Символика цвета

скачать книгу бесплатно

Символика цвета
Николай Викторович Серов

Формула культуры
В книге доктора культурологии, профессора кафедры философии и культурологии Санкт-Петербургского государственного института психологии и социальной работы представлена семантика цвета с позиций архетипической модели интеллекта, тысячелетиями сохранявшейся в мировой культуре. Впервые описание цветовых смыслов базируется на гармонии брачных отношений, оптимальную устойчивость которых стремились воссоздавать все религии мира.

Как научное издание эта книга представляет интерес для культурологов, дизайнеров и психологов. Как справочное издание она включает смысл цвета в различных областях религии, искусства и науки. Как издание популярное содержит конкретные рекомендации по использованию цвета в интерьере и одежде, в воспитании детей и в семейной гармонии, во взаимоотношениях с собой и обществом.

Н. В. Серов

Символика цвета

© Серов Н. В., 2015, текст

© Леонова Е. Е., 2015, обложка

© ООО «Страта», 2015

* * *

Введение

Что такое цвет и каково его значение для нашего существования? Зима прячет наши чувства под белым и черным, но весна возрождает их, лето смешивает всю палитру живописца, а осень, воспылав багрянцем и золотом, затухает грустью увядания. Знание оттенков неба и облаков тысячелетиями предсказывает нам погоду. Цвет ягод и фруктов говорит об их зрелости, окраска зверей, рыб и насекомых предупреждает о возможных опасностях.

Мы знаем состав пищи и содержание воды, которую пьем. Знаем состав воздуха, которым дышим. Но кто из нас задумывался о содержании цвета, которым живет наша душа? Как цвет действует на нас, не вредим ли цветом своим ближним?.. Не вредим ли себе?..

Как узнать, не повредит ли настоящей любви красный цвет, если его оттенок чуть-чуть изменился? Какой цвет должен преобладать в детской, чтобы ребенок был здоров и умен? Не слишком ли «спокойный» цвет выбран для гостиной или «активный» – для спальни?

Как почувствовать смысл каждого цвета? Крупнейший исследователь цвета Иоханнес Иттен говорил, что цвет – олицетворение жизни, ведь мир без красок представляется нам мертвым. Тогда цвета являются изначальными понятиями, то есть детьми бесцветного света и его противоположности – бесцветной тьмы. Как пламя порождает свет, так свет порождает цвет. Свет, как первый шаг в создании мира, открывает нам через цвет его живую душу.

Часть I

Сущность цвета

Смысл цвета в культуре

Наши эмоциональные переживания, вызываемые восприятием цвета, весьма субъективны и неоднозначны. Кто-то обладает чрезвычайно обостренным цветовосприятием. Другие, наоборот, равноценно воспринимают и картину природы, и черно-белую ее фотографию. Именно поэтому, чтобы понять смысл цвета, нам сначала придется понять себя.

Не будем говорить о механизмах цветового зрения. Психофизиками этот вопрос хорошо изучен. Цвет же воздействует на нас, нередко минуя зрение. Воздействует так, что порой мы и не догадываемся об этом. Но постоянно испытываем его действие, поскольку живем в цветном мире.

Уже грудной младенец по-разному реагирует на различные цвета спектра. При этом наблюдается и различие цветопредпочтений по полу.

Ниже мы убедимся в том, что женщины выбирают белый и черный цвета одежды много чаще, чем серый. Почему? Казалось бы, серый – самый практичный цвет. Законы цветоведения гласят, что на сером фоне «потеряется» почти любое пятно. На белом же или на черном из-за контраста оно может выглядеть почти вызывающим.

Иоханнес Иттен (1888–1967), швейцарский художник-авангардист, крупнейший исследователь цвета в искусстве и педагог, создавший учебный курс для знаменитой Школы строительства и художественного конструирования «Баухауз»

В чем же дело? Почему эстетические вкусы современных женщин так полярны (черное и белое) и так непрактичны? И, с другой стороны, почему «непрактичные» мужчины серые цвета одежды выбирают чаще, чем белые и черные? Существует ли какая-либо психологическая причина столь различного цветового выбора по полу?

Обратимся к истокам нашей культуры. Согласно античной традиции, эстетика вещи предполагает ее двустороннее рассмотрение. Во-первых, субъективное, то есть с позиций человека, который ощущает, чувствует вещь. И во-вторых, объективное – пусть это будет звучать непривычно – с позиций самой вещи, которая влияет на человека.

В первом случае речь идет о чувственных взаимоотношениях с окружающим миром, наиболее наглядным примером которых служит цвет. Именно цвет представляет собой то необходимое условие существования вещи, при котором она начинает реально ощущаться.

А бесцветных вещей пока еще не существует. Ибо и белое, и черное, и даже прозрачное – это тоже цвета, которые всегда содержат определенное количество энергии и информации. И то, что мы этого не замечаем, вовсе не значит, что цвета не воздействуют на нас своим объективным содержанием.

Хроматизм – междисциплинарное исследование реального (наделенного и женственными, и мужественными чертами) человека в реальном (светоцветовом) окружении внешней среды.

И. Иттен. Контраст светлого и темного

Существует всего один максимально черный и один максимально белый цвет и бесконечное число светлых и темных оттенков серого. Серый цвет – это бесплодный, нейтральный цвет, жизнь и характер которого находятся в зависимости от соседствующих с ним цветов. Он смягчает их силу или делает их более сочными.

Название этого учения происходит от древнегреческого понятия «хрома» (?????), в которое античные авторы, вообще говоря, вкладывали следующие значения:

• цвет как психическое, распредмеченное, идеальное;

• краска как физическое, опредмеченное, материальное;

• окраска тела человека как физиологическое, синтоническое;

• эмоции как их информационно-энергетическое отношение.

Объективно эти отношения проявляются в таких идиомах, как «багроветь от гнева», «чернеть от горя», «белеть от страха», «краснеть от стыда», «желтеть от зависти», «зеленеть от тоски»… Эти обороты действительно раскрывают нам смысл эмоциональных отношений между психическим (цветом) и физиологическим (окраской кожного покрова) как между идеальным и материальным.

Еще античные ученые заметили связь между цветом, краской и эмоциями. Да и сегодня хорошо известно отношение цвета к краске в устойчивых словесных оборотах типа «определенной окрашенности эмоций», «эмоциональной окраски переживаний» и т. п.

Все это приводит нас к определению цвета, которое будет служить основой для его дальнейшего использования. Итак, цвет – это идеальное (психическое), связанное с материальным (физическим и/или физиологическим) через эмоции (чувства) как их информационно-энергетическое (хроматическое) отношение.

Не зря же девушка, к примеру, «розовеет от смущения». Это и есть отношение. Отношение души ее (цвета) к собственному телу (краске). Идеального к материальному. Как же нам понять это отношение? Понять, чтобы использовать…

Триадное подразделение интеллекта

Влияние эмоций на восприятие цвета осуществляется через вегетативную нервную систему, которая, в свою очередь, изменяет ход деятельности эндокринной и нервно-гуморальной систем и за счет обратной связи с гипофизом включает отработку информации гипоталамическими структурами, связанными с хранением архетипической семантики цвета. На мой взгляд, такая схема позволяет логично объяснить причины того, почему, к примеру, оптимист или просто обрадованный человек воспринимает окружающий мир сквозь розовые очки, а пессимист – в черном цвете.

Цвета женской логики

Давно уже замечена много бо?льшая восприимчивость к цветам женщин, чем мужчин. И не только из-за большей эмоциональности первых. Душа женщины раскрывается в цвете, поскольку слова ее предназначены для общества. А оно может и осудить ее душу. И даже оскорбить с позиций общественной морали… Нет, уж лучше действовать цветом, чем «что-то не то» сказать…

При этом ни в эмоциях, ни в цвете женщина порой не может осознать, почему она это делает. Она лишь чувствует, что как смех или улыбка ее, так и цвет воздействует на ее настроение, вызывает положительные эмоции, мобилизует защитные механизмы для лучшего взаимодействия с окружающим миром. Не секрет, что у большинства женщин эмоциональное начало преобладает над логическим.

И. Иттен. Форма и цвет

Квадрат – это символ неподвижной материи (ему соответствует красный цвет); треугольник, излучающий себя во все стороны, является знаком мысли (желтый); а круг – вечное движение духа (синий). Там, где цвет и форма согласованы в своей выразительности, их воздействие на зрителя удваивается.

Показательно, что эти традиции нашли свои достоверные экспериментальные обоснования. Так, руководствуясь анализом данных о половых различиях в асимметрии мозга, исследователи делают следующие выводы. Во-первых, мужчины чаще, чем женщины, опираются на правополушарные функции при обработке информации. Во-вторых, функции полушарий у женщин более диффузны, чем у мужчин, и границы между функциональными системами более размыты. В-третьих, возможно, что у женщин в норме оба полушария выполняют левополушарные функции.

В отличие от цвета, определение формы имеет вполне однозначное толкование и связывается с преимущественным восприятием левым полушарием головного мозга, которое в хроматической модели интеллекта коррелирует с функциями сознания. Поэтому операции с цветом можно соотнести преимущественно с правым полушарием (подсознанием). Поскольку это подтверждается экспериментально, то в соответствии с теорией творчества (рождение новых идей происходит на неосознаваемом уровне) приобретает более глубокий смысл и высказываемая творцами мысль, наиболее лаконично сформулированная Сезанном: «Цвета рождают форму предмета».

Действительно, как родившаяся в подсознании идея для ее воплощения должна пройти стадии осознания, логического контроля и т. д., так и цвет переходит в форму. Иначе говоря, если идея через чувства переходит в понятие, то было бы логично соотнести цвет с идеей, а форму с вербализованным понятием и/или опредмеченным цветом, например, в одежде. Так, мужчины больше внимания обращают на контуры, а женщины – на цвет.

Отсюда можно заключить, что женщины яркими цветами одежды стремятся скрыть (от себя, от окружающих), то есть компенсировать, отрицательные эмоции и довести их до положительных благодаря цвету. Мужчины же по природе своей вполне комфортно могут себя ощущать и без ярких цветов.

Хорошо известно, что поведение живых существ, и в частности человека, направлено на уменьшение воздействий, способных вызывать отрицательные эмоции, и в то же время – на увеличение положительных эмоциональных состояний. Это связано с тем, что при длительном воздействии даже не очень сильных отрицательных эмоций нарушаются компенсаторные механизмы, что может привести к соматическим заболеваниям. И женщина именно цветом поддерживает и регулирует эти механизмы. Именно цветом она увеличивает положительные эмоции, тогда как мужчина пренебрегает этим «женским делом». Он лишь уменьшает воздействие отрицательных эмоций, заболевает и умирает.

Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что у женщины доминирует бессознание. Действительно, бо?льшая (чем у мужчины) средняя продолжительность жизни, ярко выраженный в динамике гомеостаз (периодическое возобновление крови, вынашивание плода, кормление младенца и т. п.) говорят сами за себя. Очевидно, непознаваемость всего этого можно сопоставить только с непознаваемостью черного цвета.

И здесь же у женщины обнаруживается доминанта сознания, которая тоже находит свое подтверждение в истории культуры: женщина всегда была хранительницей традиций, дома и очага, обладала лучшей социальной адаптацией. Психологам хорошо известны прекрасные способности женщин к вербализации, обучению и т. п. Все эти качества понятны и доступны любому социализированному человеку в той же степени, что и белый цвет.

Строго говоря, сочетание именно этих (достаточно противоречивых) доминант женского интеллекта (как и «черно-белого» цвета) и может объяснить смысл и многовековую устойчивость такого известного во всех языках оборота, как «женская логика». И, как мне кажется, наилучшим образом это выразила Марина Цветаева:

Ты – Господь и Господин, а я —
Чернозем – и белая бумага!

В то же время у репрезентативного мужчины перечисленные характеристики женщин оказываются много меньшими, чем потребность в овладении новым, неизвестным ранее в культуре и обществе – тем, что принято называть духовным, и/или идеальным, и/или неопредмеченным, то есть теми свойствами интеллекта, которые мы соотносим с подсознанием. Подсознание мужчины характеризует и азарт игры (охоты, рыбалки), и фанатизм болельщика, и т. п. Это наглядно демонстрирует казино или стадион. Если же у мужчины существует доминанта подсознания, то оно оказывается промежуточной сферой интеллекта между сознанием и бессознанием в той же степени, что и серый цвет между белым и черным.

Цвет и архетип

В повседневном опыте человек редко имеет дело с беспредметными цветами. Ибо чаще всего цвет рассказывает о предметах и явлениях. Он позволяет судить о ясном небе, о здоровье детей, о зрелости яблок. И то, что человек представляет себе, чувствует, ощущает, – все это синтезируется интеллектом в единую картину мира по формальным и/или цветовым обобщениям.

Методика цветописи была разработана и использовалась А. Н. Лутошкиным для оценки эмоционального потенциала коллективов. Автор этой методики основывался на ассоциативных значениях цвета («красный – цвет крови, огня; желтый – цвет солнца; зеленый – цвет травы, листьев; голубой – цвет неба, моря»).

На выборке в 480 человек (подростки и юноши) Лутошкин получил следующие данные для эмоциональной оценки цветов: красный – настроение восторженное, активное; оранжевый – радостное, теплое; желтый – светлое, приятное; зеленый – спокойное, ровное; синий – грустное, печальное; фиолетовый – тревожное, тоскливое; черный – состояние крайней неудовлетворенности.

Василий Кандинский. Trente, 1937

Поскольку коэффициент корреляции между традиционной и реальной оценками цветовых стимулов составлял 0,92, то возникает вопрос: почему цвет крови или огня вызывал у испытуемых восторженное настроение, а синий цвет неба – печальное? Вряд ли кто-нибудь может дать разумный ответ без привлечения архетипической модели интеллекта.

Впервые обобщение по цвету и форме было выявлено античными авторами, которые показали возможность распространения хроматических обобщений на функции интеллекта. Леонардо да Винчи перенес эти обобщения на окружающее пространство и перспективу. Гёте показал возможность обобщений по принадлежности цветов к определенной области цветового круга[1 - Согласно Гёте, каждый цвет реален и существует в природе. Есть цвета, которые нельзя получить путем смешивания (красный, синий, желтый). Все остальные цвета и их оттенки получаются путем смешивания.]. Василий Кандинский, пытаясь объединить обобщения по цвету и форме, создал предпосылки для создания теории абстрактной живописи, в которой предметность цвета настолько отделена от предмета, что является чисто хроматическим обобщением (сублиматом), неподвластным формальной логике осознания.

В хроматизме обобщение по цвету было принято соотносить с понятием цветового кодирования. Представим три основных цветовых кода, каждый из которых связан с определенным компонентом интеллекта, влияющим на информационное наполнение архетипов, которые, по Юнгу, выражаются во всеобщих, априорных психических и поведенческих программах коллективного бессознательного.

Во-первых, упомянутый выше принцип метамеризации светоцветовой информации позволяет сделать вывод о начальной стадии кодирования цвета уже на уровне бессознания, и в частности сетчатки глаза. В психофизиологии до сих пор это свойство бессознания считается лишь незначительным ущербом для разрешающей способности глаза.

Бессознание и обеспечивает такое кодирование информации внешней среды, которое, по-видимому, оказывается адекватным пропускной способности интеллекта, и в частности конечному числу архетипов, на которое указывал Юнг. В связи с этим можно предположить, что число метамеров, в которых кодируется информация внешней среды, должно быть сравнимо с числом архетипов.

Иначе говоря, информация внешней среды, закодированная в виде метамеров, передается из бессознания в подсознание. Этот процесс осуществляется практически так же, как и процесс сублимации, то есть путем преобразования энергии-информации метамеров бессознания в более социализированное подсознание. В результате этого процесса образуется сублимат, то есть неосознаваемый образ в виде беспредметного (строго говоря, апертурного) цвета.

Как оказалось, в различных семьях языков зрительные образы определенного числа апертурных цветов подобны зрительным образам, хранящимся в памяти. Очевидно, это свидетельствует о более легкой активизации последних в ответ на воспринимаемые характеристики стимулов и о меньшей подверженности искажениям, которые могут быть вызваны вербализацией «ответных цветов».

Эти апертурные цвета в психолингвистике были названы фокусными, в силу того что запоминаются лучше и точнее других даже теми испытуемыми, в языке которых отсутствуют данные цветообозначения. Практически во всех культурах число фокусных полихромных цветов оказалось равным 7±2, что вполне согласуется с количеством архетипов, о которых говорил Юнг. Поскольку в процессе узнавания фокусных цветов зрительный перебор участвует отдельно от вербального, это также свидетельствует об ограниченном числе архетипов как неосознаваемых, и в частности невербализованных, образов коллективного бессознательного.

Таким образом, сублимация как процесс преобразования бессознательной энергии-информации в подсознательную или перевод метамерных цветов в апертурные заканчивается образованием сублиматов, то есть хроматической характеристикой архетипа, которая позволяет выявить его смысл и значение в коллективном бессознательном по семантике цветовых канонов.

И наконец, в-третьих, абстракция цветообозначения как процесс отвлечения от «конкретного» цвета относится прежде всего к научному мышлению, то есть определяется его формально-логической выводимостью чистым сознанием (рацио) исключительно на понятийном уровне.

Абстракт же, как результат указанного вида мышления, ограничен характерным отрывом опосредующих связей его компонентов от конкретного, от историчности, что обусловливает «умерщвляющую все живое» схематичность и/или «схоластическую абсолютизацию» формально-логических связей, не имеющих реального представительства в окружающем мире.

Показательно, как выдающийся психотерапевт Карл Роджерс характеризует точность словесного обозначения чувств своим клиентом: «клиент приходит к важности точности выражения. Он хочет описывать свои чувства только точными словами, и приближенные значения здесь не подходят. Все это, конечно, делается для более ясной коммуникации с собой», – отмечает ученый.

И в этом смысле апертурные цвета в большей мере передают семантическое наполнение архетипов, чем их вербальные обозначения. Вместе с тем последние в западной культуре – на уровне обожествления Слова (Иоанн 1:1) – могут обеспечивать понимание мира, внутреннее единство, взаимосвязь культуры и взаимопонимание людей, о которых размышлял Карл Юнг.

Нормальные и экстремальные условия

В западной культуре с раннего детства человека приучают ограничивать свои эмоции – как отрицательные, так и положительные. И если двухлетние дети еще могут громко плакать или капризничать, кричать или подпрыгивать от радости, хлопать в ладоши или прыгать в объятия взрослого, то уже к 6–7 годам родителям удается приучить детей подавлять такую непосредственную экспрессивность в нормальных условиях жизни.

Стадион Уэмбли. Кубок Англии, 1938

Уполномоченные люди просят футбольных болельщиков не приближаться к кромке поля.

В итоге стихийная радость и громкое восхищение начинают смущать самих малышей – из-за того что подобные проявления чувств считаются «детскими», большинство детей старается их сдерживать. Вместе с тем существуют особые обстоятельства жизни, когда непосредственность эмоций не только не подавляется обществом (и собственным сознанием индивида), но и активно приветствуется, – хотя в повседневной жизни она была бы совершенно неуместной.

Это и праздники – когда даже на улице можно прыгать от восторга и кричать под залпы салюта, петь песни и громко смеяться. Это и домашние торжества, к примеру день рождения, когда, по словам американцев, даже «требуется» такого рода эмоциональная экспрессия. Это и футбольные матчи, где, конечно же, рев болельщиков помогает любимой команде… Все эти и многие другие состояния и условия существования человека обозначаются в хроматизме как экстремальные условия или состояния жизни. И как мы увидим далее, цвет является вполне надежным референтом обоих (нормального или экстремального) состояний.

Удобство использования цвета в качестве такого референта было замечено практически во всех культурах и широко использовалось в самых различных жизненных ситуациях. Так, например, по данным театрального художника и искусствоведа Аллы Черновой, замечания Шекспира (на эскизах художников к придворным спектаклям и в ремарках к маскам) показывают, что один и тот же цвет мог означать и противоборствующие вещи. Современники же Шекспира обладали способностью воспринимать огромное количество цветовых различий, создавать новые варианты цвета, соотносить их названия с языком цветовых символов и подчас доводить сами символы до обозначения различных состояний и условий жизни.

В. Г. Кульпина[2 - Кульпина Валентина Григорьевна (род. 1947) – российский лингвист, славист, переводчик, педагог.] также отмечает важность учета условий, при которых анализируется семантика цвета. При этом цветообозначение внешности человека, согласно выводам Кульпиной, – это гендерно обусловленное явление: целый ряд цветовых характеристик касается только женщин или только мужчин в зависимости от условий наблюдения.

Однако сегодня можно встретить любопытное мнение, которое совершенно не считается с различными условиями существования человека. Так, например, говорят, что ввиду различных условий существования и развития одни и те же цвета в различных культурах символизируют различные, а бывает, и противоположные явления. И поэтому нельзя свести воедино исторически сложившиеся у многих народов системы цветовой символики. Обычно для подтверждения этого мнения приводятся цвета траура: белый на Востоке и черный на Западе.

В. Ф. Петренко[3 - Петренко Виктор Фёдорович (род. 1948) – российский психолог, специалист в области экспериментальной психосемантики.] в связи с этим подчеркивает, что национально-специфичным здесь скорее является отношение к содержанию, кодируемому цветом, но никак не собственно содержание. «Например, когда в качестве доказательства того, что цветовая символика национально-специфична, а не универсальна, приводят обычно пример того, что в европейской культуре цвет траура – черный, а у японцев – белый, то забывают, что символика белого цвета (чистой белой доски) означает девственное начало, рождение нового и одновременно растворение, исчезновение старого. В рамках буддистской традиции, где жизнь мыслится как цепь взаимопереходов бытия и небытия, начало и конец не столь антонимичные полюса, как для европейского мироощущения, и образы жизни и смерти, символика черного и белого мыслятся в диалектическом единстве. Налицо не различие цветовой символики, а различие в переживании и трактовке бытия».

Во время камлания шаманки вводят себя в особое возбужденное состояние. Их душа совершает полет в пространстве психической реальности.

С этих позиций становятся более понятными и высказывания феминисток о том, что известные всем женские качества – эмоциональность и интуиция – противостоят сугубо рациональному мышлению «мужчин-роботов». Очевидно, все зависит от личности, но легко видеть и явную относительность этих представлений. Так, по сравнению с мужским подсознанием женское бессознание всегда было эмоциональнее. В то же время материнское сознание более мудро, реалистично и рационально, чем мужское «инфантильное» подсознание в нормальных условиях существования человека.

Соответствующие доминанты интеллекта в хроматизме определяются по предпочтительному выбору цветов испытуемым данного пола и возраста при строго заданных условиях, где условия подразделяются на нормальные, то есть обыденные, обыкновенные, привычные, и экстремальные, то есть непривычные, трансовые; измененное состояние интеллекта.

Следовательно, передаваемый цветовыми канонами, если можно так сказать, «внетелесный» характер цвета соотносится с некоторой его «идеальностью» по отношению к телу и, в силу вышесказанного, можно предположить непосредственную связь цвета с архетипом или с идеями Платона. Таким образом, методами культурологии, психолингвистики, хроматизма, структурной и психологической антропологии к настоящему времени в основном выявлена семантика и полоролевое отнесение как ахромных, так и основных цветов спектра.

После проведенного хроматического анализа памятников мировой культуры я абсолютно уверен в том, что все до единого цвета имеют равноценное значение для интеллекта. Для понимания же символов этого влияния каждого конкретного цвета необходимо учитывать пол, возраст и условия жизни (нормальные или экстремальные). Вместе с тем еще недавно об этом свойстве «противоречивости цветовой символики» шли не совсем плодотворные дискуссии.

Для примера обратимся к семантике красного цвета, которая без учета нормальных/экстремальных (normal – extremal: N/E) условий окажется и мужской, и женской одновременно, как это следует, к примеру, из работ английского и американского антрополога В. Тернера. В самом деле, если мы не будем учитывать N/E условия, то красный – это женский цвет («красна девица», к примеру). Не зря же в древних и пережиточных обществах красным цветом наделяли шаманок в E условиях, то есть в их экстремальных службах племени. И красным же цветом экстремумов смущения или стыда наделяется женщина, но не мужчина, который, как мы уже видели, и так красный («ни стыда ни совести», как про него говорят женщины).

Таким образом, красный цвет действительно может характеризовать женское бессознание, но тогда, когда ее интеллект оказывается в экстремальном состоянии. Отсюда вытекает любопытное следствие: русская «красна девица» всю жизнь существует в E условиях. Так ли это в действительности?

Казалось бы, это подтверждают климатические условия. Но дело не в них. За тысячи лет адаптация к климату давно уже должна была завершиться… Остаются социальные условия, которые в России чаще всего действительно экстремальны.

Мужчина, женщина и эмоции

Еще в XIX веке ученые знали, что эмоции вызывают изменения пульса, дыхания, скорости реакции, силы и др. И эти же изменения вызывает у нас действие различных цветов. Все это говорит о прямом действии цвета на все сферы интеллекта.

Мужчины могут не заботиться о цветах своей одежды, если они обладают харизмой. Роберт Редфорд и Пол Ньюман в фильме «Буч Кэссиди и Сандэнс Кид», 1969

Например, в красном цвете наш интеллект переоценивает реальное время, а в синем – недооценивает. И когда мы узнаем далее, что красный – «мужской», а голубой – «женский», то, может быть, и осознаем, что мужчина всегда приходит вовремя, а женщина всегда опаздывает – по природе своей, по природе цвета. Гендерные различия существуют почти во всем: как средняя величина сжатия мускулов кисти руки у мужчины составляет 60–70 кг, а у женщины 40–50 кг, так и в «мужском» красном цвете мы становимся значительно сильнее, чем в «женском» синем.

Понятие гендерного диморфизма, согласно работам специалистов, включает меняющиеся в онтогенезе (взросление, старение) различия между женственным (фемининным – f) и мужественным (маскулинным – m) типами характера, которые объективно выражаются в выборе предпочтительных цветов (одежды, интерьера и т. п.), в репрезентативном доминировании левого (у m) и правого (у f) полуполей зрения, которые связаны с типом мышления.

Благодаря эмоциям наш организм быстро оценивает ситуацию, ибо руководствуется самым древним и универсальным принципом всего живого – стремлением выжить. Любопытно, что при отрицательных эмоциях иногда появляется стремление носить одежду более ярких и насыщенных цветов, чем при эмоциях положительных. В последнем же случае можно носить черные, белые, серые тона и даже не замечать этого.

Возвращаясь к хроматическому определению цвета через окраску и эмоции, вспомним, что у мужчин эмоции с детства элиминируются «мужской» социокультурной ролью. Возможно, в силу этого у мужчин и теряется эмоциональная связь между «душой и телом», что может являться причиной функциональных заболеваний и меньшей продолжительности жизни.

Основное гармоничное созвучие – желтый, красный, синий. Любой равносторонний треугольник, соединяющий цвета в круге Иттена, позволяет выбрать гармоничное сочетание.