скачать книгу бесплатно
Закат рябиновой любви. Психологический роман
Михаил Карс
Книга повествует о судьбе женщины, пронесшей первую и единственную, настоящую любовь через всю свою жизнь. Война не позволила ей пройти со своим любимым по жизни, но в старости, оказавшись в доме престарелых, она встретила того, кого полюбила еще тогда – в семнадцать лет. Совершенно незнакомые люди помогли главной героине прожить полноценную, но недолгую старость вместе с тем, кто не покидал ее душу на протяжении всей ее сложной жизни. С тем, кто был настоящим отцом ее погибшей дочери.
Закат рябиновой любви
Психологический роман
Михаил Карс
Охраняется законом РФ об авторском праве. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения автора или издательства. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.
Иллюстратор Марина Шатуленко
Корректор Евгения Белянина
© Михаил Карс, 2017
© Марина Шатуленко, иллюстрации, 2017
ISBN 978-5-4485-4852-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Воздух был пропитан осенними запахами. Погода на удивление стояла солнечная и, самое главное, сухая. Осень в этот год выдалась красочная. В лесопарке на лавочке сидела женщина. На вид ей можно было дать не более шестидесяти лет. Моложавое лицо. Морщин мало. Лишь в уголках губ букетом располагались мимические полосочки. Она сидела, вдыхая полной грудью запах хвои, доносившийся от рядом растущих елей и сосен. Блаженный вид притягивал взгляды проходящих людей, но она сидела с прикрытыми глазами, не обращая внимания на гуляющих прохожих. Ей в этом году исполнилось восемьдесят пять лет. Жизнь подходила к своему вынужденному финалу. Каждый день она проживала, как последний, наслаждаясь даже маленькими радостями. На эту лавочку она приходила, независимо от погоды, вот уже три года. Когда шел дождь, спасал старенький зонт. Но менять свои привычки она не хотела.
Сегодня была суббота. Во второй половине дня должны приехать внучка с мужем. Они снимали квартиру на другом конце города. Дочь несколько лет назад покончила с собой, после того как узнала от матери, что отец был немецким солдатом, а не молодым героем-подпольщиком, погибшим от рук эсэсовцев. И все доводы, что он был антифашистом, не смогли изменить ее убеждений в том, что она проклята и является человеком, несущим в себе гены того самого фашизма, который ненавидела всей своей душой. Женщина проклинала себя за то, что во время скандала не смогла сдержаться и открыла дочери всю правду. Именно после этого события внучка, обвинив ее во всех смертных грехах, собралась и ушла жить на съемную квартиру, где и познакомилась со своим гражданским мужем.
Сегодня ей совсем не хотелось встречаться со своими родственниками. Ровно три месяца назад Маша, внучка, предложила продать квартиру, взамен купить более дешевую, а ее поселить в дом престарелых или социальный приют, как пытались облагородить страшное название чиновники. Печалило то, что не сама она решила сделать это предложение бабушке. Это ее муж, которому всегда были нужны деньги. Альфонс, тунеядец! Но Маша его любит, поэтому приходится все терпеть. Лезть в жизнь молодых ей не хотелось. Именно сегодня она должна была дать ответ.
– Как поступить? Согласиться или проявить непреклонность? – звучал, словно колокол, в голове вопрос.
Какое бы решение она ни приняла, жизнь все равно станет невыносимой. Она слышала скандалы по телевизору, в которых рассказывали, как обращаются в таких заведениях со стариками. Но, с другой стороны, если проявить непреклонность, то внучка все равно будет изводить своими скандалами, а еще хуже, ее муж может что-нибудь сделать с ней, насильственным образом. Ведь сил, чтобы давать отпор, уже никаких не осталось. Ноги еле ходят, руки трясутся и порой ничего не держат. Женщина судорожно искала ответ на вопрос: «как поступить?». И все сходилось на том, что ей придется умирать в доме престарелых. Она прощалась с этим лесопарком, с деревьями, с этой тишиной. Женщина приняла решение и, поднявшись со скамейки, медленно, прихрамывая, направилась домой, чтобы дать согласие на переезд туда, откуда больше никогда не вернется. Медленно двигаясь по аллее, она предалась своим воспоминаниям.
Родилась Лидия еще до войны. Когда Левитан объявил о нападении фашистской Германии на Советский Союз, ей в этот год исполнилось пятнадцать лет. Паника и страх неопределенности, которые царили в первые месяцы войны, усложняли жизнь людей. Мужчины уходили добровольцами на фронт, а женщины оставались с детьми и продолжали жить. Если, конечно, это можно было назвать жизнью.
Лида росла подвижным и контактным ребенком. Познакомиться с чужим и незнакомым человеком для нее не составляло труда. Но после того как отец отправился на фронт, а через месяц мать получила похоронку, девочка замкнулась. Ненависть к тем фашистам, которые отобрали у нее близкого и родного человека, была безудержной. Ей хотелось душить каждого врага собственными руками. Но пока она не представляла, как это можно сделать практически.
Семья проживала в Крыму. С декабря 1941 года жизнь на полуострове резко изменилась. Теперь в родном городе Лиды хозяйничали те самые фашисты. Больше всего жители боялись тех, кто носил черную форму. Самые жестокие и бесчеловечные вояки убивали любого, кто не так как-то на них посмотрел. Город заполонили регулярные фашистские части. Многих расквартировали прямо в семьях горожан, у кого были свои собственные дома. Лида с мамой жили как раз в таком доме. После, так сказать, заселения им пришлось перебраться в свинарник. Свиней у них забрали сразу, как только фашисты вступили в их город. Поэтому деревянная постройка была свободна. Запах, который накапливался годами, сохранялся. Поэтому, когда Лида выходила из своего временного жилища, то за ней шлейфом следовал этот дух свиного навоза. Фашисты не обременяли себя культурным обращением, поэтому чаще всего Лида получала подзатыльники, если случайно оказывалась рядом с оккупантом. Тот затыкал нос и со словами, которые потом понимать стали все, пинал девочку, указывая пальцем в противоположную сторону от себя. Лида, прикрывая рот ладонями, чтобы этот самодовольный фриц не услышал ее вырывающиеся от обиды рыдания, бежала сломя голову в ту сторону, куда показывал фашист.
И вот однажды к ним в дом подселили молоденького солдата. По возрасту казалось, он мало чем отличался от самой Лиды. Складывалось ощущение, что они ровесники. Но он уже воевал, а Лида тайком бегала к своей учительнице, чтобы хоть как-то продолжать обучение. Карл, так звали этого солдата, стал часто бросать откровенные взгляды на Лиду. Поначалу девочка не понимала, что хочет от нее этот молодой парень в противной, болотного цвета, фашистской форме. А парень, как будто случайно, всегда оказывался там, где находилась девочка. Однажды вечером Лида решила прогуляться на гору, стоящую недалеко от их дома, с которой она любила наблюдать, как солнце, словно бы утопая в море, исчезает с горизонта. Карл догнал ее почти у подножия.
– Не бойся! – проговорил он на ломаном русском языке.
– А я и не боюсь! – выпалила Лида, хотя сердце в этот момент ушло в пятки.
– Я наблюдаю за тобой уже несколько дней, и кажется, что знаю тебя всю жизнь, – произнес Карл.
Лида опешила от такого признания. Перед ней стоял фашист, которого она мечтала задушить голыми руками, но что-то не давало ей возможности возродить свою ненависть именно сейчас. Парень стоял с испуганными глазами и смотрел на девушку, явно ожидая хоть какую-нибудь реакцию. Лида продолжала молчать. Карл постоял еще несколько секунд и, развернувшись, пошагал в сторону дома, в который его поселили. В дом Лиды.
Девушка боролась со своими чувствами. Приятное лицо этого фашиста вызывало у нее не ненависть, а какие-то другие чувства, которые сходились в одну точку и располагались где-то внизу живота. Она начинала понимать, что ей хочется вместо того, чтобы задушить этого Карла, оказаться просто в его объятиях. Ужас, с которым боролась Лида, при виде этого парня в военной форме и со смешным выражением лица, когда он пытался разговаривать на русском языке, странным образом куда-то отступал.
«Вот ведь какая я идиотка! – ругала себя Лида. – Эти сволочи на нас напали, а я тут в объятия попасть хочу. Получается, что я Родину предаю?!»
Эти мысли несколько прерывали полет любовной фантазии.
Спустя примерно час, на обратном пути, Лида встретила своего одноклассника и друга с самого детства. Они жили через двор друг от друга. Еще с самых малых лет родители Лиды и родители Алексея договорились, что будут попеременно сидеть с детьми. Так они подружились. Потом Алешка пошел в школу, а Лида, которая была на год младше, сидела у окна и ждала, когда друг будет возвращаться с учебы и проходить мимо ее окон…
И вот сегодня, в темноте, она заметила знакомую фигуру Алексея и побежала ему навстречу. Парень, вместо того, чтобы обрадоваться, вдруг грубо спросил:
– Тебе чего? Давай иди домой и не шляйся! Не видишь, что этих тварей все больше становится?
Лида опешила. Вглядываясь в глаза друга, она поняла, что эта встреча чем-то испугала его.
– Ты чего такой вздернутый? – спросила она. – Мог бы и поздороваться!
– Некогда мне с тобой здороваться! – ответил Алексей и стал озираться по сторонам.
– Ты натворил чего?
– С чего ты взяла?
– Да просто озираешься по сторонам! Тебе помощь не нужна?
Парень посмотрел на подругу вначале зло, а потом, задумавшись, сказал:
– Ты понимаешь, что в городе огромное количество фашистов? Надо с ними бороться! Пока родители воюют, мы тоже должны хоть как-то их уничтожать! Они пришли на нашу землю, а мы сидим по своим норам и живем, словно бы ничего не случилось! А ведь это наш город. Мы знаем все закоулки. Вон, если поджечь их склад с вооружением, пока думать будут, мы огородами и дворами уйти сможем. А ведь это будет наш вклад в общее дело! Или, к примеру, в вашем доме эти сволочи остановились, поджечь его, и несколько фашистов тю-тю… на тот свет отправятся!
Парень, глядя в глаза подруги, замолчал и пытался понять ее реакцию.
Лида смотрела на друга широко открытыми глазами. Она даже не сразу поняла, что ей предлагал Алексей.
– Чего молчишь? – спросил он.
Лида только хотела сказать, что не поняла его, как вдалеке послышался рев мотоциклов, и появились прыгающие световые круги.
– Беги домой! – быстро бросил он и помчался в сторону горы.
Лида поняла сразу, что Алешка что-то натворил, и его теперь ищут. Но она тоже в этом случае оказывалась в сложной ситуации. Ведь фашисты не разбирались, а сразу тащили всех в свои застенки, откуда большинство не возвращалось. Не зная, что натворил друг, она поняла только одно: он в беде, и она, если побежит за ним, тоже может оказаться в опасности. Поэтому животный страх победил и она, пригибаясь как можно ближе в земле, побежала домой.
– Ты чего запыхалась-то? И почему так поздно? – спросила мать, как только Лида захлопнула калитку.
– Там… там Алешку ищут! – вырвалось у нее.
– Молчи! – оборвала ее мать и, подталкивая в спину, заставила войти в их временное жилище.
– Почему Алексея ищут?
– Не знаю! – честно сказала она. – Он что-то про поджог говорил… Я не поняла!
– О Боже! – вырвалось из уст матери. – Держись от него подальше, если не хочешь сгинуть!
– Но он ведь мой друг! – удивленно гладя на мать, прошептала Лида.
– Да! Но раз его ищут, значит, либо он что-то затеял, либо уже успел совершить!
В этот момент во двор въехал мотоцикл, за рулем которого сидел Карл. Войдя в свинарник, который теперь стал домом для хозяек, он спросил:
– Ты была дома?
И посмотрел на Лиду таким взглядом, что холодок прошелся по ее худощавому телу.
– Да! – быстро ответила она.
– Точно? – переспросил немец.
– Да, точно! – вызывающе ответила Лида, отчего получила подзатыльник от матери.
Карл осмотрел сарайчик и вышел во двор.
– Почему он задает тебе такие вопросы? – со страхом во взгляде спросила мать.
– Я откуда знаю! – прошептала Лида со свойственным ей театральным возмущением. – Может, они всем такие вопросы задают?
– Ну-ка, посмотри мне в глаза! – прошипела мать. – Такие вопросы они не всем задают! Я еще раз спрашиваю, почему именно тебе?
Лида честно не знала, что ответить. Поэтому пожала плечами и пошла на топчан. Сев на него, она взяла книгу Льва Толстого «Война и мир» и начала читать.
– Ты смотри мне… Не смей никуда ввязываться! Поняла?!
– Поняла!.. Поняла! – ответила девочка и снова уткнулась в книгу.
Ночью Лида крутилась с бока на бок. Слова Алексея наконец-то стали складываться во что-то разумное.
«Значит, он вступил в подполье!» – решила она.
Так и не сомкнув глаз, с первыми петухами, коих осталось от силы два или три на весь город, остальных фашисты давно зарубили и съели, девочка поднялась и тихо проследовала к тому месту, где встретилась с Алешкой. Хоть и было еще темно, но она здесь родилась и знала все окрестности, поэтому добежать и не заблудиться для нее не составило труда. Встав лицом к горе, куда побежал ее друг, она услышала в тишине, как кто-то крадется к ней со спины. Обернувшись, она увидела Карла. Страх парализовал ее. Двинуться с места она не могла, поэтому смотрела на этого молодого красавчика, который был ее кровным врагом, и вновь ощутила мурашки внизу живота.
– Ты чего сюда побежала? – спросил Карл.
– Просто посмотреть, как солнце будет вставать, – ответила Лида, опуская глаза, чтобы не выдать свое состояние, которое явно не выражало страха перед фашистом, а наоборот, говорило о ее интересе к нему.
– Вчера подожгли склад с продовольствием, ты участвовала в этом? – спросил он, подойдя практически вплотную к девушке.
Лиде исполнилось семнадцать, и ее фигура явно интересовала этого захватчика больше, чем ответ на поставленный вопрос. Лида никак не могла точно охарактеризовать Карла. В том, что он враг, сознание не сомневалось, а вот ее отношение к нему девушку пугало.
– Нет, – честно ответила она. – К поджогу я точно не имею отношения, ведь вчера я стояла с тобой!
– Да, но потом я ушел, и спустя некоторое время загорелся склад! Ты знаешь, кто его поджог?
– Откуда? – искренне, как казалось девочке, ответила она.
– Послушай, я не желаю тебе зла, но если ты можешь сообщить, кто поджег склад, то поможешь многим здесь живущим. Просто я слышал, что СС будет ходить по домам и убивать всех, кто покажется им подозрительным.
– Но я же не подозрительная? – с испугом произнесла Лида.
– Для меня – нет! А вот для них – я не уверен!
– А что же мне делать? – растерянно спросила Лида.
– Если знаешь, кто поджег склад, то скажи! Я отведу тебя в комендатуру и смогу за тебя заступиться! Тебя не расстреляют!
Лида стояла и смотрела на этого наглого фашиста. Ей почему-то хотелось упасть в его объятия и забыть реальность. Но Карл был враг, а Алешку она знала с детства. Предать друга означало предать свою Родину.
– Нет, я не знаю! – категорично ответила она Карлу.
– Смотри! Потом я вряд ли смогу тебе помочь, если выяснится, что ты была в курсе и не созналась!
– А мне и не нужна твоя помощь! Вы пришли как захватчики! Убиваете наших людей! А я, хоть и не знаю, кто поджег ваш склад, но все равно этому рада!
Сказав последнюю фразу, Лида закусила губу. Чувство самосохранения возникло через доли секунды после произнесенных слов.
«Вот ведь дура! – подумала Лида. – Чего на рожон лезу? Промолчала бы, и все!»
Но Карл, вместо того, чтобы отреагировать на ее вызывающие слова, почему-то присел на землю!
– Не обижайся! Я проверял тебя! – вдруг произнес Карл. – Я видел, как ты встречалась с тем парнем, который поджег склад.
От этих слов у Лиды подкосились ноги, и она вынуждена была присесть рядом с этим фашистом, который вызывал у нее противоречивые чувства.
– Так сдай меня своим в комендатуру! – глядя в глаза парня, произнесла она.
– Нет! – ответил Карл и отвел глаза.
– Почему? – не ожидая такого ответа, изумилась Лида.
– Тогда я также должен с тобой идти сдаваться!
– Как это понимать?
– Просто этот твой болван поджег и побежал! А огонь, вместо того чтобы разгореться, погас на ветру. Пришлось самому повторить его поджог!
Произнеся эти слова, Карл посмотрел на Лиду испуганным взглядом. В ту же самую секунду кто-то выскочил из темноты и начал его душить. Лида сначала испугалась, потом растерялась, а когда осознала происходящее, узнала в душителе Лешку.
– Перестань! Отпусти его! – закричала девушка.
– Ты, защищаешь фашиста?! – возмутился парень.
– Отпусти! Он помог тебе! Ты, дурак недоделанный, даже не заметил, что твой огонь потух, а он его разжег!
