banner banner banner
Строки ценою в жизнь
Строки ценою в жизнь
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Строки ценою в жизнь

скачать книгу бесплатно

Строки ценою в жизнь
Наталья Барикова

Как жить, когда за тобой тянется зловещая слава дочери офицера, который якобы работал на немецкую агентуру и был расстрелян за это? Как жить, когда сердце понимает, что первые чувства безответны и судьба не спешит баловать счастьем в лице любимого человека рядом? Как жить, когда приходится преклонять колени перед взрослым мужчиной в надежде на то, что именно он подарит тебе такое желанное, спокойное завтра? И подарит ли? Или, может, наоборот отнимет? И как жить, когда война с насмешливой улыбкой сталкивает тебя с тем, кто, и сам хлебнув в прошлом немало горя, ломает твою жизнь, отбирая то, что так дорого? И кем станет враг, когда все маски будут сняты, и то, что вчера было явным, в сегодняшнем дне заиграет новыми красками правды?

Наталья Барикова

Строки ценою в жизнь

Глава 1

– Лера, так есть хочется, – ковыряя пальчиками в кастрюле из-под каши тихонько произнесла моя сестра и жалобно посмотрела на меня.

Отведя взгляд от окна, за которым яростно выла вьюга, я подошла к своей десятилетней сестренке и усевшись на стул посадила ее к себе на колени.

– Завтра на работе зарплату дадут, тогда и будет еда, а пока потерпи, – доставая из кармана небольшую сушку я протянула ее Вере.

Сестра быстро схватила ее и медленно, словно растягивая удовольствие, начала грызть. Зарывшись носом в ее светлые волосы, я закрыла глаза, чувствуя, как безысходность начинает вновь тянуть ко мне свои мерзкие лапы. В соседней комнате послышался тихий стон. Поставив Веру на ноги, я тихонько подошла к приоткрытой двери и заглянула в комнату. Худенькое лицо мамы мирно покоилось на белоснежной подушке и было практически такого же цвета, что и наволочка. Сколько ей еще осталось, я не знала, но молила бога, чтобы он подольше не забирал самого родного человека, который был у нас в этом жестоком и безразличном мире.

Словно почувствовав, что я смотрю на нее, мама открыла глаза и улыбнулась.

– Лерочка, все хорошо, не переживай, – тихо проговорила она. – Вова еще не приехал?

Я, едва сдержав слезы, улыбнулась и сказала:

– Нет, мамочка. Он еще на работе.

Мама улыбнулась мне и закрыв глаза сова провалилась в пелену, которой укутывала ее болезнь. Она снова бредила, вспоминая отца, которого не было с нами уже несколько лет. Отец, мой самый лучший в мире отец, умный, добрый, прекрасный человек и храбрый офицер. Только эти слова теперь я могла сказать в память о нем. Нет, он не умер простой смертью и не погиб смертью храбрых, как сказала бы моя бабушка. Его расстреляли. Обвинили в том, что он передал секретные документы в Европу, поскольку только у него в тот день был доступ к информации, как говорил следователь по делу. Но я была уверена, что его подставили. Я даже предполагала, кто это сделал. Уж очень часто рядом с ним крутился его друг, тоже офицер, но из другого отдела, вместе со своей невестой, как он ее называл, которая сразу же исчезла после того, как отца арестовали. Но доказательств никаких не было, а предположения папы никто в расчет не принимал. Поэтому отца попросту расстреляли и дело с концом. Мало кто хотел вести длинные расследования в то время, а так, нет человека–нет и проблемы. Поговаривали, что не особо церемонились с отцом еще потому, что он с руководящей верхушкой не нашел общих точек соприкосновения в каком-то вопросе, что и стало спусковым крючком для его падения.

Поправив на матери одеяло, я вышла тихонько и закрыла дверь в спальню. В этот момент во входную дверь кто-то постучался, и открыв ее я впустила в квартиру немолодую, интеллигентную женщину, Антонину Петровну, нашу соседку, которая была единственной в доме, кто по-человечески относился к нам. Ведь для всех мы были этакими изгоями, семьей предателя и не более.

– Здравствуй, Лерочка, – улыбнулась Антонина Петровна, ставя в угол свою трость и смешно ковыляя в зал.

Своей хромотой она была обязана взрыву во время гражданской войны, но этот изъян ни в коей мере не уменьшал привлекательности этой красивой женщины.

– Я тут вам немного продуктов принесла, – она выложила на стол булку хлеба, банку тушенки и несколько яиц.

– Антонина Петровна, ну сын ведь ваш ругаться может будет, – проведя рукой по таким нужным для нас продуктам сказала я. – Он ведь вам все это привозит, а вы сюда все несете. У нас же проблемы будут так с ним, – едва не плача сказала я.

– Ой, – строго отмахнулась женщина. – Сколько мне там надо, одной. Ем как цыпленок. Вам нужнее. У вас ведь и мать больная, ей питание хорошее надобно. Я ведь знаю, что твоей зарплаты едва на питание впроголодь хватает. А насчет сына не переживай, он у меня может и понимает все, да говорить ничего не будет, а вас трогать так уж подавно, он ведь знает, как я к вам отношусь.

– Спасибо вам большое, – заплакала я и взяв в руки ладошки женщины быстро приложила их к своим губам.

– Да что ты! – быстро отдернула она руки. – Не делай больше так! Я от чистого сердца, ты ж знаешь, не надо мне кланяться за это.

– Может чая попьем? – спросила я, сменив тему и ставя на стол самовар.

– С удовольствием, дочка, – ответила Антонина Петровна, садясь за стол и проведя ладонью по вышитой скатерти. – Золотые руки у твоей матери. Какую красоту делала ведь. У меня до сих пор шаль висит, которую она мне пять лет назад подарила, своими руками вязала. Я только по праздникам ее надеваю и налюбоваться не могу.

– Да, мама у нас рукодельница. Я не в нее пошла, – грустно ответила я и протянула женщине чашку с чаем. – Я больше в отца. Это Верка вон, – кивнула я в сторону сестры, которая сидела на полу под лампой и сосредоточенно выводила крючком очередное произведение искусства, – она в маму. Такая маленькая, а вон какие вещи уже делает. На прошлой неделе связала такую красивую салфетку, и пошла на базаре ее на чай выменяла. Тоже помогает мне. А я вот умею все то, чему отец учил. Я ведь на него очень похожа, вот и переняла все его замашки. Да куда только женщине с таким набором.

– Ой, не скажи, дочка, – улыбнулась Антонина Петровна, посмотрев на висящие на сене грамоты и награды. – Отец-то у тебя невероятный человек был. Да и ты вся в него. Помню, как мой муж рассказывал, как в гражданскую отец твой спас ему жизнь, на скаку попав из пистолета в нож, приставленный к горлу. Это дар, дочка, так стрелять.

– Да не буду я уже никогда стрелять, – поставила я на стол чашку и сжала в кулак трясущиеся пальцы. – После смерти отца больше не брала в руки винтовку и не возьму. Отец всегда учил меня, что оружие в руках надо держать уметь, чтобы родину защищать, а только вот родина его защитила? Он столько сделал и чем ему отплатили? Даже толком не разобрались и под расстрел. Я до сих пор помню звук выстрелов в тот черный день. Они эхом звучат в моей голове, как только глаза закрываю. Ненавижу теперь все, что связано со словом «оружие», – нервно проговорила я.

– Ох, был бы Витенька мой живой, он бы не допустил, чтобы вот так произошло. Он бы до последнего за твоего отца, ты ж знаешь, – опустила глаза Антонина Петровна, которая всегда поддерживала меня в том, что отец был невиноват.

– Я знаю, – улыбнулась я и пожала руку женщины. – Давайте не будем о былом, так тяжело об этом говорить.

– Да, давай, – смахнув с щеки слезу ответила Антонина Петровна и осторожно добавила. – Лера, я с тобой поговорить хочу серьезно.

– Говорите, – удивленно сказала я.

– Тебе бы в Москву к тетке вашей поехать. Она там устроилась я знаю очень хорошо. Муж у нее обеспеченный человек. Глядишь и пристроит тебя где. Что тебе здесь делать, в этом городишке захудалом? Я еще тогда ругала твою мать за то, что увезла вас сюда. А она все твердила только, что не может ходить по улицам Москвы, поскольку они ей об отце напоминают. Горе горем, но здесь ведь все всех знают. А тебе вон, замуж надо выходить. Сколько ты так еще будешь жизнь свою губить в этом месте? Ты веди институт бросила, а могла бы закончить учебу. Двадцать два года это тебе не шутки. А в Москве все проще с этим, может познакомишься с кем, да замуж выйдешь. А здесь-то что? Завод вон на ладан дышит, не сегодня, так завтра закроют. Что тогда делать будешь?

Я встала, подошла к окну и нервно барабаня по стеклу сказала:

– Я все прекрасно понимаю, что вы говорите. Но Веру куда? А мама?

– Дочка, – подошла Антонина Петровна ко мне. – Я уже долго об этом думала. Давай Верочка будет жить у меня, да и маму я тоже к себе заберу, сиделку ей найму. Ты меня прости за эти слова, но она в таком состоянии еще может будет невесть сколько времени. А ты тем временем поезжай к Людмиле, устройся там, да будешь приезжать по возможности.

– А как же ваш сын? Не думаю, что он обрадуется такому решению, – посмотрела я на женщину.

– Я с Сашей уже все обговорила. Да и что ему? Приезжает из Москвы на пару часов один-два раза в месяц. Он не против, лишь бы я не одна была. Он ведь знает, как я после смерти отца его по ночам не сплю, с ума схожу от одиночества. А так забот прибавится, мне это только на пользу будет. Да и насчет сиделки он пообещал договориться с главным врачом здешней больницы, его сын у Саши в подчинении сейчас, так что, – хитро улыбнулась Антонина Петровна.

– Почему вы это делаете, Антонина Петровна? Вы, сколько и помню себя, всегда были рядом с нами. Когда сюда приезжали к бабушке, вы всегда с подарками к нам приходили. Потом, как с папой случилось, вы всегда помогали нам, и единственная не отвернулись от нас здесь. И теперь за мою судьбу печетесь. Почему? – с интересом посмотрела я на эту красивую женщину в строгом костюме темно-синего цвета с высоко зачесанными русыми волосами с проседью и пронзительно-голубыми глазами, которые, казалось, не утратили задорного, молодого блеска, несмотря на прожитые годы.

– Я твоему отцу обязана. Если бы не он тогда, Витенька мой под землей бы уже был с того времени, как я узнала, что забеременела. Долго ребеночка мы не могли завести, а тут такое время и я узнаю, что беременная. И вдруг война. Если бы не отец твой, то я бы не прожила столько счастливых лет, а осталась бы с ребенком на руках. Так что вы мне как родные, – обняла она меня крепко и поцеловала.

– Спасибо вам огромное, – поцеловала я ее в ответ. – Вот только я не уверена, что тетя Люда будет рада, если я к ней приеду. Она вон за столько времени всего пару раз проведать маму приезжала, и то так, галопом, отметиться скорее всего. Да и мужа ее я даже не знаю. Как он ко всему этому отнесется. Я ведь не видела его никогда, он ни разу не приезжал сюда к нам.

– Ну попытать счастья стоит, Лерочка. Если уж она не примет, то я попрошу Сашу тогда помочь хотя бы с общежитием тебе, – осторожно сказала она и просмотрела на меня.

– Нет, – жестко ответила я и спохватилась. – Извините, – опустила я глаза, увидев, как Антонина Петровна сразу же напряглась от моего тона. – Просто вы сами знаете. Я вас очень люблю, но принимать помощь от вашего сына я не буду.

– Лера, он ведь не виноват. Ты же сама понимаешь, – грустно сказала Антонина Петровна и отойдя от меня села за стол. – Мы с тобой никогда не говорили об этом.

– Да о чем тут говорить!? Я прекрасно понимаю, что ваш сын делал все по уставу. Но я как подумаю, что под его началом отца расстреляли, – закрыла я глаза, едва сдержав слезы. – Он мог хотя бы отказаться от дела папы? Просто в память о том, что его отец и мой как братья были? А так. Выступать со стороны обвинения, ну как он мог? Он ведь знал папу! И все равно подписал все.

– Лерочка, на Сашу давили сверху. Ты ведь понимаешь, что сам бы он никогда, – заплакала Антонина Петровна.

– А если давили, то почему он ничего не сделал для того, чтобы понять, кто и зачем это делал? Я знаю, что если бы хоть кто-то занялся делом папы, то все бы встало на свои места. А так его просто оставили и почему? Он ведь не заслужил такого отношения! Неужели такой человек, как он, после всего, что он сделал для родины, после верной службы советскому народу, кроме как быть расстрелянным, как собака, ничего больше не заслужил? Почему никто не ходатайствовал о дополнительном расследовании? Ну как так? Даже мне ясно, что его подставили! И я даже знаю кто подставил! Я, девчонка, и то понимаю, что подставили! – заревела я и судорожно вытирая слезы, бегущие по щекам, отвернулась к окну.

– Все доказательства были против твоего папы. Ты ведь понимаешь, когда дело обстоит так, то никто не мог ничего сделать. Никто. Даже Саша. А не отказался он от дела твоего отца по одной простой причине. Потому как под его крылом отец хотя бы дожил остаток своих дней спокойно. Его не избивали и прочее, что могли бы делать под руководством другого офицера, – тихо сказала Антонина Петровна.

Я только отмахнулась от такой реплики. В глубине души я понимала, что, возможно, Антонина Петровна права, и что дело обстояло именно так. Но отца расстреляли, и сам факт этой несправедливости заставлял меня обвинять всех вокруг, и ее сына в первую очередь. Я не очень хорошо знала Александра, хоть наши семьи и дружили, поскольку был он старше меня и общего у меня с ним ничего не было. В те редкие дни, когда я приезжала в город к бабушке, а он к родителям, мы практически не пересекались. Так, может, пару раз видела его мельком в доме, когда заходила в гости к Антонине Петровне и все. Антонина Петровна гордилась своим сыном, который пошел по стопам отца. Сначала Александр закончил военное училище, потом институт и через какое-то время его карьера военного пошла вверх благодаря, как я знала из рассказов Антонины Петровны, тому, что ее сын был очень и очень упрямым человеком и шел напролом в достижении своих целей. Зная это, мне почему-то казалось, что и от дела отца он не отказался только потому, что это самое дело добавило ему звездочек на погоны, а не по той причине, о которой говорила Антонина Петровна. Но вслух я свое мнение не озвучивала, не желая обижать эту удивительную женщину, которая в такое тяжелое время одна протянула руку помощи моей семье.

– Соглашайся, Лера, – подала свой голос до сих пор молчавшая сестра, все так же не отрывая взгляд от вязания. – Антонина Петровна правду говорит. Мы с мамой здесь будем, ты за нас не переживай. Только приезжай почаще, – мельком бросив взгляд на меня улыбнулась Вера.

Опустив голову, я молча уставилась на носки своих истрепанных тапок, затем вздохнула и сказала:

– Хорошо. Завтра получу зарплату и подам на расчет. Ну и буду надеяться, что тетя Люда не захлопнет перед моим носом дверь, когда увидит на пороге, – усмехнулась я.

– Не захлопнет, дочка. Людка она хоть и заносчивая вертихвостка, но не думаю, что прям такая бесчеловечная. Так что поезжай и не думай даже! А мы здесь справимся, – подмигнула она Вере, которая сразу же заулыбалась.

Спустя два дня я уже стояла на вокзале, кутаясь в свое старенькое зимнее пальто. Верка прыгала вокруг меня, словно замерзающий воробышек, и смешно морщила покрасневший нос.

– И смотри мне, Лера, если вдруг чего, то сразу к нему, – сунула она в карман сложенный листок бумаги с адресом.

– Антонина Петровна, – нахмурилась я.

– И не Антонина Петровна, – строго сказала женщина, крепко обняв меня. – Там всякое может быть, а он поможет в любой ситуации, я знаю своего сына. Не держи обиду, дочка, ну правда. Нет ведь причины. Единственная причина – это твоя обида на жизнь да на ситуацию. Отец твой, царство ему небесное, он знал, что у Саши просто не было выбора.

– Хорошо, – ответила я, решив не развивать дальше эту тему. – И еще. Деньги я вам буду пересылать по почте, как только устроюсь на работу.

– Нам пока всего хватит, – улыбнулась Антонина Петровна. – Ты о нас не думай, о себе позаботься пока. А там будет видно. Правда? – обратилась она к Вере.

– Да! Только замуж там гляди побыстрей выходи. Только за хорошего, смотри мне! Чтоб как мама с папой были счастливы, – хитро зыркнула сестра на меня.

– Замуж, – усмехнулась я и потрепала ее по голове, сметя с пушистой шапки ворох снежинок ей на лицо. – Это как судьба сложится.

– Сложится, сложится, – засмеялась она. – Ты у нас вон какая красивая, даже в самой столице таких очень мало.

– Красота, Вера, еще не залог успеха в личной жизни, – ответила я.

– А что тогда залог? Я думаю, что только красота. Вон мой одноклассник Женька и тот сказал, что если я вырасту и стану такая же красивая, как ты, то он на мне обязательно женится, – показала она мне язык.

– Дуреха ты, – ответила я и наклонившись поцеловала сестру в холодную щеку.

– Едет! – закричала она, указывая на приближающийся вдалеке поезд.

– Ну, в добрый путь, – расцеловала меня Антонина Петровна. – Береги себя, девочка моя! – едва сдерживая слезы подала она мне мой чемодан и прижав к себе Веру махала рукой вслед мне, пока поезд не скрылся из виду.

Усевшись на свое место в купе поезда, я закрыла глаза и погрузилась в легкое оцепенение, поскольку, как ни крути, хоть я и прожила большую часть жизни в столице, но теперь ехать туда одной, работать и двигаться дальше было очень страшно. За последние три года я, конечно, набралась такого опыта по самостоятельности, что грех было сетовать на этот страх. Ведь я тянула на себе и Веру, и больную маму, которая не могла больше работать, поэтому все заботы, которые обычно несет на плечах своих мужчина, легли на меня. И как мне не хотелось оставлять моих родных, но понимание того, что если я не выберусь и не встану на ноги, то и Веру ждет такая же незавидная жизнь в нищете, подталкивало меня вперед, и я очень была благодарна Антонине Петровне, которая тоже направила меня и поддержала мою семью.

Спустя несколько часов я уже стояла перед дверью в квартиру моей тетки Людмилы. Теткой я бы назвала ее с большой натяжкой, ведь разница в возрасте у нас была всего в пятнадцать лет, поскольку она была поздним ребенком в семье дедушки и бабушки, моя мать родилась намного раньше нее. Сделав судорожный вдох, я наконец набралась смелости и позвонила в дверь. Спустя несколько минут за дверью послышалось цоканье каблуков и за отворившейся дверью я увидела свою тетю, высокую, стройную блондинку с зелеными глазами, ярко накрашенную и одетую в красивый шелковый халат красного цвета. Довершением такого кричащего образа была неизменная сигарета у нее в руках, поскольку курила она очень и очень много.

– Валерия!? – вскинув удивленно брови воскликнула тетя, да так и осталась стоять с открытым ртом на пороге.

– Можно войти? – осторожно спросила я.

– Конечно! – опомнилась она и отойдя в сторону пропустила меня в квартиру.

Я поставила чемодан на пол и сняв пальто повесила его на вешалку.

Людмила, так просила всегда называть ее тетка, уже смогла прийти в себя после моего появления и расцеловав меня провела на кухню, где сразу же налила чай в чашки и поставив передо мной спросила с натянутой улыбкой:

– Что привело тебя сюда?

– Я приехала устраиваться на работу. Мама тяжело болеет, денег нам не хватает даже на еду на месяц. А еще и Вера растет, одевать ее нужно. Все ведь на мне, вы знаете. Антонина Петровна, вы ведь помните ее, предложила помощь, и я согласилась. Она пока будет присматривать за Верой и мамой, а я попытаюсь устроиться здесь. Если вы поддержите, то мне бы это очень помогло, – быстро проговорила я, наблюдая за теткой.

Людмила изобразила на лице прямо-таки картинный испуг и проговорила:

– Да чем я могу помочь! Лерочка, я бы с радостью, но мы сами сейчас не в таком прям шикарном положении! У Гены тоже проблем предостаточно, вон какая обстановка назревает непонятная в мире! Ну чем я помогу тебе здесь?! Мы сами еле концы с концами сводим сейчас!

Я строго посмотрела на женщину и окинув взглядом шикарную кухню в не менее шикарной квартире сказала:

– Да уж, вы точно концы с концами не сводите, – скривив губы в презрительно усмешке сказала я, и женщина покраснела. – Ну остановиться я хотя бы могу у вас на пару недель, пока работу не найду и комнату не сниму? – спросила я.

– Лерочка, я понимаю все. Но я ведь не одна здесь живу! Гена будет против! Он не любит, когда я посторонних людей приглашаю даже на пару часов, а ты про пожить пару недель говоришь. У него работа нервная и тяжелая. Нет, нет, извини, но я не могу, – затараторила она, заикаясь.

– Посторонних людей, говорите? – посмотрела я на нее. – Хорошо, я вас поняла, – встала я из-за стола и направилась к выходу.

– Лерочка, вот возьми, – быстро вытащила она из сумки какие-то денежные купюры и попыталась сунуть их мне в руки. – Этих денег хватит тебе на то, чтобы комнату снять, ну а работу сама уже подыщешь здесь.

Я строго убрала ее руку с деньгами от себя и сказала:

– Не нужно мне ваших подачек, я не за деньгами к вам пришла, а за помощью. А насчет посторонних людей… я запомню эти слова, уж поверьте. Земля круглая, тетя Люда, попомните мое слово, – быстро накинув на плечи пальто я схватила чемодан и пулей вылетела из квартиры, оставив тетку испуганно смотреть мне вслед.

Я быстро спустилась по ступенькам и стремглав выскочила из подъезда, толкнув у входной двери женщину, которая поскользнулась и упала. В этот же момент из стоящей рядом машины выбежал шофер и дернув меня в сторону заорал:

– Куда летишь, дура! – помог он встать на ноги женщине.

– Простите, пожалуйста, – едва не плача проговорила я, помогая отряхнуть снег с красивой лисьей шубы женщины.

– Ничего-ничего, – ответила она, легонько потрепав меня по плечу и поправив прическу направилась к дому.

Я же села на свой чемодан и заревела.

– У вас что-то случилось? – женщина вернулась и обеспокоенно посмотрела на меня.

– Нет, все хорошо, – быстро вытерев слезы, я встала и взяла в руки чемодан, намереваясь уйти.

– Подождите, я же вижу, что у вас не все в порядке, – окинула она меня взглядом.

Посмотрев на эту шикарную, разодетую красавицу, я только сейчас поняла, как жалко выглядела в своем потрепанном сером пальто, пуховом, мамином платке и стареньких сапогах. «Господи, куда я приехала!», – промелькнуло у меня в голове, поскольку до меня только сейчас дошло, что я в огромном городе без копейки денег, поскольку всю зарплату оставила тайком Антонине Петровне на столе, так как она наотрез отказывалась брать деньги, но я ведь понимала, что очень нехорошо было бы с моей стороны оставлять сестру и мать полностью на ее попечение.

– Давайте поднимемся ко мне в квартиру, и вы мне все расскажете, – улыбнулась красавица и щелкнув пальцами подала знак шоферу, чтобы тот помог мне с чемоданом.

Я неуверенно посмотрела на нее и не двинулась с места.

– Меня зовут Нинель, – протянула женщина мне руку в замшевой перчатке, понимая, что я колеблюсь.

– Лера, –пожала я руку ей.

– Ну вот мы и знакомы, Валерия, – улыбнулась женщина. – Не бойтесь, пойдемте.

– Ниночка, здравствуйте! – проговорила вышедшая из дома пожилая женщина. – Я так благодарна вам за билеты в театр! Мы с Арсением Петровичем такое удовольствие получили! Я так рада, что вас увидела и наконец могу сказать спасибо, – она приобняла мою новую знакомую и поцеловала ее в щеку.

– На здоровье, Изольда Матвеевна, – улыбнулась Нинель, и когда старушка отошла от нас, игриво посмотрела на меня. – Я не ведьма, не съем тебя. Пойдем.