скачать книгу бесплатно
Улыбка вмиг сползла с лица парня, стоящие за ним друзья, посмеиваясь, стали похлопывать его по спине.
Дебора скользнула пальцем по спискам групп и, кисло цокнув, обернулась ко мне:
– Ты с Деметрой, Брендоном и Веясом, – последнее имя заставило всплыть перед глазами еще яркие образы сна, – ого, а я с Корвусом, повезло! Не знала, что он тоже участвует!
Подойдя к подруге, я пробежала глазами по аккуратным строчкам, выведенным пером, и, остановившись на большом списке, нахмурилась:
– А это еще что?
Подойдя ближе, Брендон присмотрелся, а после улыбнулся:
– Так это группа добровольцев для забега по Серому Лесу!
Среди прочих имен я увидела имя Стефана, руки похолодели. Резко обернувшись к парню, я спросила:
– Что за забег?
Скорчив важное лицо, тот нарочито мистическим голосом заговорил:
– Десять добровольцев, рискующих жизнями, должны отправиться в Серый Лес! Минуя объятия силв, добраться до сердца острова, отринув страх…
Деб пихнула Брендона в плечо, вызвав у него вскрик возмущения.
– Нечего рисоваться, замолчи! Не слушай его, Дафна. Пойдем, он жути нагоняет! Я тебе сама все расскажу…
Взяв меня за ладонь, она потянула меня в сторону выхода из школы, ругаясь себе под нос на парня.
– Вот же павлин, не выношу таких!
Хихикнув, я протянула:
– Чего ты так завелась-то…
– Ну а чего он тебя пугает?
Благодарно улыбнувшись подруге, я аккуратно высвободила ладонь из ее хватки. Во дворе Скворечника уже вовсю трудились ученики, расчищая дальние площадки от сосновых иголок и веток.
– Так объясни наконец, что там с забегом?
Мы подходили к трудящимся скворцам, Дебора скосила на меня глаза.
– Да в целом он и верно-то сказал, но с драматизмом перегнул. Десять мальчишек в Лес пойдут, за наградой. Каждый год в День Рябины силвы готовы подарить одному смельчаку что-то из своих сокровищ, а вещиц у них волшебных много…
– А как же то, что они могут утащить ребят в чащу? – испугалась я.
– Так в том и смысл! Они должны дать себя утащить в самое сердце Леса, а после вернуть себе разум и сбежать оттуда с сокровищем. Далеко не всем это удается. Да и опасно… Бывало, кто-то не возвращался, но обычай древний. Среди скворцов его чтят.
Дыхание участилось, я замерла. Дебора, заметив это, остановилась рядом.
– Эй, ты чего?
Облизав вмиг пересохшие губы, я подняла на нее глаза:
– А ты не знаешь, какой приз в этом году?
Задумавшись, подруга протянула, нахмурив брови:
– Кажется, были разговоры о каком-то маночке… Пойдем, а то потом от Милы ворчания не оберешься, что отлыниваем! Все молоко на острове скиснет от ее взглядов косых.
Дебора прошла вперед, я же осталась стоять на месте, и как зачарованная смотрела на серый массив леса.
За деревом мелькнула худая фигура с горящими зелеными глазами.
ГЛАВА 3. УТУМНА И МЕСЯЦ ЯБЛОК
Вина режет острее любого кинжала.
С первым днем малума пришла и зябь.
Солнце продолжало ласково обнимать редкими лучами, но серые туманы утром и вечером окутывали Скворечник плотным покрывалом, принося с собой сырость и прохладу. Ветер делился с нами запахом костров с Архипелага. Прелая листва и старые еловые иголки пружинили под ногами.
Подготовка к Дню Рябины последнюю неделю шла полным ходом – праздник приближался, и уже завтра предстояло зажечь вечерний костер и проводить ушедший эстас, поприветствовав утумну. В школе выдали теплую форму: бордовый плащ, отороченный мехом, и сапоги повыше. И если днем еще можно было обойтись без любого плаща, то с заходом солнца все кутались в бордовые отрезы.
Мы со Стефаном сидели на деревянном подиуме для магических дуэлей и хрустели яблоками – весь месяц их было в избытке. Фрукты привозили с собой новые ученики и гости острова. Их даже прибивало волнами к берегу: на Архипелаге прямо у воды находились большие яблочные сады.
– Слушай, тебе не тошно от них? – Стефан сморщил нос, – Мне кажется, я скоро сам превращусь в яблоко.
Прожевав, я рассмеялась и отрицательно мотнула головой. Светлые волосы рассыпались по плечам.
– Нет, люблю яблоки, – вгрызаясь зубами в мягкий фрукт, я зажмурилась от удовольствия.
– Но ты же не все ешь? Только желтые, да? – Стефан протянул руку к стоящей рядом корзинке,среди красных яблок он нашел мягкое и желтоватое.
Смущенно улыбнувшись, я облизала губы.
Он заметил.
Он всегда замечал какие-то мелочи.
За прошедшие недели наши отношения начали развиваться быстрее. Еще несколько раз мы сталкивались с ним в библиотеке, на подвесных мостах и в пустых классах. Каждое такое столкновение заканчивалось распухшими губами и помятой одеждой. Отдельным плюсом таких минут было то, что после них я не думала о Фобосе, беспокоясь только о фантомных ощущениях горячих рук на своем теле.
Стефан был чутким и внимательным, но не раболепным, как все те мальчишки, которых мне пыталась сватать матушка во время моего заточения в замке. Он не боялся сказать мне нет или зло пошутить. Часто мы повышали друг на друга голос, забываясь в спорах, и тогда весь Скворечник замирал, боясь, что кто-то кого-то убьет. Каждая такая перепалка заканчивалась одинаково: он признавал мою правоту, даже если это было не так. Только спустя время я поняла всю мудрость этой стратегии.
Он знал, какой я люблю чай, во сколько ложусь спать, какие кольца ношу с большим удовольствием, а какие нет. Знал, почему я люблю спокойную музыку и ненавижу красное дерево. Для него не были тайной мои предпочтения в литературе. Он наперед знал, какой из нарядов, подаренных мне, я буду носить чаще. И он не спрашивал все это у меня, а просто наблюдал.
В какой-то момент осознав, что не могу похвастаться таким же багажом знаний о нем, я попыталась перенять его манеру и тоже стала слушать внимательнее не только то, что он говорит мне, но и то, что говорят о нем в Скворечнике. Отсеяв сплетни о наших с ним отношениях, банальные и очевидные пересуды о нем как о человеке, я, наконец, по крупицам стала собирать разные молчи, накопив в итоге хороший такой список предпочтений и забавных вещиц.
Он любил зеленый чай с лимоном, не очень сладкий. Не выносил цитрусовые в чистом виде, что было забавно. Любил белый виноград и гранатовый сок. У него всегда с собой была баночка меда. Единственное, что связывало его с погибшей родной матерью – любовь к этому десерту. Он всегда начинал обуваться с левого сапога, хотя был правшой, пуговицы на рубашке начинал застегивать снизу. Часто забывал после рисования достать кисть из-за уха. Иногда, задумавшись, вытирал грязные мастихины об рукава рубахи. От его рук пахло скипидаром, под ногтями всегда была краска, мог часами помогать мне с ядами и зельями, слушать сказки, которые я теперь рассказывала и ему. Пытался научиться создавать кроликов, чтобы не только я могла их ему оправлять, но его уровень магических способностей все еще был недостаточен для такого.
Он разговаривал во сне.
Однажды он уснул у меня в комнате, растянувшись на диване перед камином, и посреди ночи я проснулась от неясного бормотания. Стефан просил какого-то эльфа не продавать ему ягоды.
Наутро он все отрицал.
Часто писал мои портреты, их у него теперь было больше, чем пейзажей. Стефан делал зарисовки, когда я не видела: пока занималась фехтованием, варила яды или пила чай, сидя на крыльце школы. Бывало, что я ловила его на этом, вовремя обернувшись. Первый нарисованный им портрет все еще стоял у меня в комнате, облаченный в новенькую раму, подаренную Деметрой. Он занимал почетное место на каминной полке.
Со Стефаном было легко, будто я знала его всю жизнь. Иногда из-за моих секретов и тайн, которые я не доверяла ему, меня грызла совесть, потому что я воплотила то желание, которое появилось у меня во время нашего первого поцелуя.
Я знала о нем все.
Его родители были Служащими, которые были верны Роду и состояли в армии генерала Белума до тех пор, пока между хируду, обитающими на вершинах Северных гор и людьми Северной Столицы не случилась масштабная стычка. Вряд ли это можно было назвать войной… По крайней мере, так решил генерал, не отправивший в Северные Земли дополнительные магические единицы для урегулирования конфликта. Я помнила о том столкновении, в то время я вовсю предавалась страданиям о Фобосе и отмахивалась почти от любых новостей, которые мне приносили. Но встревожилась, когда услышала о хируду. Отец тогда отбыл в Миридием, город по соседству с горами, в которых шли сражения.
Стефана забрал к себе брат его отца, как и дочерей другого погибшего знакомого. Мужчина был суров характером и не одобрял Род, воспитывая в тех же традициях своих названных детей. Парень однажды признался, что слепо ненавидел всю мою семью до того, как мы познакомились. Однако мнение художника осталось неоднозначным. Стефан не знал, как относиться к моим близким, после всех покушений.
Главное, что он разобрался со своими чувствами ко мне. Однажды мы сидели на мостиках, и я решилась на вопрос:
– И что же заставило тебя изменить мнение? – улыбнулась я и посмотрела на него снизу. Лежа на его коленях с закрытыми глазами, я почти что мурчала от ласковых поглаживаний по голове.
Почувствовав сначала, как он задвигался, я ощутила на кончике носа легкий поцелуй.
– То, с какими эмоциями ты доказывала Тару, что тебе нужно свое место в этой жизни.
Он разгонял Тьму, которой было окружено мое сердце из-за Фобоса, своим светом и нежностью.
Воспоминания растворились дымкой.
Ожив от доселе незнакомых мне чувств и эмоций, я наслаждалась взаимностью. Мне было нипочем все – меня не интересовало расследование, Ленсифер и покушения, я отмахивалась от снов с Фобосом, выбрасывая их из головы, стоило показаться Стефану.
Все было хорошо, если бы не одно «но».
Приняв яблоко из рук парня, я покрутила почти идеальную желтую сферу в руках.
– Так ты не передумал?
Обернувшись ко мне, Стефан сдержанно улыбнулся.
– Ты же знаешь, Дафна. Нет.
Недовольно поджав губы, я укусила фрукт. Отговорить его от участия в забеге я пыталась уже почти что месяц, но безрезультатно. Тяжело вздохнув, я отвернулась.
– Даф, не начинай, а… Ты не Видящая, сон, очевидно, не вещий. Тебя мучают кошмары из-за всего, что ты пережила.
Я не повернулась к нему. Корвус считал, что это вполне может быть зачатками развития таланта Видящей, но точно не был в этом уверен. Мы ждали чего-то похожего, чтобы можно было сказать наверняка.
– Дафна, – мягкий голос раздался у самого уха, и я вздрогнула, – не дуйся. Пойдем сегодня на звездопад смотреть?
Падающие звезды утумны отличались от звезд сезона Вер. Сегодня ночью они должны были быть красными.
Попытавшись спрятать улыбку, я обернулась и кивнула:
– Пойдем.
Мимо пробежала Дебора с тазиком, полным веток рябины, и, крикнув что-то про милующихся, с хохотом убежала дальше.
– Я пойду. Обещала помочь Брендону с украшениями для деревьев.
– На мировую пошли? – удивился парень.
– Ага, он сам предложил, – я хмыкнула, – видимо, надоело постоянно синяки лечить.
Стефан рассмеялся.
– Твоя правда. Я после боя с тобой их дня два залечивал.
Виновато отвернувшись, я почесала шею.
– Прости… Если бы ты меня не жалел, то не пришлось бы и синяки лечить.
– Я не жалел, Дафна, не надо так думать, – лицо парня помрачнело, – перестань недооценивать свои способности, ты достойный соперник.
Нежное прикосновение его ладони к моей щеке заставило прикрыть глаза. Ощущение безмятежности разливалось по телу, хотелось постоять так подольше. С конца поляны раздался голос Деметры:
– Дафна, нужна твоя помощь!
Я отстранилась от Стефана и, выдохнув, зашагала к подруге. Вслед мне раздалось:
– Я зайду за тобой вечером!
В последние дни Деметра заметно оживилась, ведь ко Дню Рябины должен был вернуться Вита. У девушки светились глаза, энергии в ней значительно прибавилось, и весь день она скакала от одной группе к другой, помогая и им. Со своими обязанностями она справилась еще утром.
– Подержи вот тут! – махнув головой на сучок, к которому Деметра приматывала нить с рябиной, она добавила, – Только аккуратно, не свались.
Придерживая нить, я балансировала на табуретке, которая стояла на бочке.
– А лестницы не нашлось? – пропыхтела я.
Деметра быстро приматывала веревку к соседнему дереву, украшая пустое пространство своеобразными бусами.
– Нет, она у Эдварда. Он с другой стороны украшает.
– Вот уж удивительно – целая школа магов, а лестница при этом одна.
Девушка рассмеялась и, спрыгнув с лавки, которую облокотили на дерево, отошла подальше. Критично осматривая свое творение, она не обратила на меня внимание, когда я встала рядом.
– Интересно, кто же потом всю эту красоту будет убирать? – иронично протянула вклинившаяся между нами Дебора.
– Брендона заставим! – воскликнули мы в один голос и тут же засмеялись.
