скачать книгу бесплатно
–– Ну что ж, Николай Владимирович, спасибо вам за беседу. Вы мне многое прояснили… – сказал Марьин в заключение. – Если не возражаете, я ещё посмотрю здесь кое–что и поговорю с другими вашими сотрудниками?
–– Вам для этого нужно моё согласие? – с ироничной улыбкой спросил я.
В своём кабинете я ещё минут десять размышлял над состоявшимся разговором, но затем успокоился и занялся своей обычной работой. Время пролетело незаметно, и я оторвался от бумаг, когда настенные часы пробили полдень. Прибрав на столе, я спустился вниз и прошёл в гараж, взяв из него служебную "восьмёрку".
На выезде я притормозил, заметив тщетные попытки Марьина завести двигатель. Он явно куда–то торопился, досадуя на непредвиденную задержку. Его лицо раскраснелось от бессильного гнева, и он что–то тихо бубнил себе под нос. Должно быть, бранил последними словами свой "Жигулёнок". Плавно подъехав поближе, я остановил машину и опустил стекло на двери. Марьин заметил меня и смущенно развел руками.
–– Вот так каждый раз! – воскликнул он, открыв дверь и выходя наружу – Вы не поможете мне завести его, Николай Владимирович? Может быть, с буксира?..
–– Это бесполезно, вы его "загнали", Максим Максимович, – ответил я и тоже вышел. – Я ещё утром обратил внимание на вашу машину… Движок сдох. Вы уже никуда на нём не уедете.
–– Что же делать? – растерянно спросил он скорее самого себя. – Мне нужно срочно ехать, а тут такое…
–– Я могу подвезти вас в город, если нам по пути, – предложил я.
–– Спасибо, – обрадовался Марьин. – А куда вы едете?
–– В центр, обедать. Машину вашу можно закатить за ограду, с ней уже ничего не случится.
–– Большое спасибо, Николай Владимирович, вы меня выручили. Завтра же я постараюсь забрать её отсюда…
–– Можете не торопиться, она не помешает работе фирмы. Садитесь…
Оглянувшись, я поискал взглядом кого–нибудь из рабочих и заметил двоих парней, вышедших во двор покурить. Я подозвал их и распорядился относительно машины Марьина, а затем сел за руль.
Несколько минут мы ехали молча. Марьин все ещё переживал беду с машиной, нервно покусывая губу, и я спросил его, чтобы как–то отвлечь:
–– Ну что, всё посмотрели, Максим Максимович?
–– Да… – ответил он рассеянно, глядя в окно и думая о чём–то своём. – Вы не будете проезжать по Московскому проспекту? – вдруг спросил он, словно очнувшись.
–– Можно и по Московскому… – ответил я. – Что же это вы, Максим Максимович, так запустили свою машину? За техникой нужен постоянный уход, тогда и служить будет долго.
–– Да нет возможности нормально содержать её. Кое–как латал, лишь бы бегала, а она вот совсем рассыпалась. Давно надо было продать, да разве с нашей зарплатой купишь новую? А без машины мне никак нельзя. Пешком при моей работе много не находишь…
–– А что, милиция совсем обнищала, в таком важном отделе и нет служебной машины? – спросил я удивленно.
–– Он по названию только важный, а по отношению… – Марьин досадливо махнул рукой. – Машинами обеспечивают в основном ППС, а на наш отдел за год выделили только две, да и те скоро угробим. Они круглые сутки в разъездах. Вот и приходится пользоваться своей. Управление оплачивает бензин и текущий ремонт. А нынешний вряд ли можно назвать текущим…
–– Да, тяжеловато вам приходится, – посочувствовал я и усмехнулся. – Однако ваше начальство не поскупилось на "БМВ" для своих генеральских особ. На эти деньги можно было бы обеспечить машинами не один отдел. И всё это за счёт налогоплательщиков.
–– Не сыпьте соль на раны, – тихо сказал Марьин. – С этим уж ничего не поделаешь.
–– Ну конечно, кто же будет воевать с начальством, – поддел я его и заметил, как Марьин нахмурился, молча отвернувшись к окну. – Да вы не обижайтесь, Максим Максимович, я не имел в виду вас, а так… в общем. Уж больно всё это режет глаза. Чуть ли не каждый день говорят о борьбе с преступностью, а бандитов и прочей мрази становится всё больше и больше. Убивают уже среди бела дня – и ничего… Милиции никто не верит, считают, что она состоит на службе у тех же бандитов.
–– Ну это уж вы слишком! – возмутился Марьин. – Зачем же так обобщать?! Из–за нескольких продажных сволочей нельзя же поливать грязью всех. Мы тоже боремся с такими… предателями и когда-нибудь очистимся от них. Рано или поздно все они понесут заслуженное наказание…
–– Ну–ну, дай–то Бог, – со вздохом сказал я. – Только верится с трудом, Максим Максимович.
Мы замолчали. Я рассердился на себя за то, что бросился в словесную перепалку. Да надо же – на какую ещё тему! Но когда можно было ещё выговориться перед милицейским чином? И меня снова понесло:
–– Извините, Максим Максимович, но вы меня не убедите в скором торжестве справедливости и закона. Слишком далеко всё зашло, слишком много заинтересованных в продолжении этого бардака и беспредела. Это становится нашим образом жизни. Честно работать уже почти никто не хочет. Да что там рассуждать об этом! Вы посмотрите, что творится… Нет, мы – обречённый и проклятый народ, у нас нет будущего. Мы – обезумевшие голодные рабы, внезапно получившие свободу и воспринявшие её как свободу грабить и насильничать. В 17–м это уже было, теперь у нас новая революция – криминальная. Причём в неё вовлечено большинство населения…
–– Опять вы преувеличиваете, Николай Владимирович, – возразил Марьин, но уже спокойно. – Что же, по–вашему, весь народ – преступники?
–– Почти… В сёлах – воруют поголовно. Уже растащили всё, что только можно было утащить… и пропили. На тех, кто не ворует, смотрят как на белых ворон. А в городах что? На одного честного предпринимателя, который действительно пытается производить что–то полезное и нужное, опираясь только на свою энергию и талант, приходится не менее десятка таких, которые всю свою энергию направляют на аферы, безбожно обманывая друг друга и всех вокруг. Опять обман и воровство. Вы что же, думаете, что можно сколотить такие огромные состояния за год, находясь в рамках закона? В цивилизованном мире подобное и не снилось даже на заре капитализма… И всех этих бизнесменов нещадно "доят" бандиты. Опять тот же принцип – отнимать и делить! Точно так же ведёт себя и государство, давя непомерными налогами, да ещё чиновники–паразиты кровушку сосут. Всем дай, дай, дай!..
Я перевел дыхание и с излишней горячностью продолжил:
–– Все мы живём только за счёт материальных ценностей, созданных каторжным трудом прошлых поколений, то есть наших отцов и дедов, которых вдобавок ещё и ограбили окончательно. Ну и как жить дальше? Какой уж тут оптимизм, Максим Максимович?! Даже дети мечтают стать не летчиками или врачами, а бандитами и проститутками, потому что хорошо усвоили, что можно стать богатым и не напрягаясь, если у тебя есть наглость и крепкие кулаки…
–– А вы, должно быть, сильно обижены жизнью? – осторожно спросил Марьин, внимательно выслушав мою тираду.
–– Да уж, пришлось хлебнуть… – тихо ответил я. – Ладно, не будем об этом.
–– Согласен… Споры на эту тему не бывают продуктивными, они только раздражают людей, – майор произнёс эти слова с горькой усмешкой.
Наступило тягостное молчание. Только ровное урчание мотора да шуршание шин по асфальту были слышны в салоне машины. Я мысленно выругал себя за несдержанность и бессмысленную дискуссию, но быстро успокоился, вновь обретя уравновешенность в душе. Марьин сидел рядом, задумчиво глядя в ветровое стекло на маячащий впереди роскошный "Мерседес", и я сменил тему разговора, негромко сказав ему:
–– Максим Максимович, если хотите, я могу помочь вам с ремонтом.
–– В самом деле? – оживился он, посмотрел на меня с надеждой, но тут же смущенно продолжил: – К сожалению, я вряд ли смогу воспользоваться вашей помощью, Николай Владимирович. На данный момент я… неплатежеспособен, а ремонт обойдётся в кругленькую сумму.
–– Ну, это можно уладить… У нас на складе есть старенький "ноль третий" двигатель, но вполне годный. Найдутся и ещё кое–какие запчасти… Так что вам нужно будет оплатить только работу наших парней, можно даже в рассрочку. Такой вариант вас устроит? – я улыбнулся, увидев, как он обрадовался неожиданному разрешению проблемы.
–– Конечно, это бы меня устроило. Но ведь и запчасти стоят немало.
–– Совсем немного, – успокоил я, – не больше двадцати процентов стоимости новых. Нам они всё равно не нужны, так как мы не занимаемся ремонтом "Жигулей". Вашу машину я посмотрю сам, будет бегать, как новая, если не станете насиловать её.
–– Спасибо, Николай Владимирович, – просиял Марьин. – Не знаю, как и благодарить вас. Вы меня очень выручили: без машины мне никак, нельзя.
–– Да не за что, – усмехнулся я. – Хорошему человеку помочь всегда приятно.
–– А вы считаете меня… хорошим? – с улыбкой спросил Марьин. – Я же – мент, возможно, даже взятки беру.
–– Нет, вы – не берёте. Это видно невооруженным глазом. Те, кто берёт, на таких развалинах не ездят, они предпочитают что–нибудь крутое, – в тон ему ответил я и сдержанно рассмеялся. – Вы – честный мент, а это – редкость в наше время.
–– Ну, не такая уж редкость, Николай Владимирович. Просто честные люди незаметны…
–– Возможно, вы правы… Однако вам придётся как–то обойтись без машины дня три – четыре. Сможете?
–– Постараюсь. Три дня – не срок. В любой другой мастерской такой ремонт делают дольше.
Мы продолжали разговор ещё минут десять, пока я не свернул на широкий проспект, стрелой пронзающий жилые кварталы и упирающийся в Прибрежный парк. Посмотрев на Марьина, я спросил:
–– Где вам лучше остановить?
–– Возле остановочки, пожалуйста… – ответил он.
Вскоре я затормозил у обочины, и мы, коротко попрощавшись, расстались. Майор быстрым шагом пересёк проспект и направился к остановке, к которой уже подъезжал жёлтый "Икарус". Я посмотрел на номер маршрута и понял, что Марьин спешил в посёлок, в дом Козлова. Усмехнувшись, я нажал на педаль газа, и машина рванулась вперед, быстро набирая скорость.
Как я и обещал Марьину, его "Жигулёнок" отремонтировали за три дня. Лично проверив автомобиль на ходу, я позвонил ему в конце рабочего дня и сообщил эту приятную новость.
На следующий день он явился за машиной чуть свет. Когда я ровно в восемь подъезжал к воротам фирмы, майор уже сидел на лавочке у крыльца офиса и в ожидании меня курил какие–то дешёвые болгарские сигареты. Я припарковал машину на небольшой стоянке возле здания и помахал ему рукой.
–– Максим Максимович, идёмте, ваша "ласточка" стоит в гараже.
–– Доброе утро, Николай Владимирович! – приветливо воскликнул Марьин, подходя ко мне.
–– Доброе… – ответил я на приветствие и жестом пригласил его за собой.
–– Неужели уже управились?!
–– Да, как обещал… Сейчас сами убедитесь. Прошу, – сказал я, открывая дверь в стальных воротах гаража и пропуская Марьина вперед.
Пока майор заводил двигатель, я открыл ворота и сел рядом.
–– Ну что, Максим Максимович, вперёд?
–– Совсем другое дело, – ответил он с улыбкой, прислушиваясь к ровному шуму мотора, и плавно вырулил из гаража.
Сделав несколько кругов вокруг зданий фирмы, он затормозил у ворот и с благодарностью сказал:
–– Отлично! Вот уж не думал, что эта консервная банка ещё побегает. Вы её просто реанимировали, Николай Владимирович. Большое вам спасибо! – замявшись на минуту, Марьин спросил: – Сколько я должен за ремонт?
–– Что–то около полутора миллионов, – ответил я. – Счёт у мастера. Но вы можете оплатить частями в рассрочку.
–– Ну, просто не знаю, как вас благодарить. Вы меня спасли, Николай Владимирович… Может, посидим вечером в ресторане? – не очень уверенно предложил Марьин. – Должен же я как–то отблагодарить вас.
–– За приглашение – спасибо, но… ресторан – это излишне. Скажите, Максим Максимович, вы любите рыбалку?
–– Вообще–то да, но уже не помню, когда выбирался в последний раз.
–– Вот и хорошо. Я тоже давно хотел расслабиться, да компании не было. Предлагаю заменить ресторан вылазкой на природу. Ну как, идёт?
–– Идея замечательная, – обрадовался Марьин. – Я согласен. И куда же поедем?
–– Это на ваше усмотрение, ведь я пока в округе плохо ориентируюсь.
–– Вы в городе недавно?
–– Да, зимой приехал.
–– Ладно, свожу вас на одно чудное место. Сам там не был года три, но, думаю, разочарованы не будете. Снасти и экипировку возьму на себя.
–– Хорошо, а я запасу провиант, – вставил я. – Во сколько мне заехать за вами, Максим Максимович?
–– О, выезжать надо пораньше, чтобы зорьку не пропустить. Давайте в четыре.
Как и было договорено, я заехал за Марьиным в четыре утра, когда ночная тьма стала чуть редеть. Максим Максимович уже стоял у крыльца подъезда, одетый в потёртый джинсовый костюм, в резиновых сапогах. Возле него стоял объемистый и тяжелый рюкзак, вместивший в себя всё необходимое для нас двоих, и удочки в чехлах. Запихнув рюкзак на заднее сиденье "девятки", Марьин сел рядом со мной, и мы тронулись в путь.
–– Куда едем, Максим Максимович? – спросил я, выезжая на улицу.
–– Пока к Московской магистрали, а дальше буду руководить.
–– Если вы не против, давайте на ты? – предложил я.
–– Согласен, Николай, – ответил Марьин с дружеской улыбкой. – Ты прав, на рыбалке выкать излишне. К тому же я не намного младше.
–– Тридцать девять? – попытался угадать я.
–– Нет. Тридцать семь. Просто выгляжу старше. Но всё равно почти ровесники, – Марьин похлопал себя по карманам, отыскивая сигареты.
Я достал початую пачку "Ротманс" и положил на панель.
–– Угощайся, это лучше болгарских.
–– Спасибо… А как ты узнал, что я курю болгарские? – удивленно спросил он.
–– По запаху… Когда–то я тоже предпочитал их, средства не позволяли курить что–то получше.
–– Были и такие времена? – шутливо спросил Марьин.
–– Были, Максим, и очень долго… Это я теперь могу себе кое–что позволить, а раньше… Тоже тянул от получки до аванса, – ответил я, закуривая сигарету.
Завязался разговор. Мы старались получше узнать друг друга, и когда подъезжали к магистрали, то уже нам казалось, что знакомы не один год.
–– Куда теперь, Максим? – спросил я, притормаживая перед въездом на широкое шоссе с разделительной полосой, по которой, несмотря на ранний час, мчались самые нетерпеливые транзитники.
–– Направо и под мост. Знаешь, где находится Фёдоровка?
Я кивнул головой. Ещё бы не знать! Здесь я бывал столько раз!
Минут через двадцать мы въехали в посёлок. Слева и справа вдоль длиннющей главной улицы, пронзающей его насквозь, громоздились крутые особняки, возвышаясь над обычными старенькими сельскими домами, а за ними блеснули золотом луковки куполов новой церкви. Старая, в которой "при социализме" находился то склад, то магазин "Сельпо", теперь тоже сверкала свежими красками, радуя старичков и старушек.
Впрочем, у меня, опять же, и тут был свой взгляд на вещи. Не нравилось, что со времен перестройки религия для многих стала модным имиджем. Бывшие коммунисты–атеисты в удивительном порыве потянулись в церкви, отчего частенько возникала ехидная мыслишка: уж не за индульгенциями ли они направились?! А вслед за ними спасать душу ринулась и братва, нацепившая на золотые цепи золотые же распятия. Скорее всего, чтобы совесть не мучила после очередного дельца. Бог всё простит… если его немножечко подмазать, Бог – не падла. Вот и понесла братва пожертвования на храмы, вырастающие из–под земли как грибы, видно, много грехов накопилось…
Посёлок закончился, дорога нырнула вниз по склону, и по обе стороны потянулись дачи. Здесь не было роскошных дворцов, как в Приморском или Ягодном, здесь на четырёх–шести сотках стояли самые обычные дачные домики. Хозяева этих "фазенд" гнули спины над грядками все свои выходные и праздники, отгулы и отпуска. Всё ради того, чтобы в семье было хоть немного овощей и фруктов. Время, труд и пот, разумеется, не в счет. Когда–то и я копался в земле и навозе, словно червь, стараясь добавить несколько мешков картошки, моркови, капусты и прочей зелени к своей нищенской инженерской зарплате. Боже, как давно это было, словно в прошлой жизни…
Уже светало, когда мы, миновав конечную остановку дачных маршрутов автобусов, выехали на укатанную грунтовку и ещё минут через двадцать Максим указал на едва приметную колею, сворачивающую вправо к берегу. Пропетляв среди рощиц и овражков, мы выехали к изумительному по красоте месту неподалеку от устья шлюзового канала. Открывшаяся отсюда панорама завораживала, природа словно излучала какую–то особую живительную энергию, наполняя душу радостью и заряжая тело бодростью. Я остановил машину у раскидистой старой ветлы, склонившей ветви к самой воде, и вышел, вдыхая полной грудью прохладный утренний воздух. Хотелось петь от ощущения свободы и беспредельности пространства, манящего вдаль к туманному горизонту. Я потянулся, разминая затекшую спину, и с улыбкой сказал:
–– Не знаю, какой будет рыбалка, но место и впрямь чудесное…
–– Нравится? – улыбнувшись в ответ, спросил Марьин и оптимистично добавил: – Ничего, что-нибудь всё равно поймаем.
Прихватив снасти и наживку, которую, как сказал Максим, он купил вчера вечером у соседа–рыбака, мы поспешили к берегу. Рыбалка и в самом деле удалась. Часа через три, когда яркое весеннее солнце затопило окрестности, в наших садках трепыхались несколько судачков и налимов, не считая ершово–окуневой мелочи и краснопёрок, а под занавес Марьину повезло, и он вытянул отличного налима килограмма на три с половиной –четыре. Не сговариваясь, мы решили ограничиться этим уловом и, собрав снасти, быстро разложили костерок. Максим сразу же занялся рыбой, а я достал из багажника приготовленную снедь, вино и пиво, разложил импровизированную скатерть–самобранку, а потом принялся за шашлыки. Скоро вокруг расплылся будоражащий запах походного пира. Изрядно проголодавшись, мы отдались чревоугодничеству, продолжая нескончаемую беседу "про жизнь".
Как–то незаметно разговор вновь затронул щекотливую тему. Взглянув на задумчивое и усталое лицо Марьина, я в шутку спросил:
