скачать книгу бесплатно
– Мам…, – тянула девочка, когда всё ещё было хорошо, – Я добегу до Пашки, ему отец крутую игрушку купил, я хоть одним глазком взгляну…
– Ясенька, солнышко, – обняла дочь молодая женщина, поцеловала в темноволосую макушку, – Посидела бы дома, поздно уже.
– Да где ж поздно-то? – ворчливо спорила девочка, выворачиваясь из материнских рук. – Посмотри за окно, мам, ещё светло совсем. Да и Пашка рядом живёт, если дворами идти, то всего-то три минуты. А если бегом, то полторы. Ты даже заметить не успеешь, что меня нет, я туда и обратно, нигде задерживаться не буду.
– Ну хорошо. Иди. Только обещай мне явиться через час.
– Может, полтора? – хитро улыбнулась Яся.
– Уболтала, плутовка. Беги, беги к своему Пашке.
Порывисто обняв мать и подхватив с тарелки румяный блинчик, девочка умчалась одеваться. Знать бы тогда! Знать бы!
Они жили на окраине города, в заводском посёлке, где блочные высотки спокойно соседствовали с деревенскими домишками – не город, не деревня, да и жизнь была соответствующей, не настроенной на современный лад. Носились по улицам ватаги детворы, играя в прятки и казаки-разбойники, гоняли на велосипедах, разрисовывали девочки классиками щербатый асфальт, прыгали через скакалку и резиночку, крутили обруч. Кричали из окошек родительницы, зазывая домой загулявшихся чад, и никто из местных родителей не боялся отпускать детей на улицу, те, сбиваясь в стайки, до темноты бегали по тихим дворикам.
Яся жила с мамой в деревенском доме, бегала в школу на соседнюю улицу, после уроков спешила в музыкальную студию и была вполне благополучным ребёнком, если бы не одно «но», так отличающее её от сверстников. Девочка частенько видела то, что только должно произойти, а также многое из того, что уже произошло. Мама с раннего детства внушала ей, чтобы никому и никогда не говорила она о своих способностях, уверяла, что от них только беды ждать, и Яся настолько привыкла скрывать свою особенность, что никто даже не догадывался о таковой.
Она стояла под окном и дыханием согревала покрасневшие, озябшие ладошки. Дом манил освещённым кухонным окном, но идти туда Яся боялась. Нет там больше мамы, нигде её больше нет, не чувствует Яся связи с ней. Девочка тихонько поскуливала от бессилия и отчаяния и не понимала, что ей делать теперь.
Скрипнула калитка за спиной, Яся невольно пригнулась, оборачиваясь на звук.
– Рудакова! – раздался от калитки звонкий мальчишеский голос, – Ты математику сделала? Дашь списать «домашку»?
Яся выдохнула. Всего лишь друг и одноклассник Генка Троицкий, а она-то чуть от страха не умерла.
– Сделала, – справившись с нервной дрожью, кивнула девочка. – Вот только…
– А ты чего здесь? – внимательно разглядывал Ясю мальчишка. От него не укрылось, что девочка сильно замёрзла. Покрасневшие руки, обветренное лицо, застывшие дорожки от слёз на щеках… – Чего домой не идёшь?
– Там… там… – Яся всё-таки разревелась. – Беда в доме, Трояк.
– Беда? – недоверчиво протянул Генка. – А что случилось?
– Не знаю…
– А говоришь беда… Что с тобой, Яська? Кукушка поехала? – посочувствовал мальчишка.
– Просто… я могу чувствовать то, что другим недоступно, – призналась девочка. – Я не была дома, но знаю, что с мамой беда. Её нет больше… А я вот… боюсь зайти. Уже, наверное, два часа стою, – доверительно пожаловалась она.
– Точно кукушка… – вынес вердикт мальчик. – Идём.
Яся вдруг поняла, как рада видеть рядом Генку, отчаянного хулигана и двоечника. С ним не страшно. Что бы ни случилось – не страшно. Одна бы она так и стояла, не решаясь зайти в дом. А появился Генка, всё решил за неё, взял за руку решительно, не слушая возражений, потащил к крыльцу.
– Не бойся. Я с тобой.
Яся нервно хихикнула. С тобой! Как громко сказано! Чем он, мальчишка двенадцати лет сможет помочь ей? Разве что беду разделить, но и это уже немало.
Дом встретил их неестественной тишиной, настолько гулкой, что уши закладывало. Ясин мандраж передался и мальчику.
– Ясь…, – прошептал он. – А мама твоя точно дома была?
– Да. Точно. Она никуда не собиралась. И потом… видишь, свет на кухне, так же шёпотом ответила девочка.
– Странно…
Щёлкнул выключатель, узкая прихожая осветилась жёлтым светом. Яся зажмурилась.
– Рудакова… ты это… постой здесь, я посмотрю.
Генка храбрился изо всех сил, показывать свой страх девчонке он не намеревался, но Яся слышала страх в неуверенном шёпоте, видела в скованности движений. Ничего. Она никому и никогда не расскажет, главное, чтобы не сбежал Генка, не оставил её один на один с потусторонним ужасом. Она кивнула, застыла, спиной вжавшись в стену, Генка неслышно двинулся по коридору, скрылся в комнате.
Одной стало невыносимо страшно, девочка, превозмогая накатившую слабость в ногах, медленно двинулась следом за другом.
Он перехватил её у двери в комнату, схватил в охапку, оттеснил обратно к двери, совсем по-взрослому, что-то торопливо зашептал в ухо. Девочка не понимала, мотала головой, вырывалась, но Генка держал крепко, увлёк на кухню, плеснул ей в лицо водой из стакана.
Яся тяжело и неуклюже осела на потёртый кухонный диванчик, Генка, не размыкая объятий, всё что-то неразборчиво шептал, ни слова не разобрать. Губы разомкнулись с трудом, сил хватило едва слышно выдохнуть два слова:
– Что там?
– Яся… Яся… – мальчишка растерял всю свою взрослость и стойкость, губы его дрожали, слова давались с трудом. – Там мама твоя… Она… Она…
– Умерла? Да?
Он лишь кивнул обречённо.
– Я хочу её видеть! – решительно заявила Яся. Ужас отступил. Чего уж бояться, когда всё, что могло случиться, свершилось. Самое страшное, да, но поправить… обратного хода нет, время не отмотать назад.
– Не надо, Ясь. Нам нужно вызвать… ну кого там положено… не знаю…
– Я пойду, – мотнула головой Яся. – Ты со мной, Трояк?
– Ты уверена? – Генка смотрел с сомнением. А сорвётся в истерику, и что он будет делать с ней? Пожалуй, присоединится.
– Да. С тобой. – мальчик протянул руку, уверенно сжал холодные пальцы девочки.
– Идём.
Мама лежала на кровати. На ней был серый домашний костюм с розовым зайцем на груди и почему-то одна тапочка на ноге. Вторая валялась возле двери. Шикарные каштановые волосы, предмет Яськиной зависти, разметались по подушке, казалось, женщина просто спит, но невидящий взгляд в потолок говорил сам за себя.
Яся смотрела на мать отстранённо, находясь в состоянии близком к шоковому, но, тем не менее, цепкий взгляд улавливал всё вокруг, складывая увиденное на полочку памяти. Пустые упаковки из-под снотворного, ополовиненный стакан воды на прикроватной тумбочке, горшок с цветком не на месте, земля в горшке мокрая, этого совершенно точно быть не могло, Яся всегда поливала цветы сама, сегодня – забыла. Так же не ускользнули от цепкого взгляда синяки на мамином запястье – но всё это вспомнится потом, когда придёт время, сейчас же Яся замерла почти у дверей каменным истуканом, не в силах ни пошевельнуться, ни даже заплакать. Так и смотрела на маму расширенными от ужаса глазами, забыв о Генке.
– Что она носила на шее? – вопрос друга прозвучал как бы издалека, только теперь Яся вспомнила о мальчике, медленно повернула голову, увидела, что он, хмурясь и кусая губы, крутит в руке пустую упаковку из-под таблеток.
– В смысле? – прошептала она.
– У неё на шее след, как будто сдёрнули что-то…, – торопливо пояснил мальчик. – Что это было?
– Шнурок кожаный с оберегом, – до девочки вдруг дошло. – Так… Генка, именно за ним они и приходили!
– Кто они? – Генка моргнул растерянно, взлетели вверх длинные белёсые ресницы.
– Те, кто убил её.
– Убил?! Она же… – он протянул Ясе упаковку. – Она же сама…
– Нет! – решительно тряхнула головой девочка. – Не сама. Здесь были двое. Одного она знала. Раз дверь открыла… Я чувствую запах мужского парфюма… И ещё… Запах лекарств. Таблетки не пахнут, тут другое… Да и таблеток таких в нашей аптечке не было.
– Офигеть! Яська, идём ко мне. Переночуешь, успокоишься… Нельзя тебе здесь.
– Ты думаешь, я сочиняю? – глаза девочки подозрительно сощурились, Генка отступил.
– Да нет… Но не оставаться же тебе здесь.
– Нет. Нельзя. Мне бежать надо, и как можно дальше. Мне здесь опасно, теперь на меня охоту откроют.
– Ты чего, умом тронулась? Кому ты нужна? – не поверил паренёк.
– Ты не понимаешь, Генка… – отчаялась что-либо объяснить Яся. – Ладно, идём к тебе. Я только вещи соберу… А ты протри упаковку от таблеток и всё, чего касался.
Мальчик не ответил. Спорить с человеком, который от горя разум потерял, себе дороже. Ну в самом деле, два часа под окном стояла, никто и не заметил, а говорит, опасность… Правда послушно сделал то, что девочка велела, протёр блистер краешком собственной футболки.
– Только…, – доставая из шкафа небольшую спортивную сумку, обернулась к нему девочка, – Ты своим, пожалуйста, не говори, что мама… – Яся осеклась, Генке показалось, невероятными усилиями ей удалось сдержать слёзы, но справилась, мотнула головой, снова посмотрела на него. – Не надо пока никому ничего знать. Я тебе потом всё-всё расскажу, а пока не спрашивай, ладно?
– Ну хорошо. Только… Ясь, полицию бы вызвать.
– Не нужно. Завтра с утра участковый дядя Ваня зайдёт, он всегда заходит, у него с мамой… отношения. А я сюда не вернусь.
– Совсем?
– Совсем. Мне опасно. И вообще, если оберег найти не удастся, через год… и меня не станет.
– Какие страшные вещи ты говоришь! – содрогнулся мальчишка. – Не сочиняешь?
– Нет. Мама чувствовала, будто знала, что погибнет из-за этого оберега, это не просто поделка из дерева, Ген. Это старинный оберег, его история начинается в середине девятнадцатого века. Он передаётся от матери к старшей дочери.
– И куда же ты? У тебя родня есть? – История оберега Генку не интересовала, куда больше волновал вопрос, что теперь станет с подружкой.
– Нет. Не знаю. Куда-нибудь.
– Ладно, подумаем. Ты собралась? Идём отсюда скорее, мне как-то не по себе, – стесняясь собственной трусости, признался Генка.
– Да. Пошли. Свет только не гаси, пусть так останется. Мы и так глупость сделали, в коридоре и в маминой комнате свет зажгли. – Яся подумала. – Давай через окно из моей комнаты выберемся, – решила она.
Генка жил с родителями в красивом трёхэтажном коттедже, попасть на третий этаж, которым мальчик владел безраздельно, можно было как из дома, так и со двора, что Ясю в сложившейся ситуации не могло не порадовать. Общаться с Генкиными родителями она была не готова. Более того, никому не нужно знать, где она проведёт эту глухую ночь, полную безысходной тоски и отчаяния.
Они пробирались огородами, Яся была уверена, что за домом кто-то наблюдает, выбрались из окна в задней комнате, пролезли через дыру в заборе, ломились напрямки, ломая голые ветки густого кустарника, стараясь не попадать в круги света, отбрасываемые тусклыми фонарями. Погони не было. Страх, в разы усиливающий восприятие, дал бы знать, он заставлял прислушиваться, ловил звуки, тени, доносил запахи. Всё спокойно кругом. Если и существовал надзор за домом девочки, то был он со стороны улицы, Генка и не подумал бы, рванул на улицу, так гораздо ближе, но Яся оказалась умнее, как бы ни была напугана и потеряна, а сообразила, как от слежки избавиться.
В Генкином доме всё было знакомо ей. Они дружили с самого детства, и сколько раз Яся была в гостях у него – не сосчитать. Стоило Генке протянуть руку в темноте, Яся перехватила её.
– Не включай свет, с дороги увидят, заинтересуются. Давай сначала шторы задвинем, – и сама уверенно двинулась к окну.
– Какая ты! – искренне восхитился мальчишка. – Всё просчитываешь!
– Это потому, что мне опасность угрожает, и тебя подставлять под удар не хочу, – устало ответила девочка, повалилась на пуфик и разразилась слезами. Генка, не зная, как утешить, мялся рядом, что-то говорил растерянно, больше междометьями, чем связным текстом, не знал, куда руки деть, а оттого беспрерывно чесал голову, взлохмачивая отросшие белобрысые вихры.
– Ясь, – наконец вымучил он что-то связное, – А хочешь, я дяде позвоню? Он с твоей бедой быстро разберётся. Он военкором работает, все горячие точки объездил.
– И что с того? – всхлипнула девочка. – Где тут боевые действия?
– Ты не понимаешь… Он крутой, он всё может! – Столько уверенности и гордости было в его словах, что Яся улыбнулась невольно.
– Нет, Генка, – покачала головой она. – Мне помочь он не сможет. Ты не переживай, я только посплю чуть-чуть и уйду.
– И куда пойдёшь?
– Мы об этом уже говорили, – вытирая слёзы рукавом толстовки, отмахнулась Яся. – Некуда мне идти. Пойду… куда-нибудь. На вокзал.
– Даже не думай! Надо же придумать такое!
– А что мне остаётся? – девочка пожала плечами, бросила на непонятливого собеседника сердитый взгляд. – Ты не понимаешь что ли? Меня либо убьют, либо в детдом сдадут, а это равносильно первому, потому что найти меня там будет очень легко.
– Ты погоди, Ясь. Поживи у меня несколько дней, а там… придумаем что-нибудь. Обязательно придумаем, я тебе обещаю!
Яся горько усмехнулась и не ответила, лишь смотрела, не замечая, как теребит мальчишка рукав и без того растянутого свитера. Генка хороший друг, с ним в разведку можно, но её беде помочь он не в силах. И не стоит впутывать в историю ни его, ни дядю-военкора. Незачем.
Яся уйдёт рано утром, когда Генка, умаявшись за ночь, заснёт беспробудным сном, напоминанием о ночных событиях останется лишь надпись на стене чёрным маркером: «Спасибо за всё. Ты настоящий друг. Буду помнить». Генка строго-настрого запретит матери отмывать послание, надпись так и останется памятью о страшной ночи, и мальчик, тоскуя о подружке, будет перечитывать и перечитывать короткие скупые слова.
4
Егор проснулся, разбуженный телефонным звонком. Спросонья кинулся к городскому телефону, потом сообразил, что надрывается сотовый, чертыхаясь, бросился разыскивать его в потёмках, наткнулся на кресло, больно ударившись об него мизинцем. Телефон звонил и звонил, но вот где он, вопрос тот ещё. Наконец, слабое мерцание из-под кровати выдало местонахождение мобильника, Егор нырнул под кровать, выудил аппарат, и, не вставая с пола, нажал кнопку.
– Да!
– Егор, прости, что ночью, прости, что разбудил, – заговорил мобильник взволнованным голосом Антона. – Беда у нас, Егор. Что делать – не знаю!
– Что, Антон? Что случилось? – сон мигом слетел с Егора. Хотя нет, сон слетел с него раньше, когда он как слепой метался по комнате в поисках телефона. С хорошими новостями посреди ночи обычно не звонят, звонок среди ночи – вестник беды, и подобные звонки мигом сон прогоняют.
– Макарка… – задыхаясь, выпалил Антон. – Его похитили!
– Подожди, Антон! Объясни толком. Спросонья никак не пойму.
– Сына моего похитили, Егор! Ритка с утра белугой воет, не знаю, как успокоить! То ли сына искать, то ли её в чувство приводить!
– В полицию обращались? – задал Егор резонный вопрос.
– В полицию! – в голосе Антона сквозила горечь. – Они нас и обвинили во всём! Сказали, что мы сами ребёнка… убили. И это, несмотря на то, что Ритка сама полицейский! Продержали до вечера и отпустили под подписку! И всё допрашивали, допрашивали… Веришь, я уже в чём угодно был признаться готов!
– Как пропал Макар?
