скачать книгу бесплатно
Шут и слово короля
Наталья Сапункова
Мальчик Эдин – сирота, выросший в бродячем цирке. Он и не помышлял об иной жизни, но его воспитанием занялся граф Верден. Аллиель – единственная дочь графа, в прошлом могущественного вельможи. Но её отец попал в немилость, а её саму король пообещал выдать замуж за шута. И что же получится в результате?.. Иной мир, авантюрный роман, приключения и любовь.
Глава 1. Шахматы и бубны
Дорога петляла меж пологих холмов, то приближаясь к самому морю, то отдаляясь от него на многие мили. А по дороге ехал бродячий цирк дядюшки Бика.
Кибитки катились медленно и скрипели, переваливаясь по дорожным колдобинам. Эдин шагал рядом и даже не запыхался. Тоненькая Милда сидела на задке передней кибитки и напевала своим высоким и чистым голоском. Иногда ей принимался подтягивать Якоб-солдат, восседавший на козлах, и хоть у того голос был вовсе не чистым и не высоким, вместе у них получалось хорошо. Джак и Фано, братья-гимнасты, играли в карты, фокусник Димерезиус, скорее всего, спал или читал одну из своих толстых книжек. Вильена, сестра Джака и Фано, вылезла из кибитки и пошла рядом с Эдином, опять бледная и недовольная, но быстро устала и забралась обратно. Раньше она в цирке была на все руки, и танцевала на канате с Милдой, и выступала в номерах с братьями, и помогала фокуснику Димерезиусу. Только к медведю Вудуду, что трусил сейчас за последней кибиткой, Вильена никогда близко не подходила, боялась. Но все равно раньше она была веселая, стройная, легкая, а вскоре после того, как перешла в кибитку к дядюшке Бику, раздобрела и стала совсем невеселой, и больше не танцевала на канате. Эдин мог ее понять. Будь он девушкой, ни за что бы не стал жить с дядюшкой Биком.
Эдин размеренно шагал, хотя с большей охотой побежал бы. Скорей бы уж! Они ехали так целый день, с раннего утра. Скоро покажутся Развалины. Совсем скоро, он точно помнил. Настоящее название полуразрушенного замка Эдин забыл, а может, и вовсе никогда не знал. Развалины они и есть развалины.
Милда перестала петь – видно, ей надоело.
– Эдин, эй, Эдин, – позвала она, – иди сюда, ко мне. У меня остались лакричные леденцы. Хочешь?
Она достала коробку с леденцами, протянула, Эдин взял один и кинул в рот. Он их любил, и Милда прекрасно это знала. Нечасто им выпадало удовольствие есть сладости, а точнее, совсем редко. Спасибо, что просто была еда, а если приходилось ложиться на голодный желудок, кого этим удивишь в бродячем цирке? Удачи преходящи, и неудачи тоже. Когда плохо, надо жить дальше, и все постепенно наладится.
Скоро они с Милдой расстанутся, и надолго, а это очень жаль. И с фокусником расставаться жаль, и с братьями-гимнастами, и с Вильеной тоже, в общем. Вот без дядюшки Бика он прожил бы сколько хочешь. И без Якоба… нет, от того просто отдохнуть бы месяц-другой, так нет же, Граф зачем-то и его позвал к себе. То есть, позвал он их двоих – Эдина и Якоба-солдата.
Милда легонько толкнула Эдина локтем.
– Ты правда думаешь, что твой Граф действительно граф? Что-то мне не верится. Почему он тогда одевается хуже, чем дядюшка Бик?
– А я почем знаю, может, ему так нравится?
– Странно это. Не видала я еще настоящих вельмож, которые бы по доброй воле носили отрепье.
– Много ли ты видала вельмож? Мне Якоб говорил, что он настоящий граф! Скажи, Якоб!
Тот обернулся, подмигнул:
– Конечно. Самый настоящий, точно знаю!
– Да он шутит, ты и поверил, эх ты! – расхохоталась девушка.
Милда в свои пятнадцать лет была потрясающе красивой. Эдин готов был поспорить на что угодно, что некоторые зрители приходили на много представлений кряду, чтобы только поглазеть на Милду, как она танцует или катается на большом деревянном шаре. А уж сколько за последние пару лет дядюшке Бику звонких монет предлагали за зеленоглазую красотку с косами почти до колен и таким голосом, что забываешь все на свете! Но нет, не тот случай: дядюшка Бик ведь Милду не откупал.
Получилось, что в городе, куда они однажды прибыли, уже стоял на базарной площади пестрый цирковой шатер. Такое случалось. Что делать, дядюшка Бик переговорил с тем, другим хозяином, кому надо заплатил, и они поставили свой шатер напротив. И в первый же вечер, во время представления, к ним вбежала Милда и спряталась за спиной у Якоба, а за ней гнался дюжий детина в расстегнутом камзоле. А солдат как раз работал свой номер, и у него в руках был тяжелый меч, специально затупленный, но от этого не менее грозный.
Все уладилось без ссор и драк. Якоб, а вовсе не хозяин, потом сходил в тот, другой цирк, прихватив с собой увесистый кошелек, который взял в своем сундучке. И тем же вечером он принес на плече большой деревянный шар, на котором Милда выступала в прежнем цирке, а канат у них был свой. На том канате раньше танцевала Мерисет, покойная жена дядюшки Бика.
Потому и не мог хозяин взять деньги за плясунью, она была под защитой Якоба, ссориться с которым тот, кто себе не враг, нипочем бы не стал…
Наконец, показались Развалины: несколько башен и часть стены, и наполовину разрушенный донжон. Они уже бывали там, дважды. Эдин на пару с Диком облазили все, что можно. Что успели. Оба охотно поселились бы тут на месяц-другой, так им понравилось. Они отыскали даже обвалившийся подземный ход, и там, на полу, увесистую золотую монету…
Дик умер прошлой зимой от жестокой простуды. Он жил с ними почти четыре года и многому успел научиться. Дядюшка Бик когда-то дешево откупил его, не нужного никому сироту, глазастого, подвижного и гибкого, у дальней родни. А Эдин… тот в цирке вообще всю жизнь. Его мать Виолика была циркачкой, и ее родители, наверное, тоже.
Наконец свернули к Развалинам. Скрипели колеса, похрапывали лошади, уже почуявшие скорый конец пути, и рычал уставший медведь, рядом с которым резво перебирал ногами дядюшка Бик и бормотал что-то, успокаивал. Дядюшка Бик был таем, его животные слушались. Не зря народ удивлялся, что у них лошади от медведя не шарахаются, да и сам зверь терпеливый на диво. Это потому что хозяин – тай…
Ров вокруг замка давно засыпали, и ворот не было, да и зачем ворота, когда стен практически не было тоже. Однако на башне, что над бывшими воротами, появился человек, махнул им и скрылся. Развалины не пустые стояли, в них жили, причем не бродяги. Жили несколько семей, еще из бывших слуг прежнего владельца, хотя что держало их на этом месте – вопрос. К циркачам они относились неплохо, пускали под крышу, к теплой печи, угощали чем могли и радовались бесплатному представлению.
Кибитки вкатились во двор замка, их встречали. Все жители, должно быть, собрались. Впереди – рослая, полная тетка Меридита, рядом, немного позади – её муж и сыновья, имен которых Эдин не помнил, и еще были другие люди, незнакомые. Вдруг…
Неожиданно им навстречу выбежала девочка, с длинной косой, в поношенном холщовом платьице. Она была младше Эдина. И она была какая-то… Эдин до сих пор таких не видел!
Девочка остановилась, будто налетев на невидимую преграду, и попятилась – заметила медведя.
– Леди Аллиель! Идите в дом, нечего вам тут! – нахмурилась Меридита.
Леди? Эдин уставился на девочку. Она еще и леди? Ничего себе…
Мальчишка из цирка, вольного и непритязательного мирка, надежно отделенного от всех прочих пестрыми занавесками, он тем не менее неплохо разбирался в обычаях и понятиях мира настоящего. А как иначе? Ведь жить – это как балансировать на канате, можно разжиться монетой, а можно угодить в тюрьму…
Так вот, раз девочка – леди, то она должна быть дочерью знатной особы. Потому что Меридита говорила явно всерьез, не в насмешку.
Меридита не ограничилась словами, она схватила девочку за руку и куда-то её утащила, хоть та и пыталась возмущенно протестовать. Впрочем, Эдин тут же забыл о ней, потому что увидел Графа.
Граф был такой, как всегда: в простых башмаках, в сильно поношенном и оттого словно подернутом пылью камзоле. Он подошел прямо к Эдину и положил руку ему на плечо.
– Ну, здравствуй, мальчик.
– Здравствуйте, Граф… – тот немного растерялся.
Дядюшка Бик говорил, что Граф ждет Эдина в своем замке. Его замок – это?..
Граф огляделся, как будто только что заметил остальных, и объявил:
– Надеюсь, вы погостите до завтра. Чувствуйте себя как дома, друзья мои!
Как будто они собирались уезжать прямо сейчас. Но… Не может же он быть здешним хозяином, в самом деле? Или может?..
– Благодарствуем, ваша милость! – осклабился дядюшка Бик.
Граф кивнул и ушел. Милда тут же подобралась к Эдину и шепнула ему в ухо:
– И ты по-прежнему считаешь, что это настоящий граф с титулом?!
Он не успел ответить, дядюшка Бик сердито рыкнул:
– Ну-ка, все за дело! Кому что надо объяснять?!
Никому ничего объяснять было не надо, каждый всё знал сам – сколько уже было в их жизни вот таких приездов, отъездов, сборов, коротких и долгих остановок, быстрых и обстоятельных выступлений. Пока Джак и Фано распрягали и кормили уставших лошадей – вот уж кто действительно притомился за долгий день! – дядюшка Бик достал бубен, подмигнул тетке Меридите, которая опять откуда-то появилась, и звонко ударил в бубен привычными пальцами. Медведь Вудуду нехотя поднялся на задние лапы и затоптался, не слишком попадая в отбиваемый хозяином ритм. Милда выдернула откуда-то из кибитки свою пеструю шаль, гибкой лаской скользнула к медведю и закружилась, часто перебирая ногами и играя плечами и всем телом, и ее шаль, ее косы и длинная, с оборкой юбка тоже кружились, выглядело это так, словно на празднике ладная молодайка танцует с подвыпившим и потому неловким муженьком.
– Э-эх, огонь-девка! – воскликнул кто-то из толпы и принялся хлопать в такт танцу, тут же к нему присоединились остальные, и если сначала смотрели только на медведя, то очень скоро его перестали замечать, все взгляды притянула к себе девушка с шалью.
Якоб-солдат тоже смотрел на танец. Он стоял, прислонившись к стене, и не сводил с девушки хмурого, тяжелого взгляда. И Эдин прекрасно понимал, в чем тут дело: Якобу не хотелось оставлять Милду одну, без своей опеки. Впервые с тех пор, как она появилась в цирке, им приходилось расставаться. А точно ли надо?..
Взглянув случайно на верхний ряд неосвещенных окон, Эдин вздрогнул, увидев тонкий светлый силуэт. Леди Аллиель. Она стояла, склонившись к самому окну, и смотрела выступление артистов. Танец как раз подошел к концу, Милда остановилась и застыла, растянув за спиной шаль и нарочито дрожа в такт бубна, а Вудуду недовольно рыкнул, дескать, вот вам, теперь отстаньте от меня, наконец…
Недолго думая, а точнее, не думая вообще, Эдин прошелся колесом под окнами, мимо Милды, медведя и дядюшки Бика, а потом вернулся, тоже колесом, а перед хозяином вскочил на руки и точным ударом ноги выбил у него из руки бубен. Повесив бубен на одну пятку и колотя по нему другой, Эдин обошел хозяина с медведем, перекувырнулся на ноги, высоко подбросив при этом бубен, поймал его и картинно поклонился. Ему тоже захлопали и заулюлюкали.
Бубен свой, красивый, из крашеной кожи, дядюшка Бик берег как зеницу ока, и если бы Эдин, предположим, его разбил, то последствия были бы печальны. Но поскольку обошлось, и номер хорошо сработан, беспокоиться вроде не о чем. Однако дядюшка Бик смотрел хмуро. Он забрал у Эдина бубен и сказал сквозь зубы:
– Ты… это. Граф не хочет, чтобы ты тут представлял. Так что больше не шутовствуй, ясно тебе?
– Это еще почему? – простодушно удивился тот.
– А не твое дело, – тяжело, по-медвежьи посмотрел на него дядюшка Бик, – сказано, вот и исполняй.
А меж зрителей уже появился фокусник Димерезиус со своим расписным сундучком и радостно объявил, что великий волшебник Зальдии Восточной и Южной, а также Ледяных и Таханных островов покажет несколько своих самых неопасных чудес. Это было совсем маленькое представление, скромная плата за предстоящий ночлег. Артистам хотелось ужинать и отдохнуть в тепле под крышей, ведь завтра снова в путь.
Женщины под руководством тетки Меридиты накрыли длинный стол в кухне, выставили на него капустный суп с мясом, кашу и сыр, и молодое пиво – угощение, от которого текли слюнки. Граф пришел и сел с ними за стол, хотя он почти не ел, больше слушал. Особенно когда Джак принес гитару и стал петь одну песню за другой, то сам, то вместе с Милдой. А та девчонка-леди, как Эдин ни оглядывался, её дожидаясь, так и не появилась.
Когда наконец собрались расходиться, Меридита тронула Эдина за плечо:
– Ступай за мной, мальчик.
Она отвела его в каморку рядом с кухней, где на скамейке стоял деревянный чан с теплой водой.
– Сумеешь помыться, или помочь?
– Сумею, – закивал тот, предложение помочь не только удивило его, но и малость напугало.
– Ну-ну, – согласилась Меридита, – вот это тебе мыло, это – вытираться, а эту рубашку наденешь. Грязное здесь оставь.
Остро пахнущее мыло Эдин даже трогать не собирался, сразу отложил его подальше. Когда он помылся и выглянул из каморки, Меридита тут же зашла, крепко взяла его за руку, как маленького, и отвела по лестнице наверх, в небольшую комнату. Но там был – о чудо! – камин, узкий и высокий, в углу, и большая кровать, застеленная бельем.
– Спать будешь тут, – сказала Меридита, – а вот это рубаха для сна, не забудь переодеться, – она показала на сложенную рубашку, лежащую в изножье кровати. – Ты все понял?
Эдин немного дико взглянул на нее и кивнул.
Понял он, не дурак же. Только вот рубаха для сна – это еще зачем?
– Ну ладно, – с сомнением покачала головой тетка Меридита, она словно сама не понимала, чего это ей приходится возиться с этим невесть откуда взявшимся мальчишкой, – ложись, доброй ночи тебе.
– И тебе доброй… – отозвался Эдин.
Она ушла, оставив его одного в комнате с постелью – с его постелью, на кровати, с простынями и тюфяком, с пестрым одеялом, с пологом у изголовья. Никогда до сих пор он так не спал! А угли в камине еще не остыли и переливались алым. Камин разожгли затем, чтобы он спал в тепле. Он один. Невиданное расточительство.
Эдин переоделся, как было велено, и забрался в постель. Вот только сна не было ни в одном глазу! Проворочавшись какое-то время, он слез с кровати, вышел из комнаты, спустился по лестнице вниз. Хотел попасть обратно в кухню, а очутился совсем в другом месте. Тут была квадратная комната, и тоже с камином, с огромным, в котором горел огонь. У камина в кресле сидел Граф и задумчиво смотрел на пламя. Кажется, Эдин двигался неслышно, но Граф тут же повернул голову:
– Ты? Что случилось?
– Простите! – отшатнулся Эдин. – Я искал кухню! Я пойду…
– Ты немного ошибся. Кухня в другом конце коридора. Ты что, боишься меня? – Граф улыбался.
Эдин мотнул головой. Графа он точно не боялся. Тут было другое: он не понимал и поэтому отчаянно терялся. То есть ничего не понимал! В прошлый раз, когда они встречались, все было иначе.
– У тебя в комнате есть звонок, справа от кровати, – сказал Граф. – Если нужно, можешь звонить и вызывать слуг.
Это тоже было дико слышать. Вызывать слуг звонком?! Ему бы и в голову не пришло. Всегда всё Эдин делал сам, и дальше так же будет.
– Если ты не против, посиди со мной, – предложил Граф. – Что тебя волнует, Эдин из цирка? Чего ты боишься?
– Я не боюсь… ваша светлость?.. – он впервые примерил к Графу такое обращение и ждал, что будет.
Граф опять понял.
– Не надо. Не зови меня так, не хочу. Ты раньше называл меня просто Графом, это мне по душе. Понял?
Эдин кивнул, подвинул стоящий в стороне табурет ближе к камину и сел. И посмотрел на Графа снизу вверх.
Да он совсем старик. Глубокие морщины вокруг рта и у глаз, и совсем седые волосы. Странно, но раньше это как-то не замечалось.
– Я только недавно сюда вернулся, – сказал Граф. – Конечно, спать за разрушенными стенами, которые и суслику не преграда, мне не по нраву. Но что делать. С другой стороны, я провел пять лет за очень крепкими стенами, с железными воротами, от которых у меня не было ключей. Это еще хуже.
– Вы были в тюрьме, – понял Эдин.
– Да. Ты ведь слышал про замок Эйль?
– Королевская тюрьма для преступников? Вы были там? – поразился Эдин. – И как же…
– Я провел там пять лет, а потом сбежал. Естественно, был вне закона и не мог просто взять и вернуться домой, не мог даже толком повидать свою дочь. Потому и с тобой мы виделись редко. Но теперь король позволил мне вернуться. Ты ведь не против, если мы будем видеться почаще, Эдин из цирка?
Эдин кивнул и сказал:
– Я слышал, что из Эйля невозможно бежать.
– Мальчик мой, – Граф улыбнулся. – Возможно все, дело лишь в том, чтобы найти способ. И хорошо, если найдется кому помочь. А у меня с этим в жизни всегда хорошо складывалось.
– Значит, вы не настоящий граф, – сказал Эдин, скорее утверждая, чем спрашивая, и с некоторой опаской взглянул на старика.
Опасаться было нечего – тот, закинув голову, весело смеялся.
– Настоящий ли я граф? А ты знаешь, как называется город неподалеку, в который твои друзья-циркачи отправятся завтра?
– Это город Верден.
– Правильно. А этот замок как называется, знаешь?
Мальчик отрицательно помотал головой.
– Это замок Верден, – сказал Граф. – Он принадлежал еще моему прадеду. Это был самый маленький из моих замков. Ещё недавно эта земля назвалась Верденским графством. Меня зовут Конрад Кан, граф Верден. А еще я был первым министром короля Юджина. Тебе приходилось когда-нибудь слышать обо мне?
– Нет…
Эдин был потрясен. И не верить не мог, и верить не получалось.
