banner banner banner
Черный амулет
Черный амулет
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Черный амулет

скачать книгу бесплатно

Черный амулет
Фридрих Евсеевич Незнанский

Возвращение Турецкого
У террористов все готово к очередной «громкой» акции. Но никто ни в Генеральной прокуратуре, ни в МУРе, ни в агентстве «Глория» не знает, где она может произойти. Как выглядит малолетняя террористка? Где прячется главный исполнитель? Кто ему помогает? И кто, наконец, является «крысой»? Один день, и в этот долгий день произойдут все события. А Турецкий, лежащий в госпитале после тяжелой контузии, неожиданно становится одним из самых активных участников поиска…

Фридрих Незнанский

Черный амулет

Роман создан по мотивам телевизионного сериала «Возвращение Турецкого» (производство ООО «Студия АРТ-Базар», 2006 год)

Эта книга от начала до конца придумана автором. Конечно, в ней использованы некоторые подлинные материалы как из собственной практики автора, бывшего российского следователя и адвоката, так и из практики других российских юристов. Однако события, место действия и персонажи безусловно вымышлены. Совпадения имен и названий с именами и названиями реально существующих лиц и мест могут быть только случайными.

Глава первая

Предупреждение

Этот телефонный разговор был неприятен Ирине Генриховне Турецкой. Незнакомый голос, отвратительно мягкий и как будто заискивающий – бывают такие противные, словно шелестящие словами, голоса пожилых подхалимов, – прежде всего попросил ее не отключать трубку, а внимательно выслушать, ибо от ее благоразумия зависит все ее будущее. «Ни фига себе сказано!» Вот именно так Ирина и подумала, решив отключить телефон. Однако что-то чисто интуитивное подсказывало ей, что за этой навязчивой вежливостью прячется серьезная опасность, в первую очередь для Шурика, находящегося в огромном и бестолковом, с ее точки зрения, госпитале, да к тому же еще и не под ее присмотром. Поэтому мобильный не отключила, хотя громко вздохнула, демонстрируя свою неприязнь к звонившему. И тот понял ее.

– Я могу только посочувствовать вам, Ирина Генриховна, уважаемая, вы и не представляете, как я глубоко понимаю вас. Как восхищаюсь поистине неоценимым подвигом вашего драгоценного супруга Александра Борисовича… Как готов вместе с вами и вашими лучшими друзьями – Грязновым и Меркуловым – скорбеть по поводу безвременной гибели Дениса Андреевича… Да, к сожалению, бродят еще среди нас нелюди, вампиры и прочая нечисть, из-за которой гибнут хорошие люди… Увы и еще раз увы!.. А теперь два слова о деле…

Голос резко изменился, словно заговорил другой человек – с жесткой интонацией и недвусмысленными намерениями.

– Я, наверное, вас разочарую, – поторопилась Ирина, – по той простой причине, что не имею решительно никакого отношения к делам своего мужа. Вы ведь именно это имели в виду, выражая свое сочувствие, не так ли?

– Приятно разговаривать с понимающей женщиной, – уже сухо констатировал собеседник. – Но знать что-то вам совсем и необязательно. Достаточно будет того, что вы внимательно выслушаете меня, запомните то, что я подчеркну особо, и затем передадите вашему супругу. Причем, хочу предупредить, ему эта информация позарез необходима, как… Ну, скажем, как воздух. Он ведь успел оценить, что значит для человека просто свободно дышать, без усилий, не так ли?

– Я должна воспринимать ваши слова как угрозу?

– Ни в коей мере! И Александр Борисович сам прекрасно разберется, как ему следует поступить. А вот от вас, глубокоуважаемая, требуется только одно: донести до него мысль о том, что замечательный его фокус, который он не без успеха продемонстрировал однажды в парке «Сокольники», во второй раз может не получиться. Да что я говорю! Конечно, не получится. Подобные рискованные цирковые номера исполняются лишь однажды в жизни. Скажите ему, он поймет.

– Про фокус?

– В частности, и про него тоже. Но главное здесь вот что. У Александра Борисовича в настоящий момент, а также и в неопределенном еще будущем, связанным с обязательным для него лечением, появляется прекрасная возможность прислушаться, наконец, к советам заинтересованных людей и сделать соответствующие выводы.

– Я снова повторяю: это касается его работы? – настойчиво перебила Ирина.

– Ну разумеется, о чем же мы так долго говорим с вами?

– И вы желаете использовать меня в качестве собачки, которая таскает хозяину домашние тапочки?

– Ну что вы! Вы, с вашими многочисленными талантами, – и такая мелкая роль? Нет, милая, мы хотим, чтобы и вы сами прониклись мыслью о том, что и для Александра Борисовича, и для его прелестной семьи будет великим благом, если он, хотя бы лежа на койке, прекратит, пусть временно, свою энергичную деятельность». Я – на полном серьезе. Ему достаточно дать указание своему помощнику Владимиру Дмитриевичу Поремскому несколько умерить пыл, не теряя при этом собственной объективности, и, поверьте мне, у обеих сторон, участвующих в общем деле, немедленно появится реальная возможность прийти к консенсусу. Речь ведь не о бандитских разборках конца прошлого века, от которого мы все, слава Создателю, благополучно ушли, а о новых, пусть пока сложных взаимоотношениях возможных партнеров. И только недалекий человек может этого не понимать. А ваш Александр Борисович к таковым никак не относится. Так вот, милая моя, теперь вкратце. Идеальным вариантом было бы вообще прекращение уголовного дела и уголовного преследования на основании статей двадцать четвертой тире двадцать седьмой УПК. Тонкости вам знать ни к чему. Зачем забивать вашу прелестную головку всякой малополезной информацией? А ваш супруг поймет, он – умный человек.

– Ваши комплименты мне решительно ничего не говорят о том, кто заинтересован, чтобы мой муж совершил должностное преступление. Я ведь правильно вас поняла, господин неизвестный собеседник, не посчитавший для себя приличным хотя бы назваться?

– Да что вы, какое там преступление?! Можно подумать, что вы живете не в реальном мире, а в каком-то собственном, выдуманном. И я, как ни странно, могу вас понять. Да, разумеется, еще совсем недавно те проблемы, которые пытаются решить господа, поручившие мне «уговорить» Александра Борисовича посмотреть на вещи разумно, считались криминальными. Точно так же, как любое, скажем, торговое посредничество именовалось спекуляцией, а любое приобретение собственности считалось уголовным преступлением. Разве вы забыли? Но сегодня, когда в обществе правят совершенно иные законы, продолжать упираться и тормозить ход прогресса по меньшей мере неразумно… Согласны, надеюсь?

– Ну… в общем…

– Вы абсолютно правы: и в общем, и в частном… А что касается меня, то могу сказать, что с Александром Борисовичем мы в прежние времена частенько «пересекались», когда он был обыкновенным следователем, а я – адвокатом. Просто напомните ему про Бориса Аркадьевича, этого будет вполне достаточно. Он также поймет, кого я представляю в данном случае, чьи интересы. Скажу больше, дальнейшее лечение вашего супруга потребует от вас, Ирина Генриховна, вложения немалых денег. А учеба вашей замечательной Ниночки в Кембриджском колледже – тем более. Так вот, посмотрите на все эти обстоятельства непредвзятыми глазами. Поговорите с мужем. Он вас любит и не станет упираться, как в былые времена. И запомните, речь идет не о взятке. Мои клиенты такими пустяками не занимаются. Взятки – это, простите, для ЖЭКа, чтоб новый кран поставили на кухне. А на нашем с вами уровне в дело вступают два главных фактора: элементарная человеческая благодарность и порядочность. Но наиболее важным здесь является время, понимаете?

– Признаюсь, не очень, – неохотно ответила Ирина.

– Время – это деньги, надеюсь, слышали?

– Естественно.

– Ну так вот, с расследованием, которое по указанию… не важно, мы-то знаем, кто дал Генеральной прокуратуре такое указание, начал ваш супруг, еще являясь здоровым и полным сил, будет покончено, по всей вероятности, в самое ближайшее время…

– Тогда не понимаю, какой смысл больному человеку предпринимать какие-то нелепые телодвижения? Или у вас все же нет твердой уверенности? – съязвила Ирина.

Борис Аркадьевич рассмеялся совсем добродушно:

– А вы – умница, подловили старика!

– Вот уж чего не собиралась! – Ирина едва не фыркнула с презрением, но вовремя спохватилась: выказывать свою откровенную неприязнь она вовсе не собиралась, кто знает, что там у них стоит за этой отвратительной игрой в «порядочность»…

– Ну, как бы там ни было, – мягче заговорил Борис Аркадьевич, – а дополнительные доказательства для твердой уверенности никогда не помешают. Надеюсь, вы и в этом согласны со мной? – Он помолчал в ожидании ответа, но, не дождавшись, продолжил вкрадчиво: – А то ведь знаете, как иной раз случается? Ураган налетел, крыши с домов посрывал, машины побил, кирпичи на головы невинным людям стали валиться – кошмар, одним словом. И вроде никто не виноват, а беды понаделано – бессчетно. Так вот, чтоб не было. Все-таки гарантия… Ну а я, пожалуй, больше не стану вам морочить голову, но про фокус вы обязательно напомните, это очень важно конкретно для него. Прошу прощения, но другой возможности связаться с господином Турецким я пока не нашел, поэтому решил воспользоваться вашей любезной помощью. Уверяю вас, что при удачном стечении обстоятельств именно вы в первую очередь узнаете, сколь велика бывает простая человеческая благодарность. А засим прощайте, надеюсь вновь услышать ваш очаровательный голос… Да, и последнее. Его, я имею в виду Александра Борисовича, официальное согласие, между прочим, нам и не требуется. Умным людям достаточно понять его позицию по фактам дальнейшего развития дела. Впрочем, этого можете мужу не говорить, он и сам прекрасно понимает, что в данном случае для него, как никогда прежде, может оказаться верным выражение: «не было бы счастья, да несчастье помогло»… Что ж, чрезвычайно рад даже заочному знакомству с вами, прелестница…

– Секунду! – словно спохватилась Ирина. – А если я расскажу о вашем предложении не только мужу?

– Хм… Полагаю, у вас хватит благоразумия этого не делать. Вот вам мой дружеский совет. Да, ко всему прочему, у вас и доказательств никаких нет по поводу нашего состоявшегося разговора. Ведь так? Молчите? Ну и правильно делаете. Всего вам хорошего.

В телефонной трубке послышались короткие гудки. Ирина Генриховна долго держала ее в руках, не отключая, словно не хотела, чтобы кто-то мог к ней в эту паузу дозвониться. Она размышляла, а думать было о чем.

Звонки подобного рода поступали в квартиру и прежде, но были они не столь пространными и вежливыми. В основном угрозы Шурику, типа: «Эй, следак, убери свои грабки! Иначе бабе твоей устроим такую групповуху, что ей мало не покажется!» Это было понятно, бандиты, одним словом. И всякий раз, сталкиваясь с хамскими угрозами, Ирина знала, что Шурик тут, с ней, и, как говорится, «держит руку на пульсе». И Славка Грязнов всегда был рядом. И Дениска Грязнов, словно большой ребенок, – умный, вежливый, добрый… Вот поди ж ты, угадай, что именно он, всегда смотревший на нее, Ирину, восторженными, словно у юноши, глазами, закроет Шурика своим телом от взрыва той проклятой шахидки…

Но чтоб так, вежливо и одновременно уверенно, что и было для нее самым неприятным, разговаривать с женой следователя, «советуя» ей «уговорить» мужа прекратить следственные действия, – такого еще не было. Как и разглагольствований о порядочности. И что это еще за Сокольники у Шурика? Он ведь никогда не посвящал ее в тайны своего ремесла, она сама, пианистка и преподаватель музыки, по собственной воле и желанию взялась за изучение криминалистики и психологии с одной-единственной целью: оказаться рядом с ним! Разные профессии и, соответственно, разные интересы – реальная угроза семье, особенно когда связующее звено выросло и уже не терпит родительской опеки, воспринимая ее как вмешательство в свою личную жизнь. О господи, и когда это произошло?! Ведь выросла, живет в этом проклятом Кембридже… А для матери дочка всегда будет маленькой и слабой, постоянно нуждающейся в защите… даже когда у нее у самой появятся дети…

И этот «ласковый мерзавец» прекрасно знал, какова будет у Ирины реакция, намекнув на спокойствие «замечательной Ниночки»!..

Ну а в самом-то деле надо это Шурке, лежащему в койке, чтоб его жена и дочь постоянно тряслись от страха?… Может быть, сначала поговорить с Костей? Рассказать, вытянуть из него про эти Сокольники? Должен ведь понять? Или они все там уже давно живут исключительно своей, «государственной» жизнью, куда не долетают ни земные проклятья, ни гимны?…

Что ж, попытка, верно говорят, не пытка. Подумав так, Ирина Генриховна вдруг криво усмехнулась: а разве постоянное ожидание беды не есть уже та самая жестокая пытка? Вот тебе и парадокс – сама себе невольно приготовила пытку…

И верная супруга Александра Борисовича Турецкого, слабая и чересчур интеллигентная, по мнению ее мужа, женщина, решила ничего сейчас не говорить Шурику, который, естественно, немедленно распсихуется и станет размахивать руками. Но не говорить только до тех пор, пока от заместителя генерального прокурора Меркулова не будут ею получены исчерпывающие объяснения. По всем вопросам, включая и про этого Бориса Аркадьевича, кстати, в первую очередь. А там она еще посмотрит!

Глава вторая

Неординарные действия

Старший советник юстиции Дмитрий Сергеевич Колокатов, недавний еще сотрудник международно-правового управления Генеральной прокуратуры, оказался в помощниках у заместителя генерального прокурора Меркулова по чистой случайности. Турецкий, являясь до происшедшей трагедии первым помощником генпрокурора и одновременно занимая ту же должность у Константина Дмитриевича, надолго, как полагали, «улегся в койку». Более того, его возвращение на службу вообще считалось в желтом здании на Большой Дмитровке весьма проблематичным. И по этой причине, прежде всего, когда кое-кто удивлялся, зачем Меркулову понадобился этакий явно «скользкий» тип, Костя отвечал, что Колокатов со своей «проходимостью» был востребован исключительно именно в связи с этим ярким своим качеством. Он мог достать из-под земли все, что угодно, причем в максимально короткий срок, умел наладить любые связи, был постоянно любезен, необидчив и смотрел всегда чистыми и открытыми по-детски глазами в лицо собеседнику, излучая искренность и правду. Что нередко и требовалось, особенно при решении «трудных» вопросов, которых в последнее время, как ни странно, становилось все больше. Очередная замена генерального прокурора, коих в своей жизни Меркулов пережил достаточно, всегда какое-то время лихорадила сложный прокурорский коллектив.

Многого Константин Дмитриевич своему помощнику не доверял, но зато на всю катушку использовал то, чем был «богат» Дмитрий Сергеевич. И, кстати, постоянно отмечал, что тот не пользуется своими вновь открывшимися, достаточно широкими возможностями.

Да, конечно, Саня был создан из другого теста. Он был жесткий в отстаивании своих позиций, личной точки зрения и стремился и умел это постоянно доказывать. Разумеется, с Саней было очень нелегко, но его энергия и мастерство с успехом компенсировали некоторые, не самые лучшие качества характера. Это же не раз отмечал и прошлый уже генеральный прокурор, которому иной раз тоже невмоготу было спорить со своим помощником и тогда приходилось становиться на «официальную ногу». Было, было… Нехорошо, конечно, звучит. А что говорить, когда нет дальнейшей определенности и ясности?

Так что, можно сказать, особых претензий у Кости к Колокатову не было. Ну а что звезд, как говорится, тот с неба не хватает, так зато умеет их вовремя «доставать», что также немаловажно. Но к чему эти рассуждения?

А к тому, что Саня, помнится, не терпел препон на своем пути в кабинет Меркулова, когда дело касалось каких-либо важных для него проблем. Иногда даже приходилось слегка «окорачивать» Саню – раз уж носишь погоны, изволь соблюдать хотя бы видимость субординации. И Костя настолько привык к этому положению, что, выслушивая доклад секретарши Клавдии Сергеевны о ежедневных текущих делах и встречах, в самом конце никак не мог без улыбки отреагировать на ее, ставшее уже привычным:

– А когда у вас окажется свободная минутка, Дмитрий Сергеевич просил его предупредить особо. У него к вам важное дело, и, по его словам, сугубо конфиденциальное.

Вот такой, понимаешь, ненавязчивый, вежливый помощник! Не дай бог, чтоб начальству не показалась просьба принять его по делу за наглое вторжение без спросу. И где их такой учтивости учили-то? Они же все вместе – и Саня, и этот Дмитрий, и Петя Щеткин – вместе учились. М-да, учились-то вместе, а получились такие разные… И как мог этот Щет-кин, нормальный, ответственный вроде человек, по словам Славы Грязнова, решиться на взятку?… Да у кого! И почти в открытую! В голове не укладывается… Говорил: подставили! Но пока нет доказательств. Остается верить и… ждать…

Теперь вот новая душевная боль у совестливого Константина Дмитриевича. Мог бы и наплевать: в конце концов, не свои кадры, а муровские, пусть Яковлев-старший и заботится… Но, странное дело, Колокатов убежден, что Щеткин и есть тот самый «крот» в Генеральной прокуратуре, а Саня нагло и презрительно расхохотался по поводу этой «идиотской инсинуации». Так ведь прямо и сказал, как отрезал. И кому верить? По идее, следовало верить Сане. Нет уж, дело теперь, как говорится, сделано, а вот с последствиями пусть потом Яковлев разбирается… Тревожно становилось на душе Меркулова.

Звонила Ирина, и не просила, а похоже было, судя по интонации, требовала принять ее, уже едет. Но пока она едет, вот и выдалась короткая пауза. Меркулов нажал клавишу интеркома и сказал секретарше:

– Клавдия Сергеевна, у меня образовалась минутка, и если у Колокатова еще есть необходимость, пусть заходит. А вы проследите, пожалуйста, чтобы на проходной был пропуск на Ирину Генриховну Турецкую…

Колокатов оказался в кабинете так быстро, словно ожидал приглашения в приемной.

– Садитесь, – кивнул Меркулов. – Какие проблемы? Что за срочность?

– Я по поводу Щеткина, Константин Дмитриевич, – удрученно сказал Колокатов. – Новые соображения появились.

– Вот как? Дружка защищать, что ли, собрались? – Тон у Меркулова был недружелюбный. – Или новые обвинения нашлись, наконец?

– Вы знаете, Константин Дмитриевич, я проанализировал свои… э-э… соображения на этот счет и хочу вам признаться…

– Ну, валяйте, – без всякого интереса предложил Меркулов. – Только, пожалуйста, покороче.

– Да, я знаю, Сашина жена должна подъехать, я постараюсь коротко.

«Все-то он знает», – недружелюбно подумал Константин Дмитриевич.

– Итак, я проанализировал. И пришел к выводу, что факты, изложенные следователем Цветковым относительно виновности майора Щеткина, нуждаются в серьезнейшей дополнительной проверке. – Колокатов обреченно вздохнул. – Увы, я боюсь, что и сам несколько поторопился с жесткими выводами.

– Ну так исправляйте, кто ж вам мешает?

– В том-то и беда, что кардинально исправить положение тоже не получается. Необходима детальная и тщательная оперативная проверка.

– Займитесь ею, – равнодушно заметил Меркулов, теперь уже забавляясь ситуацией. – Но не забывайте, что в первую очередь вы обязаны заниматься расследованием дела о терроризме. Я не могу им руководить в силу понятных причин, а вы, в данном случае, мои глаза и уши в следственной бригаде. Вот ваша главная задача. Кстати, что там слышно по поводу убийства Цветкова? Есть новости?

– К сожалению, пока никаких. Экспертиза показала, что пуля из пистолета Макарова выпущена с довольно близкого расстояния. Ранение оказалось смертельным. Оружие так и не найдено, хотя местность в районе Лосиного острова прочесали неоднократно. Очевидно, убийца унес его с собой. Причины убийства пробуем прояснить, изучая дело Цветкова. Это все.

– Да, я еще вчера слышал, вы же и докладывали. Повторяетесь, Дмитрий Сергеевич.

– Извините, у меня от этих событий уже все, видимо, в голове перемешалось.

– Следите за головой, – посоветовал Меркулов. – Она вам еще понадобится.

– Слушаюсь, – вполне серьезно ответил Коло-катов. – Так, если позволите, я хочу вернуться к Щеткину…

– Прошу… – Меркулов внутренне усмехнулся.

Только он один знал, что не далее как всего час назад Петя Щеткин, сидя вот здесь, в кабинете, поклялся доставить к концу дня доказательства действительного существования «крота» в Генеральной прокуратуре. А затем с разрешения Меркулова он покинул здание Генеральной прокуратуры вот через это самое окно, куда Константин Дмитриевич сейчас смотрел. Рядом с окном снаружи находится водосточная труба, по которой Петр и спустился, имея в кармане ключи от меркуловской машины. Ну не мог Константин Дмитриевич поступить иначе!

Он в последнее время предпочитал ездить на своей служебной машине сам, без водителя. Словно догадывался, что после ухода на пенсию придется уже лично заботиться о транспортной проблеме собственной семьи. Но самое печальное, это время уже не за горами. И он старательно его приближает не самыми мудрыми поступками. Вот как сейчас…

А вообще-то, черт знает что! Какие-то детские игры! Казаки, понимаешь, разбойники! Но больше всего расстраивало Меркулова, что он, словно бессознательно поддавшись почти гипнотическому воздействию этого Щеткина, вступил в эту странную для себя игру. Нет, конечно, никаким гипнозом тут и не пахло, просто очень убедителен был в своей просьбе дать ему последний шанс Петр. Да и реакция Сани на этот счет тоже, видимо, отложилась где-то в мозжечке…

Сильно рисковал Константин Дмитриевич, выпроваживая аж до самого вечера из своего кабинета охрану, которая доставила к нему из СИЗО на допрос задержанного майора милиции Щеткина. По сути, под честное слово Петра отпустил и охрану, и его самого, твердо зная, чем может грозить ему теперь такое, просто невероятное, своеволие. Даже ключи от своей машины собственноручно вручил «беглецу». Короче говоря, дело уже сделано, и сейчас важнее всего не привлекать к нему дополнительного внимания. Оттого и тон общения Меркулов выбрал нейтральный. А Колокатов, судя по его поведению, не знал, чем закончился допрос. Да и вообще, был ли он. Все знает, а тут промазал? Нет, что-то не то…

Но в любом случае, хоть и сильно теперь уже сомневался Меркулов в своих решительных действиях, оставалась у него надежда на то, что их неординарность обязательно принесет свои плоды. Иначе с чего бы он стал так рисковать всем – и своим незапятнанным именем, и карьерой, и вообще… сказано же – всем? Значит, верил. Пусть и сомневался, но подспудно верил…

– Видно, в этом есть необходимость, Константин Дмитриевич, – уже твердо продолжил свою мысль Колокатов. – И если вы не будете возражать, в том плане, что мое присутствие здесь и сейчас не является крайне необходимым, я бы хотел пройти по следам Цветкова в день его убийства. Хочу, если вы не возражаете, на Житную съездить, там, по некоторым сведениям, кое-кто хорошо знал его. Да и Щеткина – тоже.

– Собираетесь отыскать его убийцу? А террориста кто будет ловить? Не знаю, не знаю, право, как вы это совместите…

– Владимир Дмитриевич предоставил мне такую возможность.

– Понятно, – кивнул Меркулов. А чего тут неясного? Естественно, Володя Поремский наверняка с большим удовольствием отпустил Колокатова, скорее всего, чтоб этот не путался у него под ногами. Ну что ж, руководителю бригады виднее. «Да… выбрал я себе помощничка… ах, Саня, Саня…» – с горечью подумал Меркулов и вернулся к теме разговора:

– Так вы решили еще и Цветковым заняться? А кому дело поручено?

– Курбатову. И он тоже не против. Возможно, эти два дела придется соединить в одном производстве, Константин Дмитриевич. Я имею в виду Щет-кина и Цветкова, а как вы считаете?

– Судя по тому, как вы рассказываете, возможно. Но решить это должен прежде всего Курбатов. Сделает представление, я посмотрю. Есть порядок, и вы об этом знаете.

– Да, конечно… А на Цветкове теперь многое сходится. Он же, по существу, представил веские, как вам известно, доказательства против майора Щеткина… Но вчера, когда сам стал жертвой неизвестного убийцы, какой вывод напрашивается?… С одной стороны, получается, что его убийство можно рассматривать в порядке чьей-то мести за арест Щеткина…

– А с другой? – равнодушно спросил Меркулов, просто чтобы не молчать.

– С другой получается куда сложнее, Константин Дмитриевич, на мой взгляд. А вдруг именно Цветков и был тем самым «кротом», которого мы разыскиваем? Я задумался: а почему бы нет? Больше того, и моя собственная вина здесь несомненна! Именно я его и привлек к расследованию этой трагедии в детском доме. Для меня, поверьте, это будет ужасный моральный удар. Но я готов стерпеть, ибо против истины, как говорится… да… Ко всему прочему, Цветков владел всеми материалами дела. Возможно, что кому-то его знания могли показаться опасными, вот и… И убрали его. Или не так? Я не особо силен в следственных действиях, понимаю, надо учиться, но ведь и не боги, говорят, горшки обжигают.

– Да, в общем-то, если нужен хороший горшок, лучше, чтоб его сработал все-таки бог в своем деле. А так? Уж как получится.

– Я понимаю вас… Значит, вы не будете возражать, если я?…

– Да, займитесь… Если нет других вопросов, вы свободны, Дмитрий Сергеевич.

И когда Колокатов покинул, наконец, его кабинет, Константин Дмитриевич вздохнул с облегчением: не хватало, чтобы Дмитрий Сергеевич решил отправиться в СИЗО, к Щеткину. М-да, вот так один не слишком осторожный поступок, навеянный мгновенным доверием к человеку, может вдруг погрозить тебе своими тяжкими и непредсказуемыми последствиями…

Интересно, а куда сам Щеткин все же отправился?… Ответа нет, значит, придется ждать, уповая на то, что слова майора не окажутся блефом и заместителю генерального прокурора не придется писать своему новому шефу немедленное прошение об отставке. А ведь не исключено, черт возьми, если вдуматься!

Но, как бы там ни было, а Клавдию Сергеевну, к счастью умевшую держать язык за зубами, Константин Дмитриевич все-таки предупредил, чтобы она ни словом не обмолвилась, что в кабинете его нет арестованного Петра Щеткина. Вдруг кому-то придет мысль спросить. И еще, для всех, без исключения: Меркулов никого сегодня не принимает. Допрос ведет. И будет занят до позднего вечера. Все остальные дела – на завтра.

Позвонили с проходной. И хмурый Меркулов дал указание немедленно пропустить к нему супругу первого помощника генерального прокурора госпожу Турецкую. Чего они там дурака валяют? Выписан же пропуск! Или Клавдия чего-то напутала? Вот же ситуация! Теперь все готовы сослаться на Санину беду, лишь бы спихнуть с самих себя ответственность. Какую и зачем, этого Меркулов додумывать уже не стал, настроение было не то…

Идя кривыми коридорами Генеральной прокуратуры, Ирина Генриховна удивилась неожиданно пришедшей в голову мысли: оказывается, за долгие годы работы Шурика в этом здании она, его супруга, ни разу здесь не была. Как странно! А ведь именно тут и проходит большая часть его жизни, – получается, неведомая ей? Да нет же! А как же тогда все его друзья-приятели с их бесконечными, часто ночными, нахальными телефонными звонками и непрошеными визитами? Сослуживцы, от которых совсем, казалось, не было отбою?

Конечно, она, вольно или невольно, постоянно «варилась» в этом «котле», отчего иной раз становилось так тошно, что бросила бы все и умчалась на край света… А ведь случалось, так и делала, удирая то к тетке в Юрмалу, то к подругам по «Гнесинке», то на юга, к морю. Но долго не выдерживала характер, все представлялось, что Шурке, будь он неладен со своими вечными «фокусами», стало плохо, и он – несчастный, брошенный сукин сын… и конечно же ему ох как плохо без нее! И побег завершался чаще по ее же инициативе. Правда, иногда и друзья пытались «воздействовать на совесть». А потом все повторялось, пока… Пока ножом его не полоснут, или по башке трубой не огреют, или дырок в его шкуре не наделают… Шуточки все! Господи, сколько уже было их, этих «пока»! И все не успокоится, не остепенится, хотя полвека на носу… Ну да, и дружки-приятели, между прочим, такие же ненормальные, словно не от мира сего! Что Костя, что Славка…

Но Костя – вон он, сидит, ждет. А Славки нет. Не перенес гибели племянника, как-то странно быстро уволился из МВД и уехал, вот уж действительно на край света, в какую-то дальневосточную тайгу – не то людей защищать от тигров, не то тигров – от людей. У Шурки ж ни черта толком не узнаешь, для него и беда горючая – просто неудачная шутка жизни.

А почему вдруг вспомнилось это? Ах, ну да, из-за Шуркиных «фокусов»! И в связи с каким-то его фокусом в Сокольниках. Не забыть! А то Костя немедленно начнет успокаивать, журчать, зубы заговаривать, чтобы уйти от главного, он это хорошо умеет, должность такая…