скачать книгу бесплатно
Миронова отворачивается и, виляя задницей, идёт к какому-то ларьку с фастфудом. Знаю, что она это сейчас специально делает. Дразнит зараза. Помню же, как она двигаться умеет: плавно и эротично.
До скрежета стискиваю челюсти и на мгновение прикладываю руку к паху. Вот же су… Нет, даже думать так о ней не могу. Ведьма она! Настоящая зеленоглазая ведьма!
Широкими шагами иду за ней, когда она что-то там выбирает на терминале, и дёргаю на себя, с силой вжимаясь членом. Рычу, как дикий зверь, когда она издаёт тихий протяжный стон и закусывает губы.
Тоже хочет…
– Ты же это несерьёзно, малыш? Всё равно ведь станцуешь, да? – бомблю ей в ухо хриплыми интонациями и разворачиваю к себе, глядя в глаза. – Пожалуйста, любимая. Сделай это.
Блядь, скулю и пляшу на задних лапах, как голодный щенок, перед которым куском мяса маячат. Вроде и так знаю, что не откажет, но для чего-то виляю хвостом.
– Ну я же стерва, Артём. Или ты уже забыл?
Проводит кончиком языка по губам и растягивает их в улыбке.
– Блядь, и что я должен тебе сейчас ответить? Ты же сама меня намеренно заводишь!
– Скажи, что любишь, Тём.
– Бля, ну конечно люблю, родная.
С парковки ТРЦ выезжаем уже затемно. Пару часов просидели за столиком, потягивая напитки и ведя ничего не значащие разговоры. И так до хуя уже наружу вытащили, нужен перерыв. Я давно не чувствовал себя настолько охрененно, как сегодня. Даже до нашего расставания.
Сильнее стискиваю кожаную оплётку руля. Всё ещё больно. Знаю, что эта херня никуда не исчезнет. Это, блядь, просто нереально забыть. С этим можно только жить. И мы живём. На полную катушку. Целуемся и обнимаемся при каждом удобном случае. Смеёмся и спорим. Переплетаем пальцы и учимся жить заново. Вместе. Без запретов и рамок. Без Настиных предков и этого ублюдка Должанского. Нам больше не надо прятаться и расставаться. Моя девочка теперь рядом, а остальное я вытяну.
Ещё около часа проводим в супермаркете. Пока Миронова нагребает всякие там шампуни, кремы и прочую женскую белиберду, беру на себя продукты. Помимо стандартного набора из мяса, рыбы, овощей, хлеба, колбасы, сыра и бакалеи, закидываю в тачанку какие-то йогурты, творожки, сладкие сырки, фрукты и несколько видов конфет и пирожных. Раньше в моём доме никогда не было всей этой хренотени, но пора привыкать, что я теперь ни один живу, а с моей девочкой. Ловлю себя на мысли, что даже не знаю, какой кофе она любит. Я-то чёрный пью, но вот Настя… Может, она с молоком предпочитает? Закидываю в тележку его и пачку сливок. Всё для любимой.
Встречаемся с ней уже на кассе. Очередь растягивается едва ли не на десять метров. Подхожу к моей девочке и сразу притягиваю к себе. Зарываюсь лицом в волосы и вдыхаю её аромат. Да, я конченный нарик, и мне срочно нужна доза.
Она теперь иначе пахнет. Мной и чем-то ещё, чем только любимая девушка может.
Разгоняю яд по венам, когда прижимаюсь к губам. Сколько времени я её уже не целовал? Блядь, я не просто маньяк, а стопроцентный шизик, если и часа без неё протянуть не могу. Больной на всю голову.
Проталкиваюсь к ней в ротовую полость и жадно шарю языком. Сплетаемся, но ненадолго. Настя упирается ладонями в плечи, а потом оглядывается по сторонам, краснеет, опускает голову мне на грудь и закрывает глаза. Обвожу глазами пространство и понимаю почему.
На нас весь магазин таращится, как на каких-то дикарей. Видимо, для моей малышки это уже чересчур. И пусть за дверью квартиры у нас нет запретов, но к постоянным зажиманиям на людях она явно ещё не привыкла.
Одной рукой крепче обнимаю свою девочку за плечи, а второй толкаю тележку, медленно продвигаясь по ползущей со скоростью улитки очереди. Раньше все эти ожидания бесили меня до зубного скрежета, но сейчас вообще насрать. Готов хоть всю жизнь так стоять, прижимая её к себе. Наконец, добираемся до ленты и выгружаем покупки.
– Артём, зачем ты столько всего набрал? Мы вдвоём живём или ты где-то десяток любовниц прячешь? – смеётся, оглядывая гору продуктов.
– Не десяток, а всего одну. – рычу в ответ и коротко целую. – Я не знал, что ты любишь, малыш. Поэтому и взял всего понемногу.
– Мог бы у меня спросить.
– И где бы я тебя искал? Позвонить я тебе тоже не могу. Кстати, сейчас заедем за телефоном.
– Не надо, Тёма. Я собираюсь свой из дома забрать. Завтра хочу съездить.
Выдыхаю и медленно тяну кислород через нос, сжимая кулаки. На хрена ей туда возвращаться?
– Насть, оставь его там. Я тебе новый куплю. Если надо, симку восстановим. На остальное по херу.
– Мне не только за телефоном съездить надо. За конспектами, документами и, – закрывает глаза и тяжело вздыхает, – твоей футболкой.
Она точно ненормальная, что ли? Возвращаться к ним ради тряпки и куска железа?
– Малыш, я уже обещал тебе, что все футболки отдам. Мобилу купим. Конспекты у Тохи и Заболоцкой возьмём. Документы новые сделаем. Не надо тебе туда ехать.
– Нет, Артём, я должна. Помимо конспектов у меня все учебные материалы за два года остались. К тому же телефон – это твой подарок. А футболка… Она очень дорога мне. Понимаешь? Я только своё заберу и всё.
– Настя…
Договорить она мне не даёт. Прикладывает пальцы ко рту и заглядывает в глаза.
– Тём, я знаю, о чём ты сейчас думаешь. И понимаю, что тебе это не нравится. Но я должна поехать. Да, мне страшно. Я боюсь, что с папой что-то случилось. Что если он… Но мне придётся вернуться. Эти вещи много для меня значат.
– Блядь, маленькая, что если они не отпустят тебя? Ты же понимаешь, что тебе придётся столкнуться с предками? И что тогда?
Сильнее сжимаю её тело, а самого конкретно так коноёбит. Опускаю веки и с трудом вентилирую воздух. Как я должен её отпускать к ним? Если ей так нужна вся эта фигня, то сам поеду, но свою девочку не пущу.
– Я знаю, Тёма. Но…
– Завтра сам съезжу. Расскажешь, что где лежит, и я всё привезу.
– И как ты себе это представляешь? Постучишь в дверь и скажешь, что за моими вещами пришёл? Да они тебя и на порог не пустят. Или через окно залезешь? А если папино сердце не выдержало? Что если он умер?
Миронова отводит взгляд и тихо всхлипывает. Понимаю, насколько ей тяжело не только эти слова даются, но и осознание, что она может стать причиной его смерти. Если раньше даже думать себе об этом не позволяла, то сейчас вынуждена столкнуться с реальностью, какой бы хреновой та не была.
Сильнее стискиваю любимую в объятиях и касаюсь губами макушки. Не позволю ей протаскивать себя через это дерьмо. На себя всё возьму.
– Значит, вместе поедем, родная. Я рядом буду. Одну всё равно не отпущу. И если с твоим стариком что-то случилось или случится… В этом нет твоей вины. Ты же понимаешь, что ты ни в чём не виновата, маленькая?
Кладу ладони на её лицо и цепляю глазами. На ресницах слёзы. На щеках мокрые дорожки.
– Нет, Артём, виновата, но теперь я смогу с этим жить. С тобой я всё смогу. Со всем справлюсь. Что бы ни случилось, я больше никогда не сдамся.
– Я люблю тебя, девочка моя.
Ещё утром я даже, блядь, силой не мог вырвать из себя эти слова. Но стоило один раз сказать, теперь не могу остановиться.
Долго не мог вдуплить, почему она сразу про отца не сказала, а решила разорвать со мной отношения, но потом дошло. Настя права: я бы не отпустил её. И какие тогда варианты? Заявиться к ней домой и не оставить выбора? Самому её батю прикончить? Чтобы она потом всю жизнь чувствовала вину за его смерть? Или позволить выйти замуж за этого уёбка и продолжать тайно встречаться? Чтобы из его койки в мою скакала? Даже если бы сама ему добровольно не отдавалась…
Крепче стискиваю челюсти и на несколько секунд закрываю глаза, выравнивая дыхание. Даже думать об этом не стану. Нельзя. Иначе я его убью на хрен.
Нет, я бы не смог сделать из неё шлюху. Это же моя идеальная девочка. Моя Настя. Знаю, что нас обоих от этого на куски растаскивало бы. И как бы я её отпускал к нему?
– С вас восемь тысяч четыреста двадцать семь рублей.
Открываю глаза и тянусь за портмоне, но Миронова уже прикладывает карту и расплачивается, а потом поворачивается ко мне и улыбается. На щеках появляются мозговъебательные ямочки, а глаза горят так ярко, что я топлю в себе всю свою грёбанную гордость. Если ей так надо хоть где-то заплатить, то пусть. Главное, чтобы улыбалась.
Грузим пакеты в тележку и идём к Гелику. Покупки приходится натуральным образом впихивать в тачку, потому что весь багажник её шмотками забит. Когда, наконец, нам это удаётся, открываю пассажирскую дверь и подаю Насте руку. Обхожу капот, запрыгиваю на место водителя и выруливаю с парковки.
– Насть…
– Что?
Выдыхаю.
Блядь, мне срочно нужен никотин. За весь день всего пару сигарет удалось перехватить. Никогда при ней не закуриваю, но сейчас ни херово так меня мотает. Как представлю, что она туда вернётся… Выть, сука, охота. Может, я и эгоистичная скотина, но вообще не против, чтобы её старик коньки отбросил. После всего, через что предки заставили пройти мою девочку, я сам их прикончить готов. Только бы ей не пришлось больше никогда с ними разговаривать и выслушивать их упрёки. Никогда снова она не станет из-за них плакать. Не позволю.
– Тём, – шелестит, когда я слишком долго молчу, – что случилось?
Кладёт ладонь на мою руку и всматривается в лицо в попытке считать мои мысли.
– Уверена, что хочешь туда вернуться? Ты же понимаешь, что разговора не избежать? Что они сделают всё возможное, чтобы не отпускать тебя?
– Понимаю. Но ты же будешь рядом, а значит, смогу через это пройти. Я люблю тебя, Тёма.
– Я тоже тебя люблю, родная. Ни на секунду не оставлю. Если придётся, Насть, я тебя силой увезу.
– Не придётся, Артём. Я не останусь там. Даже если с папой случилось непоправимое, не дам себя сломать. Я вернусь домой. К тебе. Ты – мой дом, Северов. Сам говорил. Помнишь? А я всегда буду возвращаться домой.
Глава 8
Теперь только вперёд
– Артём, ну дай я хоть что-то сделаю. Давай мясо пожарю или овощи нарежу.
– Мясо – это мужская работа. И как ты собираешься нож держать, если у тебя все руки в бинтах?
Смотрю на свою девочку и устало потираю переносицу. Она уже минут сорок маячит за спиной и требует, чтобы я дал ей хоть что-то приготовить.
На ней снова моя футболка. Халаты, которые я ей купил, таскать категорически отказалась. Да и вряд ли мне было до готовки, если бы она тут задницей светила.
Кидаю стейки на сковороду и тащу малышку к себе. Лишнего не позволяю, но всё же прохожусь губами по щеке, скуле и подбородку. Лапы исключительно на рёбрах держу. С того момента, как в хату вошли, безостановочно челюсти и кулаки сжимаю, чтобы в спальню её не утащить. Или не усадить на стол. Или в душ отправиться вместе. Для этого у нас впереди ещё целая ночь. А сейчас надо пожрать приготовить.
– Малыш, просто отдыхай, ладно? Последние недели нам обоим дались пиздец как сложно.
– В том-то и дело, Тём, что обоим, а ты всё сам делаешь. Может, готовить я и не умею, но хоть чем-то могу тебе помочь.
– Насть, просто будь рядом и всё. У нас ещё будет достаточно времени. Я помню, что обещал научить тебя готовить, но давай не сегодня, родная. Ок?
– Окей. – качает головой и выдыхает. – Но тогда поцелуй меня. Ты слишком долго этого не делал.
Блядь, реально долго. Уже часа полтора к ней не прикасался. Боюсь сорваться на хрен, если хоть немного самоконтроль ослаблю. Всего один поцелуй. Ну какой от него вред?
Сука, всё же не выходит сдержаться, когда её губ касаюсь. Не собирался я этого делать, но врываюсь в сладкий рот моей малышки. Всасываю нижнюю губу, пока Миронова стонать не начинает. Своим языком по её прохожусь, сплетаемся. Мой глубже всасывает, а пальцами под край футболки пробирается и слегка царапает спину, оставляя длинные красные полосы. По коже мурахи бегут, когда языком по шее скользит, прикусывает, а потом втягивает кожу, оставляя засос.
Свою метку ставит.
Принимаю. Сам хочу, чтобы все знали, что я теперь занят, как и моя девочка.
Впиваюсь пальцами в её тело. Задираю футболку и сжимаю задницу, затянутую в чёрное кружево. Блядь, хочу, чтобы кроме этих трусов на ней вообще ни черта больше не было.
Раз за разом вжимаюсь членом в её плоский живот. Хватаю за ягодицы и тащу вверх, пока не сцепляет ноги на пояснице. Толкаюсь эрекцией между бёдер, даже сквозь штаны ощущая, какая она горячая и мокрая.
Сука, я точно не сдержусь.
Делаю ещё несколько поступательных движений и кусаю за горло. Настя хватается за мои плечи, до крови царапая кожу.
– Тёма…жаренным…пахнет. – хрипит мне в ухо и облизывает ушную раковину.
Новая порция дрожи, когда делает так.
– Ещё как, блядь, пахнет. – рычу и оставляю новый засос на шее.
– Нет… Артём… мясо…горит…
– Ёбаный рот!
В одно движение опускаю малышку на пол и мчу к плите спасать наш ужин. Настя слегка покачивается на ватных ногах и хватается за спинку стула, чтобы не упасть.
– Всё хорошо, малыш? – спрашиваю и переворачиваю стейки, бросив на неё быстрый взгляд.
Слегка подгорели по краям, но не критично. Ещё бы немного и пиздец им настал бы.
Бля, это же всего лишь один поцелуй. Ну какого хрена я не могу тормознуть, стоит только прикоснуться к моей идеальной девочке?
– Относительно. – рычит и мнётся с ноги на ногу.
Замечаю влажные блестящие дорожки на внутренней стороне её бёдер. Как дрожат ресницы. Приоткрытые, мокрые от моей слюны губы, через которые она упорно проталкивает воздух. Тяжело вздымающуюся и резко опадающую грудную клетку. Подрагивающие пальцы.
Пиздец, как я её хочу. Прямо сейчас. Разложить на столе, как утром и довести начатое до конца.
Миронова сама едва держится. Вижу, какое желание в её зрачках отражается. Чувствую терпкий запах её возбуждения.
Рычу и запускаю руку в трусы, сжимая пальцы на напряжённом до боли члене. Несколько раз передёргиваю и снова рычу, когда кончаю.
Какого хрена я вообще творю?
В мокрых боксерах вообще не по кайфу. Да и любимой разрядка нужна. Но сейчас мне, сука, надо дожарить эти долбанные стейки.
– Иди ко мне, родная. – сиплю, прикрыв глаза, и тяну к ней руку.
Она тут же вжимается мне в бок и обнимает.
– Извини, маленькая, снова не смог сдержаться.
