скачать книгу бесплатно
– Яр – это Ярослав?
– Нет. Яр и все. Так везде написано, – Люба раздражалась все больше, ей явно хотелось, чтобы я от неё отстала. – Да, везде написано, посмотри в интернете. У него крупнейшая строительная кампания. И ещё много всякого. Очень влиятельный человек. Говорю же, зря нагрубила. Пальцем пошевелит, и закроют нашу студию. Или чего похуже.
Я склонилась над Любиным столом – там лежала раскрытая анкета Марата, и я поняла, что так внимательно рассматривала Люба, когда я попросила контакты родителей Марата. И ясно, отчего она там губу закусывала.
В анкете было фото Яра. Будто студийное. Черно-белое. Он смотрел с фотографии прямо, жёстко, неумолимо. И снова это чувство – тревоги, страха, опасности – он подавлял даже через фото. Понятно, почему Люба разволновалась. И все же я улавливала то, что было между нами в те мимолетные секунды: внимательность, словно ему было важно, что в моих глазах, что в моей душе…
Я себя тормознула: «Да хватит уже, ну сколько можно, ты совершенно наивная дурочка, уже ведь пострадала от этого и продолжаешь дальше строить воздушные замки на фундаменте разных подонков».
– Так, что это значит, нет у него матери? – не отставала я от Любы.
– Погибла. Два года назад. В автокатастрофе. Марат с матерью был, но не пострадал. Даже удивительно, как так получилось. Кстати, Яр так и не женился второй раз, – зачем-то добавила Люба.
Я уже её не слушала. Мне стало не просто стыдно. Я хотела провалиться под землю. Сразу стало понятно, почему Марат такой нелюдимый и агрессивный. Получается ему четыре года было, когда погибла мать. Ещё и с ней был. Может, сейчас в шесть лет он и не помнит деталей. Но то, что это страшная травма для ребёнка, и она не могла зажить бесследно, не оставляло сомнений.
А Яр? Как он меня вообще в порошок не стер, когда я ему о воспитании заявила?
Хотя, он почти стер. Или хотел.
Черт! Кто тянул меня за язык?
Мне захотелось как-то исправить ситуацию. Не то чтобы я действительно боялась, что меня накажут. Скорее я хотела каким-то образом извиниться за свой несправедливый выпад.
Теперь я думала о зверюге как о раненом. Конечно, по нему не скажешь, да и вообще сложно представить, что может такой человек показать свою рану. Да, может, и нет её уже. Только шрам.
Таких, как Яр, раны и шрамы делают только сильнее и могущественнее.
Я никогда не западала на мужчин без оглядки. Не встречала таких. Этот меня пугал. Но вместе с тем что-то ещё разбудил во мне своим суровым взглядом. И запах. Ох, этот запах. Видимо нос внезапно оказался одной из моих эрогенных зон.
Неважно. Нужно найти способ извиниться. Не для него даже. Для себя. Противно чувствовать себя стервозной там, где это не к месту. Тем более стервой я никогда не была.
К тому же…
Мне не хотелось себе признаваться, но мне бы увидеть его еще раз, чтобы уже окончательно разрушить свои воздушные замки и все эти внезапные прозрения.
Глава 7. Скиф
Она упала Яру в руки. Девушка с медовыми волосами пахла летним полем, травой, нагретой солнцем. Она была хрупкой, невесомой. А потом, когда Яр поставил её на место, она на него напала. Просто вонзила нож в самоё больное место: Марата он, видите ли, не воспитывает.
«А то я не знаю. Много ли ты смыслишь, полевой цветочек, чтобы мне на это указывать, раздирать мои раны заново?», – подумал Яр и почувствовал, как в груди вспыхнул уже знакомый огонёк гнева, который запросто может разгореться в костёр ярости.
Она смотрела на Яра гневным взглядом, и у него что-то щёлкнуло внутри. Это была та девушка, свалившаяся ему на капот. Тогда она была в отчаянии, сейчас уже в гневе.
На самом деле он узнал её сразу, как только вошёл. Но это было узнавание похожее на сон. Когда видишь что-то и точно знаешь, что видишь, но сознание не осмысливает увиденное.
Но когда она оказалась в его руках, сон улетучился, а реальность оказалась куда прекраснее сна. Это была она. Та из-за которой столько всего сложилось в тот день. Та самая, увиденная мельком, но так прочно застрявшая в его голове.
В её голубых глазах было столько жизни. Он словно вдохнул её полной грудью. Тело затопило желание. Бесконтрольно и неистово захотелось прижаться к её губам, ощутить их мягкость, раскрыть языком. Почему-то хотелось быть на воздухе, чтобы её солнечные волосы развевались от ветра.
Яр не опускал глаз, но он успел заметить её полную грудь, безвкусная кофточка, явно не подходящая ей по размеру, слишком требовательно привлекала к себе внимание, так что ему приходилось изо всех сил держать взгляд на приличном уровне.
Все это было неуместно, не нужно ему. Два года он не испытывал ни малейших чувств, желаний, никто и ничто не волновало ни его тело, ни его душу. Всего лишь дурацкий случай с падением, точнее с двумя падениями – от этой мысли он усмехнулся – и вот его всего бьёт током.
Яру в этот раз удалось сдержать свою ярость. Это стоило ему неимоверных усилий. В какой-то момент ему захотелось раздавить эту двадцатилетнюю пигалицу, чтобы не смела открывать на него свой рот. И не только потому, что она посмела повысить на него голос, но и потому, что пока только двумя появлениями в его жизни успела всколыхнуть в нём столько всего, осевшего на дно, что это было уже чересчур.
Яр вышел из дверей творческой студии, сел в машину и поехал в офис. Уже поднимаясь на лифте в свой кабинет, он набрал номер Глеба и коротко отдал распоряжение:
– Глеб, зайди ко мне, дело есть.
Глеб Воронцов – лучший друг Яра и его правая рука во всем, что касалось бизнеса. Того же возраста, что и Яр – тридцать пять лет. Дружили они ещё со школы. Вместе ушли в армию и служили в одной части.
В армии Яр и получил своё прозвище – Скиф. Из-за татуировки-рукава во всю левую руку от плеча до кисти. Это действительно был скифский узор.
Отец Яра, рано ушедший из жизни, когда сыну было только десять лет, частенько рассказывал ему об исчезнувшем в песке истории народе. Он говорил, что их с Яром род уходит корнями как раз к скифам.
Когда Яр вернулся из армии, он пытался проследить свои корни. Они терялись где-то в восемнадцатом веке и не подтвердить, не опровергнуть теорию отца у него не получилось. Но он и не расстроился. Скиф так скиф, что это меняет?
Яру рано пришлось повзрослеть. Мать серьёзно болела и не могла должным образом работать, чтобы содержать и себя, и сына.
Перед смертью отец сказал ему: «Яр, если меня вдруг не станет, ты должен позаботиться о матери, понимаешь? Ты будешь единственным мужчиной в семье. Наша мама, сам знаешь, одна не справиться. Я отложил некоторые деньги, и они перейдут к тебе. Не так много, чтобы вы могли жить беззаботно достаточно долго. Поэтому тебе придётся решить, что делать с этими деньгами. Как сделать так, чтобы не только не проесть их за несколько лет, но и приумножить».
Отец подсказал Яру в каком направлении примерно нужно двигаться: «Запомни простое правило. Люди всегда будут болеть, воевать и всегда им нужно будет где-то жить. Чтобы не случилось, какие бы времена не настали, какая бы власть в стране не установилась, всегда будет так. Воевать, болеть и где-то жить. Значит – заниматься нужно именно тем, что обслуживает эти три вещи. Лучше, конечно, всеми тремя, но хотя бы чем-то одним. И ты всегда будешь при деле и всегда у тебя будут деньги».
Яр слушал внимательно и ловил каждое слово. Он понимал, что отец говорит очень важные вещи. Как и понимал, что тот прав.
«Если будут воевать, значит – тебе нужно заниматься оружием. Но это опасный путь. Такое не советую, да вряд ли ты сам захочешь. Второе – болеть. Значит – тебе нужно заниматься лекарствами. Это уже проще. Лекарства можно производить, можно продавать или то и другое. И – людям нужно где-то жить. Значит – тебе нужно строить дома. Я советую заниматься недвижимостью, но решать будешь сам. Главное помни! Держи рассудок холодным, а сердце горячим. И всегда оберегай тех, кто тебе дорог».
Яр стал главой семьи, детство кончилось, игры тоже. Он нацелился завоевывать мир. Мрачный, с затаенной жаждой жизни, Яр впитывал всё: новости мира бизнеса, имена из списков Форбс, истории успеха, людей и их повадки, женщин и их желания. Он стал стрелой, выпущенной в мишень умелой рукой, и эта мишень называлась – успех. Ему некогда было оглядываться, некогда было остановиться, отдохнуть, порадоваться жизни. Он и был самой жизнью, неукротимой её стихией.
Погуляв месяц после армии, а на самом деле изучив перспективы рынка, Яр поехал к Глебу в гости. Тот в это время перебрался жить в Калугу. Там бабушка оставила ему дом. Глеб с Яром в чем-то были похожи, высокие, плечистые, для девчонок притягательные. Но это было чисто внешнее сходство. Яр был замкнут, вспыльчив, в его глазах читалась затаённая страсть и угроза. Он был словно дикий воин в доспехах из современных костюмов. Глеб же был каким-то обтекаемым, что ли, увиливатель. Там, где Яр скажет жёсткое непреложное «да», Глеб накрутит витиеватых фраз, коснётся одной темы другой, уведёт в третью, он будет выглядеть эрудитом, тонким знатоком всего на свете, его заслушивались, словно соловья, но никто бы не мог в итоге сказать, о чем они договорились, или что именно обсуждали. Глеб на фоне Яра выглядел утончённым эстетом, Яр на фоне Глеба казался грудой мышц и инстинктов.
Когда Яр приехал к нему в гости, Глеб рассказал, что под Калугой немцы начали строить автомобильный завод и скоро начнут собирать свои машины в России.
– Представляешь, – сказал тогда Глеб, – весь город заполонили. Гостинцы битком, в хостелы не пробиться. Местные сразу задрали ценник на съем квартир. Работягам вроде как настроили каких-то времянок.
– То есть, получается, им всем нужно где-то жить. А когда завод достроят, здесь будет и много начальства этого завода с приличными европейскими зарплатами, и гостинца их точно не устроит.
– К чему ты ведёшь? – спросил Глеб.
– Где, ты говоришь, завод строят? Давай съездим глянем? – предложил тогда Яр.
Неподалёку от места, где возводили завод, Яр приметил приличный кусок земли, рядом с которым шла высоковольтная линия и виднелась газокомпрессорная станция.
– Слушай, Глеб, ты можешь узнать, можно ли купить здесь землю и сколько она будет стоить? – спросил в тот раз Яр.
– Ты бы сначала сказал, что ты задумал?
А задумал Яр все очень просто. Отцовских денег, чтобы серьёзно заняться строительством в Москве, конечно, было недостаточно. Но здесь в Калуге совсем другие цены. Как только завод достроят, и немцы начнут обживаться, цены взлетят. Значит нужно успеть.
Яр собрался купить этот участок земли. Фактически пустырь, рядом ни дач ничего. Значит и цена должна быть смешная. Есть высоковольтная линия – значит можно подвести электричество, есть газокомпрессорная станция, значит – можно подвезти и газ.
Можно построить здесь таунхаус для топ-менеджеров автомобильного завода и их семей и сдавать в долгосрочную аренду. Если улыбнётся удача, масштабировать это дело до элитного закрытого посёлка.
Идея выгорела. Так Яр заработал свои первые миллионы и преумножил деньги отца во столько раз, во сколько тому и не мечталось.
А дальше Москва – строительная компания и агрессивная экспансия. К тридцати пяти годам Яр стал тем, кем стал. И все это время Глеб был рядом, стал правой рукой и, как показало время, оказался не только лучшим другом, но и надёжным партнёром.
Везде, где надо было договариваться с инвесторами, с партнёрами, лучше Глеба не было, он заговаривал зубы, он уговаривал, уламывал, окручивал фразами, словно верёвками – не выпутаться. А слово Яра было гарантией.
В тот год, когда погибла Поля, Глеб вообще все тащил на себе в одного. Яр совершенно не мог заниматься делами. Его строительная империя рухнула бы, если бы не Глеб. И за это Яр был ему бесконечно благодарен.
– Я тут подумал, – начал Яр, когда Глеб появился в кабинете и расположился в кресле. – Пора расширяться.
– Дело хорошее, ты никак не можешь усидеть на месте. Ну что ж, значит, расширяемся, – согласился Глеб и спросил: – Какая стратегия?
– Пока разведка. Хочу совместить приятное с полезным. План такой. Мой теплоход завтра спускают на воду, хочу опробовать.
– Скажешь тоже, теплоход, – усмехнулся Глеб. – Да это чуть ли не круизный лайнер океанского класса, он же буквально кричит о твоих амбициях, ну или может, комплексах!
– Ну, все же – теплоход. – уточнил Яр, не обратив внимания на шуточки Глеба, Глеб постоянно над ним подтрунивает. – Построен для того, чтобы ходить по рекам, так что какой лайнер? В общем, отправляемся по Волге до Волгограда через Ярославль, Кострому, Нижний Новгород, Самару и Саратов. Пригласи на, как ты это говоришь – лайнер? Пригласи нужных людей, тех, кто заинтересован в инвестировании. Но не делай акцент, что это деловая поездка. Пусть считают, что приглашены отдохнуть.
– Понимаю, – Глеб уже прикинул что к чему.
– Ну, и ты со мной, конечно. Организуй нам переговоры с местными чиновниками тех городов, где будем останавливаться. Касательно земли под строительство. В общем, ты сам все знаешь.
– Без проблем, стремительный ты наш. Когда отправляемся?
– Завтра спустят на воду. Пару дней на загрузку персонала, подготовки кают и всего такого и двигаем. Если не случится никаких форс-мажоров.
– Добро, Яр. Хорошая идея. Всегда нравилось, что ты умеешь мыслить стратегически. Ты снова с Кристиной будешь? – спросил Глеб напоследок.
– Да, – ответил Яр и добавил, – и с Маратом.
– Правильно, хватит уже сына на нянек скидывать, – уколол Глеб Яра. Яр поморщился от укола.
Глеб вообще был мастером на такие малозаметные укольчики, но в этот раз из-за того, что девушка с медовыми волосами прямо выразила свой взгляд на отношения Яра с сыном, он подобный же угол от друга не пропустил.
И сам удивился своей реакции, оказывается, он давно замечал эти бесконечные тычки от Глеба, будто Глеб вечно ехидничал. Замечал, но никак не реагировал. Все эти тычки прекрасно ложились на его чувство вины и жаловаться ему было не на что.
В это сложно было поверить, но Яр отметил, что голубоглазое чудо из творческой студии и здесь успела наследить. Даже в его дружбе с Глебом.
Глава 8. Все не так, как на самом деле
Оставшуюся часть дня я ходила по городу. Не хотелось звонить родителям и просить у них денег на съем новой квартиры. Мама разволнуется, а мне бы не хотелось её тревожить, все равно ничем она мне помочь не могла.
Мама у меня тёплая, уютная, как булочка. Мне бы сейчас оказаться рядом, прижаться к ней, поболтать за чаем с блинами и малиновым вареньем. Эх. Да, я маменькин цветочек. И папин тоже.
Папа у меня суровый, слов лишних не бросает. Маму оберегает и меня тоже. Вот и уберегли от жизни, от невзгод, от разочарований. Мы жили за Уралом, в небольшом посёлке, в своём доме. Денег у нас особо никогда не было, да как-то я и не замечала, жила в книгах.
Затем переехали в Подмосковье. Тоже в небольшой поселок, здесь папа сам построил дом.
Училась я хорошо, рисовала, поделки на конкурсы делала, с папой в лес за грибами ездила, с мамой огурцы на зиму крутила в банки.
Моё детство продлилось до конца одиннадцатого класса. А потом я поступила в университет в Москве. Но тоже не успела хлебнуть жизни. На первом курсе за мной стал ухаживать Игорь, я после лекций подрабатывала в творческих студиях, пока меня бережно, как лучшую молодую преподавательницу, которую любят дети, не вручили элитной творческой студии в центре Москвы.
Здесь были элитные дети, элитные родители, элитная Люба и совершенно простая, полная зауральских лугов, лесов и солнца я.
Игорь предложил мне жить вместе, когда мы учились на третьем курсе. Я согласилась. Игорь был по-столичному модным, уверенным, красивым. А я была дурочкой, которая верила, что нашла свою сказку. И пришло время расплачиваться за долгий период безоблачного, иллюзорного счастья.
Нет, родителям я не позвоню. Надо бы уже самой как-то справляться с жизнью.
Погода наладилась. Ярко светило ласковое солнце, и город был словно со мной заодно, не давая погрузиться в мрачные мысли. Но день прошёл, солнце спряталось за горизонт, а где переночевать я так и не придумала.
Сама не поняла, как оказалась у подъезда дома, где мы живём, нет, где мы жили с Игорем. Ноги сами вынесли.
Я смотрела на окна нашей, пусть и съёмной квартиры. На кухне горел свет. Значит, Игорь дома. Я надеялась, что его не будет. Он частенько допоздна зависал со своими друзьями. Бывало, появлялся только утром. Какая же я дура! С друзьями! Теперь-то понятно, где он проводил ночи.
Меня затрясло. Почему я хожу по улице и не знаю куда приткнуться, а не он?! Платим за квартиру мы поровну. Да за всё всегда платили поровну. У него такой принцип. Я никогда не была против.
Мне даже нравилось, что мы с ним как бы наравне. Я никогда не была тарелочницей и не требовала меня кормить, поить и одевать. Когда на первом свидании он предложил разделить счёт, и я согласилась, он растаял. Видно было, как напрягся Игорь, предлагая это. Он внимательно следил за моей реакцией. А какая у меня могла быть реакция? Я и сама собиралась так поступить.
Странным было только то, что он не попросил два отдельных счета, мой чек был бы меньше, чем у него. Так что пополам мы разделили общий счёт.
Это сейчас я понимаю, дело было не в принципах или какой-то жизненной позиции, а в том, что денег у Игоря постоянно не хватало. Он всегда жил на последнюю копейку, хоть и выглядел так, будто денег у него куры не клюют.
Всегда модная стрижка, не абы у какого мастера: говорил, что с его волосами не любой мастер справится. Брюк, рубашек, худи у него больше, чем у меня джинс и футболок. Я уж молчу про его айфон последней марки. Но денег у него вечно не было. И за неделю до зарплаты перехватывал в долг у меня.
Для меня это не было проблемой. Я считала, что мы будем развиваться вместе. Вместе и достигнем успеха. Но сейчас я задумалась. А куда он тратил все деньги и почему их ему не хватало?
Зарабатывал он не сказать, что много, но и не сказать, что совсем уж мало. Тоже студент, родители не из богатых, но я не знаю точно, он никогда меня с ними не знакомил. Его подработки были связаны со сферой IT, а это вроде как очень даже неплохо, правда, он не особо и напрягался с ними.
Скажем так, он мог бы один полностью оплачивать квартиру и ещё бы оставалось на месяц, если каждый день не завтракать и обедать где-нибудь в кафе или ресторане.
Я почему-то никогда не спрашивала об этом. Мы же договорились. Каждый платит за себя. Но сейчас, когда никаких «мы» больше нет, вопросы лезли в голову один за другим, и ответов я пока не находила. Вместо ответов во мне разрасталась иррациональная, пока необъяснимая злость.
Я вспомнила, что как раз за последний месяц за квартиру платила полностью я. У Игоря, как всегда, не хватило денег. Он обещал отдать через пару дней, но месяц уже подходил к концу, подходил срок новой оплаты, а он так и не удосужился.
Еду тоже покупала в последнее время я. Все это отметила только сейчас. Ещё день назад мне и в голову не пришло был кусочничать и считать.
Меня поразила мысль, что я настолько наивная, что мужчина жил за мой счёт, а я даже не замечала этого. Я сидела на страже границ, чтобы ненароком не залезть на его территорию, не жужжала назойливо над его ухом «где ты, с кем ты?», не заглядывала в его телефон или ноут. А он целиком и полностью влез за мои границы, используя мои деньги, время, силы и внимание, чтобы вести удобную для него жизнь.
Да черт с ним! Как же я позволила себе быть такой? Да что со мной не так? Я злилась на себя и на него настолько сильно, что не узнала саму себя: ласковую, добрую, покладистую, как говорил в моменты редкой нежности Игорь.
Я зашла в подъезд, поднялась на лифте и повернула ключ в замке двери «нашей» квартиры. Игорь действительно был дома. Я услышала, как в комнате что-то упало со стола, словно из-за него резко вскочили. Хлопнула крышка ноутбука.
Я сняла кроссовки, сняла ненавистную заляпанную кофе белую толстовку. Блузку я отдала Любе. Надела любимую футболку, она так и валялась в прихожей на стуле. Игорь выскочил из комнаты в трусах. Какой-то взъерошенный и будто бы испуганный, словно его поймали за непотребством.
– Я же говорил, что никуда ты от меня не уйдёшь, – он улыбнулся кривой и натянутой улыбкой. Попытался меня обнять. Я молча прошла на кухню и включила чайник.
