banner banner banner
Три жреца
Три жреца
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Три жреца

скачать книгу бесплатно

Три жреца
Маджид Кейсари

Роман иранского писателя М. Кейсари повествует об одном дне из детства Пророка Мухаммада. Четырехлетний мальчик воспитывается в семье кормилицы. Однажды на стоянке племени появляются некие жрецы, которые, узнав о рождении последнего Пророка, стремятся выкрасть малыша. У приемных родителей Мухаммада есть всего сутки, чтобы спасти его и вернуть матери и деду.

Для широкого круга читателей.

Маджид Кейсари

Три жреца

Издание подготовлено при поддержке Фонда исследований исламской культуры

© ООО Фонд исследований исламской культуры, 2018

© ООО «Садра», 2018

* * *

Предисловие

Роман Маджида Кейсари «Три жреца» повествует об одном дне из жизни четырехлетнего мальчика, которому в будущем суждено стать одной из величайших фигур мировой истории. Пройдут годы, и люди узнают его под именем Мухаммада – Посланника Аллаха, последнего из пророков Божьих, он принесет человечеству свет ислама и останется жить в веках. Но на страницах этой книги Мухаммад – лишь ребенок, на долю которого выпадает одно из первых в его жизни испытаний.

В те далекие времена у арабов бытовал обычай нанимать для малолетних детей кормилиц из кочующих по пустыне племен. Вот и дед Пророка Абд аль-Муталлиб, которого в романе именуют Господином, отдал внука на воспитание молодой женщине Халиме из племени Бани-Саад. Два года (а по некоторым источникам – целых пять лет) Мухаммад прожил в семье своих приемных родителей.

Однажды мирная жизнь кочевого племени была нарушена приездом трех иноземных жрецов, разыскивающих какого-то ребенка. Эти трое, узнав только им ведомыми путями о появлении на земле последнего Пророка, задались целью любым способом заполучить мальчика в свои руки. Что они хотят от него? Может быть, воспитать в нужном им духе… а может быть, и вовсе избавиться от того, в ком видят угрозу для себя и своего мира? Теперь у Халимы есть лишь один день, чтобы спасти вверенного ее заботам Мухаммада и вернуть его в родную семью…

О том, что произошло в жаркой аравийской пустыне в один из самых обычных дней полтора тысячелетия назад, и рассказывает увлекательный роман иранского писателя, основанный на подлинных событиях, описанных в хадисах.

* * *

Стояло раннее утро. Солнце только-только окрасило небо первыми лучами рассвета, когда к шатрам подъехал на белом верблюде всадник. Ему было всего двадцать пять лет, но из-за смуглого лица и морщин на лбу он выглядел гораздо старше. Верблюд, хорошо знавший дорогу домой, завидел загон для скота и ускорил шаг.

Путник еще издали разглядел детей, сидящих в тени куста палиуруса. Дочки, как обычно, играли с младшим братом в камешки. Заметив всадника на верблюде, они вскочили на ноги и запрыгали от радости.

Немного не доехав до островка тени, всадник приказал верблюду лечь и спустился на землю. Положив палку и торбу под колючие ветви кустарника, он поспешил вперед, но тут же остановился, завороженный безбрежными просторами, представшими его взору. Вокруг до самого горизонта простиралась совершенно голая, без единого деревца, пустыня, а над головой, на огромном куполе неба, не было видно ни облачка, так что ждать дождя не имело смысла. Небеса оставались безразлично чистыми и бирюзовыми от края до края.

Путник обернулся и посмотрел на шатер, полог которого развевался на ветру. Около верблюда зазвенели детские голоса, и хозяин крикнул детворе: «Не мучайте его!» Девочки, уже вовсю тормошившие животное, услышали строгий голос отца и оставили верблюда в покое.

Горячий ветер, дувший из пустыни, шевелил ветви палиуруса, и тот ронял высохшие листья, которые с шорохом падали к ногам путника.

Желая напиться воды, мужчина направился к шатру, но там его ждало разочарование: треножник для бурдюка оказался пустым. Как видно, Халима уже отнесла пустой бурдюк к колодцу. Путник вернулся к палиурусу и уселся на землю в его тени. Он смотрел на то место, где обычно висел бурдюк, разглядывал сухие палки треножника и думал о том, с каким удовольствием отведал бы сейчас верблюжьего молока.

Прошлой ночью ему приснилось, что всю пустыню накрыли сизые тучи, бросившие тень на шатры их племени, однако дождь так и не пошел. Еще засветло вместе с другими мужчинами он отправился на поиски увлажненных дождем земель со свежей травой. Он надеялся, что приснившиеся ему тучи все же прольют где-то на почву живительную влагу. Когда мужчины его племени обсуждали, где лучше искать новое пастбище, они решили не звать Хареса. «Его семье не нужно пастбище, – рассуждали они. – Отведут свое стадо на плоскогорье – и земля тут же зазеленеет». Однако вчера вечером Харес настоял на своем и отправился вместе с соплеменниками, продолжавшими обследовать соседние земли.

Вместе с тем никто не мог разгадать тайну его стада. Дело в том, что куда бы оно ни приходило, везде тотчас начинала расти свежая трава. Если раньше в каком-то месте травы почти не росло, то с приходом стада Хареса она начинала пробиваться из-под земли, и вся пустыня сразу же зеленела. Из-за людских толков он постоянно отводил свое стадо в самые отдаленные места, туда, где не жил ни один человек, однако всегда оказывалось, что кто-то ходит за ним тенью и потом обо всем рассказывает другим.

Этот кто-то, как и Абдулла, взял с собой бурдюк. Ну что тут поделаешь? Придется Харесу терпеть, пока не доберется до стада. Если он поторопится, то, возможно, еще выпьет пиалу молока с Абдуллой. Тот наверняка сидит со стадом и поджидает отца, готовясь сообщить ему о том, что нашел новое пастбище.

Харес встал на ноги, оставив в тени кустарника треножник, и подошел к господскому мальчику[1 - Имеется в виду ребенок из состоятельной семьи, взятый на кормление женщиной из кочевого племени (здесь и далее – примеч. перев.).]. Девочки возились около загона. Казалось, ребенок пристально смотрит на белую полоску дороги, которая лентой извивалась по красно-серым холмам и шла дальше в сторону колодезного сруба. Харес проследил за взглядом малыша и тоже внимательно посмотрел на дорогу. Он понимал, что если его голодное стадо все же утолит свой голод, то это только благодаря мальчику, однако не знал, почему это происходит. Харес довольно посмотрел на ребенка, а потом опять уставился на дорогу, но на ней по-прежнему никого не было. Всё вокруг покрывала пыль. Если бы он пошел по белому следу, то добрался бы до колодца, где была Халима. Сердце настоятельно велело ему сделать это, но Харес лишь пристально глядел на дорогу и с нетерпением ждал, когда жена покажется из-за холма.

Солнце беспощадно жгло сзади его шею. Еще больше мучений доставлял сильный ветер. Харес взял конец своего тюрбана и подсунул его под рубаху. Девочки во что-то увлеченно играли у входа в загон и не обращали на отца никакого внимания. Время шло, и ему нужно было как можно быстрее добраться до Абдуллы. Всадник подошел к кустарнику, и верблюд, завидев хозяина, громко заревел. Харес уселся ему на спину и сказал дочерям: «Передайте матери, что завтра мне надо рано отправляться в пустыню». После этого он ударил пятками в бока верблюда, тот взревел еще раз и поднялся на ноги.

Не успел Харес миновать поворот дороги, как издали до его слуха донеслось непонятное жужжание, какое обычно издает летящая стая пчел. Он поправил на голове свой потертый тюрбан, чтобы отчетливее услышать этот странный звук, который с каждой минутой становился все громче.

Из-за холмов раздавался какой-то шум. Громко цокая, Харес принялся бить пятками по бокам верблюда, торопясь взобраться на холм. Миновав возвышенность, всадник услышал крики соплеменников, а следом – глухой гул шагов. Харес увидел бегущих людей, которые взбирались по холму, направляясь на вершину соседнего. Особо занятно было смотреть на то, как баловались дети. Он подумал, что, наверное, опять из-под каменной плиты поднялся какой-то покойник или ребятня подожгла на собаке шерсть и теперь радостно скачет вокруг – он сам в детстве частенько играл в такие игры. Не обращая внимания на детские крики, Харес продолжал быстро гнать верблюда на вершину холма, где его ждал сын. Какой ему прок от воскресшего покойника или подожженной собаки? Это всё развлечения для детей, ведь когда огонь перестанет гореть, закончится и веселье. Он повернул за холм, и его взгляду предстал величественный курган Махур, стоящий посреди пустыни и обдуваемый песчаным ветром. Харес опустил край своего тюрбана и, не дойдя до самого левого шатра, принялся искать глазами свою собаку, которая обычно лаяла, вставая на задние лапы, и бежала ему навстречу, однако на этот раз ее не было видно. Краем глаза он заметил, что слева по склону холма тоже бежали, поднимая клубы пыли, женщины и дети, Они поминутно останавливались, но неизменно смотрели в сторону шатра одноглазого Хелаля. Собака, если ее подпалили, обязательно побежала бы в сторону шатров, тогда ее должны были избить палками до полусмерти, иначе она могла забежать в какой-нибудь шатер и поджечь его. Однако то, что за детьми бежали еще и женщины, говорило о том, что дело не в воскресшем покойнике и паленой собаке.

Харес начал подозревать неладное. Было еще не очень поздно, до завтрака оставалось время. Всадник погнал верблюда в сторону оврага. Он принялся быстро бить ногами по бокам животного, чтобы как можно скорее подъехать к детям, продолжавшим взбираться по склону холма.

На полпути он спросил у отставших женщин:

– Что это за шум?

– Не знаю, Харес, – ответила одна из них.

– А где Халима? – спросила другая.

– У колодца.

Никто не знал, что же на самом деле произошло. Все бежали, глядя друг на друга, и торопились вперед, чтобы не отстать от остальных, напоминая стадо овец, оставшееся без пастуха. Всадник растерянно топтался на месте. «В чем же дело?» – спрашивал он себя. Он снова посмотрел на пыль у подножия холма. Неизвестность была невыносима. «Будь что будет. В каждом стаде должен быть свой вожак», – подумал он и погнал верблюда на вершину холма. Шатер Хатеба был по пути, и в это время суток мимо него мало кто проезжал. Харес знал: если Хатеб увидит, что он отправился не в пустыню, а вслед за женщинами и детьми, то обязательно что-нибудь съязвит по этому поводу. Однако выбора не было: обойти шатер Хатеба никак не получалось. Если это веселье, тогда ничего страшного, он смог бы по пути помахать Хатебу и той же дорогой поехать в пустыню.

Внезапно всадник подумал о своем брате. Не дай Бог, с ним или его семьей случилось что-то страшное! Он продолжал гнать верблюда к шатру Хатеба, и чем ближе подъезжал, тем громче становились людские крики.

* * *

Песчаный ветер унес слова, невидимые слова, рожденные рокочущим и пугающим громом. Глазам предстали развеваемые ветром черные одежды женщин, собравшихся возле колодца. Халима сидя наполняла бурдюк водой, но вдруг ее охватило волнение. Налив лишь несколько чаш воды, она заметила, как по холму к колодезному срубу бежит мальчик. Она подумала, что это, конечно же, не ее сын, а кто-то другой. Точно так же, когда сообщают о нападении волка на стадо, никто сначала не думает, что пострадал именно его скот. К тому же мальчики семи-восьми лет издали очень похожи друг на друга. Когда он приблизился, Халима сначала не поверила своим глазам, подумав: «Неужели это действительно Абдулла?» То, как бежал мальчишка, его короткие ловкие ножки, длинная потертая рубаха… «Наверное, на его стадо напал волк», – решила Халима. Это действительно был Абдулла, ее сын, который босиком бежал к матери. Опершись руками о колени, Халима поднялась и уронила на землю чашу для воды. Раздался громкий треск, и чаша раскололась пополам. Халима не верила своим глазам. Как Абдулла здесь оказался?

– Халима, он убежал! – крикнула ей сестра Разия.

Халима обернулась. Горлышко бурдюка наклонилось, чаша валялась разбитой на земле, вода стекала по камням, лежавшим возле колодца.

Халима рассеянно взглянула на Разию, посмотрела на бурдюк и разбитую чашу, а потом уставилась на Абдуллу, следя за тем, как быстро он спускался по склону холма. Другие женщины, стоявшие около колодца, заметили, с какой поспешностью бежал мальчик, и зашептались между собой. Халима отошла от колодца и направилась к сыну. После встречи с христианским монахом она была готова ко всему. Ее сердце отчаянно колотилось, она не могла вымолвить ни слова. В глазах застыл страх, язык словно онемел. Слова замерли в горле, да и что тут можно было сказать?

Подбежав к женщинам, Абдулла закричал: «Приехали!»

Халима опустилась на колени и расправила плечи. Мальчик не смог вовремя остановиться и с разбега налетел на мать. Халима упала спиной на землю, но всё же удержала голову сына у своей груди.

– Не бойся, не бойся. Всё в порядке.

Сев на пятки, она принялась вытирать ладонью пот и грязь со лба сына.

– А теперь расскажи, что случилось? Волк напал? Разбойник объявился?

– Чужаки…

– Чужаки? Разбойники? Говори. Что случилось? Стадо увели?

– Стадо? Какое еще стадо? Они сейчас ходят возле шатров…

– Чтоб тебе пусто было! Ты меня сводишь с ума! Говорила я, не видать нам стада. Это всё волки, гиены. Рассказывай…

– Они ходят от шатра к шатру.

Халима взяла сына за плечи:

– Что они делают? Обыскивают шатры? Откуда они пришли? Зачем? Что они ищут?

– Никто не знает, но… Дай попить, я умираю от жажды.

– Где мужчины? Погибли?

Мальчик посмотрел на женщин и невольно засмеялся.

– Все ушли за чужаками.

– Только бы не заклинатели!

– Они в таких ярких одеждах!

Халима поднялась на ноги и посмотрела на дорогу, по которой прибежал ее сын. Пыль все еще не осела на землю.

– Где твой брат?

– Я не знаю.

– Где ты сам был? Разве ты не был в пустыне? Тебя сюда отец послал? Говори.

– Я шел за ними по пятам до стоянки. У них такие красивые одежды.

– Значит, ты бросил стадо. Бессовестный.

– Я вернусь…

– Куда они шли?

– Они заглядывали в шатры.

– В какие шатры?

– Во все.

– К нашему подходили?

– Они такие удивительные, мама.

– Пропала ты, Халима.

Халима вернулась к колодцу и подняла полупустой бурдюк. Немного подумав, она решила, что сейчас некогда наполнять его доверху. Только сейчас женщина поняла, что? ее волновало. Беспокойство не могло появиться ниоткуда. Она держала в руках бурдюк, и вода в нем шумно плескалась. Надо было скорее возвращаться в свой шатер. Не успела она сделать и шага, как Разия спросила:

– Куда ты так спешишь?

Халиме нечего было ответить. Она хотела казаться безразличной, но как могло сердце выдержать это и какие слова надо было найти? Она словно онемела и не могла вымолвить ни слова. Сердце сковал страх, идти не было сил. Она наступила в лужу возле колодца, поскользнулась и упала на колени. Вся в грязи, женщина поднялась на ноги, опять поскользнулась, но на этот раз удержалась. Она боялась, что опоздает, но ее ноги ослабли, и она не знала, что делать. Ей хотелось бежать, только бежать.

Вдруг за спиной она услышала голос Абдуллы. Халима обернулась и увидела, что он сидит на земле и обеими руками затягивает ремень на бурдюке, чтобы закрыть горлышко. Однако его усилия были напрасны. Вода ручьем текла наружу, и земля под ногами мальчика становилась скользкой. Когда же она успела выронить бурдюк? Халима позвала Абдуллу, и они вместе побежала к шатрам. Нельзя было опоздать! Все ее мысли были о Мухаммаде – том самом господском мальчике.

* * *

Приблизившись к шатру Хатеба, Харес увидел на склоне холма множество женщин с прядильными веретенами в руках. Подъехав ближе, в полукружии шатров он разглядел нескольких чужаков, одетых в яркие балахоны. Каких удивительных цветов они были! Мужчины стояли у порога шатра Хелаля. Что сказал бы Хатеб, окажись он здесь, среди людей, разглядывающих эти яркие одежды?

Харес вытянул шею, всматриваясь в толпу людей, но Хатеба среди них не было. Рядом с одним из шатров чужаки остановились и погладили по голове какого-то ребенка. Словно знахари, они с макушки до пят ощупывали худенькие тельца полуголых детей. Можно было подумать, что пришельцы обнаружили какую-то редкую болезнь и поэтому тщательно осматривали смуглую детскую кожу. От их взгляда не ускользнул ни один ребенок. Ну вот, теперь, кроме засухи, на стоянке племени Бани-Саад началась какая-то болезнь. Люди в ярких балахонах ходили от одного шатра к другому, за ними следом с криками бежали дети, а замыкал шествие раб с лошадьми. Было неясно, то ли дети ходили следом за чужаками, то ли те – за детьми. Раб, темнокожий тюрк, был высокого роста и обрит наголо. В ухо у него было вставлено медное кольцо. Пока он шел, блеск от кольца отражался в глазах стоявших рядом людей. Тюрк время от времени оборачивался и ругал детей и женщин, бежавших за людьми в ярких балахонах, и при этом блестел двумя рядами своих крупных белых зубов.

Народ шел следом за жрецами в ярких балахонах, словно за голубым ручьем. Если где-то они сворачивали с пути, остальные делали то же самое. Чужаки напоминали собой черную тучу, пролившуюся дождем над племенем. Это был настоящий ливень, который не давал возможности подумать и где-то укрыться, и теперь мутная вода стекала струйками с вершины холма, оказавшись под ногами женщин и детей, и текла дальше, мягко извиваясь.

Харес следил за рабом, который сильно отстал от своих хозяев. В руках тот держал поводья трех лошадей, которые были напуганы большим скоплением детей и не хотели слушаться. Куда бы ни ступали жрецы, народ оказывался на шаг впереди них. Людей пугала неизвестная болезнь. Жрецы заглядывали поочередно в каждый шатер. Если он оказывался пустым, они звали соседей и задавали им вопросы, а потом отправлялись к следующему жилищу.

– Плохая примета, плохая.

– Это всё бесы.

Постепенно волнение росло. Разнесся слух, что жрецы в ярких балахонах ищут какого-то бесноватого мальчика. Женщины шептались между собой:

– Что же будет, если заклинатели не смогут его найти?

Все по очереди стали испуганно брать за руки своих мальчиков и нехотя показывать их чужакам, чтобы убедиться в здоровье детей. Пугая народ, жрецы ходили от одного шатра к другому, продвигаясь вперед. Взволнованные женщины подводили к ним подросших сыновей и даже приносили грудных младенцев.

– Злые духи выбрали его и оставили на нем свою метку. Жрецы хотят найти его и изгнать из племени.

Никто не знал, какая метка была у этого мальчика. Жрецы никому не говорили об этом. Они небрежно осматривали детей, затем поднимали полог следующего шатра, порой заглядывали туда, а потом отправлялись к следующему. На мальчиков, у которых был какой-нибудь изъян, и на девочек они не смотрели вовсе и шли дальше.

– Жрецы – это дар пустыни.

Люди вроде этих время от времени появлялись в поселениях пустынных кочевников. Обычно они ставили свой шатер с очагом рядом с ручьем или колодезным срубом в стороне от места стоянки племени. За осмотр больного, в которого вселился злой дух или который упал в колодец, им следовало приносить дары. Иногда они давали людям амулеты и за это уводили с собой в качестве рабыни какую-нибудь девушку. Однако на этот раз все было иначе, чем с прежними случаями лихорадки: теперь чужаки пришли не за девушкой, а за маленьким мальчиком.

Увидев жрецов, Харес вспомнил о Халиме. Что будет, если она тоже пришла сюда поглядеть на них? Абдулла по возрасту подходил под описание людей в ярких балахонах. Правда, в последнее время он сильно вытянулся и выглядел старше своих лет. Ему уже доверяли одному пасти стадо, и он был очень расторопным. В шатре Хареса был и еще один мальчик – господский ребенок. Но нет, по своим годам он никак не походил на того, кого разыскивали жрецы. Вглядываясь в толпу, Харес продолжал искать свою жену. Он знал, что сейчас Халима должна быть около колодца, но она могла оставить свои дела и прийти сюда, чтобы посмотреть на жрецов. Он искал ее глазами, но так и не смог найти. Так оно и лучше. Увидев чужаков, Халима могла бы сильно разволноваться…

* * *

– Твой отец вернулся из пустыни?

– Ага.

– Ты видел своими глазами?

– Он был рядом с чужаками.

– Что он там делал?

– Сидел на верблюде и смотрел.

– Он видел, как ты побежал к колодцу?