скачать книгу бесплатно
Военно-политический роман. Повести и рассказы
Михаил Курсеев
Данная книга является художественным повествованием. Главным героем является автор. В первой повести он описывает годы юности, первой любви… Во второй, на примере собственного жизненного пути, показывает, как политика ножом прошла по судьбам офицеров ВС СССР, ВС РФ.
Военно-политический роман
Повести и рассказы
Михаил Курсеев
© Михаил Курсеев, 2017
ISBN 978-5-4483-6492-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Три Галины и Марина
Повесть
От автора
Повесть о юных годах, первой любви. Любить в жизни можно только один раз, вся же остальная жизнь с её неоднократной влюблённостью – лишь попытка вернуть то былое и навсегда утраченное чувство. Чувство первого поцелуя и первого трепета при осознании, что ты влюблён невосполнимо.
Расхожая фраза, что любви все возрасты покорны, верна только для того, кто ранее не любил ещё. Это так же верно, как то, что дважды в одну реку войти невозможно. Поэтому вопрос о том, а кто же был первой твоей любовью? – для многих остаётся загадкой до конца дней своих.
Глава 1
Школьная любовь
Впервые Михаил влюбился в девочку в первом классе, с которой сидел за одной партой, её звали Галина. Светловолосая девочка всегда в школу приходила с двумя огромными белыми бантами, глаза у неё были цвета неба. Именно цвета неба, которое меняло свою окраску в зависимости от времени года. Казалось, что и цвет глаз Галины был от туманно-серого зимой, до ярко-голубого весной. Михаилу в ней нравилось всё: от её аккуратных повседневных школьных фартучков и платьиц, до всегда блестящих туфелек, от её алых бантиком губок до косичек в шикарных бантиках. Неведомая сила тянула его к ней и влекла, в школу он каждый день не бежал, а летел как на крыльях с одной мыслей: скорее увидеть её. Галина со временем стала его идеалом и тайной мечтой.
Они оба были отличники, все четыре года, что проучились вместе, всегда дружили и ни разу не поссорились, сидели за одной партой. Миша старался изо всех сил быть во всём лучшим в классе, что бы нравиться ей. Он рисовал самые красивые картинки, тайно писал стихи, начал ходить в секцию плавания. Он хотел быть уверен в том, что если понадобится, то он сможет спасти свою любовь, если она будет тонуть. При своём небольшом росте стал самым бесстрашным драчуном в классе, что его многие побаивались. Не дай бог, если кто-то пытался обидеть Галину, то кровь и сопли у того сразу текли рекой.
На выпускном вечере по случаю окончания начальной школы, они вдвоём весь вечер танцевали все медленные танцы, а потом именно они вдвоём провожали свою первую учительницу Валентину Устиновну до самого дома. Миша с трудом тащил огромную коробку полную красивейших роз, какие растут только в Узбекистане. Валентина Устиновна была чудеснейшей женщиной, прекраснейшим педагогом, именно она привила детям любовь ко всему прекрасному, вырастила самый дружный в мире класс. Она никогда не считалась с личным временем, водила класс на экскурсии в музей, в кино, театр, просто на природу в маленькие походы.
Проводив учительницу, они с Галиной оба со слезами на глазах побрели домой. Оба чувствовали и осознавали, что от них ушла незабываемая частичка их детства, это было расставание с первой любовью, они тогда ещё этого не знали, но им обоим было очень грустно, до дома Галины дошли без слов. Галинка огромными серыми глазами полными слёз последний раз глянула на Мишу, закрыв лицо руками, убежала домой.
Она жила на той же улице, что и Михаил, только на другом конце, довольно далеко. Домой он брёл как в тумане, не видя ничего вокруг, его не радовали, ни грамота за отличное окончание начальной школы, ни благоухание весны, видно у него уже было предчувствие, что его разлучат с Галиной, с его родной школой и родным классом.
Так и случилось в августе. Расставание с родной школой для Михаила стало трагедией, по настоянию старшей сестры его перевели в физико-математическую школу, как способного ученика отличника. Сколько раз он позже проклинал тот день и час, когда согласился перейти в эту ненавистную ему чужую школу, в чужом и враждебном ему районе, с совершенно чужими одноклассниками из чуждого ему сословия.
Новая школа была в самом центре города. В классах с математическим уклоном учились лучшие ученики со всего города, а так же не столь одарённые детки элитных родителей, но почти все они к шестому, седьмому классу отсеялись, так как освоить программу с математическим уклоном было довольно трудно тем, кто не обладал незаурядными способностями и трудолюбием. Способности у Михаила были, а вот желание учиться, вообще ходить в чужую школу у него не было абсолютно, поэтому он быстро превратился из лучшего ученика класса в середняка, но продолжал там учиться, только благодаря уговорам и слезам матери, которую не хотел расстраивать. Даже, когда она поняла, что для сына эта школа стала не в радость, и была согласна вернуть его в родной класс, то было поздно. Его бывший класс в полном составе учил немецкий язык, а Михаил два года изучал английский. Он готов был наверстать и учить немецкий, но его просто не могли взять обратно по школьным правилам. Вот так и пришлось учиться в ненавистной ему школе до окончания.
Михаил часто убегал с последних уроков и, выйдя из автобуса, стоял в сторонке рядом с остановкой, дожидаясь, когда Галина будет возвращаться из школы, но когда она переходила дорогу, он сразу направлялся в противоположную сторону, боясь подойти к ней, проводить её. С ним происходило, что-то непонятное; он никогда не был трусом, робким и стеснительным, но при виде Галины столбенел и робел. Так, он в течение многих лет продолжал встречать её издалека, и провожать только взглядом, ни разу не приблизившись и не заговорив с нею. Его нещадно изнутри глодало чувство вины, будто это он сам бросил её, и по своей воле ушёл в другую школу. Ему казалось, что она должна ненавидеть его за это. Святая детская наивность, но именно так, рассуждая, сам себя бичевал Михаил.
Каждую осень всех старшеклассников города вывозили на сбор хлопка, в том числе и школу, где учился Михаил, но учившиеся сынки и дочки номенклатурной элиты города, как правило, выезжали на хлопок как на пикник, могли в любое время вернуться домой, потом снова поехать, работали также спустя рукава, никто сильно не напрягался. Жили и работали каждый год в одном и том же колхозе миллионере, который не очень, как было видно, нуждался в посторонней помощи, но так было принято, выезжали все.
Размещались «хлопкоробы» в здании местной школы, в прекрасных тёплых и светлых классах, спали на мягких раскладушках, кормили очень хорошо и вкусно. Каждый год школу даже награждали ценными подарками за огромный вклад по сбору «белого золота», хотя каждый знал, что за то, как они работали, в других школах отчисляли.
В восьмом классе, поработав недельку на сборе хлопка, Миша приехал домой, взял свой мопед и поехал в колхоз, где работала его бывшая родная школа. Он твёрдо решил, что если Галина проявит к нему хоть капельку симпатии, то он непременно расскажет ей о своих чувствах к ней, что хранил в тайне все эти годы.
Он мчался с максимальной скоростью в шестьдесят километров в час, как говорится – выжимал всё из своего верного мопеда, что тот мог позволить выжать из себя. Мчался навстречу своей любви, а точнее, на встречу: надежде, вере, что будет любовь.
Проехав через плотину, разделявшую реку Чирчик на два рукава: поливной канал и основное русло реки, прозрачные воды которой с грохотом неслись через открытые шлюзы вниз по долине, Миша поехал по дороге вдоль реки. Было начало октября, деревья стояли все ещё совершенно зелёные, только кое-где можно было увидеть отдельные жёлтые и красные листочки, но не зримо в воздухе витала уже осень. Она веяла утренней прохладой, парила паутинками неприятно обволакивающими лицо, радовала созревшими полями с богатым урожаем, спелыми гроздями винограда и пьянила пахучим запахом поздних сортов дынь, арбузов на спелой бахче. Проплывающие мимо посёлки пестрили раскраской домов и заборов, прямо вдоль дороги росли яблони, ветви которых под тяжестью плодов кланялись прохожим, пожелтевшая трава была усыпана опавшими яблоками, которые никто не собирал. Между селениями простирались хлопковые поля, там, где ещё не был убран урожай, они были похожи на заснеженные острова правильной прямоугольной формы, омываемые вокруг бесчисленным количеством каналов и арыков вдоль которых росли колючие акации и местами серебристые тополя. Картина была довольно живописная, особенно там, где могучие древние чинары, росшие по обеим сторонам дорог, протягивая навстречу друг другу свои огромные ветви, как лапы, полностью смыкались над дорогой, не пропуская солнечные лучи, образовывали сказочные тоннели в изумрудных животрепещущих горах.
Ребята его бывшего класса жили в каком-то сарае или ангаре в ужасных условиях, спали на деревянных нарах, барак напоминал собою подобие лагерного, что Миша видел только в кино. Колхоз был бедный или жадный, кормили школьников плохо, но при этом были установлены для них такие нормы по сбору хлопка, что у Миши от удивления волосы встали дыбом, когда они ему это сказали.
– Сегодня девяносто пять килограмм собрал, – хвастался, Серёга Маркин.
– Ну, и что, а я девяносто восемь, – парировал Володя Фролов, тут зашёл Марс, гордо заявил: – Сто десять!
Они Мише не поверили, что в его школе, больше тридцати килограмм собирать – позор, норма шестьдесят, но если кто и собирает столько, то это значит, что он не собирается работать вообще ближайшие дня три. Расчёт был лишь в том, что на питание достаточно пятнадцать килограмм в день, и чтобы не брать деньги с родителей, вот эти пятнадцать и старались кое-как с землёй и пылью натягивать.
Другими словами для детей пролетариев было всё по пролетарски, не то, что для детей слуг народа из той элитной школы, где учился Михаил. При этом никто из пролетарских ребят ни на что не жаловался, все были всем довольны, даже хвастались друг перед другом о перевыполнении нормы, прямо стахановцы. А уехать на пару дней домой, то это было у них на уровне преступления, им даже болеть не разрешали.
Мишу встретили одноклассники хорошо, выделили ему на нарах почётное место, закидали вопросами:
– Как, где, почему?
Вечером, когда собрались у костра, что-то жарили на деревянных палочках, разлили портвешка по железным кружкам, травили анекдоты, пели песни. Михаил заметил, что Галина смотрит только в ту сторону, где был Марс Мансуров, и понял, что она к нему не равнодушна, а Мишу совсем не замечает, ему даже казалось, что все другие одноклассники были больше рады его приезду, чем она. Эта мысль давила и угнетала, но у него не было ни повода, ни желания выяснять отношения с Марсом, ни тем более с ней. Он видел, что тот к Галине не проявлял никакого внимания. Просто стало жаль её, – как несправедлива судьба к людям, – подумал он.
Жаль стало Мише и себя, но он понимал, что положение его безнадёжно особенно сейчас, поэтому весь вечер довольствовался только тайным созерцанием милого сердцу образа. Он ни с кем не поделился тайной нежданной цели своего визита в их колхоз, а рано утром, когда ещё все спали, уехал. Вот так в его сердце и догорела столь долго тлевшая первая любовь, нет, не забылась, не исчезла бесследно, зарубцевалась ранка, готовая всегда вскрыться и разболеться.
Глава 2
Команда «Ураган», хоккей и дядя Ваня
Зима в том году выдалась морозная и снежная по Среднеазиатским меркам, даже лёд замёрз на прудах и речушках. Пацаны с утра и дотемна гоняли шайбу, Михаил со своей командой расчистил площадку перед гидроэлектростанцией, залили её водой, получился неплохой лёд. Все дни без устали играли в хоккей, периодически принимали команды соперников то с Боз-Су, с Ак-Кавака, ходили играть к ним.
Сразу после Новогодних праздников к Мише пришёл дядя Ваня – ответственный за спортивно-массовую работу местного жилищного комитета и предложил команде принять участие в чемпионате города по хоккею. Через неделю Миша в полном составе свою команду «Ураган» вывел на площадку, подготовленную в районе центрального стадиона.
Команда «Ураган» без единого поражения заняла первое место, поэтому именно Михаилу, поручили сформировать сборную команду города, для встречи в товарищеском матче с командой «Заря Востока» – юношеской командой школы-интерната при Ташкентской команде профессионалов «Бинокор». В сборную Михаил взял только двух мальчишек из других команд своего города за то, что те хорошо бегали на коньках, остальной состав был полностью из его команды.
Подготовкой к матчу занялись очень серьёзно, особенно экипировкой. Во времена всеобщего дефицита и низкого благосостояния в его команде настоящие заводские клюшки и коньки были только у Миши и парня из другой команды, его звали Вовчик. Клюшки стругали и выпиливали из подручных материалов каждый себе сам, кто, на что был горазд. Вратаря – по имени Бати, капитан взял под свой личный контроль, собственноручно ему сделал из многослойной фанеры широченную клюшку, маску на заводе из арматурной проволоки сварил его отчим, точно как у Третьяка, – так оценили работу все ребята. Защитные наколенники и рукавицы из старого матраса сшила бабушка. Коньки – беговые ножи, привязали верёвками прямо к валенкам, шлем ему Михаил выделил собственный мотоциклетный. Костюм вратаря дополнил синий ватник огромного размера с дырами на локтях и спине, которые бабушка залатала зелёными латками. Бати со стороны стал напоминать чучело с огорода, но это никого не волновало, главное – он был надёжно защищён от травм. Остальные члены сборной города экипировались самостоятельно и выглядели «немного скромнее», чем вратарь. Коньки были у всех самые разные: снегурки, дутыши, какие-то с двойными лезвиями, старые рваные куртки, сапоги, валенки, ботинки. Короче, команда внешним видом напоминала республику «ШКИД» из известного фильма.
Настал долгожданный день хоккейной баталии с грозной командой из Ташкента. Команду из Чирчика привезли во дворец спорта «Юбилейный» на новеньком автобусе ПАЗ. В раздевалке Михаил обратился к команде:
– Ребята, нам сегодня предстоит играть на настоящем льду, с настоящей командой. Мы можем и не победить, но прошу всех не тушеваться, играть до конца с полной отдачей как всегда. Не опозорим наш славный «Ураган» и наш город! Порвала же наша сборная СССР Канадцев, и мы порвём, клянёмся! Клянёмся! – ответили все хором, лица засветились, в глазах ребят появилась решимость.
Дядя Ваня понял:
– Вот в чём сила этой команды, в силе духа, если они сегодня будут играть с той же одержимостью как на чемпионате города, то может произойти чудо.
Выехали на лёд: команда «Заря Востока» сияла и блистала, все игроки одеты в яркую жёлто-красную форму с иголочки, коньки, шлемы хоккейные – всё настоящее, такое ребята из «Урагана» видели только по телевизору в чёрно-белом цвете, или в кинотеатрах в цвете в спортивных киножурналах и в печати.
При выезде на лёд команды Михаила, немногочисленные болельщики на трибунах дружно начали хохотать, свистеть и что-то оскорбительное выкрикивать. Действительно, зрелище было вполне комичное: с одной стороны стояла хоккейная команда, как с картинки, с другой – команда оборванцев. От комичного до трагичного – был один шаг. С одной стороны это могло вызвать улыбку, но с другой это обнажало нищету, в которой жил народ, большая его часть. Действительно, команда сборной Чирчика по хоккею выглядела как детдомовцы из республики «ШКИД».
– Спокойно, – скомандовал Миша.
– На трибуны не смотреть, не слышим и не видим их.
После положенных приветствий команды разъехались по своим сторонам, если так можно выразиться. Защитники «Урагана» и вратарь, падая, еле доковыляли до своих мест. Лёд был как стекло гладкий и твёрдый, какого они никогда не видели, а коньки были у всех плохо наточены. Даже у Миши, хоть он и точил свои дутыши напильником три дня, правый конёк с внутренней стороны был туповат, поэтому он при разворотах припадал на правую ногу, но по сравнению с другими, держался на льду довольно уверенно.
«Заря Востока» сразу пошла в атаку и на первой минуте забросила первую шайбу, «Ураган» перейти в контратаку не мог. Миша дал команду защитникам при приближении противника ложиться по периметру перед воротами и лёжа клюшками пытаться выбить шайбу. Обстановка выглядела комичной и безнадёжной, ребята держались стойко, но лёжа, а Михаил играл без замены весь первый период, носился как собачка, размахивая клюшкой, защищая свои ворота.
Перед очередным вбрасыванием Миша подъехал к бортику и попросил дядю Ваню:
– Надо срочно найти пункт заточки коньков, он где-то должен быть.
– Всё понял, – ответил дядя Ваня и поспешно убежал.
Скоро он вернулся, позвал капитана и доложил:
– Есть заточка, нашёл, давай ребят.
Миша по одному начал отправлять ребят точить коньки. Первый период проиграли три – ноль.
В перерыве Михаил наточил свои коньки и вратарю, на льду команда начала стоять более уверенно, капитан команды почувствовал себя вообще прекрасно, покатил легко, будто всю жизнь тренировался на этом льду, а играть он умел, не зря его прозвали – Харламов.
Во втором периоде, выиграв первое вбрасывание, Миша без особых усилий прошёл от центра через всю команду «Заря Востока» к их воротам один на один с вратарём, легко уложил его на лёд и вколотил первую шайбу. Игроки «Зари» сразу сосредоточили всё внимание на Михаиле и носились все за ним, но он поменял тактику, собрав на себя почти всю команду, он пасовал Вовчику и тот, летел к воротам «Зари» и забивал. Защитники «Урагана» тоже заиграли уверенней, отбирали шайбу, встречая противника перед синей линией, не давая войти в свою зону, дальние щелчки нападающих «Зари», вратарь Чирчикцев парировал легко.
Игра закончилась уверенной победой сборной города Чирчика, со счётом семь – четыре. Только одну шайбу смогли за два последующих периода забить им, так называемые профессионалы, республика «ШКИД» – семь.
Когда ребята шли из раздевалки к автобусу, то фанаты «Зари Востока» решили побить обидчиков. Их было человек шестьдесят, они выстроились перед автобусом. Но побить десять «ШКИДовцев», да ещё вооружённых клюшками и коньками – было утопией. Миша, оценив обстановку крикнул: – Олга!!! Сам первый кинулся вперёд, бесстрашно клюшкой и связанными коньками руша перед собой одного за другим врагов, вся команда последовала его примеру, через несколько секунд поле боя было усеяно поверженными фанатами, те дрогнули и кинулись врассыпную. Воспользовавшись превосходством, команда Миши успешно загрузилась без потерь в автобус, тот сразу сорвался с места. Вслед полетели камни, даже разбили заднее стекло, Михаил просил водителя притормозить, чтобы преподать ещё один урок Ташкенту, но водитель был неумолим. Когда Дворец спорта «Юбилейный» остался далеко позади, Михаил попросил водителя:
– Может, сделаете кружок по Ташкенту, ребята хоть город посмотрят, а то живём вроде и рядом, а многие в столице ни разу не были.
– Родные мои, да за такой хоккей, который вы сегодня показали, да за честь и славу нашего Чирчика, которую вы не уронили, я хоть неделю готов катать вас по Ташкенту, а не то, что один кружок, – ответил седовласый водитель автобуса.
– Погнали, любуйтесь, – продолжил он.
– Суровый бой ведёт ледовая дружина,
Мы верим мужеству отчаянных парней,
В хоккей играют настоящие мужчины, – запел Михаил.
– Трус не играет в хоккей,
Трус не играет в хоккей, – дружно подхватила вся команда, дядя Ваня и водитель.
Так, горланя во всё горло известную песню, они потихоньку покатили по Ташкенту. Было около шести вечера, но зимой темнеет рано, поэтому город весь сиял сказочными неоновыми огнями. Проспект Шота Руставели украшали, ещё не убранные после празднования Нового года зелёные ёлки, мерцая разноцветными огнями. Автобус повернул направо и выехал на площадь Ленина, памятник вождю мирового пролетариата освещался прожекторами во весь рост – выглядел монументально грандиозно. Справа проплыла гостиница Ташкент, с огромными гранитными колонными, поддерживающими свод главного входа, напротив чуть в отдалении был виден фасад драматического театра имени Алишера Навои. Жаль, что зимой не работали фонтаны, и ребята не увидели блеск перепадавших водопадных каскадов на площади Ленина и шары бьющих струй круглого огромного фонтана перед театром, которые при ночном освещении выглядят волшебно. Выехав к стеклянному зданию ЦУМа, снова повернули направо, потом налево и поехали к площади Дружбы народов. Огромную современную площадь украшали монументальные статуи фигур обозначавших тружеников и тружениц народов СССР, композицию венчало современное красивое здание Дворца Дружбы народов с очень эффектной подсветкой.
Когда подъезжали к железнодорожному вокзалу Михаил обратился с просьбой к водителю:
– Высадите нас, пожалуйста, у станции метро, ребята ни разу не ездили на метро, а потом заберёте нас на площади Горького на выезде из Ташкента.
– Нет, я не могу, – возразил водитель.
– Я поеду с ними, останови, – вдруг подал голос дядя Ваня.
– Они сегодня заслужили, – поддержал он просьбу Миши.
– Ладно, если ты поедешь с ними, Ваня, только смотрите, не бейте больше никого, – нехотя согласился водитель.
– Нет, что Вы, мы самые мирные ребята на свете, – пошутил капитан.
– Да, видел я сегодня, – какие вы мирные, весь асфальт в соплях и крови там остался, и зубы наверно, придётся кое-кому новые вставлять.
– Мы же защищались, – оправдывался кто-то из ребят.
– Молодцы, хорошо защищались, команда.
Автобус затормозил напротив станции метро около железнодорожного вокзала, с огромной светящейся красной буквой «М». Ребята с дядей Ваней спустились вниз на станцию, Миша разменял рубль в кассе и выдал каждому по пятаку, проинструктировал всех:
– Держаться вместе, не хамить, вести себя в метро тихо и скромно.
Все станции метро в Ташкенте очень красивые, отделаны лучшими сортами местного мрамора в национальном стиле, очень светлые и чистые. Поезд подошёл быстро, когда прозвучало:
– Осторожно двери закрываются, – все ребята были в вагоне. С таким ускорением, что закладывало уши, состав рванул с места и понёсся, нырнув в бесконечный лабиринт тоннеля. За окном свистел, разрезаемый вагонами воздух, ребят охватил восторг от впервые испытанного ощущения, они с радостью и любопытством разглядывали станции, которые проезжали.
– Следующая станция: «Площадь Горького», – прозвучало, будто приговор, в динамике. Хотелось ехать и ехать, но нужно было выходить, и ребята двинулись к выходу из вагона.
Автобуса на проезжей части ещё не было, все сбились в кучу и ёжились под колючим зимним ветерком, чуть пританцовывая, что бы согреться. Минут через пятнадцать напротив них остановился автобус, распахнув обе двери, ребята резво запрыгнули в тёплый салон, клацая зубами.
– Конечно, вы по прямой летели под землёй, а я каждому светофору кланялся, вот и замёрзли. Надо было вам пару станций в обратном направлении проехать, потом пересесть и ехать сюда, – оправдываясь за опоздание, проронил водитель.
До дома доехали быстро, светофоров на выезде из Ташкента было мало. Через полчаса они вышли из автобуса на родной улице в родном городе, поделившись немного впечатлениями, разбрелись по домам. Только двое ребят, что были приглашены в сборную из других районов, поехали дальше.
Утром следующего дня прибежал весь взмыленный и запыхавшийся дядя Ваня.
– Миша, срочно собирай свою команду, срочно, – начал он скороговорку.
– Едем в горком партии, нас вызывают, – выдавил он из себя.
– Зачем, почему ничего не знаю, но в три часа дня мы должны быть там, в кабинете двести два на втором этаже у товарища Аникина – второго секретаря горкома.
У Михаила после вчерашней игры болело и ныло всё тело, он сыграл все три периода без замены, руки все были в синяках, ехать куда-то совсем не хотелось. Но надо, так надо.
– Нет проблем, соберу всех, в два будем на остановке, устроит? – ответил Миша.
Ровно в два все ребята из команды «Ураган» собрались на остановке маршрутного городского автобуса, где их ждал взволнованный и взъерошенный дядя Ваня. Видно его убивала неизвестность, и он весь извёлся в догадках. Вопросы: « Что будет, за что, наградят, казнят?» – не давали ему покоя с утра.
– Выиграли… Должны похвалить, но подрались.… Но не мои же первые начали.… А со стороны глядеть и мои… задираться начали не они, но бить начали они, да ещё побили, а у моих, даже ни одного синяка. Надо было себе синяк поставить на всякий случай, теперь поздно, вот дурак не догадался, – так рассуждал дядя Ваня (добрейшей души человек), пока ехали до центра.
Вышли на остановке с двумя названиями: «Ленина» и «Навои», так называли её потому, что слева была площадь «Ленина», а справа площадь и кинотеатр «Навои». Площадь «Ленина» с памятником Ильичу, была украшена огромными клумбами роз. В тёплое время года розы цвели с мая до середины декабря, а сейчас были обрезаны и присыпаны опилками, сверху припорошены снегом. Напротив автобусной остановки стояло двухэтажное здание школы, сталинской постройки, в которой учился Михаил. Вдоль всей площади слева тянулся красивый кованный из чугуна забор, отгораживающий внутренний двор школы. Площадь «Ленина» заканчивалась широкой пешеходной лестницей, уходящей вверх метров на шестьдесят относительно нижнего уровня. Украшеньем лестницы служили широченные каменные перила с круглыми резными балясинами по обеим сторонам гранитных ступеней. Напротив лестницы наверху в ста метрах был мост через канал шириною метров сто пятьдесят. Высота моста, под которым летом неслась вода из горного Чаткала изумрудного цвета, было около восьми метров. Сейчас канал был покрыт тоненькой коркой льда, местами зияющий небольшими проталинами.
Пройдя через площадь, ребята поднялись по гранитной лестнице к мосту, с которого открывался красивый вид на верхнюю террасу центра города. Впереди вдали грациозно возвышался Дворец культуры «Химиков», фасад его по периметру украшали резные альковы, поддерживаемые высоченными огромными колонами, почти такими, как в древнем Колизее. Слева стоял Дворец пионеров, он выглядел, как немного уменьшенная копия Дворца «Химиков». Справа, немного в стороне, спрятавшись за ровным рядом огромных чинар, стояло четырёхэтажное типовое здание горкома партии, поэтому оно не нарушало общую композицию, а вблизи смотрелось вполне прилично.
