скачать книгу бесплатно
Оборотень моей мечты
Надежда Волгина
Дети часто платят за грехи отцов, сами о том не догадываясь. Но мне «повезло» больше всех. Моим палачом стал озлобленный дух в образе красивой девушки. Без объяснения причин она похитила меня с празднования серебряного юбилея родительской свадьбы, закинула в клан пятнистых медведей и заставила танцевать для извращенных самцов. Да еще и кару пообещала такую, что в страшном сне не приснится. Мне ничего не оставалось, как бороться с чужой похотью, узнавать правду о своих родителях и искать настоящую любовь.Для обложки использованы фото со стока фотографий и изображений shutterstock.
Глава 1
Что? Вы спросите, красива ли я? Ну конечно! Розовые щечки, маленький носик, пухлые губки, огромные загадочные глаза… Только это не я, а кукла Барби с осиной талией и крутыми бедрами. Мое лицо покрывает аристократическая бледность, носик не огромный, конечно, но больше среднего. Губки пухлые, да, чересчур пухлые, я бы сказала. Иногда от их пухлости становится тошно. Волосы длинные, чуть вьющиеся. Цвет их все считают особенным: темно-рыжего оттенка, почти красный. Ну и глаза, что называется, зеркало моей души, зеленые. Только вот душу через них не разглядишь, потому что прячутся они за толстыми линзами очков и смотрятся маленькими, какими-то пуговками. Спросите, почему не ношу линзы и жалуюсь? Да потому что их мне категорически запретил мой офтальмолог. Пробовала и не раз. Покупала самые качественные и дорогие. Пока зрение мое не начало стремительно падать. Вот тогда-то мне врач и открыл правду на это удобное для многих оптическое изобретение. Оказывается, моим глазам, как редкому исключению из правил, линзы вредят. Они создают дополнительную нагрузку на роговицу и хрусталик, отчего те изнашиваются быстрее. Поэтому мне пришлось расстаться с мечтами о меняющих цвет глазах и смириться с очками и невыразительностью лица.
Впрочем, страдала я недолго. С очками «срослась» с детства, едва ли не с колыбели. В младенчестве я еще и косила здорово, но это врачи исправили, и на том спасибо. Но в такие моменты, как это утро, разглядывая себя в зеркало, я понимала, что какими бы стильными не были очки, мое лицо они меняют до неузнаваемости. А без них, к сожалению, я практически ничего не вижу. Кроме того, еще и ростом не вышла. Про пикантность форм вообще молчу. Такое даже в голову никому не придет при виде моей подростковой фигуры. И в кого только уродилась такая? Папа – настоящий атлет, даже возраст не властен над его стальными мышцами. Мама могла бы стать моделью, если бы не ее любовь к русскому языку. Над ней тоже время не властно, выглядит намного моложе своего возраста. Наверное, в школе, где она уже много лет преподает русский язык и литературу, у нее немало завистниц. Хотя ее дружелюбие настолько подкупает, что вряд ли кто может оставаться равнодушным. Говорю это без прикрас, не потому что она моя мама. Добрее и приветливее человека я в своей жизни не встречала. И кстати, сегодня у мамы с папой юбилей – серебряная свадьба!
Взгляд упал на часы, и я завертелась на месте, как волчок, не зная за что хвататься. Стою тут, разглядываю себя в зеркало, а через полчаса уже начнется семинар по философии, который, если пропущу, не видать мне «автомата» в этом семестре. На ВУЗе настояли родители, хотя я и в школе звезд с неба не хватала. Как закончила, хотела пойти работать, но мама с папой запретили мне это строго настрого. На семейном совете постановили, что учиться мне на бухгалтера, раз уж с математикой в школе дела обстояли лучше, чем со всеми другими предметами. Вот теперь я и несу эту ношу, каждый год мечтая бросить институт, но заставляя себя учиться ради родителей. Расстраивать их точно не хочу, как и разочаровывать. Знаю точно, что любить они меня будут вопреки всему, но хочется, чтобы еще и гордились своей не очень умной дочерью.
– Мам, я убежала!.. – выскочила из комнаты, крича на ходу. – Опаздываю!..
– А ну стой! – полетела вслед команда.
Я уже завязывала ботинки, когда мама степенно вышла в коридор. Она у меня вообще не любит торопиться, а пустую суету так и вовсе терпеть не может. Не то что некоторые…
– Мам, мне некогда, – заскулила я.
– Успеешь, – спокойно улыбнулась она. – Какой сегодня день?
– Ваш с папой юбилей. Мам! Ну разве я могу забыть?!
– Нет конечно, – тряхнула она головой, отчего ее густые волосы цвета сочного янтаря красиво колыхнулись. – А вот замечтаться можешь, – рассмеялась она.
Да уж… Водился за мной и такой грешок. Рядом с институтом в густом ивняке пряталось небольшое озерцо. Я, когда его впервые увидела, была буквально сражена мыслью, что подобного очарования не встречала нигде. Озеро было заброшено, давно не чищено. Но именно это меня и привлекало. С мая и до самых заморозков на его поверхности цвели кувшинки. Когда-то это место было окультуренным, на что намекали лавочки, на первый взгляд неприметные в кустах. Да и сейчас сюда частенько забредали влюбленные парочки и я. Часами могла сидеть и смотреть на эту дикую красоту. О чем я в такие моменты думала? Даже сама не знаю. Обо всем сразу. Мама называла меня мечтательницей. Но скорее всего, я просто отдыхала душой наедине с природой. Место не считалось опасным и ходить мне туда не запрещали, что я и делала почти каждый день, если погода позволяла.
– Мам, на улице дождь. У меня семинар и три лекции. Как освобожусь, сразу домой.
– Смотри у меня! – притворно погрозила она мне пальцем. – Банкет в семь. Нам с тобой нужно быть там пораньше, чтобы все проконтролировать.
Мама, моя мама. Как же я люблю ее! Она для меня пример во всем. Именно на нее я бы хотела быть похожей, если бы природа не рассудила по-своему. Наверное, две красавицы на одну семью – это слишком. Только вот опека ее временами выводит из себя. Шагу не могу сделать самостоятельно, постоянно должна докладывать, где я и с кем. Была бы ее воля, заперла бы меня дома. Все понимаю, единственный ребенок и все такое. Но не до такой же степени! Интересно, все любящие мамы такие? Думаю, нет.
То ли дело папа. В этом плане они с мамой совершенно не похожи. На тему моего воспитания даже ссорятся частенько. Отец не устает повторять: «Маруся у нас девушка серьезная, на глупости не способна». На что мама ему отвечает: «Береженного бог бережет». Хотела бы я еще знать, чего она так сильно боится. А в том, что именно страх диктует ей такое поведение, даже не сомневаюсь.
Вообще, у папы с мамой есть какая-то тайна. Об этом я знаю с детства. Временами они ее обсуждают, но сразу же замолкают, стоит мне появиться. Как-то я не выдержала и спросила, что они от меня скрывают, что такого страшного произошло в их жизни. Мама тогда очень серьезно на меня посмотрела и ответила: «Мы с этим живем, а ты не забивай себе этим голову». Вот так-то. Пришлось смириться, хоть и обидно было тогда до слез.
Маруся – это не имя, а семейное прозвище, которое стало всеобщим достоянием. Так меня зовут все, хоть и представляюсь я Мариной. Пришло же папе в голову переиначить мое имя в эту старомодную и слишком русскую производную. В моем представлении Маруси – дородные девахи, в длинных сарафанах, с хворостинами, загоняющие корову во двор. Где я и где они?
Октябрь в этом году выдался злющий какой-то. Улица меня встретила ледяным порывом ветра и противным дождем. С трудом удерживала зонт, пока добежала до остановки и спряталась под козырек. На мое счастье, автобус подъехал сразу же. На семинар не опоздала, заскочила в класс на минуту раньше преподавателя.
– Какие планы на вечер? – подлетел ко мне после пары Вовка с параллельного потока.
С ним мы вроде как встречаемся. Почему вроде как? Да потому что для себя я еще ничего не решила. Как человек Вова мне нравится и даже очень, но вот принца на белом коне я представляю несколько иначе. Вова умный и добрый, но не сильный и не красивый. Понятно, что с лица воды не пить… Да и очкарики мы оба, тоже как-то несправедливо. Хотя, проводить с ним время мне приятно, а дальше пока наши отношения и не заходили.
– Сегодня вечер занят.
– Жалко… – протянул Вова. – Хотел на премьеру тебя затащить.
– Увы, не могу. У нас сегодня большой семейный праздник.
Наверное, я произнесла это слишком радостно, потому что лицо Вовы моментально вытянулось от обиды.
– А близких друзей на праздник не приглашают?
Ну что тут ответишь? Пришлось импровизировать и привирать на ходу. И банкет-то будет проходить в очень узком кругу (это тридцать-то приглашенных!), и мама с папой считают, что юбилей свадьбы – слишком интимное событие… Наговорила с три короба, чувствовала себя отъявленной лгуньей, но кажется, Вова поверил и обижаться перестал. На том и расстались. Я же оставшиеся три пары лекций тихо радовалась, что похода на премьеру удалось избежать. Не любила этого дела – билеты дорогие, народу толпа, да еще и фильм, как правило, начинается не сразу, сначала всякие рекламные материалы демонстрируют, а то и выступает кто перед показом.
Погода вконец испортилась. Пока добралась до дома из института, вымокла до нитки. Зонт выворачивало шквальным ветром, да и от косого жалящего дождя он все равно не спасал.
– Быстро в ванную! – скомандовала мама, увидев мокрую меня на пороге.
Через два часа, при полном параде, мы уже вызывали такси, чтобы отправиться к месту проведения банкета – небольшому ресторанчику в центре города. Оделись обе нарядно. Мама – в новое белое платье кружевной вязки, а я – в свой любимый синий бархатный костюм: жакет и короткая юбка.
На моей памяти это было первое семейное торжество, которое мы отмечали вне дома. Обычно мама предпочитала готовить и накрывать стол сама. Всегда делала это с большим вкусом. Но серебряная свадьба – случай особый, так мы порешили на семейном совете. То ли погода на меня так действовала, то ли еще что, но даже мама подметила странности в моем поведении.
– В институте все нормально? – спросила она, притягивая к себе и обнимая меня в теплом салоне автомобиля.
– Все отлично.
– А с Вовой как?..
– Да, тоже хорошо. Дружим, – решила уточнить я.
– Тогда почему ты сегодня такая задумчивая?
Чтоб я еще сама знала. Но отнекиваться не стала, понимая, что настроение мое далеко от идеального. Почему-то именно сегодня воспоминания о детстве настойчиво лезли в голову. Я даже скучала по тому безоблачному времени, словно в одночасье на меня навалились все мировые проблемы. Может быть, подобные мысли порой одолевают всех, кто вырос в любви и достатке и как-то вдруг перестал быть ребенком.
– Мам, а как вы с папой познакомились? – вместо того чтобы ответить на ее вопрос, спросила я.
Они не выросли вместе. Папины родители жили довольно далеко от нас, в небольшой деревушке, где он и родился. Мама появилась на свет вообще в Магадане, а когда ей исполнилось семь лет, они всем семейством перебрались в Новосибирск, где мы сейчас и живем. Не заканчивали одну школу, не учились вместе в институте. Папа так и вовсе не имел высшего образования. Всю жизнь он занимается художественной ковкой. Говорят, в этом деле он достиг настоящего мастерства, от заказов отбоя нет. Именно это и приносит нашей семье очень даже приличный доход. Они до такой степени разные, что, наверное, не у одной меня возникает вопрос, что их связывает. Конечно, кроме любви, которая сквозит во всех словах и жестах.
Однажды мама пыталась притупить мое любопытство, тогда еще подростковое, придумала историю их знакомства на дне рождения общего друга. Естественно, я сделала вид, что поверила. Но уже тогда по ее лицу я поняла, что она догадалась о степени провальности затеи.
Вот и сейчас она замкнулась, и я явственно читала работу мысли на ее лице.
– Мам, почему бы тебе не сказать правду? – устало вздохнула я. – Или не говори ничего, не мучай себя.
Она посмотрела на меня очень серьезно. Такое выражение появлялось на ее лице всегда, когда она пыталась замаскировать раздражение, готовое вылиться на чью-то голову. На этот раз на мою голову. Я уже готовилась к очередному увещеванию, корила себя, что вообще заговорила на эту тему, как мама произнесла:
– Наверное, ты права. Настало время рассказать тебе правду. Только, Марусь, давай отложим разговор на вечер, после банкета.
Господи, ну что я за дочь! Ведь у родителей сегодня юбилей, к которому они так готовились! Черт дернул меня за язык именно сейчас!
– Мамуль, прости, – прильнула я к теплому и такому родному плечу, чувствуя, как глаза увлажняются от наплыва эмоций. – Я очень люблю вас с папой! Больше всех в мире. И у вас сегодня праздник! – с деланным воодушевлением закончила, целуя ее в щеку.
– И я тебя люблю, малыш, – улыбнулась мама, снова привлекая меня к себе. – Вечером поговорим…
Оставшийся путь до ресторана мы ехали молча, не разжимая объятий. Я думала о том, как же мне повезло в жизни иметь таких замечательных родителей. О чем думала мама, не знаю, но выглядела она довольной. И слава богу!
Папа уже был на месте. Он, как всегда, в своем репертуаре – сидит, читает газету, не обращая внимания на снующих и накрывающих на столы официантов. Спокойный, расслабленный и красивый. Приехал на праздник прямо с работы и уже при полном параде. Щегольский костюм сидит на нем так словно носить их для него обычное дело. А я вот даже и не помню, когда видела его в последний раз таким нарядным. Краем глаза заметила, как засветилась от восторга мама, как встретились они с папой взглядами, и искра настоящего теплого чувства промелькнула между ними. Конечно же, я не завидую своим родителям, но тоже мечтаю именно о такой любви. Хочу встретить свою половинку, такую, что с каждым годом буду любить все сильнее, и он мне отвечать тем же. Благо, на примере своих родителей точно знаю, что такое возможно.
Зал ресторана уже был полностью готов к приему гостей. Столы сервированы, по всему периметру расставлены вазоны с алыми розами. Это мамины любимые цветы. А задумка украсить ими зал принадлежит нам с папой. И сюрприз удался – мама обошла каждый вазон, прикоснулась к шелковистым бутонам и ощутила тонкий ни с чем не сравнимый аромат.
Праздник начался вовремя. Гости приходили одни за другими. Всех их мама с папой встречали стоя, принимали поздравления и подарки, усаживали за стол. Здесь были их самые близкие друзья и несколько сослуживцев с работы.
С каждым выпитым бокалом и произнесенным тостом атмосфера в зале становилась все более раскрепощенная. Громче звучала музыка, и родители первыми подали пример, выйдя на танцпол. Уговаривать остальных не пришлось, и вскоре танцевали уже почти все, за исключением нескольких человек, оставшихся за столами, в том числе и меня.
Мне нравилось наблюдать за праздником, за лицами людей, впитывать атмосферу счастья. Когда-нибудь и я выйду замуж. Пройдет время, и наступит наш с мужем серебряный юбилей. Какой он будет, мой муж? Я задумалась. Воображение тут же подбросило образ Вовы. Невольно скривилась. Нет, конечно же, я отношусь к нему замечательно, как к самому лучшему и верному другу. И только так. Да, мы целовались, и мне даже было приятно. Но не думаю, что это именно та эмоция, которую должны рождать поцелуи с любимым мужчиной. До Вовы я целовалась всего-то с двумя парнями, еще в старших классах школы. И тоже ничего, кроме приятно, не испытывала. Феерично! Слово родилось само в сознании. Поцелуй с любимым мужчиной должен быть именно таким, чтобы затмить все остальные мысли. Я знала, что пойму сразу, как только встречу такого мужчину, стоит только его губам прикоснуться к моим.
Музыка снова ворвалась в сознание. Я даже затрясла головой и невольно рассмеялась. Размечталась тут о любви, о поцелуях… Словно порог моего дома только и делают, что обивают поклонники. Не больно и много претендентов на сердце слепухи, как я сама себя называла. Выбирать не из кого. Но и довольствоваться тем что есть не буду. Поживем, увидим.
Наблюдая за танцующими, я восхищалась музыкальной подборке, сделанной с большим вкусом. Респект тому ди-джею, что так постарался. Мелодии восьмидесятых сменяли более современные и очень лиричные. Не было клубняка, который так напрягает поколение моих родителей. Надо же! Даже дым по полу пустили. Какая предусмотрительность и смекалка.
Белые клубы стелились по паркету, поднимаясь все выше. Танцующие пары уже наполовину скрылись в дыму. Однако, перебор! И кажется, спецэффект все нарастает. Интересно, почему еще никто не возмущается? Одной мне это кажется странным?
Я повертела головой в поисках официанта. Как назло, в зале не было ни одного. Да и за столом я осталась в одиночестве, теперь уже танцевали все, даже те, кто ждали нужной кондиции.
Когда фигуры танцующих полностью заволокло белым дымом, и я не видела ничего вокруг, внутри уже вовсю разрасталась паника. Что происходит?! Уж не горим ли мы? Но запаха гари не чувствовала. Все так же играла музыка, слышались разговоры и смех, только теперь все звуки доносились до меня словно через какую-то пелену, становясь все более приглушенным.
Голова кружилась все сильнее. Я проваливалась в какую-то нереальность. Хотела встать или закричать, но не могла даже пошевелиться. А потом я увидела ее, в ярком пятне красно-желтого цвета, словно объятую пламенем. Нереально красивая женщина, с рыжими гладкими волосами до талии медленно приближалась ко мне. Она смотрела мне в глаза своими яркими и зелеными, не мигая. Я тоже не могла оторвать от нее взгляда. Музыка осталась где-то очень далеко, до меня уже почти не долетали ее отголоски. Все более сгущалась пугающая тишина. Она давила на барабанные перепонки, наполняла голову и душу пустотой.
Незнакомка приблизилась ко мне вплотную, и откуда-то повеяло запахом ландышей. Вблизи она казалась еще красивее, если такое только было возможно. Девушка протянула руку и коснулась моего плеча ледяными пальцами. Даже сквозь ткань тонкого жакета я почувствовала промораживающий холод. В глазах ее вспыхнули искры, и в голове моей прозвучал голос: «Нам пора». Кажется, после этого я отключилась. Помню только, как стены качнулись перед глазами и закружили вокруг меня, все ускоряясь.
Глава 2
Отчего так болит голова? Не с бокала же вина, что выпила вчера на банкете? Или я умудрилась напиться, сама не помню как?
Когда ворочаться уже не осталось сил, я распахнула глаза. Взгляд уперся во что-то сероватое и слегка колышущееся. Принюхалась. Откуда-то тянуло гарью. Запах вызывал тошноту. Хотя тошнило меня, скорее всего, от нестерпимой головной боли. Каждое движение отдавалось стуками миллиона молоточков где-то в подкорке мозга. Даже держать глаза открытыми было больно.
Что за тряпку повесила над моей кроватью мама? А главное, зачем?! И чем это так противно воняет?
Превозмогая дурноту, я села в кровати, которая… была вовсе не моей! Боясь шевелиться и предпринимать что-то дальше, я напрягла мозг. Вчера родители отмечали серебряную свадьбу. Гостей пригласили в ресторан. Отлично помню, как все поздравляли юбиляров, пили, ели, танцевали… Танцы! Что-то необычное произошло со мной именно тогда, когда все ушли танцевать. Вот тут я и вспомнила клубящийся белый туман и выступающую из него нереально красивую женщину. А дальше шли провал и адская головная боль, которая постоянно напоминала о себе нестерпимыми приступами. Мутило все сильнее, и съеденное вчера на вечере активно просилось наружу.
Когда терпеть тошноту уже стало невозможно, соскочила с кровати и помчалась в уборную, очень надеясь, что она тут есть. Если ее нет, то пусть хозяева этого помещения пеняют на себя. За первой же дверью, на которую я наткнулась буквально через пару шагов, оказался обычный унитаз, не отличающийся чистотой, и что-то типа душевой с болтающейся на ржавых кольцах клеенкой. Но все это я рассмотрела чуть позже, когда как следует прочистила желудок.
Сараюга какая-то! Я стояла посреди тесной уборной. Стены и пол выложены были, когда-то, наверное, белой плиткой. Сейчас она отливала всеми оттенками серого, что, скорее всего, являлось грязью. Раковины тут не было, пришлось, поборов брезгливость, воспользоваться душем, чтобы умыться. Таких допотопных душевых с углублением в полу для слива воды и торчащей из стены грязной трубой с тремя отверстиями я тоже отродясь не видела. Деревянная дверь едва держалась на расшатанных петлях, болталась под порывами сквозняка и постоянно скрипела. Дуло так сильно из вентиляции, которая была тоже ничем иным, как чернеющим отверстием под потолком.
Ноги на ледяном полу совершенно закоченели. Интересно, куда подевалась моя обувь? Ладно, хоть одежду с меня не сняли и на том спасибо. Я все еще была в праздничном наряде, изрядно помятом. Да и на колготках расползлись несколько жирных стрелок. Пришлось снять их и бросит в помойное ведро, которое на мое счастье оказалось пустым, но тоже ржавым. Все у них тут что ли такое?
Головная боль немного притупилась, чему я была несказанно рада. Покинув уборную, я рассматривала комнату, вернее, комнатушку, не больше четырех квадратных метров. Из всей мебели тут были только узкая кровать с продавленным матрасом и сероватыми простынями (оставалось надеяться, что они чистые) и покосившийся табурет, на который я бы не рискнула сесть. Чадил и вонял факел на стене. Он же освещал каморку, как я тут же прозвала свое убежище.
Рядом с туалетной находилась еще одна дверь. Но тут меня ждало разочарование. Эта дверь оказалась намного прочнее первой, не болталась, не скрипела и было крепко заперта. Получается, что оказалась я тут не случайно. Выходит, я пленница, раз меня поместили под замок.
Огонь факела трепыхался на сквозняке, который разве что не завывал в каморке. Тонкий жакет не спасал. Я забралась с ногами на кровать и закуталась в видавшие виды одеяло. Попутно разглядела балдахин, которым оказался кусок марли уже привычно серый. Стоило только подумать, для чего он тут натянут, как я сразу же получила ответ на этот вопрос. Откуда ни возьмись комнату наполнили мелкие насекомые. Не успей я задернуть марлю, они, наверное, облепили бы меня всю. С ужасом смотрела, как они тычутся в слабую преграду, облепляя ее снаружи. Господи! Куда я попала?! И не сожрут ли меня тут заживо?
Через несколько минут насекомые испарились, как по волшебству. Только что балдахин был черным от их засилья, как в комнате не осталось ни одного кровососа (ну мне так почему-то казалось, что это какая-то разновидность комаров).
Я рискнула выбраться из убежища, опасаясь нового нашествия и не зная, когда его ожидать. Оставаться и дальше в неведении не могла. Подошла к двери и принялась колотить в нее ногой.
– Эй, есть тут кто?.. Выпустите меня из этого сарая…
Эту реплику я что есть мочи прокричала несколько раз, старательно игнорируя природную стеснительность. Никогда еще раньше так не вопила о помощи и спасении. Но мне необходимо выбраться отсюда. Родители, наверное, сходят с ума. Вряд ли их кто-то предупредил о моем похищении. Я даже не знаю, сколько времени провела тут, будучи без сознания, ну или крепко спящая. Только что-то мне подсказывало, что тут не обошлось без какого-то снотворного. А иначе, почему трещит голова? Сейчас я уже отчетливо вспомнила, что бокал вина на вечере был единственным.
На мой призыв никто не откликнулся. Закончилось все тем, что я хорошенько отбила себе ногу, совершенно закоченела на сквозняке и метнулась обратно в кровать, глотая горькие слезы. Что-что, а это дело у меня всегда было рядом, никогда не отличалась стойкостью, малейший стресс приводил к панике. А положение, в котором оказалась сейчас, я даже не знала, как назвать. Голова шла кругом от непонимания происходящего.
Снова сильно разболелась голова. Да и нашествие насекомых повторилось. Напугало оно меня не меньше первого и натолкнуло на мысль, что их прилет носит кратковременный и хаотичный характер. Нужно всегда быть начеку. Подоткнув балдахин как следует под матрас, я еще плотнее закуталась в одеяло и прилегла на жидкую подушку. Нужно поспать, пока есть возможность. Что-то мне подсказывало, что скоро и таковой не будет.
Очнулась я от ледяного прикосновения. Кажется, на смену головной боли пришла лихорадка, потому что стоило открыть глаза, как я поняла, что трясусь всем телом, даже зубы выколачивают барабанную дробь. Не сразу поняла, что рядом с кроватью кто-то стоит. А когда разглядела вчерашнюю незнакомку, буквально подскочила на ложе.
– Кто вы и что вам от меня нужно? – выпалила, даже не успев сообразить.
Как же она красива! Невольно залюбовалась стройным станом женщины, одетой в полупрозрачное длинное платье, которое больше показывало, чем скрывало. Впрочем, там было на что посмотреть – формы ее поражали идеальностью. А на ярко-рыжие, светящиеся золотом, волосы, даже глядеть было больно. Да и неестественное свечение, что окутывало ее фигуру, слепило яркостью.
– Нравлюсь? – холодно усмехнулась она одними губами. При этом ее зеленые глаза не поменяли выражения – она все так же внимательно продолжала меня разглядывать.
Тут уже и я пришла в себя, поняв, что вместо того, чтобы возмущаться, продолжаю восхищенно на нее пялиться.
– Вы не ответили на мой вопрос, – упрямо пробормотала, отводя глаза в сторону. Совершенно не вовремя накатило стеснение.
– Я дух этого места.
Голос ее глухо прокатился по крохотному помещению и застрял где-то складках балдахина.
– Дух? – как попугай переспросила я, чувствуя, как все больше тупею от подкрадывающегося страха. – Вы?..
– Мертвая, – кивнула она и снова усмехнулась одними губами. – Мертвая, но неуспокоенная, вынужденная скитаться, пока не отомщу.
Постепенно до меня начинало доходить, что передо мной находится настоящий призрак. От этой мысли даже волосы на голове зашевелились от ужаса, а дар речи пропал окончательно. Только и могла, что таращиться на нее во все глаза и сжимать покрепче губы, чтобы не дрожали.
– Вот, значит, ты какая, дочь Андрея? – нараспев произнесла дух, еще приблизившись к кровати. На меня повеяло такой стужей, что зубы вновь застучали друг о друга, а из глаз непроизвольно снова потекли слезы. – Глупенькая какая-то…
Думай обо мне что хочешь, только отпусти поскорее! – едва не взмолилась я. Да так и сделала бы, если смогла заговорить. Стоп! Что она только что сказала? Дочь Андрея? Уж не отца ли она имеет в виду? Это мысль заставила мысли завертеться в голове, а уста разомкнуться для очередного вопроса:
– Какого Андрея?
– Отца твоего, какого же еще?
– А причем тут папа?
– По его вине я такая, какой ты меня сейчас видишь.
– Ничего не понимаю, – пробормотала я самой себе, уткнувшись взглядом в одеяло.
– Конечно, не понимаешь. Ведь от тебя все старательно скрывали. Чтобы не дай бог драгоценное чадо не узнало правду.
Я снова посмотрела на нее и испугалась – такая неприкрытая злоба читалась сейчас в ее глазах. Кажется, речь шла о той части жизни отца с матерью, про которую я ничего не знала. А ведь вчера мама все хотела рассказать! Было бы мне сейчас легче, знай я правду? По глазам духа я поняла, что нет. И еще осознала, что пощады мне ждать неоткуда.
– Так даже лучше, – тряхнула она головой, и получилось у нее это, как у нормальной живой женщины, но только чем-то или кем-то сильно обиженной. – Твоя жизнь с сегодняшнего дня превратится в ад. Чем хуже будет тебе, тем больше будет страдать твой отец, и тем сильнее буду становиться я. Когда с вами будет покончено, я, наконец-то, смогу покинуть это ненавистное место.
