banner banner banner
Цель неизвестна
Цель неизвестна
Оценить:
Рейтинг: 5

Полная версия:

Цель неизвестна

скачать книгу бесплатно

Цель неизвестна
Марик Лернер

Цель неизвестна #1
Удобно «попадать» в царя. Заранее известно: все дружно подчинятся любым указам. Не менее приятно «попадать» сразу компанией, да с атомным крейсером, и заниматься избиением парусных корыт, устанавливая навеки гегемонию. Еще неплохо угодить в июнь 1941-го с навыками диверсанта и точными сведениями о всех датах и вооружении. Правда, совмещение головы-компьютера и спецназовца дело достаточно необычное, но чего не случается.

А вот что делать вчерашнему школьнику, не имеющему представления об истории прошлых веков, кроме как из современных сериалов, и не способному одной левой семерых побить, одновременно небрежно вытачивая на станке АКМ… в восемнадцатом веке? Как – что? Становиться великим ученым! Иные идеи много нужнее и страшнее автомата. А современный школьник много чего знает. Хотя ничего и не умеет. Справится? Вот и проверим!

Марик Лернер

Цель неизвестна

Часть первая. Крестьянский сын

Глава 1. Спасение

Воздух в легких отсутствовал полностью, и я невольно рванулся вверх, туда, где сквозь воду просвечивало солнце. Мыслей в голове не имелось, только откуда-то из нутра билось одно и то же: «Жить!» На руке висела непонятная тяжесть, тянущая вниз и ужасно мешающая. Хотелось избавиться от нее, и, вынырнув на поверхность, даже не прокашлявшись толком, потянул руку вверх.

Ничего удивительного, что всплыть мешало нечто. Оказывается, я держал за шкирку мальчишку. Вцепился в воротник и не ощущал пальцев. Судя по обмякшему виду и попытке нырнуть носом вниз, он ничего не соображал и вряд ли находился в сознании. Диким усилием, растягивая мышцы и буквально слыша треск, вытолкнул его на край льда. Не столько спасая, сколько пытаясь избавиться от лишнего, убивающего меня веса. Кинул на добрый метр в сторону от себя, так что парнишка хряпнулся на совесть и взвыл в голос. Видать, очухался от боли.

А вот мне от столь резкого движения изрядно поплохело. Окунулся вновь, и достаточно глубоко, а вылез уже в стороне, прямо под мутным льдом. Хорошо еще, там оказалось нечто вроде прослойки наверху между тяжелой смерзшейся плитой и водой. Немного воздуха попало в легкие, и смог с облегчением вдохнуть. Осторожно пополз в сторону пролома, отталкиваясь руками и не пытаясь пробить башкой лед снизу. Может, так было бы лучше и удобнее, чем мои судорожные дерганья, но уже не только мысли еле ворочались, еще и тело стало слушаться не очень охотно.

Все же я не собирался помирать и продолжал бороться. Попытался сам выбраться, ложась грудью на край полыньи, и с ужасом почувствовал, насколько лед хрупкий. В мгновенье он раскололся, и я опять нырнул с головой, в очередной раз хлебнув воды и впадая в панику.

– Держись! – орали на краю сознания какие-то голоса. – Хватай!

К мертвой хватке, с которой я вцепился в жердь, это предложение отношения не имело. Кинули бы топор – я бы и за него ухватился. Мозги после ледяной воды вырубились окончательно, и сработал обычный рефлекс. Меня тянули наверх, и я судорожно помогал спасателям, отталкиваясь ногами, иногда отнюдь не улучшая положения, а вновь обламывая лед и скользя назад. И все же медленно, но упорно мы совместными усилиями закончили спасательную операцию.

Очутившись вне полыньи, я очень шустро пополз как можно дальше от воды, не пытаясь подняться и извиваясь по-змеиному. Мокрый и на морозе, я с перепугу даже не чувствовал холода, пока не взялся рукой за голову и не обнаружил там сосульку. Тут меня ощутимо затрясло, так что зуб на зуб не попадал, и челюсти застучали вполне отчетливо.

– Спасибо, – попытался сказать, обращаясь к своему спасителю.

Совсем молодой парень. Рожа у него вполне русская, а одет почему-то в то, что в моем понимании называется кухлянкой. Я с народами Севера сроду не общался, разве в кино видал. Они точно все с узкими глазами, но одеты точь-в-точь. Оленьи расшитые шкуры, да еще и с капюшоном.

– Идем, – сказал тот, поднимаясь. – Здесь уже лед хороший.

Мне очень не хотелось проверять на себе крепость повторно, и он, видимо, это понял.

– Молодца, – сказал одобрительно, протягивая руку, так что не оставалось ничего другого, как послушно подняться. Ага, с запозданием дошло. Мы на реке. Рыбу, что ль, ловили? – Не спужался и за Мосеем прыгнул. Спас дурня.

Это, видимо, про мной спасенного. Ничего не помню. Никаких Моисеев рядом не стояло, и как я вообще сюда попал?

– Кто же так на лед лезет, не проверив? – Он был искренне возмущен и без раздумий пнул ногой в зад ковыляющего впереди мальчишку. Тот даже не возмутился, только прибавил шагу. Ему тоже было не очень сладко, еле двигался и беспрерывно всхлипывал. – Не схватило по-настоящему. Ты, паршивец, теперь Михайле по гроб жизни обязан.

От берега в нашу сторону махали руками какие-то незнакомые люди. Опять же в чукотских одеждах, но вполне блондинки и блондины с рязанскими мордами. Мужики еще и бородатые. Один из них сорвался с места и, подскочив к бредущему мальчишке, приложил ему кулаком, так что тот скрючился. Я невольно шагнул в сторону, готовый отразить нападение, но он уже схватил несчастного Моисея и поволок его на манер волка, укравшего овцу.

На самом деле я, конечно, ничего такого не видел. Не овец – те попадались в горах Швейцарии изредка, очень живописно выпасаемые для туристов. Я про волков. Этих исключительно в передачах про животных наблюдал. Но вот ведь откуда-то выскочило сравнение. Ну говорят же «как чертик из табакерки», хотя никто уже лет сто нюхательного табака не употребляет и идиотской игрушки не выпускают. В смысле, чертика на пружинке.

Ну это во мне есть, не отнимешь, вопреки всей моей длительной жизни за границей. Бабушка, пусть ей будет на том свете у бога хорошо, вбила в меня навечно старую литературу. В основном детские стихи со сказками, но и помимо них тоже. Всякие Сетон-Томпсоны, Том Сойер, Мюнхгаузен и многое другое, включая Юлию Друнину и Киплинга. Не уверен, что они подходили для моего возраста тогда, но, похоже, она знала чего добивалась. Заняла место няни с раннего детства и так никому и не отдала до внезапного инфаркта. Муттер до ребенка особого дела не было, она предпочитала себя холить и лелеять. Позднее я после некоторого размышления решил, что она и замуж вышла по залету. Причем сознательному. Сроки так ложились. Вычислить дату от свадьбы – не проблема. С удовольствием скинула заботы обо мне на бабушку и успокоилась. И спасибо муттер. Могло оказаться много хуже, доверь она дитятко современным воспитателям.

Бабушка прекрасно заменила мать, няню, гувернантку и еще кучу народу. Старая, советского воспитания интеллигентка, люто ненавидящая моего папашу, большого деловара и не умеющего ни о чем, помимо денег, говорить. Когда-то она имела профессию педагога и, видимо, им оказалась в реальности, а не по диплому. Во всяком случае отвращения к классике с ее подачи я не испытываю. А очень многое до сих пор помню. Что в детстве учил, сохраняется железно, в отличие от более поздних времен.

Конечно, в школе уже не то, уровень училок пожиже, и не увлекли. Да и разные Достоевские у меня ассоциировались исключительно с нудностью, но детскую литературу я усвоил в огромном объеме. И стихи, в отличие от прозы, с удовольствием почитывал и позже, даже за границей. Выборочно, конечно, заумных не уважаю, но все же продолжал читать на русском. С четырнадцати лет живя за бугром, не всякий про себя такое скажет.

Не умри бабушка – я бы не очутился в Швейцарии, а остался с ней. Тогда и жизнь сложилась бы иначе. А так муттер моя, поймав папашу на очередной девке из миссок чего-то там, потребовала развода, девичьей фамилии и большого счета со многими нулями. Куча всего на нее была записана, да и по закону положено. Он оказался не зверь – не стал закатывать в бетон или топить в ближайшем водоеме, хотя и мог без проблем, я точно знаю. Давненько, еще в младом возрасте, случайно услышал разговор, не предназначенный для детских ушей. Тогда даже загордился, насколько мой предок крут.

Ну не суть важно. Дербанить свою банковско-торговую империю папаша не стал, зато устроил нам обеспеченную жизнь. Если кто не понимает, что это значит, я лучше объяснять не стану. Яхты и унитазы из золота – вещь понтовая и никому особо не нужная. А важно получить то, чего ты хочешь в данный конкретный момент. Не высчитывая, что там на карточке или размер зарплаты. Это несколько другой уровень. Когда пыль в глаза не пускают и вообще мало кто в курсе, насколько у тебя много имеется.

Мне, правда, повезло не особо. Муттер свалила за границу, подальше от супруга, и для начала запаяла меня в интернат. Из самых якобы лучших побуждений, для моего же блага. Ах, здесь замечательное образование, иностранные языки и диплом частной школы котируется где угодно. Хочешь в – Плющевую Лигу[1 - Лига Плюща – ассоциация из восьми частных американских университетов, действующих под общей эмблемой с изображением плюща.] поступай потом. А можно в Оксфорд.

Сдались мне эти университеты. Мне и без них было в высшей степени замечательно. Языки я, правда, выучил. Куда деваться. Английский еще в России с преподавателями долго и старательно сознательно мучил (нынче без него никуда), а в Швейцарии невольно набрался немецкого с французским.

Между прочим, есть два основных способа изучения иностранной речи. Первый – закинуть в среду, где на твоем языке не говорят в принципе. Второй – в постели с девушкой. Я без особого удовольствия первоначально познакомился с первым, затем уже с энтузиазмом добавил и второго.

В интернате у всех родители оказались не нищими. Точнее, очень даже не бедными. И практически у каждого ученика были проблемы. С родителями, полицией, наркотиками. Не знаю, в курсе ли была муттер подобных тонкостей, отправляя меня на обучение в столь престижное и закрытое заведение. Может, просто ей попалась на глаза реклама, хотя это я, конечно, загнул. Такие места себя не рекламируют и чужаков без рекомендации не принимают.

Наверное, папаша подкузьмил, подбросив идейку. В его понимании характер человека закаляется в трудностях. Сугубо мужской коллектив всегда действует не хуже пресса, выявляя худших и лучших. И не обязательно побеждают правильные. Я вписался, оставшись посредине. Не садист, издевающийся над младшими, но и не вечный отличник. Не технарь, но и не ботаник. Всего понемножку. А попутно набрался самого разного. От умения вскрывать замки до кой-чего совсем не безобидного.

Помимо жесткого режима, практически как в тюряге, мне еще пытались вколачивать в башку разные выгодные для взрослых мысли. Про уважение к другим, правильное поведение и прочее. А фактически мы обменивались опытом и умениями. Я ведь не зря про наркотики и девушек. Мы ходили в самоволки и много чего творили. Да и все же не было десяти лет без права переписки. Всего четыре, и в увольнение тоже отпускали. Веди себя правильно, не раздражай начальство – и будешь в шоколаде. Швейцарском.

А девушки… Уж если есть башли, можно выглядеть сморчком и не иметь рельефной мускулатуры: почему-то они тебя все равно обожают. Надо только правильно подойти, а не предлагать сходу купюры. Проститутки – это низкий класс. Да и противно. Кто его знает, сколько в ней до тебя побывало. Дорогие в этом смысле ничем не отличаются. Одним миром мазаны.

Я споткнулся о первый же камень на берегу и очень неудачно грохнулся вперед. Хотелось полежать и поспать. Все же сил совсем нет. Уже и мороза не чувствую. Тут меня вздернули на ноги, причем в две пары рук, и практически поволокли в неизвестном направлении. Я только медленно перебирал ногами, пытаясь не волочиться за моими доброжелателями.

– Куда? – вяло спросил.

– Домой, – бодро ответил мужской голос. – Рядышком. Василий-то в избе?

– Хто? – удивляюсь.

– Совсем плох, – произнес озабоченно. – Давай быстрее.

– Все хорошо будет. Человека спас, на себя опасность взял, да и сам выплыл, водяному не дался. На роду, видать, удача.

В том же темпе меня проволокли к одной из изб, подняли по ступенькам и чуть не головой отворили дверь. Заполошно вскрикнула женщина. Что-то бурчал мужчина.

– К печке его, а то околеет.

– Раздевайся!

– Теперь уж не околею, – блаженно бормочу, освобождаясь от затвердевших на холоде одежек и швыряя их прямо на пол. И вовсе не русские армяк или тулуп, всплыло откуда-то в уме. И не кухлянка. Не так называется. Совик и малица.

От огромной печки, занимающей добрую треть помещения, идет приятное тепло, и я поспешно лезу наверх. Вслед летят какие-то вонючие тряпки, наверное укрыться, но запах – ерунда. Главное, я теперь точно не сдохну, превратившись в статую. Как того генерала звали, совсем мозги не работают. Я же точно знал.

Даже не заметил, как, пригревшись, заснул. Очнулся, когда меня кто-то толкнул.

– Михайло, – позвал кто-то просительно. – Михайло Васильич!

– Чаво, тятя? – спрашиваю спросонья и шаря рукой возле себя в поисках очков. Нету. Машинально проверил, не сидят ли на носу, мог с усталости все на свете забыть, и чуть не вышиб себе глаз. Координация никакая. Сейчас я теста полицаю на дороге не сдал бы – верняк.

– Ты как? – требует вновь.

Я повернулся и уставился на очередную бородатую рожу. И тут меня пробило, аж в пот бросило, будто в баню угодил. Какой такой тятя? Я что, папаши своего не знаю? И слов таких не употребляю. Ну да, я Михаил, но Николаевич и никаких Вась не знаю и знать не желаю. Ну ладно, говорят окая и цокая, да одежда странная. Но чтобы в доме не было электричества? Да и сами дома без малейших признаков антенн и машин. Какой-то частью сознания я все это уловил, но, двигаясь из последних сил, не обратил первоначально внимания.

Что происходит? – в откровенной панике подумал, валясь на пол с печки. Мужик едва успел отскочить, избегая столкновения, но вполне дружески поддержал.

Какая деревня, какие мужики и рыбалка на льду? Я вчера был в Лозанне, у муттер на вилле, совершено точно помню. Не мог же я там нажраться до такой степени, что ничего не помню? Ни дороги, ни перелета. Никогда такого не было. Ну пробивало меня на хи-хи и движуху после кокаина, но это же когда было, и потом я не обнаруживал себя неизвестно где.

Господибожемой, глядя тупым взором на собственные руки и голое тело, как лежал, так и соскочил, изумился. Допустим, я одурел вконец, но чтобы не помнить, что у меня грабки совсем другого размера, да и остальное не вполне такое… Грудь широкая, плечи налитые, мышцы выпирают, будто с детства мешки таскал, волосами светлыми зарос не родными. Что я, своего колера не знаю? И рост… Я вроде выше стал. Не удивительно, что спотыкаюсь все время. Мозги команду дают, а конечности не соответствуют.

Я услышал скулеж и с запозданием понял, что издаю его сам. Тупо осмотрелся по сторонам, обнаружив, помимо уже знакомого мужика, открывшего рот мальчишку лет семи-восьми и жадно глядящую в сторону моих голых ног дебелую рябую бабу. Это, видимо, мамаша, решил после мучительного раздумья и шагнул к ней. Та радостно взвизгнула и попыталась отскочить. Не, ну правда, с ее габаритами не от меня шарахаться. Как раз из категории про скакуна и горящую избу. Даст немалым кулаком между глаз – и с копыт.

– Зеркало! – умоляюще прохрипел.

За ним неожиданно метнулся мужик. Не баба. Та по-прежнему изображала смущенный взгляд в пол, внимательно изучая мои причиндалы. Чем бы это ни закончилось, разговоров у нее с соседками хватит надолго.

Бородач приволок маленькое квадратное зеркальце в рамке и сунул мне.

– Ты бы ему лучше прикрыться дал, Василий Дорофеевич, – сказала баба с ощутимым ехидством.

– Да, да, – растерянно пробормотал он.

– Спасибо, – сказал я, принимая, и уставился на отражение.

Конечно же это был не я. Как и ожидалось. Такой симпатичный мордатый парниша. Кровь с молоком. Ничуть не похожий внешне. Но он, тот не я, был – тело. А в голове – мои мысли. Мне опять ощутимо поплохело.

– Отлежать надо, сынок, – подхватывая меня, озабоченно промолвил Василий Дорофеевич. – Как бы горячка не хватила.

– Да, тятя, – ответил мой язык без помощи разума. – Я посплю, ладно? – это уже лично от меня.

– Да, да. Утро вечера мудренее. Отдохни, сынок.

А заботливый у меня тятя, подумалось на печке, куда без труда, даже излишне резво поднялся. Силу я опять не рассчитал и, вскинувшись, приложился коленкой, невольно зашипев. Все же наследник, опять прорвалось непрошенное. Надеется хозяйство передать.

Господибожемой, в ужасе от очередного заскока, мелькнуло в мозгах. Что со мной происходит? Я спятил, или у меня такие яркие глюки? На черта мне этот тятя с его наследством, и самое главное, куда я угодил? Не хочу! Я согласен к муттер, к папаше и даже в Оксфорд. Нет, в любое место по выбору предков, только подальше отсюда! Немедленно! «Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя Твое…» – и так до самого конца без передышки. – Верни меня обратно! Ай, откуда я молитву знаю?!

Глава 2. Поиск решения

Утром я вскочил еще до рассвета. Как ни удивительно, достаточно быстро заснул. Видимо, от нервов и отсутствия сил провалялся абсолютно спокойно, без ярких снов, отвратительных кошмаров и прочих глупостей. Где-то в глубине души теплилась надежда утром открыть глаза и обнаружить себя на хорошо знакомой вилле. Так что разочарование оказалось нешуточным. Другой, наверное, взвыл бы от всего этого и принялся биться головой о стенку. Мне оказалось не до этого.

В отличие от киношного Штирлица, я не научился просыпаться ровно в назначенный час. И сплю не особо чутко. Зато когда утром организм настойчиво призывает бежать в заведение под названием «сортир», всегда слушаюсь. Был у нас в интернате один то ли всерьез больной, то ли чересчур крепко спавший. Уж издевались над ним, лучше и не вспоминать. Дети вообще существа жестокие и не любят выделяющихся. Ни в ту, ни в другую сторону. Не прибьют, так до петли запросто доведут.

Короче, я привычно среагировал на позыв, временно задавив разочарование. Будить кого-то и задавать напрашивающийся вопрос как-то меньше всего тянуло. Что я, дырку с доской в сарайчике из досок не найду? В детстве видел такие в Крыму. Как-то не верится про наличие отхожего места в виде двух палок. Одна втыкается, чтобы ветром не унесло, а второй отгоняют волков. Все же люди живут, не станут же они гадить где попало. Хотя… ни в одном знакомом мне европейском языке нет понятия «сходить до ветру». С просторами у них не очень.

А лезть и будить с недоумением по поводу отлить – стремно. Я же вроде тутошний и не знать подобных вещей не могу. Хорошо если спишут на болезнь, а то ведь задумаются на мою тему всерьез. Поведение, привычки – это все скоро и без того бросится в глаза. Не захотят заметят, непременно. А это очень опасно. Недолго ведь и в одержимые бесом угодить.

А что? Я, похоже, такой и есть. Вселившийся в ближнего родственника. Хорошо, начнут святой водой брызгать под молитвы. От такого обращения явно не испарюсь. Хуже, если на костер отправят. Вроде не имелось инквизиции на Руси, или имелась?

Что-то я смутно помню про сожженных еретиков. Или то самосожжения были? Пошто нам не давали историю России в Швейцарии? А про школьный учебник до отъезда и вспомнить стыдно. То есть ничего в голове нет. Ну абсолютно. Гады учителя! Вернусь – всех убью!

Россия или Русь? Вот главный вопрос. Какой нонче век на улице? Я точно не на скифском или чукотском объяснялся. Есть, конечно, разница, но можно списать на диалект, если бы не эта обстановка. Год, какой сейчас год? Важнейшее дело. Может, просто выдумал себе глупости, а здешний народец какие сектанты, из мечтающих ближе к земле и естественно существовать на подножном корму, без промышленности и химии.

Как я сюда попал, выскочив за дверь и осматриваясь, опять попытался вспомнить. Ничего нет в памяти. Господибожемой, что я тебе плохого сделал? Ну не верил раньше в тебя и не молился – так это же по глупости. А сейчас очень даже верю. Готов на алтарь положить жертву… Э… кажется, не из той оперы, испугался, рысцой устремляясь в сторону нужного мне сооружения в углу двора.

Кстати, не мешает проверить на себе результат действия святой воды. Хуже точно не будет. Где ее берут? В церкви. Но как делают? Можно ли получить свободно или платить положено? Ладно. Это потом. Сейчас важнее облегчиться и по-маленькому, и по-большому.

У, класс. Истинное удовольствие. Все же не глюки какие. В них всякое случается, но чтобы первым делом мчаться по нужде – такого мне не рассказывали. Уф. Я поднялся и замер в ступоре. А бумаги-то нет! Что делать? Не ходить же так! Удовольствие ниже среднего. Снега, что ли, с улицы взять и подмыться на манер арабов?

Никаких мыслей меня не посещало, а рука потянулась наверх, под самую крышу, и извлекла оттуда запиханный в щель странный мягкий комок. После внимательного изучения (помять, отщипнуть, понюхать) я пришел к выводу – это скорее всего мох, и он и есть здешняя замена туалетной бумаги.

Кстати, неизвестно, есть ли вообще в здешних краях бумага. Лет двести назад она была дорогой, а в СССР вообще появилась не раньше шестидесятых. До того газетками подтирались, вырезая лики вождей, чтобы не опоганить. И оставляли на заднице черные следы. Сам, естественно, не видел, рассказывали. А вот кто – убей, не помню. Может, бабушка, может, мама, или вообще в Интернете вычитал.

Стоп, стоп, натягивая штаны и осмысливая происшедшее, задумался. Я же не знал и знать не мог, где искать мох. Рука сама полезла. У меня что, в голове непорядок, или все же тело не беспамятное? Где-то там внутри сидит прежний владелец и в любой момент готов взять управление на себя? Меня откровенно стошнило, благо в желудке ничего не было и ног не облевал. Так, спазмы пошли.

Это же жуть. Минимум в любой момент я исчезну, максимум – заполучу в ближайшее время шизофрению. Два сознания в одной башке – это прямой путь к пускающему слюни недоумку. Нет! Такого мне не надо! Верни меня назад, слышишь?!

Стоп, стоп, успокаивая бешено бьющееся сердце, велел сам себе. Будем последовательны. Вчерась я тоже тятю вспоминал, но от этого его сыном не стал. Остаточные явления, вот! Если меня подселили, кто-то там сверху затратил усилия, пусть он хоть инопланетянин или бес, значит, в том присутствует некий неведомый мне смысл. А что получается в результате сумасшедшего? Пустой номер. И к чему затраты?

Логично? Реинкарнация нужна, чтобы довести до конца некую миссию. Я же не в баобаб угодил и не в собаку. В человека. Вот! Проблема одна – никаких инструкций я не получал. Ни письменных, ни мысленных, ни устных. А это что означает? Абсолютно ничего. В любой компьютерной игрушке подсказки и бонусы валятся по дороге. Стоп! А вот это неплохая идея. Настанет время – и все откроется. А мне надо не пороть горячки и вживаться. Стать своим для любого местного. Приспособиться.

И самое важное, даже если все это компьютерная игра и в любой момент я из нее выйду, здесь все по-настоящему. Боль, голод, мороз и даже посещение туалета. Не помню ни одной книги или фильма, где он был бы задействован. Разве когда очередное убийство происходит.

То есть принимаем окружающую действительность за реальность и живем в ней. На пути локомотива не становлюсь – раздавит. Даже если это дорога назад и нужно умереть для возвращения, где гарантия? Только в крайнем случае можно идти на подобный риск. А вдруг это натурально миссия, и я, погибнув, вылечу без перезагрузки?

Будем считать, игры закончились. Начались жесткие будни. В плюсе мой новый внешний вид. Я не только здоровый как лось, о чем всю жизнь мечтал, и с отличным зрением, но еще и на вид симпатичный. Личико, правда, непривычное, но девки таких любят. Это удачно вышло. При его экстерьере и моих мозгах мы сумеем прилично устроиться. Во всяком случае, я попытаюсь.

Что там про наследство вчера всплыло? Судя по обстановке, миллионов у новообретенного тяти не имеется. Это уже хуже. С другой стороны, не раб. На цепи не сидит и кайлом в шахте не машет. Хотя откуда мне знать, может, с утра намылится под землю да меня с собой покличет…

Ой! А мы, часом, не крепостные? И ведь не спросишь, вот досада! Первое правило выживания – рот постарайся держать закрытым и слушай. А то ляпну чего – тут и сойду за колдуна, да примут меры.

Снаружи раздались торопливые шаги, и я поспешно вышел наружу. Меньше всего охота, чтобы застали в задумчивом виде в сортире в застегнутых штанах. Наверняка же покрутят пальцем у виска и поделятся со всей округой.

Это оказался тот самый вчерашний пацан, которого я уже видел в доме. Он несмело улыбнулся, и в голове очень удачно выскочила очередная карточка с бонусом. Ванька, младший брат. Сводный. От второй жены. А та рябая бабища – вообще третья. И как ее зовут, не всплыло. Но тятя мой новый – тот еще орел. Предыдущих уморил и новую себе завел.

Хотя странно все это. Вертится в уме насчет целого выводка детишек, обязательных для подобного хозяйства. Штук десять должно быть от исправно рожающей матки. А тут нас всего двое… Непорядок. Может, я все же туплю, и вполне современные люди? Ну вроде амишей в США? Принципиально от новых веяний отказались. И век у нас двадцать первый. Не могли же все детишки помереть разом?

Посмотрел окрест и мысленно сплюнул. Не бывает так, чтобы вообще никаких следов нормальной цивилизации. И дома сейчас такие не ставят самые продвинутые на возвращении к природе. Видно же, не новый. Бревна уже почернели, но сделано на совесть. До трех саженей в длину, крыша двускатная, стены из толстых лиственничных бревен опираются на каменный фундамент.

По всему окружью дома пущена узорная резьба. Это огромная работа, зато и смотрится празднично. И лестница на крыльцо с узорными балясинами. А по окружности двора, огражденные от чужих забором из крепких плах, а не дощатым, – клеть, скотный сарай, амбар, баня, гумно. Хорошее хозяйство.

– Ты чего? – спросил Ванька, появляясь из сортира и удивившийся на мое стояние столбом.

– Глянь, красота-то какая, – показывая широким жестом на простор за забором, говорю.

– Ага, – подтверждает он с некоторым недоумением. Чего удивительного в том, что видишь каждый день? Ну река, простор и множество деревьев.

А меня опять пробило, аж до холодного пота. Вновь накатило, и чужие мысли. Сажени, клеть, амбар, гумно… Я и слов таких не знаю, а уж отличить кладовку от сарая или лиственницу от дуба не сумел бы и при помощи Интернета. Ко всему еще, я же говорю не как обычно! Не «красота» произнес, а «баско». Польский? Все-таки не Россия? Не может быть, слышал я как-то ляхов, совсем не то.

– И долго вы валандаться собираетесь? – заорал визгливый бабский голос. – Хозяйством пора заниматься.