скачать книгу бесплатно
Восточный ларец
Михаил И. Молюков
Предлагаем вниманию читателей небольшое собрание «восточных» стихотворений отечественных поэтов XIX и начала ХX веков. Поэты – особые люди, наделенные даром складывать слова в красивые, а потому – долговечные формы. Благодаря их таланту мы можем яснее прочувствовать всечеловеческое единство разных мировых культур.
Восточный ларец
От издательства
Восток «обосновался» в русской литературе очень давно. Описания его имелись еще в древнерусской литературе. Так, в одном из памятников читаем: «Иса – рух аллах, алейхн салам. Алла акбер». Подпись – Ходжа Игасуф Хор о сан п. Истинное же имя автора этих слов – Афанасий Тверитянии, сын Никитин. «В то же лето 6983-е от сотворения мира (1475 от рождества Христова) обрели мы написания Афанасия, тверского купца, что был в басурманской Индии четыре гада, а ходил, сказывает, с послом великого князя московского Ивана и от великого князя Михаила Борисовича Тверского и от владыки (священника) тверского Геннадия за море. И тот Тверитин Афанасий описал путь хожения своего…», – говорится в средневековой Софийско-Львовской летописи.
«Хожения за три моря» – так назвал свое повествование Афанасий Никитин. Путь русского купца пролегал через столицу татар Казань, по реке Волге, через Золотую Орду и Астрахань и Персшо, а кз Ормузда – Персидским заливом по морю в Маскат, оттуда – морем в Чаул и далее – Джунар и Билар. Подобных «хождений» в заморские земли у россиян было немало – купцы и паломники, военнослужащие, сопровождавшие посольства. Некоторые из них оставили свои дневники и таким образом продолжили традицию описания «хождений». «Хождение в Персидское царство» купца Федота Котова в 1623 голу, путевой дневник монаха-странника Василия Григоровича-Барского «Странствования по святым местам Востока» (первая половина XVIII в.), рассказ о путешествии из Оренбурга в Бухару капитана Егора Мейсндорфа в 1820–1821 годах – эти и другие произведения будили воображение тех, кто по каким-либо причинам не мог покинуть родную землю, занимался творческим прудом и получал вдохновение из книг и событий окружающей жизни, искал ответы на насущные вопросы бытия.
В эпоху Екатерины, присоединившей Крым, на русский язык Был переведен Коран. Стихотворцы Российской империи славили победы над чурками, и первым из них был Гаврила Державин, гордившийся происхождением от золотоордынского мурзы Багрима. Он трогательно писал: «Татарски песни из-под спуда как луч, потомству сообщу…»
Мусульманская культура стала одним из источников вдохновения А, С, Пушкина, Во время южной ссылки (1820–1824) поэт соприкоснулся с жизнью черкесов, крымских татар, арнаутов, с бытом мусульман, населявших окраины, сравнительно недавно присоединенные к империи. «Подражание Корану», «Талисман)), «Из Гафиза» – далеко не единственное обращение Пушкина к восточному миру. Тема Востока звучит в поэмах «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан».
Восточные сюжеты нашли отражение и в творчестве В. Г. Бенедиктова («Калиф и раб», «Письмо Абдель-Кадера»), А. И. Полежаева («Гарем», «Черная коса», «Султан»), М. Ю. Лермонтова, причем герои Ислама органично соседствуют у него с христианским миром.
Следует отметить, что в русской поэзии довольно редко встречается излюбленная европейскими поэтами формула противостояния Запад – Восток. Для отечественных стихотворцев более характерны поиски взаимопонимания и контактов – культурных, бытовых, военных…
За Лермонтовым к Востоку обратили свой взор Л. К. Толстой («Крымские очерки»), Я. П. Полонский и А, А. Фет. Яков Полонский даже написал драматическую поэму «Магомет» и создал цикл стихов на исламские мотивы – «Татарская песня», «Карнавал», а стихотворения «Из Гафиза», «Похищение из гарема» и «Одалиска» стали шедевром поэзии Фета.
Весь золотой век русской литературы пронизан восточными образами, мелодиями татарских и кавказских несен. В 1835 голу Н. В. Гоголь издал сборник «Арабески», в который вошла статья «Ал-Мамун» о багдадском халифе (813–8 33), много способствовавшем развитию науки и просвещен ил в своем государстве. Но, может быть, самое заветное слово об Исламе сказал Л. Н. Толстой в «Хаджи Мурате».
Интерес Толстого к Востоку был, конечно, не этнографический, а духовно-поэтический. Его и в молодости привлекали песни горцев, их пословицы, а также сказки народов Востока, включая «Тысячу и одну ночь». Высоко оценивал писатель и Коран. В его дневниках 1895–1910 годов неоднократно упоминается пророк Мухаммед.
Во второй половине XIX столетия Михаил Михайлов перепел стихи великих суфийских поэтов Руми, Саади, Джуми. И. Л. Бунин постоянно носил с собой сборник стихов Саади. Б таких стихотворениях, как «Ночь аль-Кадр», «Священный прах», «Сатана Boiy», поэт становится пылким исламским мистиком. Странствующему дервишу, умудренному суфию уподобляется в «Персидских мотивах» и Сергей Есенин.
Почти все русские поэты, писавшие о Востоке и Исламе, были глубоко верующими людьми, православными христианами. Они, конечно, помнили о боевых столкновениях в период татаро-монгольского ига, о русско-туредких войнах, кавказских сражениях. Но, воспаряя мыслью над прошлым и не отбрасывая его, они с интересом, вниманием и доброжелательством вглядывались в лицо данных Богом и историей соседей. Они видели в нем много привлекательного для своих соотечественников.
Вниманию читателей предлагается сборник «Восточный ларец», куда вошли стихотворения русских поэтов XIX–XX веков. Поэты – особые люди, наделенные даром складывав слова в красивые, а потому долговечные формы.
Благодаря их таланту мы можем яснее прочувствовать всечеловеческое единство разных мировых культур, Рассмотреть за романтической экзотикой простых людей дальних стран. Полюбить придуманный стихотворцами Восток, и отчасти понять настоящий, реальный. Приятного Вам чтения!
В. А. Жуковский
Лалла Рук
Милый сон, души пленитель,
Гость прекрасный с вышины,
Благодатный посетитель
Поднебесной стороны,
Я тобою насладился
На минуту, но вполне:
Добрым вестником явился
Здесь небесного ты мне.
Мнил я быть в обетованной
Той земле, где вечный мир;
Мнил я зреть благоуханный
Безмятежный Кашемир;
Видел я: торжествовали
Праздник розы и весны
И пришелицу встречали
Из далекой стороны.
И, блистая и пленяя –
Словно ангел неземной,
Непорочность молодая
Появилась предо мной;
Светлый завес покрывала
Отенял се черты,
И застенчиво склоняла
Взор умильный с высоты.
Все – и робкая стыдлив ость
Под сиянием венца,
И младенческая живость,
И величие лица,
И в чертах глубокость чувства
С безмятежной тишиной –
Все в ней было без искусства
Неописанной красой!
Я смотрел – а призрак мимо
(Увлекая душу вслед)
Пролетел невозвратимо;
Я за ним – его уж нет!
Посетил, как упованье;
Жизнь минуту озарил;
И оставил лишь преданье,
Что когда-то в жизни был!
Ах! не с нами обитает
Гений чистый красоты;
Лишь порой он навещает
Нас с небесной высоты;
Он поспешен, как мечтанье,
Как воздушный угра сон;
Но в святом воспоминанье
Неразлучен с сердцем он!
Он лишь в чистые мгновенья
Бытия бывает к нам
И приносит откровенья,
Благотворные сердцам;
Чтоб о небе сердце знало
Б темной области земной,
Нам чуда сквозь покрывало
Он дает взглянуть порой;
И во всем, что здесь прекрасно,
Что наш мир животворит,
Убедительно и ясно
Он с душою говорит;
А когда нас покидает,
В дар любви у нас в виду
В нашем небе зажигает
Он прощальную звезду.
Ф. Н. Глинка
Голубице
Из псалмов Давида
Ах, голубица! голубица!
Зачем и я – не то, что ты?
Зачем мне так тесна темница
И недоступны высоты?
Как слабы смертного усилья,
Коль их бессмертный не скрепил!..
Когда б твои златые крылья
И посребренье между крыл,
Я б полетел к горе Сиону,
Где вечно светит благодать,
Чтоб, к горнему прильнувши трону.
От дольней жизни отдыхать.
Илия – Богу
Мы ждем и не дождемся сроков
Сей бедственной с нечестьем при:
Твоих зарезали пророки»,
Твои разбили алтари!..
Проснись, Бог сил, заговори!
Нет места для твоей святыни,
И я теперь, жилец пустыни,
Я плачу пред тобой один!..
А ты им терпишь, властелин
Земли, морей и облаков!
Ты терпишь от своих рабов!!!
Бог – Илие
Не сокрушайся, мой пророк!
На всё есть час, на всё есть срок;
Пускай, кичась, растет порок:
Буль зло добру в святой урок!..
Но не грусти! Твой господин
Здесь не совсем еще один:
Не все пошли к Ваалу в сети!
Есть тайные у Бога дета,
Есть тайный фимиам сердец,
Который обонять мне сладко!..
Они бегут ко мне украдкой,
И я являюсь втайне к ним;
И их лелею, просветляю
Высоким, истинным, святым!
Псалом 136
Б стране изгнанья – в Вавилоне,
При дальних, неродных реках,
Мы по родном своем Сионе
Грустили молча и в слезах.
На серебристых ветках ивы
Повесил каждый свой орган,
И с струн их отзывы плаксивы
Срывала буря чуждых стран.
«Зачем для песен Иеговы
Вы жизнь не взбудитс в струне?
Играйте!» – говорят нам. «Что вы?
Как нам играть в чужой стране?..
Забудь меня, моя десница.
Когда тебя забуду я,
Иерусалим – царей столица, –
Святая родина моя!
Припомни, Бог, как сын Элома
Наш град неистово громил:
И меч и пламень б лом из дома,
Как лютый вихорь, разносил!..
О, б ком дух мести Бог возбудит
На злую Вавилона дщерь,
И от кого терпеть ей будет
За то, что терпим мы теперь?
Блажен, кто стоны преселенцев
Послышав, на тебя пойдет
И плачущих твоих младенцев,
Взмахнув, о камень расшибет!..»
К. Н. Батюшков
