скачать книгу бесплатно
Освобождение
Я тону в море счастья,
Переплыв реку грусти.
Пусть земные ненастья
Мои душу отпустят!
Я с опаской срываю
Событийные маски,
Что годами скрывали
Первозданные краски.
Я миную ловушки
Искорёженных мыслей,
Чтоб быстрее и лучше
Жизнь наполнилась смыслом.
Уподобившись флейте,
Моё сердце внимает,
Как душившие плети
Наконец отмирают.
Воину
Ты знаешь лишь одно – преодоленье,
Ты понял: надо выжить, чтобы жить.
Тебе не страшны адские мученья,
Страшнее голос совести забыть.
И ты идёшь, усталости не зная,
Порой едва ползёшь на животе,
Карабкаешься, руки обдирая,
По снежной, мёрзлой, скованной земле.
И обжигает холодом и ветром
Твоё давно уставшее лицо,
Но ты идёшь и не сбавляешь темпа,
Чтобы прорвать блокадное кольцо.
Ты не герой, не Бог, ты просто Воин,
Твоя задача – выполнить приказ,
Ты сам того не знаешь, что достоин
Жить в полный рост, не опуская глаз!
И я горда, что ты – другого теста,
Другой закваски – грубой, настоящей!
Я уступлю тебе под солнцем место,
Под ярким солнцем, ласково манящим!
Пополам
Пополам небо, пополам душа.
Я ничего не вижу, я ничего не слышу —
Мне жаль!
Пополам белое, пополам чёрное,
Я ничего не вижу, я ничего не слышу —
Мне больно!
Пополам ложь, пополам правда.
Я ничего не вижу, я ничего не слышу —
Мне неважно!
Пополам ночь, пополам утро.
Я ничего не вижу, я ничего не слышу —
Мне трудно!
Пополам жизнь, пополам смерть.
Я ничего не вижу, я ничего не слышу —
Надо преодолеть!
О главном
Главное – рядом,
Главное – просто.
Просто за летом
Следует осень.
Вслед за рассветом
День наступает,
Осенью птицы
Вдаль улетают.
Вслед за печалью
Следует радость,
Горе развеет
Радости малость.
После забвенья —
Дань уваженья,
Трудной задаче
Будет решенье!
После терпенья
Будет награда,
Просто, мы любим —
Значит мы рядом!
Главное – рядом…
Главное – просто…
Слуга
Я любуюсь бренным миром:
До чего же хорошо!
Здесь есть всё: перо и лира,
Песнь и доброе вино,
Взгляд бродяги – музыканта,
Путь далёкий, без конца,
Вызов гордого таланта,
Писк рождённого птенца,
И багрянец на закате,
И рассветный первый луч,
Выпускное дочки платье,
И к великим тайнам ключ.
Бренный мир я созерцаю
С упоеньем и без слов.
Добротой, любовью, знаньем
Я служить ему готов!
Добрые вести
Как ждём мы добрых радостных событий,
Как ждём мы добрых радостных вестей!
Несите вести добрые, несите!
Несите вести добрые скорей!
Как верим мы в священный дух открытий,
Как верим в мир спасительных идей!
Дарите слово доброе, дарите!
Дарите слово доброе скорей!
Как дорог нам надёжный тыл укрытий,
Как дорог нам привычный мир вещей!
Любите близких, ближние, любите!
Любите, люди добрые, людей!
Персонаж
Портреты рисует художник,
Он рад, что рисует типаж.
Он образов давний заложник,
Влюблён же в один персонаж.
Вот нищий бродяга бездомный,
Вот хитрый и толстый богач,
Ребёнок, с утра ещё сонный,
Дежурством замученный врач,
Вот дама с зонтом на прогулке,
Художник, а рядом – мольберт,
Мальчишка в глухом переулке
И с завтраком скудным студент,
Старушка в цветастом платочке,
Почтенный учёный в пенсне,
Объятия мамы и дочки,
С уловом рыбак в челноку,
Особа дворянского рода,
В погонах седой генерал,
Крестьянин с телегой у брода,
Малыш, что едва не упал,
С утра за работой сапожник,
Солдат, что был призван служить…
Но образ, что любит художник —
Герой поз названием жизнь.
Ты прожил не зря
Весь день я был выбит из колеи. Мне потребовалось всё моё самообладание, чтобы переварить то, что случилось сегодня утром. В эту пятницу один из моих подчинённых, назовём его N, должен был делать доклад на собрании акционеров. Я долго не мог выбрать подходящую кандидатуру со своей стороны. Наконец, сказал себе “Place your bets”[1 - Делайте ваши ставки (англ.)] и поставил на него. За всё то время, что он проработал в моей организации, я не мог недооценить его честолюбивого рвения и самоотдачи. Иногда он, конечно, действовал мне этим на нервы, как и всякий молодой выскочка. Но в целом был неплохой парень. В его возрасте я был точно таким же, и посмотрите, где я сейчас; в общем, решил дать ему шанс.
И вот, N возвращается под утро в нетрезвом виде с очередной гулянки, ударяет по газам на красном светофоре, и часом позже бригада скорой помощи находит его на обочине в перевёрнутом виде, а наш герой, наш незаменимый работник, наш баловень судьбы валяется на больничной койке, как овощ на грядке. Следовательно, собрание акционеров в пятницу не состоится.
Ещё больше самообладания мне потребовалось для того, чтобы сесть за руль. Обычно в понедельник я бываю бодр и сосредоточен, к среде разгоняюсь, а в пятницу посылаю всех к чёрту. Но сегодня был вторник, а я уже разругался с уймой людей.
За рулём мне всё время казалось, что я кого-то сбиваю, поворачиваю не туда, и совершаю что-то ужасное, что и не описать словами. Поэтому я старался не отвлекаться, а смотреть прямо перед собой.
* * *
Время остановилось. Да-да, в прямом смысле слова. У меня встали часы. Я вздохнул безнадёжно, обречёно, так, как обычно вздыхают люди, когда у них останавливаются часы. Вот тебе и поддержал отечественного производителя… Я остановился на светофоре. И остановилось всё вокруг. Вместе со стрелками на моих часах встали машины, грузовики, перестал маячить бульвар с деревьями, разве что пешеходы не собирались замедлять свой шаг.
Я вдруг почувствовал, что стал засыпать. Сейчас недалеко от меня человек, лежащий на больничной койке, должно быть, локти кусает от того, что в эту пятницу ему не суждено осуществить того, к чему он так упорно шёл все эти годы, добиваясь моего расположения. Я откинулся поглубже на спинку кожаного сиденья, убрал в бардачок свои Rolex и смотрел, как белые кучевые облака спускаются всё ниже.
Пока размышляю о том – о сём, вспоминаю краем мысли, что на днях моя жена закатила скандал из-за того, что якобы уделяю любовнице слишком много времени. И что моя любовница закатила скандал из-за того, что я отказался везти её в Альпы на выходные. Женщины посходили с ума. Почему они не способны облегчить существование человеку, который днями напролёт торчит в офисе как проклятый, и пьёт плохой кофе из автоматов, заработав тем самым несварение? А всё ради того, чтобы обеспечить всем им безбедное существование. Они ведь не хотят работать? И делать вид, что они хотят работать, они тоже не хотят. Единственная дама, которая до сих пор пытается меня в этом переубедить, это моя тёща. Она настолько занята своей благотворительностью, что упорно не присутствует по воскресеньям на традиционных семейных обедах за городом. Спасибо вам, дорогая, за понимание. Движение пошло, но я как можно быстрее припарковался, и слушал оперы Верди, пока не начало темнеть.
“La donna e mobile
Qual piuma al vento,
Muta d?accento – e di pensier…”[2 - «Сердце красавицы склонно к измене…», – выдержка из арии «La donna e mobile» из оперы «Риголетто» (1851) Джузеппе Верди.]
Было решено, что сегодня я не пойду домой, а переночую в отеле. Мне не хотелось никого видеть.
В конце концов, я кое-как заставил себя добраться до больницы. Поднялся по ступенькам, вошёл в стеклянную дверь и тут же направился к дежурному. «На каком этаже травматологическое отделение?» – поинтересовался я. Дежурный ответил, что на 2-м, но приём уже закончен.
«Послушайте, у меня был чертовски трудный день, и я с ног валюсь от усталости. Мне необходимо поговорить с одним человеком. Поверьте, если бы это не было так важно, я бы не стоял здесь и сейчас, умоляя вас об одолжении», – я сделал над собой усилие, чтобы произнести последнюю часть фразы, так как выражения подобного типа обычно адресовались мне. Я знал, как неравнодушны бывают клерки к признанию их собственного величия, но дежурный был неумолим: «Сожалею, но ничем не могу помочь. Сделав одолжение вам, пришлось бы делать одолжение и остальным посетителям. Если хотите, можете оставить сообщение, и медсестра ему передаст». Крепкий орешек. Может, пригласить его для прочтения доклада в пятницу? Но вместо этого я прорычал: «Какое, к чёрту, сообщение? Мне надо поговорить с N с глазу на глаз!» Возможно, у меня прилила кровь к лицу, и я опёрся о стойку, чтобы не закружилась голова.
«С вами всё в порядке?» – осторожно поинтересовался дежурный. Всё ли со мной в порядке? Так знайте же, нет. Я попытался ответить как можно более вежливо: «Не берите в голову. Просто я смертельно устал. Знаете, просто передайте ему вот это», – я черкнул несколько строчек на листе бумаги, сложил его пополам, и передал дежурному. Осталось выйти через главную дверь и напиться до бесчувствия.
Не знаю, в чём дело, но сегодня всё пошло не так, и даже моей записке не было суждено достигнуть своего назначения. С утра мне позвонили из больницы, я не успел позавтракать, я не мог выбросить из головы семейные проблемы, у меня встали часы, у меня было скверное настроение, на меня навалилась смертельная усталость, но я так и не смог расслабиться, т. к. когда я прибыл в отель, оказалось, что мой suite занят молодожёнами. В конечном итоге я по – чёрному разругался с портье и нехотя отправился в офис, но несмотря на две порции скверного кофе так и не смог сосредоточиться на работе. У меня не оставалось другого выхода, как отправиться коротать остаток ночи в машине, слушая оперы.
А дежурный в больнице ошибся номером палаты, и вручил записку не N, а какому-то чудаку, который только начал приходить в себя после путешествия по воздуху с третьего этажа из-за предстоящей свадьбы своей вероломной подружки (вот кому бы Верди пришёлся по вкусу!). Всю свою жизнь он был слишком сдержанным и благоразумным, и в один день решил с этим покончить.
Дежурный предупредительно постучал в дверь, но он сделал вид, что спит, поэтому дежурный осторожно положил записку на тумбочку, и удалился. Когда дверь закрылась, он взял записку и прочитал её содержимое:
«МЕРОПРИЯТИЕ ОТКЛАДЫВАЕТСЯ НА НЕОПРЕДЕЛЁННЫЙ СРОК. НЕ ВОЛНУЙСЯ, Я ВСЁ УЛАЖУ. ЖЕЛАЮ СКОРЕЙШЕГО ВЫЗДОРОВЛЕНИЯ».
Он положил бумажку обратно на столик, закрыл глаза, и спокойно заснул. И хотя он нашёл содержание записки более чем странным, и уже решил, что раз Богу угодно, жизнь его будет продолжаться с ней или без неё, дышать ему определённо стало легче. У него был удачный день. Он победил.
* * *
День прожит не зря,
