скачать книгу бесплатно
Дети блокады
Михаил Павлович Сухачев
Повесть Михаила Павловича Сухачева рассказывает о блокаде Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. С сентября 1941 по январь 1944 года фашисты каждый день по нескольку раз бомбили и обстреливали город. Более миллиона ленинградцев умерло от голода и холода, но они не сдавались, героически работая и перенося лишения.
Герои книги, – дети блокадного Ленинграда, Витя Стогов и его друзья, – тушили на чердаках зажигательные бомбы, ловили сигнальщиков-диверсантов, помогали людям выстоять. Любовь к Родине, стойкость, мужество, самоотверженность – вот главные черты этих ребят, благодаря которым они выдержали нечеловеческие испытания.
Для среднего школьного возраста.
Михаил Павлович Сухачев
Дети блокады
© Сухачев М. П., 1989
© Сухачев М. П., изменения, 2012
© Алимов Г. В., иллюстрации, 1989
© Стуковнин В. В., рисунок на переплете, 2012
© Оформление серии, предисловие. ОАО «Издательство „Детская литература“», 2012
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
От автора
Желание написать книгу о детях блокадного Ленинграда возникло не вдруг. Занимаясь литературными разработками по темам, не связанным с Великой Отечественной войной, я следил за тем, как раскрывается в документально-художественной литературе правда о войне в целом и о блокадном Ленинграде в частности. О блокаде города на Неве писали много: и те, кто в нем тогда жил и работал, и те, кто в нем жил и не работал, и даже те, кто в нем никогда и не был. Но героями этих произведений были взрослые. О моем поколении упоминалось вскользь с налетом жалости к детям.
Самого меня написать о детях блокады сдерживал тот факт, что надо восстанавливать в памяти то пространство и время, от которого в моем сознании остался глубокий след – от потери родных и близких, от мук, обусловленных непреходящим чувством голода, которое не поддается привыканию и, как оказалось, страшнее, чем артобстрелы и бомбежки.
Я долго ждал, когда же наконец расскажут о детях, которые по хлебным карточкам были приравнены к нахлебникам возле скудного стола блокированного города, но которые, обуреваемые желанием помочь взрослым оборонять город, строили баррикады, сбрасывали «зажигалки», выслеживали вражеских сигнальщиков, проверяли светомаскировку и даже работали на заводах, подставляя под ноги ящики, чтобы дотянуться до станка.
В литературе о блокадном Ленинграде почти не писали об отрядах ребят, организованных в системе местной противовоздушной обороны, помогавших сандружинницам откапывать людей в разрушенных домах, оказывать медицинскую помощь раненым.
Да, я из города, который фашисты охватили обручами и закрыли на них замки, чтобы, как они говорили, не проскочила мышь ни туда, ни обратно (она и не могла проскочить, потому что все мыши были съедены). Нас, детей, в этом кольце осталось более 400 тысяч. Я из того времени, о котором поэт Юрий Воронов, также переживший в 12 лет блокаду Ленинграда, сказал: «Нам в сорок третьем выдали медали и только в сорок пятом – паспорта». В книге «Дети блокады» я рассказал о ребятах, которые воспринимали окружающий мир таким, каким он был, не хлюпиков, не ноющих, не изводящих взрослых просьбами о хлебе.
В книге нет вымысла. Все события имели место в действительности, изменены только имена (это сделано по этическим соображениям).
М. П. Сухачев
Об авторе
Михаил Павлович Сухачев, автор книги «Дети блокады», двенадцатилетним мальчиком пережил много месяцев в трагической и героической блокаде Ленинграда в 1941–1944 годах. Эта книга не просто литературное произведение, она рассказывает о тяжелых и страшных воспоминаниях, о борьбе ленинградцев и их детей, оставшихся в городе, об их невыносимых страданиях от голода и холода. У многих ребят в блокаде умерли все родные. Но это книга и о невероятном мужестве и стойкости ребят, не струсивших под бомбежками и обстрелами, а тушивших зажигательные бомбы на чердаках, помогавших женщинам и старикам и работавших на заводах наравне со взрослыми… Они быстро повзрослели и стремились сделать все, даже невозможное, для помощи городу, в котором ленинградцы умирали, но не сдавались. И в победе над фашистами была и их заслуга.
Родился Михаил Павлович в 1929 году в Орловской области, но затем его мать, трое братьев и четыре сестры переехали жить в Ленинград. Там он поступил в школу, начал заниматься в школьном авиамодельном кружке и построил модель самолета, пролетевшего на соревнованиях ленинградских школьников самое большое расстояние. Все Сухачевы играли в струнном оркестре Ленинградского клуба железнодорожников.
Война круто изменила мирную жизнь семьи. Трое братьев и сестра ушли на фронт. А двенадцатилетний Миша остался с матерью и тремя сестрами в Ленинграде, который уже в сентябре 1941 года оказался в блокаде. Об этом страшном и героическом времени и рассказывается в повести «Дети блокады» (первое издание книги – 1989 г.).
Окончание войны совпало с завершением учебы Михаила в восьмом классе. Он поступает учиться во Вторую ленинградскую спецшколу военно-воздушных сил. После окончания учебы Михаил Сухачев стал курсантом Борисоглебского авиационного училища имени Валерия Павловича Чкалова. О тяготах учебы в авиационном училище в трудные послевоенные годы, о поколении летчиков, завершивших эпоху поршневой авиации и открывших страницу истории реактивной авиации, и о службе в частях истребительной авиации Михаил Павлович правдиво и очень интересно рассказал в своей книге «Исповедь летчика-истребителя», вышедшей в свет в Москве в 2011 году.
Закончив училище в 1951 году, молодой лейтенант Сухачев был направлен в город Винницу, где служил в 43-й воздушной армии дальней авиации. Он осваивал новую авиационную технику и летал на сверхзвуковых истребителях. В 1957 году командование армии направило капитана Сухачева на учебу в Военно-воздушную Академию имени Ю. А. Гагарина.
После завершения в 1961 году учебы в академии Михаил Павлович был оставлен там на преподавательскую работу и готовил кадры высшего командного состава авиации нашей страны. Вскоре он защитил кандидатскую диссертацию. Потом работал в Генеральном штабе Вооруженных Сил СССР.
Но постоянно М.П. Сухачева, полковника авиации, летчика-истребителя, сопровождала жажда литературного творчества. Еще в 1974 году он написал рассказ «Мохаммад». Тема была навеяна во время двухгодичной служебной командировки в Египет. Рассказ увидел свет в издательстве «Молодая гвардия». Затем Михаил Павлович занялся изучением личного архива советника командующего авиацией во время войны в Испании (1936–1939) Е. С. Птухина и на основе архива написал интереснейшую повесть «Небо для смелых». Она повествует о событиях войны и участии в ней советских летчиков (М., 1979). А в 1981 году появилась повесть М. П. Сухачева о Герое Советского Союза генерале Г. М. Прокофьеве – «Штурман воздушных трасс» (М., 1981). Эту книгу автор посвятил летчикам Великой Отечественной войны.
В 2008 году М.П. Сухачев издал документально-художественную повесть «Или Цезарь, или ничто» – о разработке ракетного оружия в фашистской Германии в 1933–1945 годах, основанную на исторических фактах. В ней действуют реальные участники событий. Автор 20 лет собирал материалы для написания этой повести.
Жизнь Михаила Павловича в настоящее время представляет собой образец потрясающего трудолюбия и интереса буквально ко всему на свете: он преподает в двух институтах, пишет книги, занимается экстремальными видами спорта. Встав на горные лыжи более 40 лет назад, он и его жена до сих пор катаются по горным трассам Альп. Ранее они исходили горными тропами Кавказ и Тянь-Шань.
В 2009 году, в день своего 80-летия, Михаил Павлович поднялся в небо на одном из подмосковных аэродромов, управляя самолетом ЯК-52. Полет прошел успешно, был выполнен весь пилотаж: виражи, «петли», «бочки» и боевые развороты.
Известно выражение: «бывших летчиков не бывает». Михаил Павлович замечательно подтверждает это на своем примере.
От редакции
ДЕТИ БЛОКАДЫ
Повесть
СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ МАТЕРИ МОЕЙ,
АЛЕКСАНДРЫ АЛЕКСЕЕВНЫ ЕРОХИНОЙ,
ПОСВЯЩАЕТСЯ
Глава 1
От сильного, недалеко прокатившегося взрыва Витька вздрогнул. Он оглянулся на Валерку. Тот был спокоен. Как будто знал, что так и должно быть, хотя по условиям военной игры только трещотки могли имитировать стрельбу. Вновь прокатился долгий, затянувшийся гул, как бывает, когда взрывы следуют один за другим.
– Во дают! – возбужденно прошептал Витька. – Может, наши пошли в атаку, а мы здесь с тобой все прозеваем!
– Тихо ты! – цыкнул Валерка. – Сказано: нам сидеть в дозоре.
Задача их была простая: следить за просекой и, если появятся ребята с синей повязкой на рукаве, одному бежать и сообщить об этом в штаб отряда.
В дозор их посадили на рассвете, едва стало возможным отличать человека от дерева. Немного спустя, от нечего делать, Валерка развернул свой пакет с пайком, выданный каждому участнику игры вместо завтрака. Вареное яйцо, две вафли и две печенинки привораживали взгляд. Но съесть все это было сказано не ранее чем через два часа.
– Ты как думаешь, сколько мы здесь сидим? – зашептал Валерка.
Виктор Стогов глянул на разложенные соблазнительные припасы «боевой обстановки». Ему тоже вдруг захотелось есть, и поэтому он решил подыграть другу.
– Да часа полтора. – Потом спохватился и добавил: – А может, и все два.
– Так, может, съедим? – Валерка Спичкин кивнул на пакеты.
– Давай. А то, если придется бежать, что мы их с собой таскать будем?
Паек был быстро «уничтожен», пакеты прикрыты травой.
Витьку потянуло на сон.
Вообще-то он любил военные игры. Но сегодня было неинтересно. Сидеть в дозоре – это не захватывать штаб «противника».
Виктор ездил в лагерь каждый год на две смены и заметил, что в последнее время все чаще заданием в военной игре было выслеживание и преследование «диверсанта». «Диверсантом» чаще всего оказывался пионервожатый из соседнего лагеря. Прошлым летом ребята гонялись за «диверсантом», который укрылся от них в Клюквенном болоте. Казалось, еще немного – и они его поймают. Но неожиданно появившиеся военные приказали ребятам прекратить преследование и немедленно вернуться в лагерь. Потом говорили, что это был настоящий диверсант, пробиравшийся к близлежащему аэродрому бомбардировщиков.
Теперь, когда грянули взрывы, у Витьки снова пробудился интерес к «войне».
На просеке, недалеко от них, появился парень из первого отряда, но без повязки.
– Дозорные! Выходи! – громко крикнул он.
Витька дотянулся рукой до Валерки и сделал знак прижаться к земле.
– Пацаны, конец игре! Выходите!
Витька крепче прижал Валеркину руку. Ему вспомнилось, как однажды был обманут их «разведчик», простодушно поверивший, что игра кончена. «Противники» привели его в свой штаб, по случаю окончания игры угостили конфетами и, между прочим, спросили, где располагается штаб его отряда. Тот все рассказал. А через полчаса «война» действительно закончилась внезапным захватом штаба. Бедняга «разведчик» часа два плакал от обиды.
– Давай в штаб, – шепнул Витька, – я за ним послежу.
Валерка и десяти шагов не успел сделать, как под ногой у него хрустнула ветка. Парень кинулся в его сторону. Еще мгновение – и Валерка завизжал, схваченный за плечо.
– Где второй? – требовательно спросил парень.
– Не скажу! Пусти! Витька, не вылезай! – заорал Валерка что есть мочи.
– Дурак! Конец «войне». Всех срочно собирают в лагерь!
– Не ври! Не обманешь! – уже ревел от обиды Валерка.
– Эй, Витька! Вылезай! – крикнул парень. – Всех собирают.
Виктор еще плотнее прижался к земле.
– Черт с вами, дураками! Сидите хоть до ночи. – Он отпустил Валерку и пошел в сторону, где был лагерь.
Валерка подскочил к другу:
– Бежим быстрее в штаб.
Штаба уже не было. На месте палатки остались пятна примятой травы, да кое-где валялись ветки.
– А чего так бабахало, если конец «войне»? – разочарованно сказал Витька. – Пойдем в лагерь: здесь больше нечего делать.
Ни Витька, ни Валерка не связывали окончание игры с войной, начавшейся полмесяца назад.
Тогда на вечерней линейке начальник лагеря, молодая энергичная женщина, которую все, от мала до велика, звали Аня, произнесла пламенную речь о том, что нам нечего беспокоиться: Красная армия всех сильней и немецко-фашистские захватчики в скором времени будут разгромлены на их же территории, как это было в войне с белофиннами. Потом ребята поотрядно отправились по дачам спать. Предстояли соревнования по авиамоделизму, а вслед за ними очередная военная игра. Забот и своих, лагерных, хватало.
В лагере что-то случилось. С бугра, возвышавшегося над стадионом, Витька с Валеркой смотрели на необычную суету взрослых, какая бывала, когда случалось ЧП.
– Может, кто-то из ребят утонул? – спросил Валерка.
– Ты что, опупел? – возразил Витька. – Сегодня же купания не было. Наверное, кто-то обожрался незрелой черемухой. Потому и игру сорвали, – рассудил он.
Они вошли на территорию лагеря.
– А вы чего шатаетесь? – накинулась на них пробегающая начальник лагеря. – Марш быстрее в свой отряд!
– Аня, – остановил ее завхоз, – как будем отправлять инвентарь?
– Какой инвентарь? – непонимающе уставилась она на завхоза.
– Ну там постели, кухонные принадлежности…
– К черту инвентарь! Главное, срочно отправить ребят на станцию. Мы в опасной близости от аэродрома. Его опять могут бомбить. – Аня отвернулась от завхоза и кинулась к машинам, въезжавшим в ворота: – Стой! Поворачивай к первой даче! Да осторожнее, не портите газоны! Их ведь ребята делали!
Витькин отряд грузили в трехтонку «ЗИС-5». Шофер сначала подкидывал в кузов пионера, потом бросал туда же его вещички.
Ребятам приказано было сесть на корточки и ни в коем случае не подниматься.
Набитые до отказа машины выехали на дорогу и, оставляя клубы пыли, прыгая на обнаженных корнях могучих сосен, по песчаной просеке помчались к станции Сиверская.
Раньше, едва ребята садились в кузов, начинались песни. Теперь все молчали. Нервозность, охватившая старших, передалась и ребятам.
По мере приближения к станции увеличивался поток спешащих туда людей. А перед станцией происходило что-то невообразимое. С обезумевшими взглядами, мокрые от пота, люди тащили на себе второпях упакованные вещи. Над рекой из панам, шляп, беретов, тюбетеек и испанок[1 - И с п а? н к а – пилотка с кисточкой.] величественно, словно баркасы, покачивались фанерные и дерматиновые чемоданы, огромные узлы из простыней, одеял и скатертей. Мелькали клетки с птицами, блестели медными боками самовары. Из общего гомона выделялись громкие голоса:
– Кирилл, остановись! Сейчас выпадет посуда!
– Вика! Держись за папин кушак, а то отстанешь!
– Дедушка, осторожно! Не урони щеглов!
– Маша, брось, к черту, этот абажур, возьми патефон: у меня от него левая рука отсохла!..
Шофер головной машины сначала непрестанно сигналил, потом, остановившись, начал ругаться. Ему отвечали из толпы тем же. Поняв бесполезность перебранки, он повернулся к ребятам:
– А ну вылезайте! Будем грудью прокладывать дорогу. Держитесь крепко за руки! – Вдвоем, плечо к плечу с пионервожатым, они стали раздвигать толпу, покрикивая: – Дорогу! Осторожно! Дети! Пионерлагерь!
Так, двигаясь в толпе и с толпой, ребята почти добрались до станционной ограды.
Станция уже была занята: ее заполнило громадное стадо давно не доенных ревущих коров. Одичавшие, намотавшиеся за время долгого перехода из районов, где уже бушевала война, коровы устремились за помощью к людям. Но это были городские жители, многие из них не понимали беды животных, боялись приблизиться к ним, да было и не до них.
В раскаленном неподвижном воздухе к испарениям человеческого пота прибавилась смесь запахов навоза и брызгавшего из вымени молока.
Движение к станции прекратилось. Мелькали только разномастные бока коров. Шофер постучал по спине впереди стоящего крупного мужчины в белой панаме и полотняной толстовке:
– Эй, чего остановился? Коров испугался? Они не кусаются!
– Не толкайте! – нервно взвизгнул тот.
