banner banner banner
Музыкальные диверсанты
Музыкальные диверсанты
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Музыкальные диверсанты

скачать книгу бесплатно

Музыкальные диверсанты
Максим Кравчинский

Русские шансонье
Новая книга известного журналиста, исследователя традиций и истории «неофициальной» русской эстрады Максима Кравчинского посвящена абсолютно не исследованной ранее теме использования песни в качестве идеологического оружия в борьбе с советской властью – эмиграцией, внешней и внутренней, политическими и военными противниками Советской России. «Наряду с рок-музыкой заметный эстетический и нравственный ущерб советским гражданам наносит блатная лирика, антисоветчина из репертуара эмигрантских ансамблей, а также убогие творения лжебардов…В специальном пособии для мастеров идеологических диверсий без обиняков сказано: “Музыка является средством психологической войны”…» – так поучало читателя издание «Идеологическая борьба: вопросы и ответы» (1987). Для читателя эта книга – путеводитель по музыкальной terra incognita. Под мелодии злых белогвардейских частушек годов Гражданской войны, антисоветских песен, бравурных маршей перебежчиков времен Великой Отечественной, романсов Юрия Морфесси и куплетов Петра Лещенко, песен ГУЛАГа в исполнении артистов «третьей волны» и обличительных баллад Галича читателю предстоит понять, как, когда и почему песня становилась опасным инструментом пропаганды. Как и все проекты серии «Русские шансонье», книга сопровождается подарочным компакт-диском с уникальными архивными записями из арсенала «музыкальных диверсантов» разных эпох. Компакт-диск прилагается только к печатному изданию.

Музыкальные диверсанты. Песни русской эмиграции как оружие в годы Гражданской, Великой Отечественной и Холодной войны

Автор-составитель Максим Кравчинский

«Против Советского Союза ведется беспрецедентная по своим масштабам и оголтелости психологическая война. Идеологическая борьба как одна из основных форм классовой борьбы <…> все более дифференцируется на объекты воздействия, методы и средства ее ведения. Пропагандистская машина буржуазии усиливает попытки распространять свое тлетворное влияние не только на область теоретического сознания, но и на область сознания обыденного. <…> Эта диверсионная деятельность <…> является специфической сферой духовной борьбы…»

    Д. Волкогонов. «Психологическая война: подрывные действия империализма в области общественного сознания». 1983

Серия «Русские шансонье».

Основана в 2009 году

Автор проекта серии Максим Кравчинский

Предисловие

«Вы лучше подумайте о том, что музыка это тоже оружие в классовой борьбе!»

    И. Суслов, «Рассказы о товарище Сталине и других товарищах»

Большая советская энциклопедия определяет пропаганду как «распространение политических, философских, научных, художественных и других взглядов с целью их внедрения в общественное сознание и активизации массовой практической деятельности».

На всем протяжении советской истории битва на идеологическом фронте между СССР и Западом не прекращалась. В ход шли любые средства: печатные издания, агитационные материалы, концерты и грампластинки, роспуск слухов и сплетен.

А позднее – кино и радио.

Музыка в этом противоборстве играла роль второстепенную, но без нее, конечно, не обходилось. Особенно в Советском Союзе, где пропаганда была тотальной. Наряду с прессой, радио и кино песня в государстве рабочих и крестьян служила значимым средством идеологического воспитания.

Бывший глава Российского государственного фоноархива Владимир Коляда пишет[1 - В. Коляда. «Есть звуки, их значенье…» Здесь и далее см. Библиографию.]: [1]

«Советская власть не могла пройти мимо столь мощного информационного фактора, каким является слово звучащее. Таким оно было всегда, а тем более в период становления новой государственной идеологии, нового массового сознания в малограмотной стране, привычной, однако, к граммофону, ставшему распространенной бытовой принадлежностью, в стране, привыкшей слушать грампластинки. <…>

Решением Центропечати (организации, отвечающей за распространение печатных изданий. – М. К.) был создан специальный отдел “Советская пластинка”. В документе особо подчеркивалось, что “использование граммофона в целях государственной пропаганды коммунизма среди широких пролетарских масс Советской Республики является насущной потребностью переживаемого исторического времени”.

Основной задачей отдела называлась “…запись речей выдающихся политических ораторов, наигрывание новых революционных гимнов, песен, оркестровых и сольных музыкальных произведений, запись произведений пролетарских поэтов и писателей и т. д., распространение граммофонов и пластинок к ним с речами вождей пролетарской революции и коммунизма<…>О том, какое значение придавалось этому делу, свидетельствует тот факт, что в период Гражданской войны в каждом красноармейском агитационном подразделении предписывалось иметь граммофон или патефон с комплектом соответствующих пластинок».

Противник не сидел без дела и ежедневно таранил наш железный занавес при помощи все тех же известных инструментов. Однако из-за неразвитости способов доставки информации песня здесь практически не участвовала. Хотя отдельные случаи использования это «малой литературной формы» известны – сохранились пластинки эмигрантов с антибольшевистскими куплетами.

Между определениями «эмигрант», «белогвардеец», «предатель Родины», «белобандит» и зачастую даже «фашист» в СССР ставили знак равенства. Соответственно и отношение властей к любым видам их активности было однозначным, тем более когда эта деятельность хотя бы и косвенно была связана с политикой.

Стоит признать, что в двадцатые-тридцатые годы Запад откровенно проигрывал советским спецам из Агитпропа. Да и возможности были не те: радио маломощное, а в отношении кино, литературы и музыки были возведены строгие цензурные запреты.

Все попытки провезти в СССР запрещенные книги или пластинки были обречены на провал. Изредка через границу просачивались группы эмигрантов с листовками. Но их тоже, как правило, быстро рассекречивали.

Переломным моментом стала Великая Отечественная, когда нам пришлось сражаться с махиной, созданной доктором Геббельсом. Эти четыре года оказались временем проверки на прочность. На страну обрушилась вся мощь гитлеровского «министерства лжи»: миллионы листовок, сотни тысяч газет, радиопрограммы и выступления подразделений «активной пропаганды». Конечно, песня не была основным средством воздействия, но теперь она играла гораздо более заметную роль. Антисоветские произведения (очень часто на мотивы советских песен), создаваемые русскими эмигрантами из восточного отдела министерства пропаганды Третьего рейха, издавались на пластинках, печатались на листовках, звучали по радио и в концертах на окулированных территориях.

…В пятидесятые годы базовым оружием идеологической войны становится радио и распространение печатных изданий. Однако недаром писатель Анатоль Франс заметил: «Веселый куплет может опрокинуть трон и низвергнуть богов». Стычки на полях холодной войны не обходятся и без музыки. Но здесь происходит странная метаморфоза: на Западе антисоветских песен практически никто специально не пишет, но зато регулярно выходят пластинки с репертуаром, созданным в СССР подпольными бардами. Их творения на Родине под запретом, так как поднимают они в своем творчестве темы остросоциальные. Те, о которых с большой сцены не поют. Магнитные ленты Высоцкого, Окуджавы, Кукина, Городницкого, Кима контрабандой вывозят заграницу, откуда запрещенные коммунистической цензурой песни транслируются по радиоголосам и в перепевках оказываются на дисках эмигрантов.

Крут замыкается, когда пластинки контрабандой возвращаются в Союз.

В шестидесятые-восьмидесятые годы в разных странах Запада увидели свет два десятка музыкальных проектов эмигрантов, где так или иначе обыгрывается противостояние двух систем, звучит злая сатира на советский быт, эксплуатируется тема еврейской эмиграции и колымских лагерей.

Безусловно, нельзя ставить их мотивы в один ряд с теми, которые оказывались побудительными при создании антисоветских песен в годы Гражданской или тем более Великой Отечественной войны. Любые морально-нравственные параллели здесь неуместны. Объединение событий и явлений под одной обложкой продиктовано ни в коей мере не желанием провести какие бы то не было аналогии между героями исследования, а стремлением проследить в динамике смены эпох, как и почему русская эмиграция использовала песню в качестве идеологического оружия. Когда это было инспирировано пламенными убеждениями, когда вынужденной необходимостью, а когда желанием заработать деньги или обрести славу.

Для создания широкой исторической панорамы нельзя было ограничиваться ни временными, ни пространственными рамками. Поэтому не удивляйтесь, что иногда по ходу повествования мы будем переноситься из страны в страну, из одной исторической реалии перескакивать на десятилетия назад или вперед, затрагивать, не всегда прямо относящиеся к заявленной теме имена и явления. Все это продиктовано исключительно необходимостью дать максимально полную, объемную картину событий, потребностью не только зафиксировать факты, но попытаться понять их первопричины, резоны и подосновы.

Постоянные читатели изданий, выходящих в серии «Русские шансонье», могут обратить внимание на то, что информация, касающаяся Петра Лещенко, Юрия Морфесси, Дины Верни, Александра Галича и других, в том или ином виде уже появлялась в иных книгах серии. Однако не спешите с выводами.

Во-первых, в данном исследовании биографии и творчество упомянутых артистов рассматриваются под совершенно иным углом зрения. Во-вторых, по сравнению с ранними изданиями это существенно дополнено новыми сведениями, гипотезами, фотографиями и песнями.

Как всегда, рассказ о перипетиях судеб «русских шансонье» пройдет под музыку.

Вы сможете услышать большой спектр произведений, которые в разные исторические отрезки считались в СССР вражескими и подрывными. Для контраста в диск включены несколько «ответов» отечественных исполнителей андеграунда 1960–1980 годов.

Итак, наша спецоперация по задержанию «музыкальных диверсантов» начинается.

Максим Кравчинский

Глава 1

Откуда ноты растут

«Так ведь на то она история
Та самая, которая
Ни слова, ни полслова не солжет».

    А. Флейтман

Из кабаре – в ЧК

На третий день после прихода к власти – 27 октября (9 ноября) 1917 года – председатель Совета народных комиссаров В. И. Ленин подписал «Декрет о печати».

Началась история советской цензуры.

Известно, что первым делом большевики прикрыли всю буржуазную прессу. Кому, как не им, было знать мощную силу слова. И не только печатного.

Стоило новому правительству объявить войну криминальным элементам, как уголовный мир тут же взбунтовался. По свидетельству ученых-филологов, обитатели ночлежек и тюрем тут же запели белогвардейские частушки и даже сложили «Анти-Интернационал» – пародию на пролетарский гимн.

Зимой 1917 года в Петрограде поэт Николай Агнивцев совместно с режиссером Константином Марджановым и конферансье Федором Курихиным открыл кабаре «Би-ба-бо». И все шло хорошо, пока весной 1918 года артист Иван Вольский не исполнил для почтенной публики злободневные куплеты:

Грабят, режут тут и там,
Отдохнут и снова,
Неудобно что-то нам
Без городового.

Ходят слухи на Неве —
Не без доказательства,
У Чичерина в Москве
Нотное издательство.[2 - Чичерин Георгий Васильевич (1872–1936) – нарком иностранных дел (1918–1930). В начале карьеры выпустил большое количество дипломатических нот протеста в адрес западных стран, добиваясь признания советской России в мировом сообществе.]

«Трубадура» тут же доставили в ЧК на Гороховую, и только личное вмешательство наркома просвещения Луначарского спасло незадачливого комедианта от сурового приговора. Кабаре обозвали в прессе «учреждением для паразитов», а его учредители вместе с перепуганной труппой отправились подальше от «тонких ценителей искусства» в черных кожанках на занятый белыми Юг империи.

Удача улыбалась не каждому. Популярнейший артист «рваного жанра» Сергей Сокольский[3 - Сокольский (Ершов) Сергей Алексеевич – один из самых популярных в начале XX века куплетистов, выступал в образе босяка в так называемом «рваном жанре».]за исполнение антибольшевистских куплетов был расстрелян в Киеве красногвардейцами.

В феврале 1918 года некий аноним, скрывшийся за витиеватой подписью «Один из обитателей будущего земного рая», направил на имя… Ленина «музыкальное» письмо, написанное по мотивам популярной песни Дмитрия Садовникова «Стенька Разин и княжна». «Вождя мирового пролетариата» автор величает «Колькой» не от незнания.

У него действительно была такая партийная кличка.

В архивах можно найти немало других подтверждений использования мотивов популярных песен в пропаганде. Ученые-филологи Александра Архипова и Сергей Неклюдов в статье «Фольклор и власть в закрытом обществе» [2] приводят множество примеров распространения в двадцатые годы в деревнях листовок. Их находили наклеенными на заборах и столбах, а порой даже вставленными в «дужку замка на двери сельсовета». Характерно, что напечатанные в листовках тексты были не стихами, а скорее песнями. Антисоветские рифмы предполагалось исполнять на мотив народной «Песни Еремушки» или революционной «Смело мы в бой пойдем»:

Слушай, крестьянин,
Беда началася,
Не лей свои слезы,
В колхоз собирайся.

Смело мы в бой пойдем
Строить коммуну,
Чтобы крепче согнуть
Мужицкую спину…

И даже каторжанской «Ах ты, доля…»:

Ах ты, доля, моя доля,
До чего ты довела,
И зачем же, злая доля,
Ты свободу отняла.

Мы боролись за свободу,
Проливая кровь свою,
А теперь нас загоняют
В настоящую кабалу.

Коммунисты обдурили
Бедно?темного мужика,
И фунт хлеба посулили,
Выть под палкой навсегда…

Кто распространял эту «подрывную литературу»? Белогвардейское подполье? Эмигрантские агенты? Доморощенные провокаторы? Точного ответа нет.

* * *

Научно доказано, что информация, положенная на музыку, а проще говоря песня, усваивается гораздо лучше любого книжного текста.

Оригинал письма Ленину от неизвестного. ГА РФ.(Ф-1235, Оп. 1. Д. 8 Л. 235)

Потому цензурные запреты быстро распространились с печатных изданий на театр, кино, цирк и эстраду

Согласно директиве В. И. Ленина 9 февраля 1923 года был принят декрет Совнаркома РСФСР об учреждении Главного комитета по контролю за репертуаром зрелищных предприятий при Главлите, получивший название Главная репертуарная комиссия – сокращенно Главрепертком.

Как указывает Алексей Тепляков в книге «Машина террора» [3], для обеспечения возможности контроля над всеми исполняемыми произведениями «театры и клубы были обязаны отвести для органов Главреперткома и отдела Политконтроля ОГПУ по одному постоянному месту, не далее четвертого ряда, предоставляя для этого бесплатную вешалку и программы». Чекисты регулярно посещали театральные спектакли, эстрадные концерты и другие массовые зрелища, составляли протоколы о подозрительных, по их мнению, эпизодах, на основании чего принимались решения о привлечении виновных к административной и уголовной ответственности.

«Осьмушечка свободы»

Одна из первых кампаний цензурного ведомства оказалась направлена против частушки.

К середине 1920-х население Москвы увеличивается в два раза за счет притока деревенских жителей. Гражданская война, голод и военный коммунизм заставили миллионы крестьян искать спасения в городах. В массе своей они были неграмотны, и частушка в их среде играла роль современного, если хотите, «Твиттера». В этих коротких четверостишиях реальная жизнь отражалась без прикрас, а главное – они быстро запоминались и разносились по городам и весям со скоростью лесного пожара.

Я на бочке сижу,
Бочка золотая,
Я в колхоз не пойду,
Давай Николая.

Сидит Ленин на заборе,
Грызет конскую ногу
Фу, какая гадина —
Советская говядина.

Я хожу – спинжак по моде,
Милка – в красном фартучке, —
Нам осьмушечку свободы
Троцкий дал по карточке.

Сидит Ленин на заборе,
Держит серп и молоток,
А товарищ его Троцкий
Ведет роту без порток.

Сергей Неклюдов и Александра Архипова отмечают:

«В 1920-е годы частично или полностью запрещается целый ряд частушечных сборников: А. А. Жарова, Р. М. Акульшина и др., из сборника Артема Веселого изъят раздел “Уходящая деревня”, в котором были собраны кулацкие, хулиганские и воровские частушки, а за частушку “Я на бочке сижу, / Да бочка вертится / Ах, я у Ленина служу, / Да Троцкий сердится” запрещена книга Н. Н. Никитина “Рвотный форт”; известен даже случай ареста куплетиста за исполнение частушки…

<…> Со второй половины 1920-х меняется политическая и экономическая стратегия власти, в связи с этим меняется и интонация голосов, “идущих снизу”. Согласно сводкам ГПУ, прямой протест в деревне против “мероприятий соввласти” выражается в основном в частушках, реже – в песнях, еще реже – в других формах.

Так, 13 апреля 1932 года ОГПУ составляет следующую справку об исполнении песен и частушек молодежью: “<…> Пузо голо, лапти в клетку, выполняем пятилетку. Отчего ты худа? Я в колхозе была. Отчего ты легла? Пятилетку тягла” и т. д.»

В начале двадцатых стали появляться частушки и в эмигрантской прессе. Как правило, их публиковали на страницах народнопатриотических изданий и газет, чьей аудиторией были нижние чины Белой армии. В кругах интеллигенции и дворянства эта фольклорная форма не пользовалась популярностью.

Раздражение и резкое неприятие в кругах эмиграции вызывали практически все приметы нового советского общества, и создатели «четверостишей» не пытались скрыть своей ненависти:

Братцы, бей без разговоров
И селькоров, и рабкоров,
Надоел нам красный клоп,
Загоняй его ты в гроб!