скачать книгу бесплатно
Когда родилась Рая, ее маме было тридцать девять лет. Родители восприняли рождение малышки, как вторую молодость, и с головой погрузились в приятные заботы. На тот момент Аде было двенадцать, и она очень болезненно переживала то, что родительское внимание переключилось на сестру.
Подруга жаловалась, что Рая пищит по ночам и не дает спать. Сокрушалась потому, что мама теперь не слушает ее, Аду, когда та пытается рассказать ей о своих делах. А если и слушает, то не слышит и задает одни и те же шаблонные вопросы.
Я знала, что в глубине души Ада любила сестру, хотя и отзывалась о ней не иначе как "засранка", "заноза в заднице" и "вонючка". Подруга говорила, я должна быть счастлива тому, что у меня нет братьев и сестер.
Мне и правда было комфортно жить с ощущением того, что я единственный объект любви своих родителей. Однако в последние годы любви значительно поубавилось, особенно со стороны отца. Иногда мне казалось, что я ему надоедаю.
Когда я была маленькой, папа любил меня, прощал все шалости, звонко чмокал в щеку и защищал перед мамой. Теперь он стал другим. Холодным. Недовольным. Отстраненным. Казалось, будто со временем он потерял ко мне интерес.
Когда я рассказывала ему про школу, тренировки, фильмы или музыку, которая мне нравилась, отец всегда задавал какие-то провокационные вопросы. Словно старался уличить меня в глупости, невежестве или примитивности. Постепенно мне стало сложно свободно рассуждать при нем. Я не хотела натыкаться на критику, ставящие в тупик вопросы или насмешливые взгляды.
С мамой дела обстояли лучше. Мы хорошо ладили. Я доверяла ей и видела ее искреннюю заинтересованность в моей жизни. Мама у меня была очень спокойная и ласковая. Я пережила много болезненных моментов, уткнувшись ей в плечо и вдыхая аромат ее дорогих духов.
В свободное время я понемногу начала готовиться к конкурсу талантов. Мне хотелось станцевать в непривычном стиле. До поступления в "Экстру" я занималась бальными танцами и решила воскресить в себе забытый навык.
К счастью, с поиском партнера сложностей не возникло. Я написала знакомым танцорам с просьбой помочь мне. Один из них согласился. Его звали Миша Орлов. Мы договорились, что в случае победы приз поделим пополам.
Миша казался идеальным партнером. Во-первых, он хорошо двигался. Во-вторых, обладал мягким и уступчивым характером. И, наконец, он был совершенно не в моем вкусе, поэтому, проводя с ним время наедине, я думала только о выступлении.
Первые несколько репетиций мы с Мишей продумывали номер. Оказалось, что в прошлом он тоже занимался бальными танцами. Мы смотрели записи парных выступлений на Youtube, отмечали для себя моменты, которые нас зацепили, а потом пробовали исполнить их. К концу третьей репетиции хореография была готова, оставалось только отрабатывать и вычистить ее. До конкурса талантов оставался месяц, и мы договорились встречаться раз в неделю.
Как-то вечером после тренировки мне написал Пешков и пригласил посидеть в кафе. Честно сказать, я не понимала, что за отношения сложились между нами.
Мы гуляли, целовались, переписывались перед сном, но все же чего-то не хватало. Между нами не было определенности. После прогулки со страстными поцелуями он мог не писать мне по два дня. В школе был приветливым и милым, но все же не как парень со своей девушкой.
Пару раз я пыталась вывести его на разговор в стиле "кто мы друг другу", но он незаметно для меня самой съезжал с этой темы. Злиться на Пешкова было трудно, он был такой позитивный и легкий, что я со своим вечным анализом казалась себе слишком замороченной.
В кафе я опоздала минут на десять, но все же пришла раньше Пешкова.
Когда мы сделали заказ, он коснулся моей руки и сказал:
– Ты сегодня как-то по-другому убрала волосы? Тебе идет.
Действительно, после долгой практики у меня наконец-то получилось заплести самой себе достойный "колосок".
– Надо же, ты заметил! А в «Космо» пишут, что только двенадцать процентов мужчин замечают в женщинах смену прически или маникюра, – кокетливо отозвалась я.
– Я вообще очень внимательный! – усмехнулся Дима.
– А какого цвета у меня лак на ногтях? – спросила я, быстро спрятав руки под стол.
– Э… Розового? – он ткнул пальцем в небо.
– Ха-ха, ты такой же как те восемьдесят восемь процентов. Уже вторую неделю с этим цветом хожу, – рассмеялась я и вновь положила на стол руки с покрытыми черным лаком ногтями.
– Вот черт! – с улыбкой ругнулся Пешков.
Он пересел ко мне и нежно поцеловал. Сегодня парень пребывал в особенно хорошем настроении, много шутил и был ласков.
– Дим, мы столько времени проучились в одной школе. Почему раньше не общались?
– Просто раньше ты была маленькой.
– В смысле?
– Ну, в смысле ты выглядела, как ребенок. А в этом году первого сентября я увидел тебя и офигел.
– Хочешь сказать, что за лето изменилась? Странно. Вроде я даже особо не подросла.
– Ну, кое-что у тебя точно подросло, – хитро улыбнувшись, ответил Дима.
Я захихикала и ткнула его локтем в бок.
Вскоре принесли наш заказ, и мы приступили к еде. Ужин был в самом разгаре, когда дверь кафе открылась, и внутрь вошла Яна Ширшикова. Я сжалась, мысленно надеясь, что она нас не заметит, но не повезло.
Увидев меня с Димой, девушка широко улыбнулась и двинулась к нашему столику. Черт бы побрал эту стерву! Почему она приперлась именно сюда?
– О, Янка, привет! Садись к нам, – Пешков поднялся и обнял ее.
Садись к нам?! Я что-то упустила? Когда стало нормальным во время свидания приглашать за столик другую девушку?
– А я не помешаю? – поинтересовалась Яна, когда уже села за наш стол.
– Нет. Ты же не против, Саш? – Дима посмотрел на меня невинными глазами.
Я кивнула и натянуто улыбнулась, в красках представляя, как Ширшикова в адских муках горит на костре.
– Ой, Димась, я только что с репетиции. Когда шла туда, было так тепло, а пошла обратно и чуть не околела. Все-таки осень уже чувствуется.
Ну какая дура! На дворе октябрь, а она только сейчас поняла, что осень! Да в таком проститутском платье не то, что в октябре, в июле замерзнешь!
– А что за репетиция? – поинтересовался Пешков.
– Я же решила участвовать в конкурсе талантов, – гордо призналась Ширшикова.
Ха! Сомневаюсь, что судьи оценят ее талант вешаться на чужих парней.
– И чем будешь удивлять? – спросила я.
– Я спою песню Земфиры "Хочешь?".
Я подавилась соком. Серьезно? Да с ее писклявым голосом нужно петь что-то вроде "А я все летала" из репертуара группы “Блестящие”. Ну какая Земфира?
Дима с Яной вопросительно посмотрели на меня.
– Извините, не в то горло пошло, – буркнула я.
– Саша тоже будет участвовать в конкурсе с танцем, – поделился мой спутник.
– Правда? – Ширшикова вскинула брови. – Значит, мы с тобой конкуренты?
Кошмар! Я только сейчас заметила, какие у нее шлюшные брови. Тонкие, искусственно удлиненные карандашом.
– Ага, конкуренты, – кисло отозвалась я.
Остаток вечера напоминал отстойную романтическую комедию, где две девушки соревнуются за внимание парня, а он настолько глуп, что ничего не замечает. Когда я поняла, что Ширшикова основательно расставила свои сети и наедине с Пешковым нам не остаться, я притворилась, что мне срочно нужно домой.
Дима поднялся, чтобы идти вместе со мной, но я была так взбешена его инфантильным поведением, что отказалась от сопровождения, сказав, что дойду сама. Если честно, я рассчитывала, что он скажет что-то вроде: "Я пришел сюда с тобой, уйду отсюда тоже с тобой». Но он лишь пожал плечами и чмокнул меня в щеку на прощанье.
Домой я вернулась взвинченная до предела. Мама работала в комнате, папа гипнотизировал телевизор в зале. Завалившись на кровать, я позвонила Аде и пожаловалась на свой вечер. Подруга отреагировала именно так, как мне хотелось: обругала Пешкова с Ширшиковой и посочувствовала мне.
– Иногда мне кажется, что он влюблен в меня, а иногда создается ощущение, что ему плевать, – грустно сказала я.
– Как говорила моя бабушка, если есть сомнения, нравишься ты парню или нет, значит, ты ему не нравишься.
– Так говорила твоя бабушка или паблик ВКонтакте? – с подозрением уточнила я.
– Не суть. Он мудак, Саш. Брось его.
– Для того, чтобы кого-то бросить, надо как минимум начать встречаться, – вздохнула я.
На следующий день в школе, к моему удивлению, Дима подошел ко мне на перемене и извинился за то, что не проводил.
– Я потом подумал, как-то некрасиво вышло… Я ведь пришел туда с тобой, – сказал он.
– Больше так не делай, – примирительно улыбнулась я.
Пешков был слишком милым, чтобы долго на него злиться. Я была рада, что он сам осознал свою ошибку и извинился. Это ли не признак зрелой личности?
После четвертого урока, выходя из столовой, я заметила толпу ребят у стенда с объявлениями на первом этаже. Мне стало любопытно, и я приблизилась.
– Что там такое? – спросила я у стоящего рядом Булаткина.
– Вся школа стоит на ушах из-за Муслимова и его социальной акции, – пояснил он.
– Что за акция?
– Так как следующий год будет годом благотворительности, Максим предложил проект "Помоги ближнему", в рамках которого школьники будут делать посильные добрые дела.
– Например?
– Ну, типа отличники помогают отстающим одноклассникам в учебе, спортсмены организуют гимнастику для пенсионеров из нашего района. В общем, все те, кто в чем-то преуспел, на безвозмездной основе делятся своими знаниями и навыками с желающими.
Затея была, на первый взгляд, интересной и не лишенной добрых побуждений. Школьников она зацепила, и все увлеченно обсуждали новые способы сделать мир чуточку лучше. Антон сказал, что Максим все подробно расскажет сегодня на собрании Совета старшеклассников. Я не знала, насколько это все будет возможно реализовать на практике, но готова была выслушать.
Аде же идея совсем не понравилась. Этого следовало ожидать, учитывая то, кто был ее инициатором. Редкий день проходил без того, чтобы подруга не критиковала Муслимова. Поводы у нее находились всегда: его манеры, прическа, цвет рубашки, высказывания и даже голос.
В конце заседания Совета старшеклассников Максим, как и обещал, рассказал об акции подробнее. Он хотел внедрить систему взаимопомощи в жизнь нашей школы через специально созданный для этого аккаунт в социальной сети. Предполагалось, что каждый месяц будет формироваться план мероприятий, в рамках которого каждый сможет быть полезным окружающим.
Максим считал эту систему взаимовыгодной, потому что у любого человека есть как сильные, так и слабые стороны. Сильные – повод помогать, а слабые – повод принимать помощь.
– К чему говорить о взаимовыгодности, если это благотворительная акция? – едко поинтересовалась Ада.
– А, по-твоему, всегда должен быть победитель и проигравший? Кто сказал, что в благотворительности не может быть концепции win-win? – парировал он.
– Это только в теории все гладко, а на деле возникнет куча спорных моментов. Как добиться справедливости в распределении оказанной и принятой помощи?
– Все зависит от тебя. Хочешь совершить добрый поступок – совершай. А если ты боишься перетрудиться в деле совершенствования мира, что ж, выбор опять за тобой.
– Но старшеклассники сейчас и так загружены выше крыши, а ты хочешь взвалить на нас обязанности целого благотворительного фонда, – протестовала Ада.
– Я считаю, что время для добрых дел можно найти всегда. Я надеюсь на поддержку тех, кто думает так же.
– Я согласна с Максимом, – сказала Алина Юкина. – Волков бояться – в лес не ходить. Мы должны хотя бы попробовать, вдруг из этого выйдет что-то стоящее.
Ада сверкнула злобным взглядом, и завязалась перепалка. Были люди, которые верили в идею Максима и хотели ее реализовать, а были и скептики, разделяющие сомнения Ады. Я не принимала ничью сторону, потому что сама толком не понимала, что думаю на этот счет.
Спустя пятнадцать минут жарких споров Светлана Викторовна нарушила свое молчание, заявив, что раз акция вызывает столько дискуссий, нужно сформулировать идею в понятной и краткой форме, а потом устроить общешкольное голосование. На этом и порешили.
Как всегда, после споров с Максимом Ада брызгала ядом. Даже на следующий день ее настроение не поднялось. В столовой она сидела и громко обсуждала со всеми, кто готов был ее слушать, несуразность идеи Муслимова:
– А знаете, почему он корчит из себя святошу? Потому что хочет заработать себе репутацию защитника народа, прежде чем его папочка начнет толкать его по своим стопам, чтобы все говорили, что Муслимов-младший добился всего сам.
– О чем ты? – спросила у Ады незнакомая мне девчонка.
– О том, что всем известно, кто отец Максима и ради чего затеян весь этот цирк.
– А кто его отец? – поинтересовался парень за соседним столом.
– Его отец – политик, но что это значит? – перебила я открывшую рот подругу.
– Да, его отец политик. И, конечно, Муслимов тоже пойдет в политику. Сейчас собственный имидж стал ему особенно дорог, ведь учеба в школе заканчивается, и начинается взрослая жизнь. Если Максиму удастся протолкнуть этот проект, об этом обязательно черкнут в какой-нибудь городской газетенке и непременно упомянут имя главного деятеля.
– Ты считаешь, что он делает все ради собственных корыстных интересов? – удивленно спросила Алина Юкина.
К диалогу прислушивались все новые и новые люди.
– Конечно! Нахрен мы ему не сдались. Все десять лет школы Максимка жил в свое удовольствие и думать не думал о помощи нуждающимся, а сейчас ему стало очень надо. Типичный политикан, который продвигает свои интересы, прикрываясь благими делами.
– Это всего лишь твое мнение, – сухо заметила я.
Ее неприкрытая агрессия начинала меня раздражать.
– Это не только мое мнение! Это мнение всех, кто хоть немного умеет читать между строк!
– То, что его отец в политике, не является доказательством того, что Максим зарабатывает себе репутацию. А даже если и так, то что в этом плохого? Его затея никому не навредит, только наоборот, – протестовала я.
– Может, и так! Но меня бесит, что он лицемерит, извлекая свой шкурный интерес из своих поступков и действий. А вы и рады развесить уши и провозгласить этого напыщенного петуха героем! – гневно ответила она.
