ. Мне всегда и все давалось легко. В школе я училась не учась, память позволяла. Поступила я легко и точно также не училась все пять лет. Все пять лет я ездила с университетской командой КВН по гастролям, сессии сдавала автоматом, диплом написала за два месяца. На работу вышла сразу, несколько лет преподавала в ВУЗе и параллельно работала в социологической компании. Уже через месяц подработки меня сделали супервайзером, и я поскакала по карьерной лестнице со страшной скоростью.
И сейчас, глядя как Аня режет уже восьмую рыбу, а я дорезаю вторую, я чувствовала себя, мягко говоря, некомфортно. Я не умела быть последней. Аня перехватила мой взгляд. Улыбнулась. «Наработаешь… Это быстро».
К трем часам пропахшая рыбой, замерзшая, уставшая, я перешла в подводное кафе. Моника уже заказала обед.
– Мне кажется, я твой вкус еще с Испании выучила. Доверяешь?
– Моника, я тебе судьбу свою доверила, а ты меня про обед спрашиваешь!
Мы посмеялись.
– Я тебя сейчас кое с кем познакомлю.
К столу подходили двое.
– Это комментатор и старший тренер. Хорошие ребята. Ребят, это Настя. Я вам рассказывала.
– Настюша, с боевым тебя. По запаху чую, что оно сегодня было, – сказал Виктор, старший тренер. Комментатор молчал и присматривался. Мне казалось, что комментатор должен быть таким рубахой парнем, как все театралы, но этот даже как-то насупился.
– Не обращай внимания, Настя, – сказал Виктор, – просто первый сценарий Данила писал, а в этот раз ты его без хлеба оставила. Он бы и рад тебя покритиковать, но сам видит, что не за что. Идея прекрасная. Теперь он переживает, что Королева от него избавится за ненадобностью.
– Данила, не переживай, – начала было Моника, но тут Данила не выдержал.
– У меня голова болит. Так что поменьше острите. Когда вы ржете, у меня в мозгах отдает. Насть, я завтра в себя приду и тоже тебе поулыбаюсь. Молодец. С таким талантом на кормокухне тебе рыбы аплодировать начнут, хоть и дохлые, если ты будешь им сценарий зачитывать.
Я выдохнула. Честно говоря, разговоры о профессиональной ревности меня напрягли. Я это уже проходила.
Ребята мне понравились. Они были как двое из ларца одинаковы с лица. Одинакового роста, одинаковой комплекции, плечистые, статные, высокие. Один блондин, другой брюнет и фамилии были Белый и Чернов. И оба чем-то похожи на Брэда Питта. Если у вас развито воображение, и вы можете представить Брэда Питта брюнетом, можете себе представить картинку. Я, например, любовалась. Данила Белый сидел молча, иногда морщился от головной боли. Витька Чернов острил не останавливаясь. Как потом сказала Моника, у них один тонус на двоих. Если одному не хватает, значит, другого прет. Они познакомились еще в институте, хоть и учились на разных факультетах. Притянулись по фамильному признаку. Картинка их знакомства передавалась как легенда. Они шли по коридору института и увидели друг друга. Увидели свое сходство и застыли. Витька очнулся первым, назвал свое имя и фамилию и протянул руку. Данила сполз по стенке и начал ржать. Витька уже почти обиделся, но Данила, давясь от хохота, протянул студенческий. Витька посмотрел и тоже сел на пол. С тех пор они стали не разлей вода. В дельфинарий Данила попал первым и сразу понял, что Витьке здесь самое место. Данила начинал со звукооператора, пока владелец дельфинария не узнал про его театральное студенчество. И Данила стал аниматором. Владелец посмотрел на него пару месяцев и перевел в комментаторы. Витька же сразу пришел в бассейн. Витька был в институтской команде каратистов, координация и реакция у него были сумасшедшие, поэтому трюкам он обучился быстро. Дельфины его характер чувствовали, особо не вредничали. Со своей яркой внешностью он быстро стал звездой. Через семь лет он стал старшим тренером. Моника так их обоих и сманила. Нет, они не повелись на неземную красоту и невероятную сексуальность Моники. Конфликт с руководством зрел давно и находился в двух минутах от взрыва. Ребята даже подумывали о смене деятельности, вот тут-то Моника их и нашла. Рассказала об идее Дельфи-Холла. Данила зацепился первый. Он сразу увидел новые для себя возможности. И Витьку взял на себя. Руководство отпустило их легко. Во-первых, сезон уже прошел, а во-вторых, неформальное лидерство Питов уже порядком поднадоело. Революций никто не хотел.
Так они вошли в ближний круг Моники. Валера не ревновал. У Валеры, как и у всей братвы, был звериный нюх на опасность, и в этой парочке он опасность не учуял. Они часто задерживались ночами, когда репетировали, но это были деловые отношения. Просто они понимали друг друга практически без слов. Были на одной волне. И сейчас мы все думали об одном – я на этой же волне или нет. Мне на эту волну очень хотелось. Меня трехсторонне сканировали. В каком-то смысле это были смотрины. Первый этап я прошла.
Через две недели ножом я орудовала как шеф-повар, шутила часто, что без работы не останусь. Однажды Витька пришел на кормокухню и поманил меня за собой.
– Сейчас будет сюрприз. Закрой глаза и дай мне руку. А еще дай слово, что подсматривать не будешь.
Я покивала, закрыла глаза и дала руку. Мы куда-то шли, Витька обозначал мне ступеньки, пороги. Потом открыл какую-то дверь и сказал: «Открывай глаза». Я оказалась в раздевалке. Моника с Витькой решили, что мой испытательный срок на кормокухне закончился. И начался новый этап – тренировки с дельфинами. Сейчас мне предстояло поплавать с дельфинами. И снова сердце упало в желудок. Плавать с дельфинами! Я, конечно, знала, что рано или поздно это произойдет, но Моника все придумала так, чтобы эмоции меня захлестнули. Она в эти две недели не предлагала мне даже погладить никого из звериков специально, чтобы вот это детское удивление захватило меня целиком. А я сама не просила. Я видела, как Монику одолевают этими просьбами, и мне не хотелось доставлять ей хлопот.
Это была девочка. Дельфин – девочка. Знакомство с дельфином – это целая отработанная процедура, никто не плюхается к ним с разбегу, все происходило как в жизни. Сначала конфетно-букетный период, ты знакомишься, гладишь, в моем случае, целуешь эту милую мордочку, кормишь рыбкой, чешешь и даже легонечко царапаешь ногтями, оказывается, им это приятно. И первое потрясение ты испытываешь, когда впервые трогаешь дельфина. Что говорить, мы все как-то путаем их с рыбой и ожидаем на ощупь что-то тисклявое и холодное. Я думаю, что была готова почувствовать чешую. Когда я дотронулась до Асты, я ощутила ее упругую кожу. Что-то сродни резиновому мячику, но еще более упругое и при этом нежное. Аста стрекотала и смотрела улыбаясь. Да, можно сто раз говорить себе, что это просто строение головы, но я смотрела на Асту и была уверена, что она улыбается именно мне. Потом я вошла в воду и плавала рядом, а потом уже мне разрешили покататься, мягко держась за плавник. Но самое удивительное для меня было то, что дельфина можно носить на руках!!! Аста была общительная и любознательная дельфин подросток, задорная, игручая, но, когда я взяла ее на руки, она словно растеклась по ним и застрекотала. В этот миг я испытала настоящее блаженство. Вот тогда я, возможно, впервые поняла, что значит, получаешь намного больше, чем отдаешь. Когда я носила Асту на руках по бассейну, я почувствовала все ранее не пережитые эмоции- и мать, счастливую в своем материнстве, и женщину, окруженную любовью и столько всего еще. Аста растекалась по моим рукам, глаз ее совсем поплыл. Мы взаимно кайфовали. Я даже не подозревала, что это еще не все. Основное началось через полчаса после того, как я вышла из воды. Вдруг какие-то волны стали накрывать меня от ног до самой макушки, и я стала ощущать чувство невесомости и какого-то неведомого мне раньше покоя. Я стала улыбаться как невменяемая и ничего не могла с этим поделать – радость лезла из меня. Мозг отключился. Анализировать буду потом, когда отпустит, сейчас буду просто наслаждаться.
Ребята мне не мешали. Никто не лез с любопытным – ну что? Ну как? Все понимали, что слова здесь излишние и состояние нужно просто прожить. Я медленно и с удовольствием его проживала. До конца дня волны блаженства периодически накрывали меня. Я-то пускалась в пляс вокруг стула, то пела, то смеялась. Мне не хотелось ругаться даже если повод для этого находился вполне достойный. Хотелось делиться добром и светом. Я была влюблена в свою Асту, во всех дельфинов мира, да что там, во все человечество. Вечером я вернулась в кафе и смотрела на то, как Аста дурачится со своими сородичами. Да, я научилась ее отличать ото всех остальных.
Со временем я начала различать их не только внешне. Я начала понимать, что у каждого дельфина, как и у людей, свой характер, свои привычки, свои любимые игры и нелюбимые занятия. Как они выделяют тренера от всех остальных работников бассейна, каждый своего. И отношения с тренерами у всех тоже были разные.
Аста была веселушка, трещала без умолку, со своим тренером Юлей она дружила. Они были как подружки-одноклассницы, тренировки и выступления для них были игрой. Витькин Гектор был хулиган. Витьку признавал безусловно, хотя позволял себе над ним подшучивать, остальным же мог вредничать. Белуха Кристо,любимчик и главный партнер Моники, просто был влюблен в нее. На тренировках от них было невозможно оторвать взгляд, романтика так и витала в бассейне. Я бы сказала, что на выступлениях Моника и Кристо свои отношения не афишировали. Но на тренировках!!!! Иногда я даже думала, куда Валера смотрит….
Но Валера как обычно смотрел в будущее и видел перспективы. В человеческие свойства дельфинов он не верил. Only business.
Остальные члены нашего дельфихоллского семейства в шоу не участвовали, они плавали с приходящими к нам людьми. Это и было их работой. До сих пор мне непонятно, как люди могут бояться дельфинов. Столько раз я потом наблюдала, как они с опаской входят в воду, протягивают и отдергивают руку…для меня это стало мерилом открытости человека миру и новому. По отношениям человека с дельфинами вообще можно было многое диагностировать. Но все эти открытия были еще впереди. Через пару дней меня повели знакомиться и с этими ребятками. Сейчас было межсезонье, дельфины были недоглаженными и очень хотели общаться. Я зашла на помост и пара дельфинов тут же выскочила ко мне, подставляя животы и хвосты. Пока я чесала их, еще трое плавали у помоста, высовывая головы, стрекоча и напрашиваясь на контакт. Когда я пыталась их почесать, с помоста прыгали самые бойкие, отгоняя от бортика остальных. Через пять минут я была промокшая до последней нитки. Дельфины, что побольше гоняли меня своим телом по помосту, маленькие выпрыгивали из воды рядом. Это было какое-то фееричное фигурное катание с дельфинами по помосту. Часа полтора я развлекалась таким образом. Меня можно было смело крутить в центрифуге. Если бы я даже свалилась в бассейн, я не была бы мокрее. Я была абсолютно счастлива. Хотя и немножко побита – в борьбе за мое внимание, малыши дельфины пихали меня и носами, и хвостами и пару раз я просто не успела увернуться.
С этого момента я все свободное время торчала в бассейне, наблюдала за ребятками и писала сценарий. Как только я замечала какую-то их новую игру, привычки, особенности, сразу находилась очередная идея. В любой момент я могла дурачиться с дельфинами в услуговом бассейне.
Еще она актриса – белуха Мира, тоже Юлькина воспитанница, была своенравна, как капризная женщина. Характер она показывала сразу. Во время купания с ней могла легонько, но ощутимо прихватить за икру, как только оденешь новое платье, сразу обрызгает, во время шоу так и норовит сбросить, да так, поближе к бортику. Когда я наблюдала за этими ее проявлениями характера, сразу стало ясно, что это и будет мой партнер по мюзиклу. Злая мачеха – своенравная Мира. И теперь мне нужно было как-то подружиться. Я столько раз наблюдала, как Мира сбрасывает ребят, что характером помягче, что все исподтишка, и невозможно просчитать, что именно она придумает. Я пыталась понять, как взаимодействовать. Было ясно, что от первого нашего контакта будет зависеть все. Я много слышала историй о злопамятности касаток, и о душевности белух, но по характеру Мира была явная касатка. Ничего не приходило в голову – повышенных тонов они не различают, дельфинов в дельфихолле никогда не наказывали, а на еду Мира не велась. Истинная леди. И тут вдруг меня осенило – они же люди!!! Другие, не похожие на нас, но люди!!! Они понимают нас без слов, просчитывают нас в секунды, любят или презирают, у них наши эмоции!!! И если Мира – истинная леди, то я должна быть ее круга. Гордо задранный нос, чувство собственного достоинства – играй Королеву. Тем более, что в мюзикле мне придется играть именно это. И тут вдруг весь мюзикл лег на ладошку. Виктор – Король, Я – Мачеха, Моника – ну тут все сразу понятно, а Кристо – заколдованный Принц. Я буду превращаться в Миру, чтобы обмануть Красавицу, а Кристо в конце шоу превратится в Принца. Роль его невелика, сыграет кто-нибудь из младшего тренерского состава.
Витьке с Моникой нужно придумать трюки, нам с Данилой – дописать песни, Даниле разобраться, как обезопасить аппаратуру, но начинать уже можно.
И начались мои тренировки…
Два месяца мы тренировались только в бассейне. Но в апреле море чуть потеплело. В шесть утра я выходила на пробежку, а через час Витька приходил на море «ставить мне стиль». Плавать я умела, но меня учили двигаться в воде красиво. Я не сразу поняла, зачем это нужно, но оказалось, что во время шоу бывают чрезвычайные ситуации и тут важно не только быстро добраться до точки, но и максимально красиво, чтобы никто не догадался, что это незапланировано. Там же мы тренировали прыжки в воду из разных положений, потому что с дельфинов иногда падают. Иногда даже с травмами. Поэтому умение мягко падать в воду это фактически профпригодность. И час упражнения на баланс. Потом занятия с хореографом и к полудню тренировки в бассейне с Мирой. Мира по утрам обычно бывала не в духе, поэтому общение наше начиналось с «приветственного покусывания». Когда я первый раз спустилась к ней в воду, это было еще и проверкой. Обычно человек, не ожидавший такого подвоха пугался, вздрагивал, а довольная Мира начинала нарезать круги по бассейну.
Но я шла подготовленная. Когда Мира подкралась ко мне сзади под водой, я резко развернулась и поднырнула к ней лицом. Мира была заинтригована и на всякий случай отплыла подальше. Потом еще раз приблизилась, а я снова под нее поднырнула. Мира приняла игру. Так соревновательность стала основой нашей дружбы. Мира постоянно устраивала мне проверки. А я ее немножечко задирала. Чтобы Мира признала меня как можно скорее, с первого дня тренировок кормили ее только мы с Юлей. Так день за днем мы и привыкали друг к другу. Через два месяца мы приступили к сложным трюкам. Мы отрабатывали прыжки, прокаты на одной ноге и прокаты на носу, но пока даже не пробовали петь. Во всем этом была еще одна загвоздка. С принцем оказалось все не так просто. Сначала нам казалось, ну что там, пара прокатов, заключительный дуэт, проблем не будет. Все партии за Кристо петь будет Данила из операторской, а смену тембра легко обыграть сменой тела – пока Принц в теле Кристо, у него брутальный бас, а когда в теле человека тут уж как повезет. Но оказалось, что ребята вообще не поют, никто. Но и это было не главным. Оказалось, что вот эти последние несколько номеров самые знаковые и принц должен выглядеть. Из ребят-демонстраторов никто не тянул… Чего-то не хватало. В конце концов остановились на Сашке, младшем тренере – долговязом парне с демоническим лицом. Он был совершенно негибким, но Моника сглаживала эту угловатость. На его фоне она выглядела Дюймовочкой. И все-таки мы все понимали, что это не то. Не искрило. Когда Моника отыгрывала свою партию с Кристо мы переставали дышать. Это было прекрасно, эта любовь окутывала каждого, кто находился в любой точке бассейна. Любовь витала в воздухе. Когда Кристо менялся с Сашкой это был просто цирк. Стало понятно, что принц – фигура ключевая. И если мы его не найдем, мы просто смажем финал.
Мы тренировались как сумасшедшие, но чем лучше шло у нас шоу, тем очевиднее становилось, что таким финалом мы убиваем все.
Я помню, похожее чувство у меня было, когда я посмотрела Нотр-дам. Так уж вышло, что впервые я увидела мюзикл именно в том оригинальном формате – Брюно Пельтье в роли Гренгуара, Жюли Зенатт – Флер-де-Лис, Гару – Квазимодо…и было видно, что актеры не играют, они живут этим шоу. Каждая улыбка, каждое движение единственно возможное, каждая интонация именно та. Потом я решила сходить на мюзикл вживую и искала, где есть постановка. Я прослушала любимые арии в другом исполнении и поняла, что не пойду. Неживые лица, невыразительные голоса. Нет, это великолепные актеры, но они не создавали этот мюзикл, они его дублировали. А тот первый звездный состав этим жил. Они любили мюзикл, любили друг друга, это было их детище. Это было ощутимо даже через экран ноутбука.
Вот так и Сашка выбивался из нашей тусовки. Он отлично выполнял трюки, он здорово ладил с дельфинами, но наш мюзикл не был смыслом его жизни. И тут появился Сережа.
Решение всегда приходит не оттуда, откуда его ждут, и мы сначала даже не поняли, что это и есть наше решение. Слишком уж смешным поначалу он нам показался. В то время, когда мы отчаянно бились над финалом, он работал на кормокухне, проходил испытательный срок. Мы его даже не замечали, увлеченные работой, ведь кормокухня – это как поезд – вошли, ушли, не прошли испытательный срок…Я впервые обратила на него внимание, когда думая, что их никто не видит, ребята дурачились в бассейне и скинули в воду Аню. Я в это время сидела в кафе с журналистами и рассказывала им про работу над мюзиклом. Мы посмеялись, а наутро я подошла к Сереже и сказала:
– В следующий раз, когда вы решите кого-то искупать, посмотрите сначала, нет ли клиентов в кафе.
Он вскинул на меня глаза…у него оказались удивительно синие глаза с огромными черными ресницами…посмотрел внимательно. Я видела, как у него в мозгу быстро проходят какие-то сложные мыслительные процессы. Конечно, он мог бы меня и послать. С точки зрения субординации я не должна была делать никаких замечаний. Но он улыбнулся и весело сказал:
– Понял.
Это было такое несоответствие моего представления об этих ребятах и реальности, что я стала обращать внимание на Сережу. Он был удивительно легким во всех смыслах. Худенький, почти хрупкий, жилистый. Легко воспринимал любое замечание, легко знакомился с людьми, легко учился новому. Легко относился к неприятностям. Он проторчал на кормокухне дольше остальных, про него попросту забыли в этой подготовочной суете, а он нисколько не расстроился, весело резал рыбу, как и я каждую свободную минуту проводил в бассейне, наблюдая за дельфинами, когда там никого не было. И вот что странно. Дельфины его узнавали. Наши ребятки вообще хорошо запоминали людей, но всегда было легко понять, кто чей тренер. К своим тренерам у них было отношение особое. Когда тренер заходил в бассейн, его питомец сразу несся к нему, стрекотал, бил хвостом и плавал за ним по своему бассейну. К чужим они не особо подплывали. Но с Сережей они общались. Даже Мира не пыталась его обрызгать.
Когда про него, наконец-то, вспомнили и стали обучать трюкам и тренерским фишечкам, у него стало все быстро получаться. То, что я училась делать месяцами, он стал делать через две недели. Его сразу ввели в основной состав старого шоу. И тут опять вмешался его величество случай. Сашка поругался с Моникой. Она заметила, как он грубо обошелся с дельфином и с истинно испанским темпераментом сделала замечание. Флегматичный Сашка с непонятно откуда взявшимся испанским темпераментом ответил. Моника приняла решение мгновенно. Роль принца освободилась даже для тренировок. И я предложила попробовать Сережу. Сначала меня никто не поддержал. Слишком недавно он попал в дельфихолл, еще не прошел испытательный срок, был какой-то нефактурный. Мальчишеское лицо, никакого величия, и на нашем фоне он был все-таки ребенок. Нам всем было за тридцать, а ему чуть больше двадцати. И эти по-детски трогательные глаза. Я подозреваю, что Моника просто боялась выглядеть старовато на его фоне. Но через пару дней Данила сказал:
– Я наблюдал за ним. Знаете, в нем что-то есть. У него какое-то особое чувство достоинства. И очень много романтики. Я его Принцем вижу. Мы хотели, чтобы был такой величественный типаж, а будет трогательный, чистый. Мне кажется, это даже круче. Давайте попробуем.
– Я тоже наблюдал, – сказал Витька. – он толковый. И с дельфинам ладит. Я его учил делать прокаты на Мире. Она его не сбросила. Парень с характером. И со стержнем. Берем.
Так Сережа попал в новое шоу. Как всегда легко. Жизнь его любила. С этого момента его карьера понеслась с бешенной скоростью. Иерархия в бассейне была жесткой. Старшей была Моника. Когда она заходила в тренерскую, все вытягивались по струнке и делали это абсолютно неосознанно. Потом Витька, это был свой парень. Потом было еще два тренера и остальные ребята – демонстраторы. Задача ребят демонстраторов была выступать на шоу, работать на услугах. Сами животных они не тренировали, иногда ассистировали тренерам. Конечно, все мечтали попасть на тренерскую должность, но шансов практически не было. Пока не уволили Сашку. И теперь всех демонстраторов волновал вопрос – кого переведут на должность тренера. Но уже через пару недель после того, как Серега стал репетировать в шоу, вопросов ни у кого не осталось. Он был не просто толковый. Он был талантливый. Похоже, он родился для того, чтобы работать с дельфинами. Они тянулись к нему также, как и люди. Они не устраивали ему проверок. Они приняли его за своего. Уже через месяц тренировок в бассейне он был на голову выше ребят, которые работали годами. И он не делал ничего специально, он просто был увлечен этим миром. Демонстраторы даже не пытались интриговать, обижаться или отстаивать свои права – Серегу все любили и реально понимали, что он достоин. Вот так всего через три месяца он взлетел практически на небеса.
Конечно, в тусовку небожителей его не приняли. Мы так и остались вчетвером. Но к Сереже стали приглядываться и прислушиваться. У него был интересный взгляд и ценные идеи. Он с радостью и легкостью перехватывал любую инициативу и выполнял любую просьбу. Когда мы объясняли ему идею шоу и его роль, он очень внимательно слушал и вникал. Не задал ни одного вопроса, видно было только, как работает его мозг. Кивнул и ушел в бассейн заниматься любимым делом – наблюдать за дельфинами. О чем он там с ними разговаривал? Мы наблюдали за ним сверху из кафе. Через два часа мы собрались на репетицию и стали отрабатывать финальный танец Принца и Красавицы. Моника и Сережа ушли переодеваться в гидрокостюмы, а мы с Витькой и Данилой расселись на лавочках бассейна. Ребята вернулись, мы включили музыку, Моника с Сережей стали делать прокаты на дельфинах, а мы втроем остолбенели. Вот эта искра, которая всегда летела, когда Моника репетировала с Кристо, сейчас просто била током. Как Сережа считал это все с Кристо? Реально складывалось ощущение, что это один и тот же человек, просто в разных образах. Это было стопроцентное попадание. Сережа даже внешне изменился. Плечи расправились, взгляд перестал быть ребяческим, голова гордо вскинулась.
У меня текли слезы. Это было потрясающе. Невозможно было оторвать глаз даже без костюмов и антуража. Моника с Сережей ушли переодеваться, а мы так и сидели молча. Когда они вернулись, никакой искры уже не бегало, сказка закончилась. От Сережи опять исходило уважение и внимание, он ловил каждое слово и записывал на подкорочку. Сократить дистанцию не пытался. На следующий день мы приступили к полноценным репетициям. После той первой репетиции стали уже говорить о сроках. Решили отыграть премьеру в новый год. За время, которое я уже провела в дельфихолле, сценарий был написан, трюки отработаны, петь еще не начинали и декорации не продумывали. Начинать рекламную кампанию, мы были еще не готовы. Но время неслось так быстро, новый год не за горами, и важно было сработать на все сто. Поэтому стали ускоряться.
Сначала пели без микрофонов. Падали и пели, пели и падали. Хохотали до упаду. Потом надевали дешевые наушники, чтобы привыкнуть. Наушники стали расходным материалом. Потом начали репетировать с музыкантами. В любой момент мог возникнуть форсмажор и музыканты должны были вытянуть все. Потому музыкантов искали джазовых, чтобы могли импровизировать. Данила пел партии Кристо, Сережа в пении не участвовал. Его партию еще не репетировали. Все как-то более менее укладывалось. Наконец, стали обсуждать, что же делать с партией Принца. Вариант, что Данила споет из звукооператорской отмели сразу. Идея была именно в том, что все артисты споют вживую, а если во время партии Сережа упадет в воду, Данила просто не успеет остановиться и сразу будет понятно, что поет не артист. Сережу даже не пробовали, он слегка гнусавил, потому ясно было, что не прокатит. Другими словами, тупик. Как всегда, решение было на поверхности. Как-то раз Витька пошел в бассейн и вернулся, захлебываясь от удивления. Он вошел так, что Сережа его не заметил. Сначала Витька не понял, что происходит. Сережа лежал на краешке помоста, к нему подплыл Кристо и покрякивал, поэтому Витя сразу и не расслышал. Сережа пел свою партию, Кристо рядом «пел» тоже. Почему мы даже не попытались попробовать Сережу, объяснить было невозможно. Ведь все знают, что даже заикание во время пения проходит. Голос у Сережи был. Не то, чтобы голос был прекрасный, не оперный, не классический, он просто был такой, как надо. Как и все в Сереже было не выдающимся, не бросающимся в глаза, а просто таким, как надо. Именно в этом и было что-то нереальное. Это перестало быть похожим на правду. Он ничего не выпячивал, не пытался понравиться, был даже как-то ненужно скромным в некоторых вещах. Но все, что было важно и нужно, делал легко, с первого раза и самым лучшим способом.
С этого момента его ввели в команду. Мы просто поняли, что если он не будет знать всей информации, мы опять можем терять много времени впустую. И сразу все поперло. Сережа предложил работать не в микрофонах, а петь и делать трюки в определенном месте бассейна, а сверху спустить очень мощные микрофоны. Это было более дорогое решение, но, если посчитать, сколько мы уже убили дешевых микрофонов и перевести на стоимость того оборудования, с которым мы планировали выступать, решение себя оправдывало. И это же решало проблему, как продолжить, если ты с микрофоном валишься в воду. Не нужно было переплывать за новым. Для Сережи перекроили сценарий и написали дуэты с мачехой в начале шоу, придумали сцену заколдовывания. Разумеется, за Кристо теперь пел тоже он.
Я потом долго думала над секретом его удачливости. Он никуда не пытался рваться, он ни с кем не конкурировал, он ничего не добивался. Он просто делал то, что любил и во что верил. Не думал о деньгах, о карьере, о росте, не волновался о том, что о нем подумают. Он вкладывался в то, что делал, не считая, что он получит взамен. До прихода к нам он никогда не работал в дельфинарии, жил в небольшом городке далеко от моря, но один раз увидев дельфинов еще в школе, влюбился в них, забредил идеей работать рядом с ними. Узнавал про разные научные экспедиции, но школьника брать никуда не хотели, да и наука как-то сдала свои позиции. Он ловил любую информацию, впитывал, как губка. Закончил школу, отслужил в армии, поступил в ветеринарный техникум, но долго не проучился, понял, что это не то, чем он хочет заниматься, а про дельфинов там не рассказывали.Ушел работать. Поскольку человеком он был легким, то и работу нашел легко. Попал на стройку, многое научился делать руками. Работал с удовольствием, ему все было интересно. Потом эти умения ему часто пригождались, любовь мастерить и знание как это делать во многих ситуациях делали его просто незаменимым. Поэтому деньги у него были, без работы он не сидел. Поехал на море и увидел, что дельфинарий ищет сотрудников. Почитал про разные дельфинарии, наш ему понравился больше всех, готов был на любую работу. Отправил резюме, его пригласили. Он как-то одним днем уволился, приехал и попал на кормокухню резать рыбу. Дальше все уже известно.
Месяц за месяцем мы репетировали как сумасшедшие, декорации были установлены, оборудование тоже. Зверики сначала побастовали, но потихоньку стали привыкать. Больше всех вредничала, конечно, Мира. Два дня она совсем не выходила на тренировки, потом стала позволять себе порепетировать пару номеров и только через пару недель вошла в полноценный режим. Все эти пару недель я наблюдала за тем, как работает Сережа. Как-то пришлось признаться себе, что нравится он мне не только как талантливый парень. Нравится. Тем более, что еще в тех старых мечтах, когда я только начала репетировать, я себе похожего героя и придумывала. Стройный, темноволосый, синеглазый…Только я его представляла себе постарше лет так на двадцать. Именно потому я очень спокойно относилась к этом своему открытию. Разница почти в двенадцать лет позволяла мне не питать никаких иллюзий. Но отношения у нас с Сережей стали очень теплые. Мы много разговаривали, часто вместе сидели в бассейне, наблюдая за своими любимцами, смеялись на то, как я буду его заколдовывать. Часто гуляли по берегу моря. Оказалось, мы любили одни и те же вещи, книги, фильмы. Это было так странно, учитывая, что мы были из разных поколений.
Незадолго до премьеры у Сережи случился роман. Не то, чтобы я совсем не ревновала, но поняла, что прогулкам нашим пришел конец. Расстроилась, конечно, но я сразу понимала, что это рано или поздно произойдет. Он еще долго продержался.
За месяц мы все репетировать бросили. Трюки отрабатывали, каждый свой, но музыку уже не гоняли, чтобы не перегореть. Даже общаться все стали реже. А психовать чаще. Моника сказала:
– Ты здесь уже почти год. Домой не хочешь?
– Нет, у меня там никого не осталось.
– А куда-нибудь хочешь?
– Да. К тебе домой. В наши скалы. Но это, наверно, нереально?
– Ты знаешь, я тоже хочу. Рванем на недельку?
– С удовольствием.
И Моника объявила всеобщую демобилизацию на неделю. Велела всем куда-то съездить, поменять угол зрения. Желательно в разные стороны, чтобы соскучиться.
Разные стороны сложились таким образом – Белый с Черновым махнули в Карелию на рыбалку. Сережа со своей девушкой к нему домой, он очень скучал по сестре и племяннику. А его отец заманивал его копченой рыбой. Мы с Моникой в Калелью лежать на скалах и есть каракатицу и сибаса. Даже разъехавшись, мы не сговариваясь стали делать одно и тоже – есть рыбу. С кем поведешься, то потом и ешь, я так думаю. Мы водились с дельфинами.
