скачать книгу бесплатно
О том, как я раздобыл план виллы Козлова и узнал о существовании потайного входа, – рассказывать долго. Для этого мне потребовалось узнать имя архитектора проекта, а затем, под видом потенциального клиента, вдобавок очень привередливого, основательно помучить беднягу вопросами. Люди могут многое рассказать, если не мешать им в этом, а уметь слушать. У каждого есть свои слабости, нужно только найти их и использовать, тогда необходимая информация сама упадет в руки, словно спелое яблоко.
Калитка едва угадывалась по тонким контурным щелям в кладке, видимым только при тщательном осмотре вблизи, замок же отыскать было ещё труднее. И калитку, и замок я нашел и изучил при первой разведывательной вылазке две недели назад, и теперь, когда со мной было все необходимое, войти через потайной ход не составляло особого труда.
Дверь открылась без скрипа. Я проскользнул во двор, быстро вернул её в исходное положение, но заблокировав замок от закрывания. С этой стороны дома был разбит сад, опушённый распускающейся листвой, а под деревьями упруго пружинил зелёный газон, поэтому мои шаги были совершенно не слышны трём "бойцам", сидящим на раскладных стульях у мангала, в котором весело потрескивали чурки. Их голоса отчётливо донеслись до меня, когда я, прижимаясь к стене, подкрался к углу дома и осторожно выглянул из–за него. "Где–то должен быть четвёртый, – подумал я. – Наверное, в доме, при боссе".
Вскоре на крыльце дома действительно появился четвёртый, и я облегченно вздохнул, когда он, подойдя к остальным, сказал:
–– Хозяин пошёл в сауну. Приказал не расслабляться, мало ли что… Миха, чтоб через час шашлык был готов, а вы последите за улицей. Кроме пива, ни–ни.
–– Ладно, ладно, не первый раз замужем, – ответил кто–то из "бойцов".
–– Кто поедет за телками?
–– Я поеду, – сказал вышедший из дома. – Смотрите тут в оба.
Он пошёл к гаражу, а до меня донеслась неразборчивая реплика одного из оставшихся бандитов, явно недовольного таким раскладом. Ситуация была благоприятной, и я, не теряя времени даром, направился к чёрному ходу в дом. Дверь была закрыта на обычный врезной замок, и мне потребовалось не более пяти минут, чтобы открыть его. Оказавшись и тамбуре, я переменил мнение о легкомысленности хозяина, не позаботившегося обеспечить безопасность столь важного объекта своей цитадели. С виду деревянная дверь изнутри имела стальную обшивку, которая, пожалуй, выдержала бы и автоматную пулю, а также мощные запоры на разных уровнях и крепкие петли. В случае необходимости, заперев её изнутри, можно было не опасаться, что кто–то проникнет в дом. Мне здорово повезло, что запоры оказались открытыми, иначе пришлось бы искать иной путь, а значит, терять дорогое время и подвергать себя дополнительному риску.
Я вышел в коридор и прислушался. Дом встретил меня тишиной. Ни звука не доносилось сюда с улицы. Отличная звукоизоляция обеспечивалась толстенными стенами и немецкими рамами с тройным остеклением, покрытыми к тому же противоударными тонированными плёнками. Жалюзи были опущены, чтобы яркое солнце не портило дорогую мебель, которой были заставлены комнаты. Кругом висели на стенах и лежали на полу роскошные ковры. Хозяин особняка явно питал к ним слабость. Но вот картин я не увидел ни одной. Да, Козлов не был ценителем искусства и даже не пытался казаться таковым, как некоторые из его "коллег". Он предпочитал наличность, причём "зелёную", а также камешки, резонно считая это самым надёжным помещением капитала. Капитал этот, по прикидкам, составлял шестизначную цифру, разумеется в долларах.
Подойдя к окну, я осторожно раздвинул жалюзи и посмотрел во двор. Троица охранников по–прежнему сидела возле мангала и потягивала пиво из горлышек бутылок, ящик которого стоял рядом. Они откровенно скучали, глядя на полупустую улицу, и лениво вели беседу. Это меня устраивало.
Сауна находилась в цокольном этаже, откуда чуть слышно неслась музыка. Я спустился вниз по лестнице и на минуту замер у дубовой двери, вслушиваясь в звуки, доносящиеся изнутри. Кроме музыки, я ничего не услышал и, достав "Беретту", осторожно вошёл в просторный зал, отделанный натуральным деревом. В центре зала, занимая большую часть площади, располагался бассейн, рядом с которым стояла кушетка, а на ней лежал пушистый халат. Возле кушетки на ковре стояла откупоренная бутылка пива, уже наполовину опорожненная. Ковёр был сырой. Значит, Козлов уже не раз макался в бассейн после заходов в сауну.
Я быстро взглянул на плотно прикрытую дверь парной, откуда донеслось негромкое кряхтение, и поискал взглядом что–нибудь подходящее. Этим предметом оказалась вешалка, стоящая в углу зала. Я подпёр ею дверь сауны и, проверив надежность блокировочки, крутанул регулятор температуры до упора. Шкала заканчивалась цифрой "200", но ко мне не шелохнулась даже капелька жалости к этому полнеющему мордастому господинчику, виновному в смерти моего друга. Я вдруг вспомнил мертвенно–бледное лицо его жены, когда она рассказывала мне о том, как увидела на теле Володи, при опознании в морге, многочисленные ожоги. Перед тем как его убили, подонки долго и изощрённо пытали его, в том числе и паяльником. Руководил экзекуцией этот боров, что млел сейчас за дверью, пытаясь вытопить лишний жирок из своей туши. Я мрачно усмехнулся и стал ждать, поглядывая на дверь в зал.
Ждать пришлось недолго. Через пару минут в дверь сауны толкнулись, а затем раздался гневный рык Козлова:
–– Что за чёрт! Откройте, мать вашу! Что за шутки?! – он забарабанил кулаком по двери, но вешалка намертво держала её. – Юрка, падла, это ты, что ли? Яйца вырву без наркоза, мудак! Открывай сейчас же, я же задохнусь здесь!
–– Успокойтесь, господин Козлов, – ответил ему я. – Здесь нет никого из ваших псов, только вы и я.
–– Кто вы? – с явным испугом тут же отозвался он. – Что вам нужно?
–– Я тот, кто прикончил ваших дружков, Бритву и братьев Шариповых. Вы – следующий в моем списке.
–– Это что, шутка? Кто бы вы ни были, но это плохая шутка. Она вам будет дорого стоить, – взорвался он угрозами, но, видимо, опомнившись, вновь стал просить: – Выпустите меня, ради бога!
В дверь снова забарабанили кулаком, а затем с силой ударили, должно быть, ногой.
–– Это бесполезно, Козлов, не тратьте понапрасну силы. Как видите, я не намерен шутить с вами. Вы приговорены и умрете.
–– Меня кто–то заказал? Кто? Сколько вам заплатили? Я заплачу гораздо больше, если выпустите меня. Я заплачу вам сто тысяч и дам ещё, если скажете, на кого работаете.
–– Это несерьёзный разговор. Если я сохраню вам жизнь, то мы поменяемся ролями. Не так ли? Где гарантии, что я получу эти деньги? – ответил я, слыша за дверью тяжелое дыхание Козлова.
–– Деньги здесь, в доме, – с трудом сказал он. – Можете взять их… только поскорее, я не выдержу…
–– Где конкретно?
–– На втором этаже… в кабинете… в сейфе, – он пыхтел и задыхался,
–– Надеюсь, сюрпризов там не будет? Впрочем, в ваших интересах, чтобы я вернулся с ними как можно скорее. Какой код?
Он, торопясь, назвал шифр сейфа, и я направился в кабинет. Это была просторная комната, заставленная всевозможной оргтехникой. За письменным столом из морёного дуба я увидел вмонтированный в стену сейф. Код, сообщенный Козловым, оказался верным, и через минуту дверца открылась, а перед моим взором предстали пачки новеньких стодолларовых банкнот в банковской упаковке. Их было двадцать – неплохие отступные. На нижней полке лежал ТТ и три полные обоймы к нему, а под ним – пухлая папка–скоросшиватель с какими–то бумагами. Я оглядел кабинет в поисках подходящей тары для этого добра, и вдруг внимание привлек бонсай, стоящий в изящной плошке на антикварном столике у окна.
Карликовая яблонька казалась здесь инородным предметом, не соответствующим имиджу в общем–то ограниченного интеллектуально хозяина виллы. Подойдя к этому чуду поближе и внимательно присмотревшись, я заметил под плошкой несколько крупинок почвы. Известно, что бонсай раз в год пересаживают, подрезая корни для ограничения и замедления роста растения, но вряд ли это делали здесь, в кабинете, да и маловероятно, чтобы при этом работник оставил за собой грязь очевидно, что растение недавно вынимали из плошки, на что указывала влажная рыхлая почва, ещё не успевшая слежаться и уплотниться. Это обстоятельство несколько озадачило меня, но раздумывать было некогда, и я снова принялся за поиски упаковки. В одном из шкафов нашёл объемистый пакет и быстро сложил в него содержимое сейфа, а закрыл дверцу, установив шифр, и тщательно протер её платком, за собой все следы, я уже собирался выйти из кабинета, как вдруг догадка остановила меня на полпути, заставив вернуться к столику. Осторожно потянув растение, я вынул его из плошки и запустил руку в грунт. Пальцы нащупали какой–то плоский предмет. Это был золотой портсигар старинной работы, украшенный эмалевой росписью и инкрустированный бриллиантами, изумрудами и рубинами. Он был довольно увесистым и стоил целое состояние, что было ясно даже непрофессионалу. Но каково было мое изумление, когда я, обтерев его от остатков почвы открыл крышку. Луч света, пробивающийся сквозь щель жалюзи на груду бриллиантов, уложенных плотным слоем на дно портсигара и они заиграли всеми цветами радуги. Здесь было никак не меньше двух тысяч карат, и все камни – довольно крупные. Так случилось, в своё время мне пришлось научиться разбираться в "камешках". "Так вот значит, где Козёл хранил своё богатство, – подумал я с улыбкой, – но оригинально и хитро… Здесь около двух миллионов, а может и больше. Не слабо… И, главное, всегда под рукой. Но тебе не повезло Козёл, очень не повезло."
Я спрятал портсигар в карман куртки и вернул яблоню на место, аккуратно вытерев за собой столик и плошку. Осторожно выглянув сквозь щели жалюзи в окно, я с беспокойством обнаружил, что у мангала остался только один "боец", занятый приготовлением шашлыка, а двое других вероятно, решили сделать обход территории. Если кому–то из них придёт в голову проведать босса, то это может здорово осложнить мне жизнь.
Я заспешил вниз, стараясь держаться подальше от окон, но в доме по–прежнему было тихо. Когда я вернулся в сауну, Козлов не ответил на мой оклик. Убрав вешалку и распахнув дверь, я обнаружил его лежащим на полу уже без признаков жизни и красным, словно сваренный рак. Оставаться здесь дольше не было смысла, но ко мне вдруг пришла одна безумная идея, заставившая злорадно ухмыльнуться. К сожалению, ничего подходящего в сауне не было, и мне пришлось сорвать с плавок Козлова декоративную пряжку, которой я выцарапал на липовой обшивке едва заметную надпись: "Сне…", – а затем вложил пряжку ему в руку, зажав между большим и указательным пальцами. Покончив с этим, я закрыл дверь, подперев её вешалкой и всё протёр платком.
Виллу я покинул тем же маршрутом, которым пришёл, преодолев двадцать метров, что отделяли дверь чёрного хода от потайной калитки, незамеченным. Куда рискованнее было выйти через калитку в проулок, так как из–за невозможности видеть, что там происходит, вполне можно было напороться на нежелательных свидетелей. Но, к счастью, когда я проскользнул за пределы ограды, никого поблизости не оказалось. Закрыв калитку, я быстрым шагом дошёл до перекрёстка и свернул к стоянке, а минут через десять уже ехал по шоссе прочь от поселка.
Вернувшись домой, я разложил на столе свою добычу. После более тщательного изучения содержимого портсигара, пришлось сделать вывод, что я ошибся в первоначальной оценке камушков раза в два, так как среди них нашелся один особенно крупный, чистой воды и без изъянов. Он тянул тысяч на пятьсот, а близких к нему по качеству и весу было ещё три. Достав бутылку "Мартеля" и бокал, я налил себе до половины и задумался, как быть дальше. Хранить в квартире такое богатство было рискованно, нужно завтра же отвезти всё это в тайник. Но главное – требовалось выждать какое–то время, воздержаться от проведения акций, чтобы дать возможность взойти семечку, брошенному мной в благодатную почву подозрительности и взаимного недоверия среди бандитов. Я был почти уверен, что те три буквы, нацарапанные на стене, ещё сыграют свою роль в той большой игре, которую затеял. А этот тайм–аут я использую для тщательной подготовки к предстоящей войне.
Убрав деньги и портсигар с бриллиантами в пакет, я придвинул к себе папку и раскрыл её, не питая особых надежд, что обнаружу в ней нечто достойное моего внимания. Но как я ошибался! Мельком пробежав взглядом первую страницу, я вдруг понял, ЧТО попало мне в руки. По существу, это было подробное досье на всех активных участников "бригады" и других "бригадиров" группировки Сулеймана, а также кое–что и на него самого. Был здесь компромат и на "конкурирующие фирмы", и на некоторых городских и областных чиновников, судей, прокуроров и сотрудников милиции, обслуживающих группировку или имеющих с ней какие–то контакты.
Все это богатство было скрупулезно собрано и подшито в соответствующих разделах, разделенных разноцветными пластиковыми листами для удобства пользования. Сказывалось бывшее комсомольское прошлое господина Козлова, имевшего немалый бюрократический опыт функционера. Некоторые листы были полны загадочных цифр и символов, разгадать которые мне ещё предстояло, некоторые представляли собой расписки за полученные суммы вознаграждений от тех самых лиц, на которых было заведено досье. Видимо, они были нужны Козлову, чтобы держать свою агентуру на коротком поводке. Но два последних раздела оказались особо интересными. В них содержалась информация об "экономической" деятельности группировки и "бригады", о взаимных расчетах внутри её, связях с банками, в том числе и номера счетов в зарубежных банках с обозначенными в них суммами. В общем, папку можно было назвать очень ценным приобретением. Она стала ещё одним, пусть и неожиданным, козырем в моих руках.
Глава 4
МАРЬИН
Майор Марьин шёл по коридору Управления, продолжая размышлять о причинах своего экстренного отзыва из отпуска. На ходу он здоровался с сослуживцами, на лицах некоторых замечал сочувствие. Это раздражало его ещё больше. Который год ему не удавалось полноценно отдохнуть, а о летнем отпуске приходилось только мечтать.
Вот и теперь срочная телеграмма "достала" его в Сочи, куда он вырвался погреться на солнышке и подышать благоуханием весны, давно иступившей здесь в свои права. В это время ещё не было наплыва отдыхающих, и потому он без проблем устроился в довольно скромной, но приличной гостинице. Сразу же Марьин отправился к морю, совершил, несмотря на холодную воду, ритуальное омовение, после чего блаженно растянулся на тёплых камнях, отрешившись от всего суетного.
Прошедший год выдался крайне напряженным и нервным, и майор всё чаще подумывал о том, как уйти со службы. Он чувствовал неудовлетворенность своей работой в Управлении и накопившуюся за многие годы усталость, не столько физическую, сколько моральную. Практически одно серьёзное дело, которое он вёл, так и не дошло до суда, хотя им было сделано всё возможное, чтобы его подопечные не ушли от заслуженного наказания. Всякий раз какая–то неведомая сила приводила в действие скрытую пружину бюрократического механизма и стопорила тщательно подготовленные дела, в лучшем случае отправляя их на бесконечные доследования, а порой забирая их у него. Были факты и похуже, но он бессилен был с ними бороться, уж очень влиятельными покровителями обзавелись "крутые". Именно собственное бессилие перед системой и бессмысленность адского труда, затраченного вхолостую, давили на Марьина тяжёлым грузом.
"Бросить бы к чёрту эту службу! – думал он. – Да куда податься? Может в частные сыщики? По крайней мере, хоть какую–то пользу приносил. Да и зарабатывать бы стал побольше, а не эти жалкие гроши… Машина на ладан дышит, а отремонтировать не могу. И пообносился… Ну и жизнь! Тошнит уже от всей этой мерзости! Надо что–то делать, так больше жить нельзя!"
Но постепенно обстановка курорта успокоила его, и майор вновь стал смотреть на жизнь с оптимизмом, полностью отдавшись беззаботному ничегонеделанию. Эта идиллия продолжалась недолго, всего неделю, и оборвалась скупыми строками телеграммы. В тот же день он собрал вещички и вылетел назад, всю дорогу гадая, что мог означать этот вызов.
Добравшись до дома к вечеру Марьин вынул из почтового ящика кипу газет и, прочтя их за ужином, скромным и бесхитростным как вся его холостяцкая жизнь, стал догадываться, чему обязан своим возвращением на службу.
Майор свернул в небольшой холл и на секунду остановился у дверей кабинета шефа, собираясь с мыслями и стараясь погасить вновь возникшее раздражение. Наконец взялся за ручку и, решительно распахнув дверь, вошёл внутрь.
–– А–а–а, Максим! – обрадовано воскликнул полковник Дедов.– Заходи, заходи… С приездом!
–– Добрый день, Александр Михайлович, – довольно сухо ответил Марьин, пожимая протянутую руку и присаживаясь на стул за длинным столом. – Вот, прибыл по вызову…
–– Да–да… Извини, что не дал тебе отдохнуть как следует но… – Дедов немного смущённо улыбнулся, глядя на хмурое лицо подчиненного – …но тут без тебя кое–что произошло… Взгляни-ка, – он придвинул лежащую на столе папку к Марьину и, раскрыв её, указал на фотографии. – Узнаёшь?
–– Козлов?! – удивлённо воскликнул майор, едва взглянув на снимки – Это где же он, в бане, что ли?
–– В сауне… – уточнил полковник. – В своём загородном доме. Знаешь где это?
Марьин кивнул головой, внимательно вглядываясь в изображение, и спросил:
–– И какова причина смерти?
–– Умер от перегрева, – ответил Дедов с грустной усмешкой – Ты дальше смотри… Вот этой вешалкой кто–то подпёр дверь, когда он был внутри, и увеличил температуру. И никаких следов… Во дворе была охрана, но никто ничего не видел. Работал профессионал.
–– Думаете – заказ? Приезжий киллер?
–– Почти уверен в этом, хотя… Хотя возможно, кто–то свой. Постороннему проделать такое очень сложно. Так или иначе заказ выполнен, а нам – разгребать это дерьмо, – Дедов достал сигареты и, закурив, протянул пачку Марьину. Тот тоже задымил, задумчиво глядя на разложенные фотографии, а полковник продолжил: – И если бы только это! Недавно убиты братья Шариповы и Багров, он же – Бритва, да в придачу несколько "бойцов".
–– Да, я в курсе…
–– Откуда?! – изумился полковник. – Ведь только что приехал!
–– Прочёл в газетах…
–– И что ты об этом думаешь?
–– Пока ничего. Нужно разобраться. Похоже, кто-то повёл атаку на Сулеймана, ведь все четверо из его "бригадиры", но возможно я ошибаюсь. Не исключено, что это – внутренние разборки в группировке так сказать – ротация кадров…
–– Да, пока мы можем делать только предположения… Вот что Максим, бери–ка все эти дела в свои руки и разберись хорошенько что к чему. Ими занимается старший лейтенант Ходаков, но парню тяжело опыта не хватает. Пусть продолжает вместе с тобой, это будет для него хорошей школой, – Дедов сочувственно посмотрел на Марьина и добавил по–дружески: – Знаю, что устал, но, кроме тебя, мне некого поставить на это. И потом, начальство напирает, недовольно нашей работой.
–– Начальство всегда недовольно, – не утерпел Марьин, чувствуя, как раздражение вновь охватывает его. – Все эти "господа" давно уже мотали бы сроки и не было бы новых дел, если бы оно нам по крайней мере не мешало…
–– Что ты имеешь в виду, Максим? – сухо спросил полковник, неодобрительно взглянув на Марьина.
–– Вы отлично понимаете, Александр Михайлович, о чём я говорю. Надоело работать вхолостую, зная, что все эти Сулейманы, Снеговы и Соломатины всё равно отделаются лишь лёгким испугом. Судят мелкую сошку, да и та не сидит подолгу, боссы откупают своих. Они уже настолько обнаглели, что смеются нам в лицо, дескать, всё равно ничего не сможете сделать против нас, – Марьин не пытался скрыть горечи, звучавшей в его словах. – А почему? Да потому, что всё насквозь прогнило, всё куплено ими на корню. У них везде свои люди: и в судах, и в прокуратуре, и даже в нашем Управлении. Есть и более высокие заступники и покровители…
–– Ты всё сказал? – строго спросил Дедов, нахмурив брови и внимательно рассматривая собеседника. – В общем, так, Максим, ты мне этого не говорил, а я не слышал. Мне не нравится твоё настроение. Что с тобой? Я знаю тебя давно, но никогда не слышал ничего подобного…
–– Извините, Александр Михайлович, не сдержался, – уже виновато отметил Марьин и тихо выдохнул: – Накипело…
–– Накипело? Знаешь, дорогой ты мой, у меня тоже… накипело, да так, что порой хочется плюнуть на всё, гори оно синим пламенем, и податься куда-нибудь на вольные хлеба, где посытнее и поспокойнее. Ты же знаешь, что мне не раз предлагали возглавить службу безопасности в одном из банков. Там тоже риск, но за него хоть платят прилично… Можно уйти на пенсию, выращивать клубнику на даче… Но всё это – лирика, дорогой Максим. Мы с тобой – офицеры и давали присягу, а это не пустые слова, если есть в человеке честь и достоинство. Неужели ты хочешь сдаться? Не поверю, поскольку давно тебя знаю, – Дедов встал, подошёл к Марьину, положил ему руку на плечо. – Неужели тебе не хочется доказать всем этим подонкам, что Максима Марьина рано списывать со счетов? Если у нас с тобой и у других честных и преданных делу парней опустятся руки, то что станет со страной? Нет уж, сдаваться и плыть по течению никак нельзя. Были времена и потруднее, но ничего, выжили. Выживем и сейчас, как бы тяжело ни было.
–– Конечно, вы правы, Александр Михайлович. Но как работать, когда видишь, что все твои труды напрасны из–за кучки мерзавцев, продавшихся бандитам?
–– Как работать? Что–то я тебя совсем не узнаю, парень! Главное – работать честно, не делая себе ни в чём поблажек. Тогда будет результат, как бы ни старались продажные сволочи прикрыть своих хозяев. Против них у нас с тобой есть только одно оружие – неопровержимые факты и улики плюс закон. Почему твои подопечные не сели год назад? Да потому, что мы где–то чуточку недоработали, дали слабину, щель, через которую они и ускользнули, хотя и не без помощи… Их покровители тоже не всесильны. Придёт время, и они ответят за всё, но… Но для этого нам с тобой нужно здорово поработать, не оставив им ни малейшего шанса уйти от наказания.
Полковник откинулся к спинке кресла и устало сказал:
––Ладно, Максим, мы ещё поговорим на эту тему, а пока вернёмся к делу, – он достал новую сигарету и закурил, на минуту задумавшись. – С материалами следствия ты ознакомишься, но я хочу сказать вот что… Все эти убийства сулеймановских "бригадиров", безусловно, связаны между собой и имеют какую-то вполне определённую цель. Наиболее вероятная версия: либо Снегов, либо Соломатин решили устранить с дороги своего главного конкурента. Возможно даже, что объединились для совместных действий. Если это так, то баланс сил между группировками уже сейчас существенно нарушен, что, в свою очередь, может привести к обострению борьбы между ними. Город стоит на пороге новой войны между гангстерами. Уверен, что эти убийства – только первые ласточки. Скоро начнётся настоящая мясорубка. И ещё одно. То, что эти убийства – дело рук наёмного киллера, несомненно, но вот один ли он работал? Во всех трёх случаях почерк совершенно разный.
–– Профессионал редко повторяется, – задумчиво сказал Марьин.
–– Да, ты прав… – согласился полковник. – Но если всё же перед нами одиночка, то он очень опасен. Надо отдать ему должное, действует весьма изобретательно и не делает ошибок. Никаких следов, никаких улик… Свидетелей тоже нет, по крайней мере пока нет… Знаешь, как взорвали Шараповых? Кто-то облил их машину валерьянкой, и к ней сбежались коты, а сигнализация чуткая. В общем, был концерт на весь квартал, а когда братьям это надоело, они сами же её и отключили. После чего машину преспокойно заминировали, а утром она взлетела на воздух вместе с ними. Чтобы проделать такое, нужна выдумка и чувство юмора, – полковник усмехнулся и подмигнул Марьину. – Вот так–то, друг мой.
–– Вы не шутите? В самом деле – валерьянкой? – удивился майор.
–– Какие уж тут шутки?! Экспертиза обнаружила её на останках машины, да и показания опрошенных жильцов подтверждают это… Теперь ты понимаешь, с кем придется иметь дело?
–– Да уж, интересный тип… К тому же неплохой психолог. Такому не нужны напарники, а поэтому он почти неуязвим… – Марьин нахмурился и, помолчав, тихо сказал: – Дохлое дело, Александр Михайлович, и, если честно, не по душе мне заниматься им. Что же получается, вместо того чтобы бороться с бандитами, мы должны их же и защищать? А они в это время будут продолжать терроризировать людей.
–– Ты опять за своё?! – раздраженно воскликнул Дедов. – Ведь ты не мальчик, Максим, а ведёшь себя… – он негодующе взмахнул рукой и отвернулся, уставившись в окно. – Мне на молодых–то не хватает времени, а тут ещё и "старика" приходится воспитывать…
–– Простите, Александр Михайлович, ей–богу, простите… Я всё понимаю и сделаю, что смогу, – виновато сказал Марьин, чувствую неловкость за свою несдержанность.
–– Ладно, забыли… – тихо ответил полковник и, помолчав, продолжил: –И вот ещё что… киллер – киллером, а о своих подопечных не забывай. Возможно, появится что–то новое и интересное в связи с последними событиями. Так что продолжай свои прежние разработки… Я тебя больше не задерживаю. Желаю успеха.
* * *
Марьин внимательно слушал доклад Ходакова, ни разу не перебив того вопросом или репликой, а лишь сосредоточенно рисовал что–то на листе бумаги да делал короткие пометки. Старший лейтенант время от времени бросал на него вопросительный взгляд, словно сомневаясь, слышит ли его майор, но тот молчаливым кивком просил продолжать, когда возникала длинная пауза. Доклад был недолог и скуп, как и сама картонная папка с надписью "Дело…", внутри которой лежали десяток листов и несколько фотографий мест происшествий. Ходаков закончил изложение и замолк.
–– Это всё, Василий?
–– Да, товарищ майор.
–– Негусто… Впрочем, этого и следовало ожидать, – заметив недоумение на лице старшего лейтенанта, Марьин поспешил пояснить. – Нет–нет, я не имел в виду, что это вина следователя, вы действовали правильно во всех трёх случаях. Когда работает профессиональный киллер, да ещё мастер своего дела, то, как правило, улик и свидетелей не оставляет… Однако кем бы он ни был, а он всё же – живой человек, а не призрак. Значит, хоть что-то да должно остаться. Нужно искать…
Марьин на минуту задумался, а потом вдруг спросил Ходакова:
–– Василий, подобное дело у тебя, кажется, первое?
–– Да, Максим Максимович, пока "заказными" не занимался. А что?
–– Нет, ничего… Просто хочу, чтобы ты не питал иллюзий относительно быстрого раскрытия всех этих убийств, а настраивал себя на длительную и кропотливую работу. Придётся добывать сведения и факты по крупицам, сам знаешь, с каким контингентом будем работать. Эта публика неразговорчива, да и опасна. Поэтому на рожон не лезь. Это же относится ко всем, – Марьин обвёл взглядом оперативно–следственную бригаду и снова обратился к Ходакову. – Баллистическая экспертиза готова?
–– Пока есть только предварительное заключение, но и так ясно, что стреляли из винтовки калибра 7,62 с крыши соседней шестнадцатиэтажки. Мы там всё облазили, Максим Максимович, но ничего не нашли… Через полчаса после убийства начался дождь, так что… Гильз тоже не обнаружено. Опрос жильцов ничего не дал, никто ничего не видел и не слышал. Стреляли скорее всего с глушителем…
–– Это ясно, – прервал его Марьин. – А чердаки?
–– Смотрели и там. Единственное, что удалось узнать, так это то, что в первом подъезде люк на крышу был заперт на навесной замок, ключ от которого находился у старшего по подъезду, гражданина Вилкова, проживающего в квартире номер 37. Он и сообщил, что замок оказался другим, хотя внешне очень похож на прежний. Но вот ключ к нему при проверке не подошёл. Выходит, что убийца заранее подготовил позицию и пути отступления, заменив замок.
–– И как же он это сделал? – спросил Марьин и уточнил свой вопрос. – Перепилил?
–– Нет, скорее всего дужка была перекушена какими–то мощными щипцами или ножницами, так как опилок мы тоже не обнаружили.
–– Хм–м–м, это какую же силищу нужно иметь, чтобы сделать подобное?! – удивился Марьин и сделал пометку на листе. – Ну, а другие подъезды? Там тоже были замки?
–– Во втором подъезде – да, там замок в порядке, а вот в третьем – он давно уже отсутствует. Кстати, именно третий подъезд – ближайший к дому, где был убит Багров, – ответил Ходаков.
–– Замок на экспертизе?
–– Да. Только что получено заключение… На поверхности замка имеются лишь отпечатки пальцев гражданина Вилкова, других нет.
–– Ну да, конечно… И всё же постарайтесь узнать, где и когда был куплен этот новый замок. Наверняка в нашем городе и относительно недавно. Спросите у Вилкова, где он покупал свой. Вполне возможно, что в одном и том же месте. Замок – единственная вещь, связывающая нас с предполагаемым убийцей Багрова. Этим займешься ты, Виктор, – сказал Марьин, обращаясь к лейтенанту Мальцеву.
–– Хорошо, Максим Максимович, – бодро ответил тот.
–– А ты, Василий, ещё раз опроси жителей в том дворе. Не может быть, чтобы не было никаких свидетелей. Обязательно кто-нибудь что-нибудь видел. Убийство произошло около полуночи, а в это время кое–кто ещё гуляет, особенно подростки и любители собак. Вот с ними–то и поговори в первую очередь. И ещё… Я понимаю, что вы все осмотрели там тщательно, но всё же взгляни ещё разок, вдруг повезет… Внизу тоже посмотри. Этот парень ждал своего клиента довольно долго, возможно курил. Он, конечно, не настолько глуп, чтобы оставить окурки на месте, но вполне мог сбросить с крыши. Хотя… прошло немало времени, да и у дома полно всякой дряни. Нет, это бессмысленно… – Марьин нахмурился, недовольный собой, и задумался, рассматривая что–то на листе, лежащем перед ним. Словно поймав ускользающую мысль, он вдруг сказал торопливо: – Винтовка. Он ведь должен был в чём–то принести её. Вряд ли в собранном виде, это бы бросалось в глаза. Скорее всего он собрал оружие на месте, а принести мог в сумке или дипломате… Ладно, по Багрову пока всё. Теперь что касается братьев Шариповых. Судя по всему, убийца знал, что на их "Мерседесе" стоит эта чёртова сигнализация, иначе не стал бы изощряться с котами и валерьянкой. Откуда он мог это узнать? Либо проболтался кто–то из окружения братьев, либо… он видел, какую именно систему они приобретают. Ведь он даже не пытался нейтрализовать её сам. Нужно разузнать, какая "противоугонка" была установлена на машине, где и когда её приобрели. Этим займешься ты, Саша, – обратился Марьин к лейтенанту Орлову.
–– Сделаю, товарищ майор.
