скачать книгу бесплатно
Я приду
Сандра Руве
Патрик, известный архитектор, свободный, уверенный в себе мужчина, с отношением к жизни без рамок и преград.Познакомившись с владелицей крупной компании, Элиной, помогает ей разобраться в себе, стараясь научить её жить в своё удовольствие. Не всё оказывается так просто, когда на пути к цели появляются установки, полученные в детстве от мамы.Что окажется сильнее, любовь мужчины, тянущая вверх, к новому, или опека мамы, с подменой своей жизни, желаний на все оставшиеся годы?..
Сандра Руве
Я приду
Глава 1
«Почему многим людям кажется будто жизнь их предала?…а другие с видимой лёгкостью доказывают обратное?..»
Санкт-Петербург.
***
Вся наша жизнь – игра?
Патрик шёл по бульвару и смотрел, как носки его итальянских монки переступают по брусчатке. Подобно тому, как в детской игре нельзя наступать по линиям или нужно прыгать только по белым полосам, сейчас он старался не попадать хотя бы в каждую встречную лужу. Он был задумчив. Его настроению вторило серое небо. Вдали колыхнула молния, предвещавшая начало грозы.
Где-то под курткой – там, в тепле, под любимой фланелевой рубашкой в новомодную клетку, поселилась грусть.
В отражении луж он увидел тёплый свет. Подняв глаза, обнаружил выставленные деревянные ящики с чудными, пёстрыми цветами, а, заглянув внутрь, умилился тому, как интересно владельцы сумели сохранить пол в своей цветочной лавке: он был точь-в-точь как брусчатка, на которой он стоял.
Гортензии, тюльпаны, розы всех цветов и размеров, надломленные ветви сирени, бечёвка, бумага и такой старинный секатор – всё привлекало внимание. Можно было рассматривать эти детали бесконечно; пусть они и были разбросаны хаотично в пространстве, казалось, каждая из них была точно на своём месте.
– Вы знаете, эти розы свежайшие. Почти как круассаны на Монмартр. Если бы мы вдруг оказались там.
– Пожалуй, я возьму что-то на ваш вкус. У меня последнее время с Францией не лады.
– Оке-е-ей, цвет?
– Неважно.
***
И вот Патрик уже шагал по бульвару, шурша бумагой в руках, с охапкой белых пионов, среди которых продавщица положила один красный, даже алый цветок…
***
Дома, наливая воду в дизайнерскую вазу, ранее (лет 20 назад) выполнявшую функцию лейки, он задумался. Думал он и, разворачивая крафтовую упаковку, и освобождая плотную зелень букета. Думал, выбрасывая упаковку в мусор. Вдруг застыл… когда поставил оловянную «лейку» на дубовый стол, под свет уличных фонарей, увидев перелив огненного красного, среди чистейшего оттенка белого.
***
Милан.
Где-то 5 или 6 месяцев ранее.
– Господин Брюэль, скажите, как вам эта выставка? Есть что-то новое, что вы будете использовать при реализации своих идей?
– Вы знаете, я никогда не планирую заранее, что и как буду делать. Скажу лишь одно – то, что придумаю я, обязательно смогут использовать другие.
Патрик улыбнулся своей фирменной улыбкой, обезоруживающей не только симпатичных итальянских журналисток, но и всех остальных, кто стоял в радиусе 10 метров от него. На выходе его уже ждала очаровательная девушка в изящном платье. Он поспешно двинулся к ней.
– Босс, вы здесь звезда. Если когда-нибудь нам потребуется открыть офис в Милане, я готова, имейте ввиду.
– Мила, ты как всегда не упустишь своего. Как у нас с чертежами для того дома на набережной? Всё готово, я надеюсь?
– Безусловно. Нет. Я работаю над этим. Все предупреждены: если не успеют к вашему приземлению в Париже через 4 часа, то могут прямиком в своих белоснежных рубашечках на раздражающих меня запонках идти работать разнорабочими.
– Умница. Спасибо!
***
Патрик Брюэль был французом, но лишь наполовину, благодаря его маме, любящей страну свободы, равенства и братства и уехавшей в неё сразу после школы из города белых ночей. Мама поступила в Парижский университет, в уважаемую Сорбонну. Провела годы в зданиях XIII века, слушая лекции в амфитеатрах и занимаясь в библиотеке святых. Она будто смогла передать любовь к архитектуре сыну на генетическом уровне.
Отец же добавил к этой внутренней наполненности стати, немного буржуазии, удивительного шарма, бережливость, но не жадность, умение завораживать словом, улыбкой и фамилией по истине французской.
Родители развелись, когда Патрику исполнилось 25. Мама жила преимущественно в России, папа изображал роль обиженного, лёжа на берегу Средиземного моря в Каннах.
***
Патрик стал известным в своих кругах архитектором, руководил небольшим бюро. Сам он выполнял в основном крупные заказы и лишь изредка брался за проектирование частных домов. Жил на три города. Любил домашнюю атмосферу России, свободу Франции и сладко-пьянящий запах Италии.
Санкт-Петербург, наши дни.
Он обводил края нежных лепестков – в нём всегда было много чувственности наряду с мужественностью, брутальности в сочетании с нежностью. Он был удивительно спокоен.
Пальцы дошли до алого, закрытого цветка, до шарика, который раскроется, только если прежде ты его напитаешь.
Патрик усмехнулся. Как так получилось, что он шёл в своих мыслях, даже не обратив внимания, кто был тот продавец в цветочной лавке – женщина или мужчина, и среди всех цветов выбрал именно пионы. И зачем он разбавил столь невинный белоснежный букет алым шаром?
Вспышкой промелькнули воспоминания, и он оказался рядом с ней. Он проводил рукой по её обнаженной спине, целовал шею, плечи и точно ощущал запах её любимых цветов…
Глава 2
Париж. 5 или 6 месяцев ранее.
Как только самолёт коснулся земли и Патрик выключил авиарежим, один за одним посыпались рабочие звонки. Сроки как всегда горели, они опаздывали, творилось Бог знает что. Офис встал на уши. Подрядчики не оставляли в покое.
Звонок от мамы прервал бурные дебаты по дороге к такси.
– Патрик, детка, как ты долетел?
– Отлично мама, даже ни разу не упали.
– Сынок, не надо шуток, этот транспорт очень опасен, прям как твой отец, когда выпьет чуть больше двух бутылок «Мерло». Ты знаешь, тебе пора жениться. Ты уже не молод. Хоть по-прежнему богат. Скоро ты не будешь так интересен юным девушкам. Да и пора подумать о детях. Ты вообще думаешь о детях?
На лице Патрика отразилась гримаса. Он не думал сейчас ни о чём, кроме объекта, такси и желании что-либо съесть.
– Мам, я рад, что скоро стану не интересен юным особам. Они мне не интересны давно, должен же восстановиться баланс.
– Патрик, милый, послушай маму хоть раз. Обещай присмотреться хоть к каким-то особам.
– Хорошо. Буду смотреть в оба. Я тебя целую. Сажусь в такси, мне нужно просмотреть документы пока я еду на встречу. Обещаю, ты будешь первая кто узнает, если я что-либо разгляжу.
– Хорошо, мой мальчик. Пойду сварю суп в честь этого события. Люблю тебя.
***
Патрик подъехал к особняку и неторопливо вышел, расплатившись с таксистом. Машина подняла в воздух пыль от крошки на дороге. На нём был тёмно-синий костюм тройка в тончайшую охристую клетку; под жилеткой, на достаточно рельефном теле, красовалась рубашка в тон рисунку. Пиджак в руке, дорожная сумка МСМ. Никаких клише он не признавал. Носил лишь то, что нравилось ему. Безупречные туфли, завершившие собранный наспех образ. Не сказать, чтобы он был педантичный в подборе одежды, но ему нравилось обезоруживать не только улыбкой, но и всем своим видом в целом.
Все знали, что Патрик в бюро, по одному запаху, дорогому сладко-древесному, едва уловимому, но сшибающему наповал своим шлейфом, аромату.
«Ну что ж, давай поглядим, кто же мешает мне наконец сдать этот объект. Интересно, ради чего мне пришлось уезжать с выставки и мчать на согласование мрамора на полу. Я прямо очень хочу увидеть того, кому пришло в голову положить мрамор в гостиной», – мысленно чертыхался он, входя в открытую дверь дома.
***
Первое, на что он обратил внимание, войдя в дом, как (чёрт его возьми!) великолепно смотрелся белый мрамор. И вообще всё вокруг было такое белое-белое, но глаза не слепило, что казалось удивительным. Ему хватало работы над большими проектами, но этот небольшой шёл из рук вон плохо, поэтому потребовалось его личное вмешательство. Заказчице не нравилось буквально всё, допуски в работе не устраивали она хотела, чтобы всё было безупречно.
***
Ему на встречу вышла женщина в красных туфлях на шпильке и белом костюме, точно повторяющем все изгибы её тела, подчёркивающем плавно двигающиеся бёдра. Жакет на ней был не классический, а со спущенными плечами и декольте. Волосы, как смоль в крупных локонах, идеально лежали на слегка оголённых плечах, алые губы и зелёные глаза в форме миндаля, вытянутые как у красивейшей египетской богини, казались чарующим сочетанием. Она была не высокой, но идеально сложенной.
Патрик обомлел, а когда она заговорила томным, тихим голосом, почти потерял дар речи.
– Вы Патрик? Я вас жду уже 15 минут. Я Элина. Это ради меня вам пришлось лететь, бросая свои дела, и решать все недочёты по отделке.
– Бонжур, Элина. Рад с вами познакомиться. Давайте пройдёмся по основным моментам. Я изучил проект. Что вас не устраивает в готовом варианте? На первый взгляд всё выглядит безупречно.
– Это только на первый. Давайте смотреть.
И она повела его по своему дому, показывая те места, на которые он особо и не обращал внимания, лишь делая серьёзный вид. Он безусловно был пленён ее красотой, женственностью. Будто что-то согревало и притягивало своим мягким свечением, спокойствием и притягательной энергией, оставляя его не в силах оторваться. Его безумно к ней тянуло. И дело было не в декольте, зелёных глазах и шпильках. Было в ней нечто, что сковывало его на уровне разума и чувств.
Единственное, что он заметил, так это её тягу к безупречности. Дом был слишком белый, материалы слишком дорогими, и она хотела слишком много. Он пытался её убедить, что все работы выполнены по стандарту и не нуждаются в переделке. Не без труда Элина согласилась с ним и в качестве компенсации отдала на реставрацию соседнее помещение, плюс поручила переделать потолки в некоторых комнатах и заменить двери.
—Понимаете, Патрик, этот дом должен выглядеть как шёлковая сорочка, без зацепок, с вставками из тончайшего кружева, длиною в пол. Я не хочу пижаму вместо сорочки. А пока что это пижама.
– Я понимаю, – отвечал он, думая, – «боже, я очень вас понимаю».
***
Обсудив все детали, она предложила подвезти его до города, но он даже не понял, как отказал. Отъехав несколько километров, и, скрывшись за холмом, Элина наконец выдохнула и разрешила сердцу бешено биться. Руки её так и остались вцепившимися в руль, волосы предательски начали подкручиваться от капелек пота на лбу. Этот мужчина заполонил все её мысли, впервые разрешив появиться чему-то вне плана в её голове.
***
Патрик сначала стоял, провожая пыль, поднятую быстрым стартом белоснежного Мерседеса, потом осматривал носки своих туфель, и только после заметил шикарный вид на холмы. Оглянувшись, рассмотрел каменный забор с тончайшей ковкой, округлые дорожки, идеально подстриженный газон. «Его что, по линейке стригли?» – промелькнуло у Патрика в голове. Нигде не было мусора или даже малейших следов брошенных упаковок, пластика, банок, валиков. Ничего. Ощущение, что в доме давно живёт, как минимум, семья знатных особ. «Забавно это всё. Этому всему безобразию подходит только одно слово – безупречность. Всё здесь как будто взяли и погрузили в белизну. Раз. И отбелилось. Ну и ладно. Как же я сейчас из этой белизны выберусь-то?» – крутились мысли в голове.
Патрик с минуту ещё постоял, вызвал такси, посидел 20 минут на каменной отмостке забора в своих, кстати, тоже почти идеальных брюках; затем, когда такси приехало, кинул сумку на заднее сидение машины и, откинув голову, наконец распластался на сиденье. Больше всего он не любил напрягаться. Почём зря. Вся его жизнь строилась так, чтобы он максимально получал удовольствие и обходил то, что обойти можно. Минусом всей этой неги удовольствий была привычка откладывать на завтра всё, что не горело сейчас, в отсутствие даже минимальных планов. С одной стороны, полный набор холостяка, с другой – покажите хоть одного мужчину, не имеющего такой списочек, пусть и с отсутствием некоторых пунктов.
***
Он заснул. Сначала в такси, потом продолжил дремать в ванной и наконец, в кожаном, специально состаренном кресле цвета горького шоколада за просмотром видео игр world craft. Это были не те игры, где нужно самому играть, а где люди записывают свою игру, мимоходом болтая, демонстрируют мастерское владение ходами. К слову, они зарабатывают на таком увлечении годовую зарплату среднестатистического офисного сотрудника. Патрик всегда смотрел эти ролики с удовольствием. Что он там находил – понятно было лишь ему, но главное – он расслаблялся, заполняя мысли лишь тем, как тактически ловко играет softboy1910.
***
Элина, придя в себя минут за пять (больше она себе позволить не могла), не торопясь поехала с одной встречи на другую. В свои 34 года она добилась немалых успехов, а со стороны и вовсе казалось ошеломительных высот. Она владела целой группой компаний. Все они специализировались на одной сфере: структурирование финансово-юридической стороны среднего и крупного бизнеса. После работы компании Элины, заказчики с удивлением обнаруживали высвободившиеся сотни тысяч, которые, умножаясь с годами, могли составить сумму с множеством нулей. Почти каждый поначалу, застав её в начале карьеры с офисом в 20 метров и сотрудниками на аутсорсе, относился к ней скептически, но после встреч, на которых она умело оперировала профессиональной терминологией, подкрепляя теоретические знания успешными проектами, решал довериться ей. И не жалел об этом.
Глава 3
Много лет назад
– Элина, давай я тебя заплету к завтраку. Разве можно за столом сидеть растрёпанной. Это некрасиво. Ты ведь девочка.
Так всегда начинался день. Мама в быту была в меру строга, но совершенно категорична ко всему, что касалось внешнего вида. Ещё в детстве, сидя вечером, у себя в комнате, Эля записывала в фиолетовый блокнотик под замочек то, что нельзя было высказать маме напрямую: что хотела бы состричь свои длинные волнистые волосы и, конечно же, хоть раз съесть на завтрак не опостылевшую кашу, а кусочек торта. Маму Эля злить и разочаровать не хотела, поэтому всякий раз послушно натягивала платьице, которое та ей приготовила. Она не знала, нравится ей это или нет. Так просто было всегда, а что уж там она на самом деле хотела, она уже и не помнила.
***
В тот день стояла тёплая осень. Дорожки, усыпанные листьями, скрывались от предстоящих морозов. Женский силуэт, под стук неизменных каблучков, в красном пальто и алого цвета шляпе с большими полями, удалялся нервно вперёд. Маленькая девочка, маленькими шажками торопилась сзади. Совсем не понимая, что происходит. Резко мама обернулась, её лицо было в слезах, она с укором и горечью посмотрела на дочь и голосом, полным разочарования, стала говорить дочке, как она её подвела, как обманула: «Что за стыд такой, как можно было так себя повести?».
Получасом ранее классная руководительница 1-го «А» класса сказала маме, что её дочка уже пару недель не появлялась в школе. А дочка от вскрывшейся правды испугалась, что мама будет её сильно ругать. И не ошиблась. Только вот расстраивать маму и доводить до слёз в её планы не входило. Когда она увидела, как маме больно от её поступка, маленькая Эля, которой только исполнилось семь лет, поняла, какая она плохая. По сердцу размером с маленький кулачок будто резко провели остриём, оставив рубец, который лишь уплотнялся с каждым годом.
А дело было в том, что маленькая девочка была настолько привязана к маме, настолько не готова к новому обществу, что ей было тягостны ежедневные походы в школу, где она была вынуждена проводить несколько часов в дали от дома и мамы. Поэтому каждый день по дороге в школу она покупала на карманные денежки конфетки из рекламы. В телевизоре говорилось, что они приносят свежее решение и, как на удачу, ей каждый день удавалось придумывать новые отговорки, почему нет уроков. Тогда она радостная возвращалась домой, чтобы побыть с мамой, посидеть наспех пять минут в обнимку между её важными домашними делами, чтобы просто быть дома и слышать мамин голос. Не потому что она была лентяйкой, а потому что оказалась привязанной к маме слишком сильно.
Но она побоялась признаться в этом. Тогда она лишь потупила взор, разглядывая свои сапожки. Слёзы тихо текли по щёчкам, было очень стыдно и очень плохо. Первый раз мама послушала чужого взрослого, не разобравшись в причине. Девочка первый раз выбилась за рамки маминых ожиданий и больше не хотела такого страха. Элина замолчала. С того момента Элина перестала слышать себя, полагая, что никогда не сможет поступить правильно. Ей нужно делать как положено. И никогда не расстраивать маму.
***
Париж, 5 или 6 месяцев ранее
– Элина, привет. Как твои дела?
– Привет. Всё нормально, мама. Я только зашла в отель. Сегодня был тяжёлый день.
– Ну, ничего, как твой ремонт? Невозможно же оставить всё как есть? Ты что, хочешь, чтобы твои друзья въехали в хлев?
– Нет, конечно, мам, я сегодня встречалась с владельцем архитектурного бюро, и мы пришли к соглашению.
– Даже не думай соглашаться на все их россказни. Я их знаю, пообещают, а потом ищи их. Может быть, мне приехать, посмотреть, что там? По-моему, это хорошая идея.
– Даже не знаю, мама, думаю, я справлюсь. Я очень устала, у меня раскалывается голова, я хочу поесть и лечь спать, а мне…
– Элина, ты смотри, если что, папа готов приехать, мы всё проверим.
– Не надо, если понадобится, я вас попрошу.
– Ну, тогда пока.
– Пока, мама. Люблю тебя.
