скачать книгу бесплатно
– Прощаю.
Николай подходит молча и протягивает Наташе ладонь для рукопожатия. Их отношения всегда были больше молчаливыми, поэтому Наташа жмёт ему руку и тянет к ним в круг. Николай только качает головой и просто встаёт рядом. У камней тепло, но куртку он не расстёгивает. Во-первых, не жарко. Во-вторых, под курткой у него пистолет в оперативной кобуре. На задниях они всегда были с оружием, но сейчас это могло показаться проявлением силы и агрессии. Николай отказался от этого по двум причинам: не хотелось ругаться с Наташей. После дурацкой проверки в особняке у них взаимоотношения трещат по швам. И не хотелось лишний раз показывать Лингу, что он ему не доверяет. Списать на предосторожность здесь не выйдет – территория для переговоров с гуинер, здесь оружие только в особых случаях и для переговорщиков. Отсюда выходила третья причина. Линг мог обвинить их в том, что ставят под угрозу взаимоотношения с гуинер. Так что пусть не знает, спокойнее будет.
– Ты в норме? – решается спросить Вадим, садясь рядом. Наташа кивает, стараясь ободрить:
– Да, всё хорошо. Но идти сейчас вряд ли смогу. Так что, если хотите поговорить, то вон, место приземления гуинер. К нему подойдите, вас там слышно не будет.
– Не вижу смысла. Все наши дела мы проводим вместе. Не вижу смысла прятать, что либо, – Линг делает ударение на последних словах, намекая, что их взаимоотношения не должны быть спрятаны.
"Ах, ты не видишь смысла!" – злобно улыбается Вадим.
– Зачем ты ей про работорговлю рассказал?
Вопрос задан обвиняющим, почти приговорным тоном. Ясно и понятно, что имеется в виду: женщину посвящают в подробности дела о работорговле для проституции.
– Мало, что ли, она наслушалась? – продолжает телохранитель.
– Поздравляю, Вадик, ты балбес, – Николай, не скрываясь, растирает лоб и переносицу. – Отказать в информации тому, кто вместе с нами ведёт это дело, – Николай выдыхает тяжело. Вадим медленно поворачивает голову в сторону Наташи, встречает прямой взгляд и решает: "Была – не была!".
– Наташ, извини, но он тебя тут вербует, рассказывая, какие мы плохие, а мне что, сидеть в сторонке и ждать?
;Не, ну, ты видала! – возмущается Рыжий. – ;В сторонке он сидеть не хочет! А если бы нас тут матом по матушке крыли, стоял бы и ждал, когда справимся! – Рыжий рычит вслух.
;Ага, а щас пытаются заткнуть, чтобы показать, что мы им принадлежим, – согласно покачивает мягкими солнечными энергиями Наталия.
– Никакой вербовки здесь не было и нет, – отрезает она. – Мне нужна информация, чтобы чётче понимать, на кого мы охотимся. А то, что обе ваши страны предстали в не самой приятной ситуации для меня, это не значит, что у меня мнение о вас только по этому случаю и сложилось.
Рыжий смеётся по их связи:
;Ага. Мы просто точно знаем, кто из вас есть кто, и что у него внутри. Но это уже мелочи, в которые вы не верите, так что промолчим.
Теплая улыбка на губах Наташи становится яркой. Время в разговорах со своими бежит медленней, чем в разговоре обычном, поэтому она без долгих запинок заканчивает свою мысль:
– Так что не говорите того, чего не было, – и прячет улыбку в мехе подставившего шею Рыжего.
– Мой косяк, – признает Вадим.
– Вот в следущий раз им в глаз и получишь, – просто и легко обещает Линг.
– Прошу не трогать моего подчинённого, – ультимативным тоном произносит Николай.
Энергии набирают обороты. Ругань превращается в противостояние.
– Ваш подчинённый имел наглость обвинить меня в вербовке приглашенного специалиста, – Линг поворачивает голову в сторону Николая. Ярость пылает в глазах, спокойствие между собеседникам сейчас медленно тает, оставляя только автоматический просчет действий противника, который и велит не двигаться с места, создавая темную давящую ауру.
;Вопрос на миллион: мне им сразу мозги вправить или пусть помутузят друг друга, а потом уже вправлять? – задаётся вопросом Наташа. Рыжий фыркает по их связи.
;А может я лучше подпалю их? А что, очень отрезвляет! – бодро произносит он, затем прижимается к ней, поглаживаясь головой о её плечо в жесте поддержки, хвост всё также греет ей спину. – ;А то ты совсем устала.
;Тебе бы тоже отдохнуть. Приедем – я сделаю тебе шарики с сырно-чесночным соусом. И обязательно закутаю в плед в кресле у камина, и буду гладить тебя и спать рядом.
Рыжий урчит на каждое слово, прикрывая глаза. Он видит всё вокруг, поэтому прикрытые глаза не мешают ему следить за обстановкой.
Николай разъяряется.
– Ваши действия, несмотря на благие намерения, носят провакационный характер. Я вынужден буду доложить руководству о ваших действиях.
;О! Провокация по наши души! – хихикает лис. – ;И по его тоже.
;Угу. Нашел, кого провоцировать. Нас – на грани вдохновляющих подзатыльников. И Линга – на грани бешенства.
;Что-что, а у китайцев с обвинениями стро-ого, – согласно тянет Рыжий. – ;Ууу! – Рыжий роняет голову на плечо Наташе. – ;Это он зря!
;Николая, что, покусали? – задаёт она риторический вопрос. – ;Или надеется, что прикроется тем, что его на въезде в особняк колбасило? Так это есть только там, и отпечатка на нем не оставило.
;Ещё как оставило! Он умнее стал! – возражает хихикающий Рыжий.
Наташа и Рыжий, ощущающие мысли друг друга, не нуждаются в словах. Но, когда у неё появляется идея, и лис уже видит её и согласен, она всё равно говорит:
;Давай?
Рыжий в знак согласия пищит от восторга.
– Линг, скажи, ты – холост?
Линг, медленно поворачивается к ней, смотря безо всякого намека на малейшую злость. Лишь только удивление, отдающее шокировеной мыслью: "Это точно было сказано? А точно мне?", плещется в его глазах:
– Да.
– Давай продолжим провокацию? В ЗАГСе. А потом посмотрят, – Наташа показывает пальцем на Николая, – как мы на глазах у них всей толпой к тебе в Китай переедем.
Вадим понимает быстрее. Осматривает азартные и уставшие глаза Наташи, в которых пополам с решимостью идёт злость на самоуправство Николая. Оценивает холодно-спокойное лицо Линга, и немного успокаивается. Внутри, конечно, всё холодеет от мысли, что они так могут поступить. И сговориться могут слишком быстро. Но Наташа по-другому относится к браку – это он знает точно, там не может быть расчёта. С другой стороны, почему Линг может ей не понравится? Они уже сейчас очень хорошо ладят. Нет, Линг соблюдая европейские обычаи, обращается к ней на "вы", но ей уже сейчас позволяется спрашивать такие вещи и разговаривать так, как это не позволено никому другому. Кому другому Линг бы не позволил так просто спрашивать, что он знает о специфике работы определенного вида диверсантов – расспрос по этому поводу Наташа устроила во время первых допросов у пойманных – или его мнение о модельном бизнесе и взаимосвязи с работорговлей.
Вадим поджимает губы, чтобы не рассмеяться. Ясно и понятно, что это шутка. Очень правдоподобная и бьющая в поддых, но шутка. Провокация.
– С такой натуры хоть сейчас удивленный смайлик вживую рисуй, – оценивает Николая Наташа и усмехается: – Отомри, – и уже серьезно спрашивает: – Что происходит?
Вадим чувствует, как их поймали в западню. При том поймали ненамеренно. Как объяснить, что от переживания за неё у них, здоровых мужиков, сносит башню? И как объяснить, что теплые отношения с тем, кто может увести её от них, счастья не прибавляют? Ясно, что это сулит нормальные взаимоотношения двух стран. Ясно, что, наоборот, нужно продвигать эти отношения, но это хорошо в аналитике, а, когда доходит до дела, мозги выдают команду: "Опасность" и всё. Вот как такое объяснить?
Николай тем не менее находит слова и силы на них:
– Вы пропали на час. Прилетели гуинер, пленные у нас, а, где вы, неизвестно.
Наташа вздыхает со стоном, полным картинного сочуствия.
– Коль, – зовёт она. Николай поворачивается к ней всем корпусом. – Скажи, тебе не стыдно? Одним и тем же способом из меня информацию тянуть, – Наташа удручённо качает головой. Протягивает руку к Лингу. Мужчина аккуратно жмёт тонкую ладонь. – С крещением. При чужаках они так себя не ведут.
Вадим широко улыбается. Николай тихо смеётся под нос. Линг улыбается в ответ.
"Теперь будут говорить, что виновата во всем работа. А так они хорошие ребята. А чтобы не приходилось так себя вести, нужно на отлично выполнять работу так, как это необходимо. Устроили психологические качели!" – тихо злиться Линг.
"Ну, что съел? Мы тоже умеем быть милыми виноватыми!" – Вадим садится удобней, подпирает щеку ладонью.
"Никогда бы не подумал, что Наташа не знает о границе между криминалом, тенью и государственной властью", – смеётся над оппонентом Николай, вспоминая начало их совместной работы.
"– Вы понимаете, что криминал – это не то, что показывают людям. Многое от общества скрывают, – Николай смотрит на собеседницу. Наташа молчит, никак не реагируя. – Чтобы уберечь психику.
– Криминал и Власть. Первое уничтожается вторым. Сохранение порядка внутри страны – и есть одна из целей государства, которую мы обеспечиваем. Теперь я буду помогать вам, – Наташа медленно разворачивается к нему. Кабинет внезапно представляется западней в лесу, где оказываешься один на один с хищником. И ведь это не случайный страх. Это страх обоснованный. За спиной у Наташи уже полтора года работы в аномальных зонах. За спиной у неё нечто, что создало её такой.
– Наша задача, спасти тех, кто талантлив, но связался не с той компанией. И уничтожить тех, кто считает, что имеют право выпивать кровь из тех, кто слабее, только потому что они сильнее."
Николай знал, что она видит и знает больше человека. Учитывая, что видит она мысли и прошлое, глупо было предположить, что она, увидев работорговлю, поставит ярлык на страну "ГОСТу не соответствует" или испугается рассказа о рабстве. Понимал, что эти совместные задания только укрепят связь. Но связь укреплялась и с другой стороной. Он рисковал, второй раз провоцируя её, но теперь они отпечатались, как товарищи, ревностно проверяющие её окружение, а не дураки, способные только агрессивно давить её. Подобную защиту уже сложнее перепрыгнуть в плане психологии, потому что здесь уже ревностная забота, смешанная с работой. Лингу придется туго. И несмотря на зарождающуюся связь между Лингом и их подопечной, Николай и Вадим уже ближе к ней и, когда конфликт разрешился в пользу всех, это лишь укрепило их связь. У Линга в запасе только хорошая вежливая совместная работа. Это начинающаяся постройка взаимоотношений, которую можно остановить только на стадии рабочих отношений, если постараться.
Против страны и совместной работы у Николая, как и прежде, нет никаких возражений. Но отдавать своего союзника он не собирается. Между странами будет мир. А вот между ним и Лингом будет противостояние. Ничего обидного или личного. У каждого своя страна, свои идеалы и свои цели. И раз у обоих есть желание заполучить специалиста, то придется поиграть в перетягивание каната.
Вадим цели Николая понимает и одобряет, хотя не согласен втравливать в это подопечную. Ведь будут грызться по тихому меж собой, что будет по-тихоньку давить на нервы. Но ведь не подкопаешься – у обоих интересы стран за спинами, только почему так взъелись друг на друга? Или уже встречались? Вполне возможно. Ведь Коля с Лингом так по-свойски поздоровался, когда они приехали. Вадим решает, что пусть грызутся. Остановить их не выйдет. Это всё равно, что остановить мчащиеся навстречу друг другу локомотивы. Его задача: уберечь подопечную, а их ругань, к сожалению, то, что за гранью его полномочий и возможностей. Придя в мир с самим собой, Вадим осмотрел обоих ясным взглядом, снова подпёр щеку кулаком и начал неспешный разговор с подопечной.
Разговор плавно перетекает на возможные варианты сотрудничества с гуинер. Линг и Николай подключаются к разговору.
Напряжение последних дней сменяется спокойствием. Волк, получивший кличку Шторм, приходит в себя окончательно на следующие сутки и начинает бегать за Лингом хвостиком.
Вечером их небольшой группе удается остаться с глазу на глаз.
– Коль, скажи, что происходит? – спрашивает Наташа. Она сидит ровно на том же месте, что и в прошлый раз. Рыжий свернулся в клубок у неё на ногах. По правую руку от неё сидит Вадим, соприкасаясь с ней плечами. Николай садится слева от неё.
– Пришло распоряжение: ни в коем случае тебя не выпустить из рук, – сообщает он. – Китай слишком интересная страна, чтобы ты не пожелала сюда перебраться.
– Мы будем жить там, где захотим, – напоминает Наталия. – Что до ваших вопросов о моём переезде, то это ничего не даст и не отнимет. Мы живём по-своему. Поэтому не идём к людям. Мы можем помогать и работать вместе, но оттого, что я, условно говоря, буду жить не в Москве, а в Пекине вам от этого хуже не будет. Есть вещи, которые не подлежат разделу. Представь себе озеро, и раздели его ниткой по поверхности пополам. Если ты поможешь одной половине, недавая этой помощи зайти на другую часть, то вторая половина без помощи умрет, но и первая половина умрет вместе с ней. Ваши границы – для вас, людей. Для таких, как мы, свои законы, потому что мы связаны с миром вокруг, а люди лишь сами с собой.
– Но если озеро на территории противника осушить, а на нашей наполнить водой, то противник умрет, – Николай наблюдает за лицом подопечной.
– А потом засуха с жаром и ветром придет на вашу территорию, – спокойно продолжает она его цепочку, беззвучно возражая ему же. – Если рванет Йеллоустоун, задохнётся весь мир, а не только определенные страны. Кстати, по этому поводу, – резко меняется в лице Наталия. – Пристально следите за Японией в ноябре и декабре. Землятрясение прогонит или уничтожит всех жителей. Япония, как государство, перестанет существовать, – Вадим удерживает кашель, чтобы не прервать подопечную, помня о трансе и болезненном выходе из него. – После там будут небольшие клочки суши, но ходить туда не советую. Всё вокруг будет в камнях и мелководьях. Пройти на технике там будет невозможно. А плыть придется через акул и хищных рыб. Они будут там обитать. Они есть и сейчас, но потом будет в разы больше.
– Когда? – тихо спрашивает Вадим, боясь оторвать от работы. – Какой год?
– Этот, – кивает Наташа, будто этот год находится перед ней. – Нынешний. Вторая половина ноября – начало декабря.
– Не слишком ли скоро? – спрашивает Вадим у Николая. – Там же вроде столетие давали.
– Даже более того, – соглашается пораженный Николай. – Считалось, что Япония медленно уйдет под воду, как острова в океане.
– Наташ, это точно? – смотрит с некоторой надеждой Вадим на неё. Ещё одна крупная катастрофа. Ещё одно изменение в мире.
– Точно, – твердо говорит она. – Но будем надеятся, что нет.
– Умеешь успокоить, – Вадим ерошит волосы. В голове бьётся один вопрос: "И что теперь делать?"
– Эвакуацию производите либо до начала. Либо после, – Наташа опускает взгляд, подсчитывая что-то, – четвертого толчка. Пятый расколет линию материка пополам, а затем начнет сдавливать её, чтобы сломать. Знаете как печенья-крекеры ломаются? – Вадим машинально отвечает: "Ага". – Вот это и останется. Япония не уйдет под воду, – Наташа опускает горизонтально развернутую ладонь вниз, – в прямом смысле. Она будет разрушена и уничтожена.
От предсказания вокруг будто всё темнеет. Это не прогноз цунами, не подсчет возможных жертв разрушений. Это ужасающе холодная тьма, болезненно обнимающая и сдавливающая в своих путах.
"Почему так страшно?" – Николай смотрит вдаль. И каждый вздох наполнен острыми льдинками, густой патокой заполняющей всё внутри.
Улететь им удаётся через два дня. Шторм на прощание трётся о руку Линга и даёт себя погладить комменданту базы.
Они тепло прощаются в кабинете. Рыжий забирается на плечи Наташи, ставит лапу на подставленный локоть, а вторую протягивает Лингу. Мужчина пожимает ему лапу. Затем прощаются мужчины: жмут руки, обнимаются, хлопая друг друга по спинам. Наталию же Линг обнимает. Вадим фыркает на эти нежности, понимая, что это напоминание о "весёлом разговоре". После они уже вполне церемонно жмут руки у трапа самолёта. Коммендант и Наталия почти церемонно жмут руки, но в глазах комменданта плещется теплая улыбка. Рыжий машет Лингу лапой. У трапа с Дмитрием прощаются несколько китайцев. За несколько дней они успели подружится.
Гуинер сопровождают самолёт до границы своих земель. Наташа улыбается на их предложение пошутить и передает идею остальным:
– Есть предложение создать вокруг нас туман. Мы будем видеть через него, а нас – нет.
Группа выдахает взволнованно и потрясённо, не пряча своего интереса. Прибыть с шиком на аэродром – что может быть круче?
Николай переглядывается с Вадимом, стоящим в проходе между креслами. Вадим усмехается и уходит к пилотам, чтобы вернутся почти сразу же и позвать Наташу с собой. Рыжий первым залетает в кабину пилотов и осматривается. Второй пилот с интересом смотрит на него:
– Много, кого видел, но лису на борту впервые везу.
– Это лис, а не лиса.
– Прошу прощения, – без тени улыбки извиняется пилот.
– Сказали, вы туман хотите вокруг нас сделать, – первый пилот, обернувшись, улыбается, глядя на лиса. – Какая дальность? Какой будет туман? Густой?
– Прозрачная дымка. Удаление в полкилометра. С земли это будет густой темный туман.
– Землю успокоим, – кивает первый пилот. – Делайте…
Наташа связывается с гуинер, раньше, чем пилот успевает договорить:
– … Всё спокойней будет.
– Уже, – говорит она ему. Пилот бросает на неё быстрый взгляд и разворачивается к лобовому стеклу.
Едва заметная прозрачная дымка, словно щит разгоняет облака, делая их прозрачными. Все внезапно становится ярким и отчётливым. В левый бок самолёта бьет солнечный свет. Наташа подхватывает Рыжего на руки, давая ему обзор. Впереди у них становящиеся прозрачными облака подсвечены лиловыми и золотыми оттенками. Оттенки меняются превращаясь в огненно-красный, темновато-бежевый, словно плитка молочного шоколада, или нежно-кремовые, как мороженное. Линия облаков приближается.
– Мы больше не нужны? – спрашивает Наташа.
– Останьтесь, посмотрите, – предлагает второй пилот. Наташа оборачивается. Вадим кивает.
Самолёт пересекает границу облаков. В прозрачных облаках солнечный свет играет разноцветными красками, вспыхивая северными сияниями и маленькими волнистыми радугами.
Стоит облаку закончится, как самолет выныривает в пустое пространство. Темные облака впереди стремительно светлеют, впитывая в себя краски солнечного света, и самолёт вновь окунается в игру прозрачных облаков.
Наташа тихо извиняется и разворачивается, чтобы уйти вместе с Рыжим. Вадим будто просыпается от транса. Первым открывает дверь, осматривая обозримое пространство, все взбудоражено смотрят в иллюминаторы. Самолёт большой и мест у окон много, поэтому каждый если ни у окна, то сидит на соседнем кресле, наклонившись в сторону иллюминатора. Николай смотрит в окно, наслаждаясь видом. Дмитрий смотрит с полным восторгом.
Стоит им появится в проходе, взгляды скрещиваются на них. Вадим оглядывает всех наметанным взглядом. Агрессии или страха в салоне нет, значит подопечной ничего не грозит.
Вадим провожает её до кресла и тихо спрашивает:
