скачать книгу бесплатно
– Это у нее лимонный сок, – словно оправдываясь, пояснил бармен, возникнув у меня перед глазами. – Сидит тут, ждет, когда мать вернется…
– Угу, – неопределенно промычал я в ответ. И в самом деле, странная должна быть картина: пигалица лет тринадцати сидит в ночном баре, слушает плейер и что-то пьет в одиннадцатом часу вечера. Однако не напомни мне об этом бармен, я не уловил бы ничего странного. По мне так она смотрелась здесь очень естественно и органично.
Я попросил еще виски и завязал с барменом «светскую беседу». О природе, о погоде и прочей бесконечно-бессмысленной ерунде. И чуть погодя как бы вскользь обронил: мол, все здесь так поменялось за последние пару лет, не правда ли? На лице его появилось озадаченное выражение, и он сообщил, что до открытия отеля «Дельфин» работал в одном из токийских отелей, и о Саппоро почти ничего не знает. Тут в бар стали подтягиваться еще посетители, и наш разговор завершился сам собой, абсолютно бесплодно.
Я прикончил уже четвертое виски. Чувствовал, что запросто могу выпить еще, но слишком засиживаться не хотелось; ограничившись четырьмя, я расписался на чеке, включив выпивку в общий счет. Когда я встал из-за стойки и направился к выходу, девчонка все так же сидела за столиком и слушала плейер. Мать ее не показывалась, лед в лимонном соке совсем растаял, но ей, похоже, было на это совершенно плевать. И только когда я поднялся с табурета, она посмотрела прямо на меня. Две-три секунды она разглядывала мое лицо – и вдруг еле заметно улыбнулась. Или, может, ее губы просто дрогнули лишний раз? Так или иначе, мне почудилось, будто она на меня посмотрела. И от взгляда ее, как бы странно это ни прозвучало, в груди у меня что-то дрогнуло. Необъяснимое ощущение – словно эта девчонка сама выбирала меня… Странная дрожь в душе, такой я никогда еще не испытывал. Словно взлетаешь над полом на пять-шесть сантиметров.
В полнейшем замешательстве я вошел в лифт, спустился на пятнадцатый этаж и вернулся в номер. Чего это тебя так разобрало? – удивлялся я сам себе. Двенадцатилетняя, или сколько ей там, соплячка осчастливила тебя улыбкой? Да она тебе в дочки годится, кретин!..
«GENESIS»… Вот, пожалуйста – еще одна банда с идиотским названием.
Впрочем, то обстоятельство, что на ее джемпере я увидел именно это слово, показалось мне до ужаса символичным. Начало начал.
И все-таки. Какого черта называть таким огромным, всепоглощающим словом рок-н-ролльную банду?
Не разуваясь, я повалился на кровать и с закрытыми глазами попытался восстановить в памяти образ девчонки. Плейер. Бледные пальцы отстукивают по столу ритм. Genesis. Растаявший лед в бокале…
Начало начал.
Лежа недвижно с закрытыми глазами, я чувствовал, как во мне медленно циркулирует алкоголь. Я развязал шнурки, скинул ботинки и забрался в постель.
Похоже, я был куда более измотан и пьян, чем воображал. Я лежал и ждал, чтобы какой-нибудь женский голос произнес рядом: «Э, милый, сегодня ты перебрал!» Но никто ничего не сказал. Я был абсолютно один.
Начало начал.
Дотянувшись до выключателя, я погасил торшер. Опять небось приснится отель «Дельфин», еще успел подумать я в темноте. Но ничего не приснилось. Открыв поутру глаза, я ощутил внутри лишь какую-то бессмысленную пустоту. Абсолютный ноль, подумал я. Ни снов, ни отеля. Я нахожусь в совершенно вздорном месте и занимаюсь полнейшей ерундой. Сапоги валялись на полу у кровати, точно два околевших щенка.
Небо за окном закрывали мрачные низкие тучи. Это небо выглядело таким холодным, что, казалось, вот-вот пойдет снег. Посмотришь в такое небо, вообще ничего делать не захочется. На часах пять минут восьмого. Ткнув пальцем в пульт дистанционного управления, я включил телевизор и, не вылезая из постели, стал смотреть программу утренних новостей. Ведущие долго рассказывали что-то о предстоящих выборах. Минут через пятнадцать я плюнул, выключил телевизор, встал и поплелся в ванную, где сполоснул лицо и принялся за бритье. Для пущей бодрости я решил мурлыкать увертюру из «Женитьбы Фигаро». Вскоре, однако, поймал себя на том, что вроде как мурлычу увертюру из «Волшебной флейты». Чем больше я старался вспомнить, что откуда, тем лишь сильнее запутывался. За что бы ни взялся я в это утро, все наперекосяк. Бреясь, порезал щеку Надев сорочку, вдруг обнаружил, что на манжете оторвана пуговица.
В ресторане за завтраком я снова увидел ее – вчерашнюю девчонку из бара. В обществе взрослой женщины, матери, надо полагать. Никакого плейера при ней уже не было. Одетая во все тот же джемпер с надписью «GENESIS», она сидела за столиком и с невыносимой скукой на физиономии прихлебывала чай. Ни к ветчине, ни к яичнице перед собою почти не притронулась. Ее мать – да, судя по всему, именно мать – оказалась миниатюрной женщиной лет сорока или чуть больше. Волосы собраны в узел на затылке. Свитер из верблюжьего кашемира поверх белоснежной блузки. Брови точь-в-точь как у дочери. Нос очень правильный, аристократической формы. Томная затруднительность, с которой она намазывала себе бутерброд, выдавала в ней натуру, привыкшую очаровывать собой всех и вся. В ее движениях сквозило нечто такое, что могут позволить себе лишь женщины, постоянно находящиеся в центре внимания.
Когда я проходил мимо их столика, девчонка вдруг подняла взгляд и посмотрела мне прямо в лицо. И весело улыбнулась. На этот раз – совершенно отчетливо, совсем не так, как вчера. Ошибки быть не могло…
Завтракая в одиночку, я пытался занять чем-то голову, но после воспоминания о ее улыбке больше ни о чем толком не думалось. За какую бы еще мысль я ни брался, в мозгу лишь прокручивались одинаковые слова, и ничего не происходило. Поэтому я просто завтракал в одиночку, разглядывая перечницу перед носом, и не думал вообще ни о чем.
7
Заняться было нечем. Ни служебных обязанностей, ни персональных желаний. Хватит с меня: я уже пожелал остановиться в отеле «Дельфин» – и вот что получилось. Отеля, в котором переворачивались судьбы людей, больше нет, и здесь уже ни черта не изменишь. Ты проиграл, приятель. Руки вверх.
Тем не менее я спустился в фойе, расселся на роскошном диване и попытался составить в уме расписание на день. Но расписание не составлялось. Осматривать местные достопримечательности не хотелось, а куда еще пойдешь? Подумал было убить время в кино, но, во-первых, не шло ничего приличного, а во-вторых – ну что за бред: тащиться из Токио в Саппоро, чтобы убивать время в кинотеатре!.. Чем же заняться?
Нечем.
И я решил сходить в парикмахерскую.
В конце концов, с этой вечной токийской занятостью я уже полтора месяца не стригся.
Так что это очень правильное решение. Здравое и реалистичное. Выдалось свободное время – марш в парикмахерскую. Совершенно разумно. С какой стороны ни смотри, поступок, за который не стыдно.
Я пришел в парикмахерскую при отеле. Чистую, свежую, благоухающую – одно удовольствие находиться внутри. Надеялся, что будет очередь и придется долго ждать, но, как назло, стояло обычное утро буднего дня, и никакой очереди не было в помине. По серо-голубым стенам салона были развешаны абстрактные картины, а из динамиков кабельного радио растекались кантаты Баха в обработке Жака Руше. Назвать все это «парикмахерской» просто не поворачивался язык. Этак скоро придется мыться в бане под хор грегорианских монахов. А в приемной Налогового управления медитировать под «нью-эйдж» Рюити Сакам ото…
Стриг меня совсем молоденький мастер, еле-еле за двадцать. Как и вчерашний бармен, тоже не знал о Саппоро ни черта. Когда я рассказал ему, что раньше на этом месте стоял другой, совсем неказистый отелишко, который тоже назывался «Дельфин», он лишь вымолвил:
– Что вы говорите? – и тут же потерял к рассказу интерес. Подобные темы, как видно, были ему в принципе до лампочки. Очень стильный малый. В сорочке от «Мен’з Биги». Впрочем, дело свое он знал неплохо, и я вышел из парикмахерской удовлетворенный хотя бы этим.
Вернувшись в фойе, я снова задумался, куда бы еще себя деть. На всю стрижку ушло каких-то сорок минут.
Но в голову ничего не приходило.
От нечего делать я просидел какое-то время на диване в фойе, разглядывая окружающее пространство. За стойкой приема я заметил вчерашнюю девицу в очках. Мы встретились с нею глазами, и она как будто слегка напряглась. С чего бы? Неужели факт моего существования как-то отразился в ее сознании? Трудно сказать…
Время подошло к одиннадцати. Можно и насчет обеда подумать. Я вышел из отеля и неторопливо побрел по улице, размышляя, где и что мне хотелось бы съесть. На какой бы ресторанчик ни падал взгляд, желудок оставался равнодушным. Проклятый аппетит не приходил. Наконец я плюнул, зашел в первую попавшуюся забегаловку и заказал спагетти с салатом. И бутылку пива. Небо за окном еще с утра обещало разродиться снегопадом, да все никак не решалось. Огромная туча нависала над городом, словно Летающий Остров из книжки про Гулливера. Предметы вокруг приобрели отчетливый пепельный оттенок. Что вилка, что салат, что пиво в бутылке – все сделалось пепельно-серым. Любые попытки что-либо придумать в такую погоду заранее обречены.
Наконец я решился: вышел на улицу, поймал такси, поехал в центр и стал убивать время в огромном универмаге. Купил носки, пару нижнего белья, батареек про запас, зубную щетку походного типа и кусачки для ногтей. А также пакет бутербродов на вечер и толстый стакан для бренди. Ни в одной вещи из этого списка особой необходимости я не испытывал. Покупками занимался с единственной целью – убить время. И убил таким образом целых два часа.
Выйдя из универмага, я долго бродил по улицам безо всякой цели и разглядывал витрины. Когда надоело и это, зашел в случайную кофейню, заказал кофе и снова раскрыл биографию Джека Лондона. Так худо-бедно скоротал время до вечера. День закончился, точно скучное кино. Что ни говори, а от убивания времени тоже можно устать до боли в суставах.
Вернувшись в отель, я направился было через фойе прямо к лифту, но вдруг услыхал, что меня окликают по имени. Оказалось – та самая девица в очках. Звала меня прямо из-за своей стойки. Я подошел, и она, ни слова не говоря, провела меня в самую дальнюю секцию. Секция называлась «Прокат автомобилей», и все вокруг было усеяно рекламными буклетами. За стойкой не было ни души. Девица вертела в пальцах авторучку и смотрела на меня как-то странно, будто бы с удовольствием что-то рассказала мне, если бы знала, как. С первого взгляда я понял: ей непонятно, ей трудно и страшно неудобно за себя.
– Извините… Не могли бы вы делать вид, что разговариваете со мной о прокате автомобиля? – попросила она. И как бы невзначай обвела глазами фойе. – Дело в том, что нам запрещается вести частные разговоры с клиентами…
– Нет проблем, – сказал я. – Я выспрашиваю у вас расценки, вы мне о них подробно рассказываете. Никаких частных разговоров.
Она слегка зарделась.
– Вы уж простите… У нас в отеле очень жесткие правила.
Я улыбнулся.
– А зато вам очки идут.
– Прошу прощения?
– Я говорю, очки вам очень даже к лицу, – пояснил я.
Она поправила пальцем оправу. И кашлянула пару раз в кулачок. Явно из тех женщин, которых легко смутить.
– Видите ли, я хотела спросить у вас кое-что… – произнесла она, справившись с замешательством. – Кое-что личного характера.
Мне вдруг захотелось погладить это лицо, успокоить ее хоть как-то, но это было невозможно, и я просто слушал, что она говорит.
– Насчет отеля, о котором вы говорили вчера… Ну, который был здесь раньше, – очень тихо продолжала она. – Что это был за отель? Это был приличный отель?
Я стянул со стойки буклет с картинками автомобилей и принялся делать вид, что старательно его изучаю.
– А что конкретно вы имеете в виду, когда говорите «приличный отель»? – поинтересовался я.
Она вцепилась пальчиками в концы воротничка белоснежной блузки, нервно потеребила их секунд десять. И снова откашлялась.
– Ну… Я не знаю, как объяснить… Скажем, не было ли у него какой-нибудь странной репутации? Поверьте, мне это очень важно – узнать про тот старый отель…
Я посмотрел ей в глаза. Как я уже заметил раньше, глаза были очень красивые, ясные. Я посмотрел в эти глаза чуть подольше, и она снова вспыхнула.
– Я, конечно, не знаю, почему это для вас так важно, – сказал я. – Но если я начну рассказывать, получится слишком длинно. Так что прямо здесь и сейчас у нас с вами разговора не выйдет. Вы же на работе – дел, наверно, по горло…
Она покосилась на сослуживцев, суетившихся за стойкой приема. И прелестными белыми зубками закусила губу. Затем поколебалась несколько секунд – и решительно кивнула.
– Хорошо. Тогда… не могли бы мы поговорить, когда я закончу работу?
– А когда вы заканчиваете?
– В восемь. Но здесь, около отеля, я с вами встретиться не могу. У нас очень жесткие правила… Если можно, где-нибудь подальше отсюда.
– Ну если вы знаете, где можно спокойно поговорить, я могу поехать куда угодно.
Она снова кивнула, задумалась на пару секунд – и, вырвав страничку из блокнота, набросала авторучкой название заведения и простенькую схему, как добираться.
– Ждите меня вот здесь. Я приду к половине девятого, – сказала она.
Я взял у нее листок и сунул в карман.
На сей раз она сама посмотрела мне прямо в глаза.
– Только, прошу вас, не подумайте обо мне странного… Я вообще впервые в жизни так поступаю. Нарушаю правила, то есть. Просто в этом случае уже нельзя иначе. Почему – я потом объясню.
– Ни в коем случае не думаю о вас ничего странного. Можете не беспокоиться, – сказал я. – Я не подонок какой-нибудь. Особой симпатии я обычно у людей не вызываю, но стараюсь не делать так, чтоб им было за что меня ненавидеть.
Вертя в пальцах авторучку, она немного подумала над моими словами, но, похоже, не совсем поняла их смысл. Ее губы сложились в неопределенную улыбку, а указательный палец еще раз поправил очки на носу.
– Ну до встречи, – сказала она и, раскланявшись со мной по-уставному, ушла в свою секцию. Очаровательное создание. И при этом – явно душа не на месте.
Я вернулся в номер, достал из холодильника бутылку пива и выпил, истребив заодно половину универмаговских бутербродов с говядиной. Ну вот, подумал я. Теперь хоть понятно, с чего начинать. Словно повернулся ключ в зажигании – и, хоть я еще понятия не имел, куда ехать, моя машина медленно тронулась с места. Для начала и это неплохо.
Я зашел в ванную, сполоснул лицо и снова побрился. Молча, спокойно побрился. Без песнопений. Протер кожу лосьоном, почистил зубы. И затем критически осмотрел свою физиономию в зеркале, чего не делал уже очень давно. Ничего нового это зрелище мне не открыло и никакой дополнительной веры в себя не принесло. Лицо как лицо. Каким и было всегда.
* * *
В полвосьмого я вышел из номера, спустился вниз, прямо у выхода сел в такси и протянул водителю бумажку с адресом. Тот молча кивнул, очень скоро довез меня куда нужно и высадил прямо перед входом в здание. Счетчик показывал какую-то тысячу с мелочью[3 - Около 10 долларов США – соответствует примерно десяти минутам езды на такси.].
Скромный уютный бар в подвале пятиэтажки, не успел я двери открыть, окатил меня саксофонным соло Джерри Маллигана – и надо признать, для такой древней пластинки звук был совсем неплохим. Этот альбом записывали, еще когда Джерри носил патлы до плеч и рубаху, расстегнутую до пупа, а в банде с ним играли Чет Бейкер и Боб Брукмайер. Когда-то я здорово по ним заворачивался. Еще в те времена, когда никаких адамов антов не было и в помине.
Адам Ант!
Черт бы их побрал с такими именами.
Я уселся за стойку и под высококачественное соло Джерри Маллигана принялся обстоятельно, не торопясь потягивать «Джей-энд-Би» с водой. На часах восемь сорок пять, а та, кого я ждал, все не появлялась, но я особо не беспокоился. Ну, задержалась на работе, подумаешь. Бар пришелся мне по душе, да и убивать время в одиночку я давно научился. Допив первое виски, я заказал еще. И, поскольку больше смотреть было не на что, стал разглядывать пепельницу.
Без пяти девять она наконец появилась.
– Извините, – быстро проговорила она. – Задержаться пришлось. Клиентов набежало к концу дня, да еще и смена запоздала…
– За меня не беспокойтесь, – ответил я. – Мне все равно время девать некуда.
Она предложила пересесть за столик в углу. Я взял свой бокал с виски и пересел. Она стянула кожаные перчатки, размотала клетчатое кашне, скинула длинное серое пальто. И осталась в тоненьком желтом свитере и темно-зеленой шерстяной юбке. Ее грудь, обтянутая свитером, оказалась куда больше, чем казалось раньше. В ушах – изящные золотые сережки.
Она заказала «Кровавую Мэри».
Когда заказ принесли, она сразу взяла стакан и отпила глоток.
– Как насчет ужина? – поинтересовался я. Она ответила, что еще не ужинала, но перекусила немного в четыре часа, и поэтому не очень голодна. Я отпил виски, она – «Кровавой Мэри». В бар она примчалась, изрядно запыхавшись, и первые полминуты не говорила ни слова – примерно столько ей потребовалось, чтобы хоть чуть-чуть отдышаться. Я взял с тарелки орех, какое-то время изучал его глазами, потом отправил в рот и разгрыз. Взял еще один орех. Тоже поизучал, отправил в рот и разгрыз. Так, орех за орехом, я ждал, пока она восстановит дыхание.
Она успокоилась, вздохнув напоследок особенно глубоко. Очень глубоко и долго. Даже сама смутилась – и тревожно глянула на меня, проверяя, не слишком ли глубоко она вздохнула напоследок.
– Тяжело на работе? – спросил я.
– Угу, – кивнула она. – Просто с ума сойти. Я еще не очень втянулась, да и сам отель совсем недавно открылся – начальство всех муштрует на первых порах…
Она положила руки на стол и сцепила пальцы. На правом мизинце я заметил единственное колечко.
Скромное, серебряное, без какого-либо изыска. Секунд двадцать, наверное, мы сидели и оба разглядывали это колечко.
– Так все-таки – как насчет того, старого отеля «Дельфин»? – наконец спросила она. – Кстати, я надеюсь, вы не журналист какой-нибудь?
– Журналист? – удивленно переспросил я. – Что это вы опять, ей-богу?
– Ну, просто спрашиваю… – сказала она.
Я промолчал. Она закусила губу и какое-то время сидела, уставившись в одну точку на стене.
– Там вроде был какой-то скандал поначалу… И после этого начальство стало жутко всего бояться. Всяких там репортеров и журналистов. А также любых вопросов насчет передачи земли… Ну, вы же понимаете? Ведь если об этом начнут в газетах писать, отелю не поздоровится. Там же весь бизнес – на доверии клиента… Репутация будет подорвана, так ведь?..
– А что, уже где-нибудь об этом писали?
– Один раз в еженедельнике. Насчет каких-то крупных взяток… И что якобы на тех, кто землю продавать не хотел, натравили не то якудзу, не то ультраправых – и все-таки вынудили… Что-то вроде этого.
– И в этом скандале был замешан старый отель «Дельфин», так?
Чуть ссутулившись над бокалом, она отпила еще «Кровавой Мэри».
– Я думаю, да. Поэтому наш менеджер и напрягся так, когда вы старый отель упомянули. Еще как напрягся, вы заметили?.. Но если честно, никаких подробностей я об этом не знаю. Слышала только – новый отель называется так потому, что до сих пор существует какая-то связь со старым отелем… Мне об этом сказал кое-кто.
– Кто?
– Да… один из наших «костюмчиков».
– Костюмчиков?
– Ну, менеджеров в черных костюмах…
