скачать книгу бесплатно
Обмениваемся с ним ничего не значащими любезностями под шум блендера и гомон посетителей. Обыкновенный диалог между двумя незнакомыми людьми, один из которых бармен, а второй зашёл в бар пропустить стаканчик.
– Ваш заказ, – парень не выпускает стакан из руки и выжидательно смотрит. Я представляюсь:
– Лиза.
– А я Андрей. Будем знакомы, – опускает в коктейль две трубочки, зонтик и ставит передо мной, а потом протягивает ладонь. – За счёт заведения. Оставишь свой номерок?
Пожимаю руку и отрицательно мотаю головой, улыбаясь от уха до уха – бармен вздыхает, будто расстроился всерьез. Пробую коктейль и невольно бросаю взгляд на то место, где сидел Демон. Его нет.
– Через полчаса пройдешь через ту дверь, – Андрей показывает себе за спину. – Он будет там.
– Спасибо.
– Точно телефончик не оставишь? – спрашивает и смеётся, когда я снова мотаю головой. – О'кей. Нет, так нет. Если что, ты знаешь, где меня искать. Лиза.
Андрей отвешивает шутливый поклон и отходит, а я медленно потягиваю свой коктейль выжидая время.
Минут за пять до времени икс, большинство посетителей начинают подниматься и прямо с бокалами идут к дверям, на которые мне показывал Андрей. Я тоже встаю, собираясь пристроиться в хвосте, и тут же опускаюсь обратно – среди людей замечаю пару знакомых, чье внимание мне абсолютно ни к чему. Странно что они здесь делают, только и им вряд ли покажется нормальным моё присутствие здесь, когда я должна быть на приеме и обходить подобные заведения стороной за несколько километров. Жду, пока уйдут, и вхожу в полутемное помещение последней, чтобы сбежать при малейшей опасности быть узнанной. Но только я встаю в самый темный угол, как в этот момент лампы полностью гаснут и вспыхивают другие, заливая ярким светом единственное место в центре – восьмиугольную клетку и двух парней внутри. Что!? Сердце начинает колотиться, как сумасшедшее, а глаза скачут по фигуре Демона, на котором из одежды лишь свободные шорты и бинты на кулаках. Он неторопливо разминается в то время как его противник демонстрирует быструю связку ударов и вскидывает вверх сжатый кулак под ободряющий рев публики. Через колонки раздается зычный голос, представляющий бойцов:
– Давайте поддержим и поприветствуем наших участников, рвущихся получить звание чемпиона восьмиугольника! Сти-и-инге-е-ер! Его мощные удары могут составить конкуренцию паровому молоту! Десять боёв, девять побед и одна ничья. Но сможет ли дерзкий новичок противостоять нашему любимчику Бладу?
Толпа взрывается оглушительным ревом, за которым я едва могу разобрать безумные цифры: сорок семь и сорок шесть. Демон тоже поднимает руку вверх, приветствуя зрителей, а меня тянет подойти ближе. Хотя бы на шаг. Только не могу не то что двинуть ногой, пошевелиться не могу. Парни в клетке жмут друг други руки, расходятся и начинают сходиться, услышав удар гонга. Несколько мгновений они кружат, примеряясь, пробуют, прощупывают защиту друг друга, а потом Стингер резко срывается вперёд. Даже здесь, в самом конце зала, мне страшно от тех ударов, которые он наносит. Мощные кулаки парня вспарывают воздух, так часто, что у меня стынет кровь. Только Блад раз за разом уклоняется, уходит в сторону в самый последний момент, словно играя с противником, заводя толпу. Гонг. Кое-как разжимаю пальцы, вцепившиеся в спинку стоящего передо мной стула. Лихорадочно ощупываю глазами блестящее от пота тело и не верю им. Не верю, что человек может увернуться от таких быстрых ударов, не пропустив ни одного. Взгляд замирает увидев лёгкую улыбку на губах. Не понимаю, что веселого может быть в этой бойне, но снова звучит гонг и я уже не могу ни о чем думать. Мне страшно. Страшно смотреть на безумие происходящее внутри клетки. Только этот страх не толкает бежать, он завораживает. В один и тот же миг я едва не вскрикиваю, и тут же выдыхаю с облегчением. Увернулся, уклонился…
Гонг, гонг, гонг… Я уже сбилась со счета и не смогла бы сказать какой сейчас раунд, а бой все никак не заканчивается. Никто не объявляет победителя, счета, хотя бы какой-то информации, дающей понять, что происходит, когда и чем все это может закончиться. Стингер и Блад то кружили вокруг друг друга, не нанося ни одного удара, то начинали с жестокостью атаковать. Как два сцепившихся бойцовских пса, ослеплённых яростью и жаждой убивать. На телах практически не найти живого места: у обоих синяки, огромные, темные, пугающие, у Стингера сочится кровь из разбитой брови. Только ни он, ни Блад не прекращают, не останавливаются, раз за разом продолжая обмениваться ударами. Лишь Демон все так же улыбается. Делает выпад, Стингер уходит в противоположную сторону и, как оказывается, зря. Блад лишь обозначил атаку правой в голову, а кулак левой руки уже летит в неприкрытые локтями ребра. Дальше прямой в открывшуюся челюсть, ещё один, уходит от вялого ответного назад, разрывая дистанцию и одновременно нанося удар ногой в голову. Толпа ревёт, срывая глотки, когда Стингер падает на пол, как подкошенный.
На негнущихся ногах выхожу в зал бара, в котором практически пусто. Все пришли смотреть бой и лишь трое человек у стойки видимо не знают, что происходит за стеной.
– Увидела?
Поворачиваюсь, киваю Андрею.
– Блад его сделал?
Снова киваю в ответ. У меня ступор от увиденного и шок от спокойствия в голосе бармена.
– Такси вызвать?
Мотаю головой и иду к выходу, а перед глазами стоит улыбка. Как можно радоваться такому? Как!? Выхожу на улицу. После прошедшей грозы воздух кажется ледяным, кожа покрывается мурашками, только я все иду, не слыша ничего, не видя дороги. В голове рваные мысли, что у Гордеева вообще не было шансов. Ни одного. Да и у любого моего одногруппника. Он – Дикарь. Бесстрашный, не чувствующий боли Демон. Нормальный человек давно упал бы, сдался, чтобы банально не умереть от болевого шока – я видела как они били, и от этого зрелища вновь высыпают мурашки. Останавливаюсь у пешеходного перехода, жду когда загорится зелёный и игнорирую остановившийся рядом автомобиль. Надо было все же вызвать такси. Тело практически сходит с ума, зубы мелко стучат и хочется побыстрее оказаться дома, забраться в горячую ванную, а потом с головой спрятаться под одеялом. Справа хлопает дверь, кто-то накидывает на плечи куртку, и я оборачиваюсь, чтобы сделать всего один вдох и задохнуться.
– В машину садись.
Цепкий взгляд серых глаз. Усталость в голосе. Мокрые волосы взъерошенны ветром. И насыщенный терпкий запах чего-то смолянистого. Вдох.
– Говорю, в тачку садись, до метро подкину. Здесь не тот район, чтобы можно было ночью гулять в одиночку.
Я смотрю на него и ничего не могу сказать. Вдыхаю его запах, пьянея с каждой секундой. Дёргает за руку в сторону машины, послушно переставляю ноги, сажусь. Пустота в голове плавится от тепла его тела, сохраненного кожанкой. Запахиваюсь ею сильнее, чтобы унести с собой побольше. Демон выкручивает печку и вентиляторы на максимум, направляет на меня дефлекторы обдува. Обжигающий воздух, кажется насквозь пропитан им. Нокаут. Пять минут поездки до метро в тишине искоса таращусь на его татуировку, пытаясь прочитать буквы и сложить их в слова. Что-то «no more», а дальше не разобрать. Конечно, можно повернуть голову, но пока собираюсь с силами, становится поздно. Машина тормозит у входа на станцию подземки.
– Деньги есть?
– Да, – нехотя стягиваю и возвращаю куртку. – Спасибо.
– Больше не приходи.
– Не приду.
Выхожу из машины, делаю несколько шагов и останавливаюсь. Хочется обернуться, но в затылок ввинчивается взгляд, заставляющий шагнуть дальше. Бришка права – проглотил и выплюнул. Ему не вкусно.
6. «Moet» с привкусом слез. Взгляд вместо тысячи слов
Вспышки камер. Частые, яркие. Музыка. Ритмично-чеканящая, задающая темп шагам и добавляющая отсутствующую брутальность происходящему на подиуме. Все модели, выходящие на него, в каких бы образах они не были, лишь пародия на мужчин. Даже Гордеев. Мой взгляд словно разбирает дефилирующих на запчасти, отшелушивает лишнее, напускное, и в них от настоящего мужского остается одно название и то из-за половой принадлежности. Да, подкачанные. Да, уверенно идущие под сотнями глаз. Только это не мужчины. Никто из них. На лицах косметика, на пальцах маникюр, из причесок не выбивается ни один волосок – слишком идеальный образ современного мужчины в понимании Лики Ласки. Она выходит на подиум последней, в окружении своих моделей. Купается в аплодисментах и овациях – приглашенные на закрытый просмотр коллекции щедры. И я тоже хлопаю, но никакого восторга от увиденного не испытываю. Поднимаюсь, иду в сторону фуршетного зала, отвечая на приветственные кивки знакомых. Принимаю поданный официантом бокал «Moet», едва касаюсь губами шампанского и выхожу на балкон, чтобы, наконец оставшись одной, достать из сумочки телефон.
– Это невероятно! Девятый раунд едва не стал фееричным завершением серии побед Блада, но он ещё стоит на ногах, а значит нас ждет еще один раунд…
Голос комментатора продолжает безостановочно нести восхищенный бред, а мои глаза прилипают к фигуре стоящей в углу восьмиугольника. Он что-то требовательно произносит подошедшему мужчине. Тот что-то отвечает. На его лице злость и легко читаемое требование прямо сейчас прекратить бой, только Демон отрицательно мотает головой. Его правая рука висит плетью, и, поднимая ее выше через боль, которую я чувствую всем телом, он едва заметно морщится, бьет кулаком левой в сетку и что-то раздраженно шипит. Безумец. Мужчина хмурится и обреченно машет рукой, снимая с себя ответственность. Камера смещается на другую сторону клетки, демонстрируя мне и остальным зрителям весь ужас полученных травм Блада и его лицо, а голос комментатора частит:
– Невероятно!!! Это просто немыслимо! Блад требует продолжения боя! Дамы и господа, какой бой!
– Ну как тебе шоу, Императрица?
Я вздрагиваю, блокирую телефон, торопливо убирая его в сумочку, и оборачиваюсь к вышедшему на балкон Гордееву. Остановился, принимая одну из «рабочих» поз с прошедшей фотосессии.
– Великолепная коллекция, – улыбаюсь ему и подношу к губам тонкое стекло бокала, чтобы взять небольшую паузу и вернуть свои мысли сюда.
Гордеев окидывает взглядом пустой балкон, прикрывает дверь, отсекая нас от звучащей музыки и голосов, подходит и встает рядом.
– Вся эта коллекция меркнет перед твоим платьем, – с усмешкой сбрасывает на широкие перила куртку, ту, в которой выходил в последний раз на подиум, засовывает одну ладонь в карман брюк, а второй поправляет и без того идеальную укладку.
– Хочешь выйти в нем на подиум? – спрашиваю и улыбаюсь удивленному выражению лица.
Смеется и скользит голодным взглядом по моим открытым плечам, раздевая.
– Нет. Есть вещи, которые мужчине лучше снимать, чем надевать.
От недвусмысленности тона его голоса становится мерзко и хочется сбежать подальше, надеть на себя что-то отталкивающе-ужасное, чтобы липкая похоть в глазах не могла касаться моей кожи. Но Гордеев кончиком пальца проводит-чертит по краю ткани, а меня воротит с каждой секундой все сильнее. Дергаю плечом, словно стряхивая это прикосновение, и ликую, когда он принимает это движение за другое.
– Замерзла?
– Немного.
Дима накидывает куртку мне на плечи, только внутри все сжимается. Допиваю шампанское, опускаю бокал на перило, киваю на предложение принести новый.
– Спасибо.
Все, что угодно, лишь бы он ушел, оставил одну. Жду, когда выйдет, и снова достаю телефон, разблокирую и горло перехватывает от происходящего в клетке кошмара. Демон сошел с ума. Вместо того, чтобы защищаться, рвется вперед, прикрываясь одной левой от летящих навстречу ударов. Звук гонга отзывается моим вздохом облегчения, а за спиной раздается смех. Оборачиваюсь, прячу телефон в сумочку и вымученно улыбаюсь – не успела сбежать. На балкон выходят люди, среди них Дима с двумя бокалами шампанского и Лика со своим фотографом. Они о чем-то весело болтают. Пересекаемся с модельером взглядами, я моргаю от первой вспышки, поправляю куртку и уже с улыбкой поворачиваюсь к фотографу. Он делает несколько снимков, которые несомненно попадут в прессу, потом кто-то просит Гордеева встать рядом. Очередные вспышки и ощущение ладони на талии. Липкое и мерзкое.
– Лика, скажите, как вам такое сочетание?
– Моя коллекция универсальна, и, как вы можете видеть, прекрасно дополняет даже платье от Диор.
В ее голосе гордость. Подходит, критично рассматривает то самое сочетание и восторженно выдыхает:
– Идеально!
А разве могло быть иначе? Случайность – куртка из ее коллекции на моих плечах, – плюс модель Гордеев рядом – прямое подтверждение слухов про возможную свадьбу. Пиарщики Лики раздуют один единственный кадр до размеров слона, выжимая из него максимальную выгоду. Да уж. Фотограф щелкает своей камерой, как заведенный, я улыбаюсь, мечтая побыстрее избавиться от такого внезапного внимания, ладони, уже поглаживающей бедро, и вкрадчивого шепота:
– Может сегодня отпустишь водителя?
Несколько секунд молчу, обдумывая предложение и возможные последствия, а потом улыбаюсь шире. Впервые за вечер искренне.
Две недели проносятся перед глазами, как один миг. Бри сходит с ума. Каждый день уговаривает поехать в «Прованс», чтобы снова увидеть своего Демона и посмотреть на него самой. Я раз за разом отказываюсь, придумывая крайне нелепые, но неотложные, дела, и потом выслушиваю восторженные рассказы о том, как она ему улыбалась, а он принес ей комплимент от шефа – воздушное пирожное с черникой или безумный коктейль. Слушаю вполуха, с сожалением в голосе говорю, что так хотела поехать с ней и постараюсь в следующий раз обязательно составить компанию. Только на следующее утро мне снова приходится ехать отвозить какие-нибудь документы отцу или помогать маме с планированием фуршета. «Нет, никак не получится вырваться, Бри». И вечером, закрывшись от всех в комнате, захожу на сайт для фанатов боёв без правил и с содроганием сердца ищу результаты его боев. А сегодня идет закрытая прямая трансляция, доступ к которой я оплатила не раздумывая ни минуты. Да, это неправильно, но почему тогда, совершая ошибку, мое сердце пело от счастья?
– Остановите, пожалуйста здесь.
– Может, все же к центральному?
– Нет, именно здесь.
Таксист с недоумением смотрит на меня через зеркало заднего вида. И с одной стороны я его прекрасно понимаю. Девушка в шикарном платье и на каблуках чуть ли не бегом летит к его машине, а потом, задыхаясь, просит отвезти ее на служебную стоянку спортивного центра как можно быстрее и всю дорогу смотрит на телефоне чей-то бой. А с другой… с другой его мнение меня волнует меньше всего. Я сегодня делаю то, что хочется, а правильно ли это или нет…
Он выходит, левой рукой достает из правого кармана кожанки ключи от машины. От неловкости происходящего лямка спортивной сумки соскальзывает с плеча и она падает на асфальт. Наклоняется, чтобы поднять, одновременно нажимая кнопку на брелоке сигнализации, а когда распрямляется, поворачивает голову на звук хлопнувшей двери. Я стою не в силах сделать шаг и тем более подойти ближе. От его колючего взгляда ноги моментально перестают слушаться и вся решительность куда-то испарилась. В голове раз за разом повторяется фраза, чтобы не приходила, но я уже здесь, а такси отъезжает, отрезая путь для отступления. Минута, вторая, третья… Я стою, прибитая, пригвожденная взглядом серых глаз, нервно дёргаю застёжку на сумочке, только и он комкает ладонью ручки своей. Щелкнувшие замки машины как выстрел, и мы оба дергаемся от этого звука – я испуганно делаю шаг, он снова жмёт кнопку на брелоке, распахивает заднюю дверь и бросает свою сумку в салон на сиденье.
– Вызывай такси и уезжай, если не хочешь проблем.
Меня словно окатили с головы до ног ледяной водой. Каждое слово впивается под кожу острой ледышкой и промораживает до костей. Только сделав первый шаг, я продолжаю идти. Блад даже не смотрит в мою сторону, садится за руль, левой рукой пытается вставить и повернуть ключ в замке зажигания, зло рычит и, обойдя машину, открывает пассажирскую дверь, чтобы завести двигатель с руки. Правильно – послушаться, вызвать такси и уехать, но я сажусь за руль и протягиваю ладонь:
– Дай ключи, я тебя отвезу.
Серые ледышки глаз обжигают холодом пальцы. Инстинктивно отдергиваю ладонь, а потом возвращаю обратно и повторяю просьбу:
– Я просто тебя отвезу. В благодарность за метро. Ты же сам понимаешь, что с одной рукой не доедешь…
Смотрит в глаза, буравит тяжёлым взглядом, высверливая мозг, но все же опускает ключ в ладонь и садится на пассажирское, с осторожностью укладывая руку на бедре.
– Суворова шестнадцать, если знаешь где это. И не гони, принцесса. У меня другой машины нет.
От едкости в голосе и оскорбительного эпитета хочется всю дорогу гнать, собирая все возможные ямы и стыки. Я даже высматриваю первую, на выезде с парковки, но подъехав к ней, объезжаю по широкой дуге, что вызывает негромкий смешок справа. Выдыхаю и дальше веду автомобиль максимально аккуратно, объезжая все ямки и неровности на дороге, чтобы лишний раз не тревожить пострадавшую руку Демона. Навигатор в телефоне негромко предупреждает о следующем повороте, нужном съезде с кругового, только на одном из перекрестков я сворачиваю налево, игнорируя мягкое: «Поверните направо». Останавливаюсь и, выдернув ключ, пробкой от шампанского вылетаю из автомобиля – взгляд, которым меня приласкали вряд ли можно пережить. Только я решительно распахиваю двери приемного покоя и иду на поиски врача.
– Здравствуйте, вы бы не могли мне помочь?
Мужчина в халате отставляет свою кружку, смотрит на меня и мое платье несколько секунд, потом переводит взгляд на выложенные на край стола купюры и хмыкает:
– Я так понимаю, что у вас какой-то крайне особенный случай?
– Да. Там в машине сидит мой знакомый, у него что-то с рукой, вы бы могли посмотреть и вколоть ему обезболивающее?
– Ну пойдёмте, посмотрим, – деньги исчезают как по мановению палочки, а врач поднимается и с медицинской сумкой идёт за мной на улицу.
Разблокирую двери с брелока, поеживаясь от нескрываемой ненависти во взгляде Демона. Пускай ненавидит, но я не могу смотреть на то, что с ним сделали без слез. Сейчас даже Аля не стала бы меня ругать. Все правильно и так надо. Молча отхожу к багажнику, закусывая губу – врач присвистывает, увидев то самое «что-то», а Демон скрежещет зубами. Ему больно. Щелкает ампула, хрустит рвущаяся упаковка шприца, следом шумный выдох и звук шагов.
– Рука забита, переломов костей нет, но лучше конечно сделать рентген. Максимальный покой, витамины, лёгкий массаж и горячая ванна без фанатизма, – врач достает из кармана пачку сигарет и протягивает мне, мотаю головой. – Наверное, боксер?
– Да.
– Я так и подумал. Как-нибудь объясните ему, что про такие тренировки пока лучше забыть.
– Он меня не будет слушать.
– М-да… Я ему блокаду поставил, чтобы мышцы расслабились. Если завтра распухнет сильнее или поднимется температура, сразу к травматологу. Он мужик нормальный, договориться, чтобы без ментов, сможете.
– Хорошо, спасибо.
– Тогда не смею больше вас задерживать.
В машину возвращаться страшно, и я жду, настраиваю себя, готовлю к неминуемому. Даже смотрю в навигаторе на расчетное время пути до дома Блада. Пятнадцать минут. Всего лишь четверть часа. Выдохнуть, вдохнуть, снова выдохнуть и сесть за руль, стараясь не смотреть направо. Завожу двигатель, плавно трогаю автомобиль и едва не вскрикиваю от неожиданного: «Спасибо».
7. Вересковый мед откровений
Поворачиваюсь к нему, не веря своим ушам, и окончательно теряюсь. Закрытые глаза, голова откинута на подголовник, как подтверждение того, что мне скорее всего послышалось, а Блад на самом деле ничего не говорил. Видимо после укола он практически сразу уснул. Или все же нет? Останавливаю машину, всматриваюсь – дышит спокойно, только скула дёргается каждый раз, как пробует пошевелить пальцами. Ему больно. Очень. Но показывать этого не хочет. И если бы не дергающаяся скула, я об этом даже не узнала и не догадалась. Хочет быть сильнее чем есть и не хочет, чтобы кто-то видел его таким. Пальцы тянутся прикоснуться. Хотя бы на мгновение. Чтобы забрать себе часть его боли, чтобы ему стало легче. Подушечки обжигает от горящей под ними кожи, а щека дергается сильнее. Костяшки сжатого кулака белеют от напряжения, но меня пугает не это. Я боюсь не его. Я боюсь себя, своих эмоций, своего тела, которое тянется к нему с каждой секундой все сильнее. Словно, пробившись на мгновение через окружающие Демона вихри, смогла прикоснуться к нему настоящему. Только какой он, настоящий, разобраться не могу. Мои пальцы баюкают его щеку, обжигаются о пухлые обветренные губы, а в легких сгорают последние капли кислорода. Все это время я не дышу. Боюсь того, что со мной случится, если вдохну хотя бы глоток воздуха. Двинувшись по подушке сиденья, прислоняюсь лбом к его виску и накрываю ладонью напряжённый кулак. В голове от запаха Демона путаются мысли, и я пьянею от таких острых и по-настоящему ярких до дрожи в коленках ощущений. Они впиваются в нервы, будоражат, толкают меня все дальше, уговаривают вдохнуть глубже. С осторожностью вдыхаю терпкий аромат до звёздочек перед глазами, обещая себе, что потом остановлюсь, но не могу им надышаться, тянусь к нему все ближе, пробую обжечься губами…
– Что ты делаешь?
Голос. Глухой. Звучит где-то глубоко, и внутри все сладко вибрирует в ответ.
– Что. Ты. Делаешь?
Все так же глухо, но уже требовательнее. Словно смотрит на происходящее со стороны и решил поинтересоваться, докопаться до причин.
– Не знаю.
Я на самом деле не знаю. Не хочу думать, не хочу сейчас впускать в свою голову эти мысли. Они обязательно начнут раскладывать все на атомы, закричат о правильности и о том, что можно, а что нельзя. Никогда. Ни при каких условиях. Только я хочу хоть раз попробовать сделать то, о чем возможно пожалею. Вдыхаю глубже, выдыхаю прислонившись лбом к его щеке. Перед глазами плывет и я закрываю их, открывая нараспашку душу. Чтобы он выморозил ее своим холодом, смял и выбросил без сожаления. Если захочет.
– Больно?
Спрашиваю одними губами, еле слышно. Он молчит, делая вид, что не услышал, а потом едва заметно кивает и, поддавшись, разжимает кулак, пропуская мои пальцы внутрь своих. Ощупываю подушечками грубые, шершавые бугорки на ладони. Настоящие, мужские. Улыбаюсь, вспоминая холеные пальцы Гордеева и липкие ощущения от их прикосновений. А сейчас – контраст и восторженное безумие, захлестывающее с головой. Расправляю его ладонь, вкладываю свою. Приятно. Голову туманит все сильнее, а на затылке кучкуются мурашки от одного лишь предвкушения, как его руки могут обнимать, не отпуская до тех пор пока он не выпьет меня своими губами до последней капли, а я не упаду. Пробую переплести пальцы. Не отталкивает, сжимает на секунду, которую хочется растянуть в вечность, и потом глухо спрашивает:
– Наигралась?
Одно единственное слово и ухмылка на лице. Отрезвляет так резко, будто он намотал мои волосы на кулак и со всей дури рванул вниз. Чтобы вернуть с небес на землю и там болезненно въесться своими ядовитыми шипами в каждую клеточку.
Наигралась…
Отстраняюсь, хватая губами воздух и задыхаясь от слепой ненависти и подступающих к горлу слез. Я так хочу ударить его по губам, влепить пощечину, а потом выскочить из машины и бежать как можно дальше, что даже заношу ладонь для удара. Только в последний момент вижу кривую ухмылку и смеющиеся глаза. Наигралась!? Наигралась!? Вместо пощёчины вцепляюсь ему в загривок и впиваюсь в эти ухмыляющиеся губы поцелуем. Кусаю их до крови, чтобы потянулся ответить, и потом со всей силы отталкиваю от себя.
– Теперь точно наигралась. Ненавижу тебя!
Включаю передачу и до самого его дома гоню, как сумасшедшая.
Ненавижу! Ненавижу!!!
