скачать книгу бесплатно
– Выбор есть всегда, – устало отмахнулась я и сама пошла навстречу ментору.
Возмущенная знать притихла и попятилась, словно я намеревалась причинить им вред. Словно это я была беспощадным кровавым магом, а не тот, кого они превозносили не хуже Иверийцев.
– Здравствуй, Юна, – всё-таки улыбнулся ментор и протянул руку, чтобы я вложила в неё свою.
Шрам над его губой стал виднее, и отчего-то захотелось тронуть его своими губами. И чёрного паука, роднившего нас. Глаза выискивали те крохи магистра Десента, который всё ещё жил в сердце, и, к моему глубочайшему сожалению, находили. Несмотря на мутации, на почерневшие волосы и вены, меня, как измученную жаждой, тянуло к этому источнику жизни Юны Горст. Рядом с ним даже дышалось легче и пахло Кроуницем: дубовый мох, терпкая кожа и тот самый Джер. Я была готова поклясться, что знала его лучше, чем кто-то либо. А он знал меня.
Консул лин де Блайт склонил голову набок, внимательно рассматривая свою мейлори. Он ждал. Ждали и все остальные.
– Ты… – прошептала я.
Мысли и речи покинули меня. Даже обвинения. Я потянулась, чтобы дотронуться до мужского лица, и услышала, как застучало его сердце. Громко и бешено.
– Это ты… – всё ещё не верила я.
– Не «ты», а «Рада вас приветствовать, ваша милость», – тут же прервала наше воссоединение Првленская. – Помнишь, как учили? Но в данном случае мейлори позволительно назвать своего ментора по имени. Представление ещё не закончено, леди Горст. Прошу вас, достойно поприветствуйте консула. Хотя бы с этим простым заданием справитесь?
Я насупилась и замолчала. Резко отдернула руку, спрятала за спину. И увидела разом всех, кто внимательно следил за происходящим. Тильда Лорендин упивается победой. Сёстры перешёптываются. Консул Батор в компании ещё одного человека в бордовом презрительно поджимают губы. Сын Батора, Ренуард, откровенно веселится.
– Семеро богов! – не выдержала Лаптолина Првленская. – Леди Горст, не позорьте меня! Вы забыли, как зовут вашего ментора?!
Наверное, стоило подчиниться и назвать злосчастное имя. Но оно застряло в глотке, вмёрзло в глыбу отчаяния и отрицания. Стало сгустком гнева и нарицательным предательства.
– Я помню всё, – спокойно ответила я и подняла руки, демонстрируя запирающие браслеты. – И прекрасно знаю его. Чёрный Консул. Убийца моей матери и тюремщик. – Девушки ахнули, а стязатели заметно напряглись, но я собиралась нападать на ментора только словами. – Который врал мне два года, а потом запер в этой клетке. Надел ошейник. Теперь ещё и кандалы.
– Это для твоего же блага, – перебил ментор и явно разозлился.
– Таким ты видишь моё благо? – Я тяжело сглотнула, понимая, какое разочарование представляю для всех наблюдающих. Но останавливаться не собиралась. – Недостойная ментора мейлори. Королева-грязнуля. Ты ведь знаешь, кто я на самом деле. И каково мне среди этих… Ай!
Госпожа Првленская не дала договорить. Схватила меня за руку и больно дёрнула, уводя прочь. Сделала жест мелироанским девам, и те неспешно посеменили за нами.
– Надеюсь, ты разорвёшь связь, – вырываясь, прокричала я ментору. – И поскорее. Долго я тут не протяну.
Я старалась обернуться, услышать его голос, узнать, что он ответит, но вниманием ментора уже завладело новое представление. Юная княжна Талиция в окружении служанок и стайки рудвиков склонилась в реверансе перед консулом лин де Блайтом и что-то тихо сказала ему, не поднимая глаз. К груди девушка прижимала глиняные колокольчики. В ответ ментор осторожно отнял одну из девичьих ладоней и поднёс к губам для вежливого поцелуя. Я вытянула шею, как только могла, чтобы рассмотреть их знакомство, его эмоции и реакцию остальных, но мы свернули за угол и все гости пропали из виду.
– Это послужит тебе хорошим уроком, – ворчала Лаптолина. – В нашей академии мелироанскую деву наказывают сёстры. Ты сказала мне при встрече, что магия Ревда не снимается, но ты ошибалась.
Сёстры плелись следом в молчании и унынии. Будто бы их так же волокли, как и меня. Только Тильда вышагивала бодро и выглядела довольной.
– Вы и так сняли с меня всё, что было возможно. Моё оружие. Мою гордость. Вы унизили меня, – я дёрнула рукой, но госпожа Првленская держала на удивление крепко и тащила меня куда-то мимо замка. – Теперь хотите ещё и запереть магию?
Розовый коридор остался позади. Ухоженные клумбы сменились дикими зарослями и плодовыми деревьями. Мы обогнули озёрную площадь с белокаменной Мелирой и двинулись дальше, в непроходимые дебри, где среди высокой, в человеческий рост, травы пролегала одна-единственная тропинка.
– Ты едва не навредила девушке, – коротко бросила Лаптолина.
– Да она просто лживая, лицемерная дрянь! – вспылила я. – Это была месть! Вы же видели пломп! Я защищалась!
– Как взбесившийся зверь, лишенный разума, – тут же среагировала женщина. – Научись находить другие способы защиты. Холодная вежливость, расчётливость, сдержанность и мудрость способны изобрести столь изощрённую месть, в сравнении с которой обычная драка покажется обезьяньей палкой. Нравится тебе быть обезьяной с палкой?
Я помолчала, позволяя тащить себя, как собачку на поводке, а потом устало ответила:
– Ничего другого у меня нет.
Мы резко остановились. Лаптолина пристально вгляделась в меня.
Как много она умела сказать глазами! Сейчас в них были такие оттенки сочувствия, которые и ободряли, и уничтожали одновременно. Настоящий букет из жалости, составу которого позавидовала бы сама леди Дижуре.
– Дочери Мелиры, – ровно проговорила госпожа Првленская и отвернулась, – долг велит вам позаботиться о сестре.
Поправив перекинутую через плечо бордовую накидку, Лаптолина Првленская гордо зашагала прочь. Она даже не убедилась в том, что её приказ будет выполнен. Уверенность этой женщины была нерушима, как Галиофские утёсы.
Девушки потупились и виновато опустили взгляды. Я размяла шею и пальцы, сделала пару шагов назад, готовая к драке. Меньше всего хотелось применять кровавую магию, ведь я была уверена, что Тильда и этот факт непременно обернёт против меня. Но сестра Лорендин, грязная и помятая, на удивление не светилась довольством. Она блуждала рассеянным взглядом по пространству за моей спиной.
– Ну же, – поторопила я. – Смотрите, я безоружна!
Пока я оценивала расстановку сил, память подкинула строчку из учебника Демиурга: Sang dalor venie. Это на крайний случай. Сейчас не время осторожничать.
Только вот ни одна из дочерей Мелиры не спешила нападать.
– Кристальный колодец, – тихо проговорила Хломана. – Выстроен в 178 году Париной Доротин. В этом же колодце её и казнили за то, что в своём творении она использовала контрабандные артефакты из Тимберии. Ледяные стены высасывают из человека магические силы, как стязатели высасывают жизнь.
– А? – не сразу сообразила я и обернулась.
Замахала руками и тут же отошла от края глубокой ямы, схватилась за пучки ближайшей травы. За спиной и правда был колодец: на насколько метров вглубь уходила скважина, на первый взгляд напоминающая пещеры в Трескимале. На округлых стенах сверкали серебристо-голубые наросты, внизу струился белёсый пар. Солнце отражалось от хрустальных льдинок и играло радужными переливами на острых гранях. Морозная темница посреди душного лета! Невероятно!
Замешательство стоило очень дорого: воспользовавшись моментом, Тильда Лорендин с неожиданной ловкостью пнула меня по голени и навалилась, сталкивая в ледяные недра кристального колодца.
Ощущение свободного падения скрутило нутро животным страхом. Разобьюсь! Переломаю все кости о каменный пол! О боги, пощадите!
Но приземление вышло мягким: я рухнула в ворох свежей соломы, сжимая в руках оборванные соцветия полевых трав. Сухие стебли оцарапали голые плечи, грудь и щёки, но жажда жизни придала сил и рвения. Я завозилась, выплюнула травинки и полезла наверх, выныривая из моря сушеной травы.
– Ах ты, тварь! – заорала я, как только смогла говорить, и задрала голову. Наверху пять тёмных фигур, подсвеченных солнцем, окружили колодец. Шестая сматывала верёвочную лестницу. Деревянные перекладины, ударяясь о стены, выбивали искры снежинок.
– Прости, Юна, – виновато проговорила Финетта. – Мы не хотели…
– Кроме Юны, в этом никто не виноват, – тут же отозвалась Тильда. – Она сама загнала себя в эту яму. Приятных размышлений, сестра.
Леди Лорендин первой отошла от края и скрылась.
– Ты только что подписала себе смертный приговор! – крикнула я ей вслед. – За то, что ты меня подставила, я выжгу тебе на груди твоё же клеймо. А потом ещё одно – на лбу.
Мелироанские девы разом ахнули и спешно отошли от края. Наверху осталась только одна. Я прищурилась, рассматривая Хломану, что задержалась дольше остальных. Её образ был почти неразличим, но чёрная орхидея на шее выделялась прекрасно.
– Вытащи меня отсюда! – не то попросила, не то приказала я.
– По правилам академии, ты будешь сидеть здесь, пока одна из сестёр не разделит с тобой позор и не подаст лестницу, – невесело сообщила леди Дельская.
В руках она держала верёвочный конец с перекладинами.
– Так дай мне лестницу! – потребовала я слишком настойчиво.
Постаралась придать себе уверенный вид и даже подняла уголок губ. Хотя на самом деле моя напористая уверенность уже уступила место потрясению и невольному испугу.
Хломана Дельская посомневалась ещё пару секунд, но услышала оклик и тоже ушла, так и не скинув мне спасительный трос.
– Стой! – я схватилась за покрытую кристаллами стену, и те моментально осыпались крошкой.
Разгорячённая злобой и ошарашенная, я попыталась влезть на стену колодца, хватаясь за выступающие части. Хотелось подняться вверх, как капран по горному склону, но хрупкие наросты разваливались под пальцами, впивались ледяными иглами и оставляли подтаявшие капли.
– Вернитесь! – прокричала я, и голос эхом отразился от стен.
Ответом было молчание.
Частое дыхание драло глотку, изо рта начали вырываться облачка пара. Боевой запал отступал, и тело остывало. Руки и плечи покрылись мурашками.
– Вы не можете меня тут оставить, – уже спокойно проговорила я. – Вы же, икша вас дери, благородные девы!
От досады я пнула туфлей самый крупный кристалл, и он с треском разлетелся на осколки.
Троллье дерьмо! Кряхт, кряхт, кряхт!
Сёстры и в самом деле ушли. Меня, как пленницу, как узницу Зандагата, скинули на ледяное дно колодца и оставили в одиночестве.
Поначалу я не могла поверить в то, что это возможно. А потом почувствовала дрожь.
Идеально круглые стены не просто источали холод. Особая аура этого чудовищного места проникала под кожу и пробирала до костей: колодец и правда высасывал магические силы. Браслеты из ризолита стали ещё холоднее: через несколько минут мне казалось, что я не чувствую рук.
Я ещё раз оценила сверкающие стены на предмет побега. Там, где кристаллы разрушились, в проплешинах виднелся гладкий заиндевевший камень. Никак не взобраться. Скользко и слишком высоко.
Пришлось зарыться поглубже в солому. Я принялась растирать руки и ноги, щипать плечи. Не оставят меня же тут умирать, в самом деле, как изобретательницу этой темницы? Между прочим, легенда о ней похожа на бред. Просто нужно дождаться, когда кто-то решит, что с меня достаточно, и спустит эту злосчастную лестницу.
Минуты ползли раненной улиткой. Я до последнего старалась не поддаваться панике и унынию, но проклятый мороз пробирал до костей. Влажные волосы взялись сосульками, ресницы покрылись инеем, но хуже всего было то, что колодец по капле высасывал из меня плазну. Я теряла силы, а вместе с ними – самообладание. Даже армия Квертинда была милосерднее к изменнице из Ордена Крона, чем мелироанские девы к своей сестре.
Это не сказочные принцессы, а палачи, укутанные в шелка и приличия! А Лаптолина Првленская – свирепая гарпия!
Зубы выстукивали марш поражения.
Время, то подгоняющее меня вперёд, то застывающее вязким студнем, в этот миг обратилось холодом. Он сгустился вокруг и стал почти осязаем. Чудилось, будто стены сомкнулись и ледяные кристаллы впиваются в кожу, режут её острыми краями и колют. Но кровь из ран не течёт, потому что замёрзла в жилах. И мне было больно. О Ревд, как же мне больно! Снаружи, внутри, везде – мороз превращался в боль, а истощение магической памяти стало знаменем всех потерь, что лежали на сердце тяжким грузом.
Сколько я так пролежала? Несколько минут? Часов? Дней? Может, лет?
Я не знала, в какой момент хрустальная темница насытилась слоем спеси и самоуверенности и перешла к глубинным, потаённым кладовым моей души. Ушла гордость, а следом – честь и достоинство, и убеждённость, и даже желание вернуться к друзьям. Вскоре я перестала чувствовать тело, видеть свет, а чуть позже и разум покинул меня. Остался ничтожный комок полусознательного существа, преисполненного жалости к себе и желания выжить.
Как же я устала! Просто смертельно устала, даже не от сегодняшнего дня, а вообще от всего. От борьбы, от вечных сражений, от обид, от чувств и бесчувствия. От самой жизни. Захотелось уснуть, но сон никак не шёл. Обморок тоже. В полубреду я дрожала и слушала стук крови в ушах.
Какая злая насмешка судьбы – замёрзнуть насмерть посреди баторской жары! Где-то наверху подходил к концу день с его блестящими пирожными, дурманящими ароматами, звонким смехом и горячей ванной, что дожидалась меня в покоях.
А я отдавала магию и жизнь за… за что? За глупость? За дикость? За то, что отличалась от других?
Чтобы не свихнуться окончательно, закрыла глаза и постаралась в мельчайших деталях воспроизвести в памяти образ ментора. Нового, иного ментора в его истинном обличии. Как и раньше, Кирмос лин де Блайт помогал мне сражаться с судьбой. Он был действительно Чёрным Консулом, от макушки до пят, и даже знак соединения по странному стечению обстоятельств не добавил красок его внешности. Как ярко он выделялся среди пёстрой знати и светлых платьев сестёр!
Я вспомнила, как он тянулся ко мне в тот миг, когда мы оказались близко. Этот факт немного согревал. Мне даже удалось улыбнуться.
Если честно, он мало изменился. Разве что стал ещё привлекательнее. Да, пожалуй, таким он был даже лучше – гармоничным в своей тьме и восхищающим всех, кто только мог дотянуться до него мыслями. Человек, сумевший стать легендой при жизни. Мой ментор.
Наша связь вдруг свелась к примитивной, элементарной истине.
Морозные стены, холод в жилах и костях, ледяная корка вокруг сердца, а под ней – жаркое, пылкое чувство. Всё ещё живое. Шепчущее на разные голоса: он любит. Он любит, а значит, придёт за тобой. Только дождись. Только люби в ответ.
Никогда бы не позволила себе таких мыслей и никогда бы в это не поверила, если бы не уменьшилась до размеров собственного сердца, пульсирующего медленно, но ровно. Всё перестало быть важным, кроме этого мерного стука и… ментора. Конечно, ментора. Пока у меня был ментор, я не верила в свою смерть. Я не позволяла себе умереть.
– Я всё ещё дышу, – неуверенно проговорила я, чтобы услышать собственный голос.
Кто-то шаркнул сверху, и я открыла глаза.
Я дрожала и дрожали звёзды в крохотном круге над головой, пока чёрная тень не заслонила их.
Стукнули деревянные перекладины, с хрустом ломая уже вновь выросшие кристаллы, и перед носом закачалась лестница.
Покрасневшие пальцы, едва гнущиеся, ухватились за спасительные ступени. Я поползла наверх. Сознания уже коснулось ледяное безразличие, а тело всё ещё хотело жить и переставляло ноги. Выжить! Наверх!
Я подтянулась, перевалилась через край, упала в тёплую, почти горячую траву и закашлялась так, будто собиралась украсить заросли своими лёгкими.
– У тебя губы синие, – пискнул девичий голос.
Тоненькие руки обняли меня, и леди в долю секунды задрожала вместе со мной. Надо было растереть занемевшие конечности, размять их, но тело не слушалось, а спасительница явно не знала, что делать с живыми мертвецами. Она только обнимала меня и всё шептала: «Прости, прости… Прости, что я так долго. Надо было раньше. Я должна была раньше!»
Когда приступ кашля закончился, я всё-таки смогла сесть и ощупать себя. Как могла, конечно. Кожу покалывало и стягивало.
– Сколько же ты тут пролежала, сестра? – запричитала Талиция. – Какой жестокий обычай! Ты ведь могла умереть! Это… просто пытка!
– Людям нравится насилие, – прохрипела я. – От него хорошо на душе. Это удовольствие.
– Не говори так! – почти разозлилась княжна. – Людям нравятся люди. И человеческое тепло, и доброта. А злые они, только потому что несчастные. Идём, тебе нужна помощь!
Она помогла мне подняться. Хрупкая и тонкая Талиция оказалась удивительно сильной. Я оперлась на её плечи, прикрытые белой накидкой.
– Это моя вина, – сокрушалась юная сестра. – Нужно было найти повод, чтобы уйти раньше. Нужно было вспомнить о тебе и об этом кошмарном колодце. – Я споткнулась, и мы обе едва не рухнули. Княжна ойкнула. – Вместо этого я с консулом лин де Блайтом беззаботно гуляла в Саду Грёз. Он почти в одиночку восстановил то, что ты разрушила. Растил все эти прекрасные цветы и рассказывал мне о детстве, о Квертинде и о традициях…
Мышцы скрутило в тугой канат боли. Я едва не завыла, но прикусила губу. Покосилась на Талицию – в волосах девушки белел цветок магнолии.
– Я так увлеклась его речами, что совсем забыла о наказании сестёр, – она по-детски надула щёки. – Какая же я эгоистка! Я должна была подумать не только о себе, должна была вспомнить! – Глаза её вспыхнули. – Но Кирмос… Он, знаешь, необыкновенный! Я и не представляла раньше, насколько. Дома, в Янтарных палатах, мне рассказывали, что он злой и жестокий кровопийца. А он совсем не такой. Он столько всего умеет! И обожает животных. Ты знала, что у него огромные конюшни? – Она тряхнула волосами. – Ой, ну что же я, конечно, ты знала! Ведь вы с Кирмосом почти родственники!
Моё сердце застучало громче зубов. Имя, которое я так и не смогла произнести, легко слетало с губ Талиции.
Глаза защипало: замёрзшего лица коснулся рассветный луч. Ещё розовое новорожденное солнце поднималось над полями, знаменуя начало нового дня.
Выходит, я провела в хрустальной западне всю ночь. Едва не свихнулась, чудом выжила. Но сейчас вдруг захотелось туда вернуться…
