banner banner banner
Раздолбаи. (Работа по специальности)
Раздолбаи. (Работа по специальности)
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Раздолбаи. (Работа по специальности)

скачать книгу бесплатно

Раздолбаи. (Работа по специальности)
Евгений Юрьевич Лукин

Гоп-стоп! К вам подошли из-за угла…

Ну, положим, не подошли, а подлетели. Не гопники, а инопланетяне. Но факт остается фактом: мгновение – и вы похищены нахальным НЛО. И теперь вы – один из несчастных обитателей немыслимой планеты-колонии. Один из землян, похищенных незнамо для каких, однако явно гнусных целей. Жертва эксперимента. Подопытный кролик в клешнях (или лапах, или щупальцах) враждебного разума. Нравится? Ах, не нравится…

Тогда извольте сражаться и выбираться. Как? Ваши проблемы!

Евгений Лукин

Раздолбаи

(Работа по специальности)

Mistletoe killing an oak —

Rats gnawing cables in two —

Moths making holes in a cloak —

How they must love what they do!

    Rudyard Kiрling

Омела, убивающая дуб,

Крысы, перегрызающие канаты надвое,

Моль, дырявящая плащ, —

Как они должны любить свое дело!

    Редьярд Киплинг

ЧАСТЬ I

Глава 1

Не тот это город, и полночь не та.

    Борис Пастернак

Отчаянно, в последний раз цвели над гипсовыми руинами фонтана искалеченные бульдозером акации. Каменные громады многогоэтажек обложили разваленный скверик с трёх сторон. С четвёртой шумела автострада.

– И ломать-то как следует не умеем!.. – процедили в прошелестевшей мимо чёрной «Волге», и уже к вечеру следующего дня между шоссе и останками скверика встала высокая стена из бетонных плит.

На город двинулись сумерки, но, встреченные залпом белых ламп, шарахнулись с обочины и, перемахнув стену, залегли с той стороны. Многоэтажки стояли клетчатые от разноцветных окон, однако слабенький свет торшеров и люстр испарялся, не пролетев и половины расстояния до увечного скверика. И что уж там происходило в развалинах до ноля часов – бог его знает.

***

– Стой! Стой, говорю!..

По гулким ночным асфальтам зашепелявили кроссовки и загремели каблуки. Длинно полоснул милицейский свисток.

Из-за оббитого угла, украшенного непристойной надписью, выскочил лопоухий стриженный наголо парень с вылупленными глазами и телефонной трубкой в руке. Не потратив ни секунды на размышления, что говорило о хорошем знании района и определённом жизненном опыте, он дунул прямиком к разломанной ограде, за которой начинался благословенный сквозной лабиринт рытвин, насыпей и полувывернутых из грунта акаций.

Следом за лопоухим на светлую пролысину под фонарём с топотом вылетел, как и следовало ожидать, коренастый сержант милиции – и тоже не с пустыми руками. В правой у него был прочно зажат резиновый инструмент, наверняка знакомый каждому – не осязательно, так визуально.

О, это были достойные противники! Короткий отрезок от угла до ограды они проскочили приблизительно с одинаковой резвостью, и поэтому оставалось только гадать, что же именно сегодня восторжествует: лопоухий порок или же коренастая ощеренная добродетель. Всё должно было решиться там, на территории бывшего скверика.

Итак, перемахнув две траншеи подряд, они ворвались в мерцающую белыми гроздьями темноту, и погоня пошла по звуку. У развалин фонтана, где малолетний гипсовый дебил всё ещё душил в объятиях гипсового дельфинёнка с отбитым хвостом, сержанту изменило чутьё – сунулся не по той дорожке. Правда, нарушитель от этого выиграл не много: пронырнув сирень и получив по разгорячённому лбу тяжёлой влажной кистью, он остановился в растерянности перед высокой бетонной стеной, которой здесь раньше не было.

Счёт пошёл на секунды. Сзади в темноте хрустели ветки и слышались приглушённые ругательства – милиционер пёр напролом и, кажется, в верном направлении. Вправо пути не было – там чернели и извивались сваленные как попало останки искорёженной ограды. Слева, наполовину спрятанное в тень, металлически поблёскивало какое-то округлое сооружение, возникшее, надо полагать, одновременно со стеной.

Потом кусты затрещали совсем рядом, и хулиган, решившись, метнулся влево. Там его и заклинило – выяснилось, что подлая строительная конструкция установлена почти впритирку к бетону. Обегать её было поздно. Парень отпрыгнул и вдруг углядел, что в округлом металлическом боку зияет прямоугольная дыра. Не раздумывая, он кинулся к ней и по наклонной стальной плите вбежал на четвереньках в резервуар. Осторожно, чтобы не удариться впотьмах головой, поднялся на ноги, и тут – о ужас! страх, петля и яма! – включился свет.

Никакой это был не резервуар! Злоумышленник обнаружил, что стоит, стискивая вырванную с корнем трубку, посреди короткого коридорчика с глубокими узкими нишами по сторонам.

Остолбенеть надолго ему не позволили обстоятельства – из внешней тьмы надвинулся скрежет гравия под каблуками, и, не дожидаясь, когда в коридорчик выйдет ещё и сторож этой странной вагонки, хулиган влип в одну из ниш. Сторож не выходил, и в ошалелой стриженой голове сложился план: мент ломанётся в конец коридора, а он тем временем – в дверь, и – прощай, Вася!..

Скрежет гравия и грозное сопение приблизились к самому входу и вдруг оборвались. Нарушитель обмер. Тихо-тихо, словно опасаясь невзначай скрипнуть глазом, покосился он на левую стенку ниши.

– Ну ни хрена себе… – выговорил наконец милиционер и задышал снова. Он стоял перед непонятным сооружением, и нежный розоватый свет из открытого люка лился ему на ботинки.

– Эй, ты внутри, что ли?..

Ответа не последовало. Сержант вернул дубинку в петлю и достал фонарик. Отступив подальше, осветил сооружение целиком. Чертыхнулся.

– Выходи, хуже будет!.. – испуганно приказал он, но ответа опять не получил.

Бормоча что-то о безмозглых сопляках (словом «отморозок» язык в ту пору ещё не обогатился), присел и посветил под днище. Под днищем обнаружились посадочные опоры. Вид их настолько взволновал милиционера, что он вскочил с корточек и, отпрыгнув, закричал в озарённый розоватым свечением пустой коридор:

– Ты куда залез? Ты соображаешь, куда ты залез? Это же летающая тарелка, дурак!..

Что-то прошуршало в кустах. Сержант обернулся, дырявя ночь фонарем. Мысль о возвращающихся к своему кораблю инопланетянах поразила воображение. Всматриваясь, долго водил лучом по вывернутым корням и пригоркам вынутого грунта. Не рискуя ещё раз приблизиться к аппарату вплотную, снова присел и осветил опоры. Опоры были ничего себе, мощные…

– Отца с матерью пожалей! Улетишь ведь к едрене фене!..

Хулиган молчал. Надо было что-то предпринимать, а предпринимать ох как не хотелось… Сержант тоскливо огляделся. С трёх сторон громоздились тёмные многоэтажки, с четвёртой чернела стена, над которой рассеивался в ночи холодноватый свет придорожных фонарей. Проще всего, конечно, было бы серией коротких свистков вызвать подмогу. Но свистеть в непосредственной близости от инопланетного космического корабля милиционер не решался, тем более что в развалинах фонтана опять кто-то шуршал. Хорошо, если кошки…

– Слышь, парень, – понизив голос, позвал сержант. – Ладно, хрен с ней, с трубкой… Отпущу, только вылези… Ну что тебе, в самом деле, жить надоело? Тебя ж потом ни одна собака не сыщет! Ну давай отойду, если не веришь…

То и дело оглядываясь, он и вправду отступил шагов на пятнадцать к искорёженной поваленной ограде, где и остановился в ожидании. Ничего путного из этого, разумеется, не вышло, и спустя некоторое время милиционер, сильно помрачнев, вернулся к люку.

– Ну, паразит! Сейчас ведь влезу – за уши вытащу!.. В последний раз тебе говорю: выходи!

С надеждой прислушался. Бесполезно. Спрятал фонарик, ещё раз огляделся с тоской. Потом скроил свирепую морду и, заругавшись шёпотом, полез…

Этот неразумный, чтобы не сказать, героический поступок многим сейчас покажется странным, однако следует помнить, что дело происходило на излёте перестройки – и не все ещё успели поумнеть.

Конечно, мысль о том, что мент сразу ломанётся в конец коридора, была по меньшей мере наивной. Первое же углубление в стене заставило сержанта приостановиться, и далее, замедлив шаг, он двинулся зигзагом от ниши к нише. В четвёртой по счёту стоял бледный лопоухий мерзавец и дрожащей рукой протягивал трубку.

Не теряя ни секунды, милиционер выхватил хулигана из укрытия и, заломив преступную руку, толкнул к выходу. Тот заверещал, попытался упереться и мигом получил коленом под зад.

– Пар-разиты, сопляки!.. – шипел взмокший от переживаний милиционер. – Рискуй тут из-за них, понимаешь…

До чёрной прямоугольной дыры оставалось не более полутора метров, когда снаружи неспешно поднялась металлическая плита и наглухо запечатала вход. Сержант отшатнулся.

– Э, ребята! – Бросив задержанного, он кинулся к плите и ударил в неё кулаками. – Вы что? Мы же не отсюда!.. Вы что?!

Ему показалось, что пол под ногами дрогнул. В панике милиционер уперся в металл плечом, потом саданул бедром с разгона.

– Добился, паразит?! – крикнул он задержанному.

Но тот, кажется, ещё не понял, что произошло. Он даже не видел, как закрылся люк, потому что в те мгновения у него хрустел плечевой сустав, а перед глазами взрывались ослепительные зелёные кляксы. Теперь он стоял и, изумлённо подвывая, ощупывал без малого вывихнутое плечо.

– Ах, чёрт!.. – Чуть не плача, сержант привалился к плите лопатками. – Откройте!.. – Ударил каблуком. Потом ещё раз.

Тем временем подвывания задержанного стихли.

– Ну я торчу… – неожиданно вымолвил лопоухий паразит, хлопая пушистыми девичьими ресницами. – Это где это мы?..

В следующий миг лицо его выразило ужас: устремив на него безумные глаза, милиционер шарил по поясу между дубинкой и пистолетом, как бы выбирая, за которую рукоятку взяться.

– Да я же тебе сейчас… – бормотал милиционер. – Я тебя…

Что-то негромко чавкнуло у него за спиной. Отскочил, обернулся… И произошло чудо: на его глазах прямоугольная металлическая плита медленно отвалилась и снова стала трапом.

– Ну слава богу!..

Во мгновение ока сержант вторично скрутил взвывшего хулигана, и оба чуть ли не кувырком вылетели наружу – в апрельскую, слегка разбавленную электрическим светом ночь.

Вылетели – и остолбенели. Прямо перед ними торчала мрачная пятиэтажка хрущёвского типа с погашенными окнами и чёрными провалами распахнутых настежь подъездов. Надо полагать, пока сержант колотился изнутри в плиту люка и хватался за кобуру, подлая тарелка успела перепорхнуть с места на место.

От растерянности милиционер ослабил хватку, и задержанный, видимо, вообразив, что судьба посылает ему шанс, резко прянул в сторону и припустился во все лопатки к ближайшему углу, за которым, как он полагал, его ждала свобода.

В свою очередь думая, что допустил промах, сержант ринулся за ним, но беглец, вылетев на угол, внезапно издал лёгкий вскрик и шарахнулся обратно, словно наткнулся там ещё на одного милиционера.

Лишь тогда, ударенный под дых недобрым предчувствием, сержант огляделся и ощутил, как голова его непроизвольно вжимается в плечи.

Неосвещённое здание стояло в угрюмом одиночестве посреди ровной, как космодром, округлой площади радиусом этак метров в пятьсот. С трёх сторон пустое пространство ограничивали мерцающие узловатые колонны, высоту и диаметр которых было даже как-то страшновато оценивать. Что делалось с четвёртой стороны, сержант не видел – обзор заслоняла пятиэтажка, но, судя по вытаращенным глазам оробевшего хулигана, картина там была аналогичная.

Сержанту захотелось зажмуриться и мелко потрясти головой, но он заставил себя ещё и взглянуть вверх. В первое мгновение ему почудилось, будто там, в вышине, прямо на верхушки колонн положено огромное зеркало, отразившее и сами опоры, и служившую им основанием площадь. Однако уже в следующую секунду в сознание стало помаленьку просачиваться, что отражением это быть никак не может: во-первых, там, вверху, отсутствовала летающая тарелка, во-вторых, не наблюдалось и пятиэтажки. Иными словами, высота помещения достигала…

– Вы что, сдурели?! – обеспамятев, прохрипел сержант. Он обернулся к летающей тарелке и застал её как бы в момент завершения зевка – причмокнув, закрылся люк.

Глава 2

В Хороссане есть такие двери,

Но открыть те двери я не мог.

    Сергей Есенин

– Ну что там? – Опустившись на одно колено, Василий заглянул под днище и включил фонарик. Луч выхватил из полумрака узорчатые грязные подошвы Ромкиных кроссовок. (Размер – сорок третий-сорок четвёртый; ношеные; стоптаны равномерно; на правой, ближе к носку, – пятно мазута размером с пятикопеечную монету.)

– Не-а… – послышалось наконец из-под бронированного брюха. – Ни щёлочки…

Не переворачиваясь на живот, Ромка с помощью локтей и пяток выполз на относительный простор и сел, издав при этом звук, похожий на всхлип велосипедного насоса. Наверняка опять задел макушкой броню.

– А я тебе что говорил! – сердито сказал Василий. – Какой же дурак будет люк снизу делать?

– Ну и что! – морщась и ощупывая маковку, сказал Ромка. – У автобуса же багажник – снизу…

– Багажник… – недовольно повторил Василий и поднялся с колена. Достал из кармана связку изуродованных ключей и ещё раз попробовал подковырнуть плиту бортового люка.

– Не тот, – присмотревшись, сказал Ромка.

– Чего не тот?

– Люк, говорю, не тот. Мы из соседнего выходили…

Василий ругнулся вполголоса и с неохотой глянул через плечо. Четырёхугольное жерло крайнего подъезда целилось в него из полумрака прямой наводкой. А когда выскакивали из тарелки, оно вроде бы целилось слегка вкось… Василий нахмурился и, склонив упрямую лобастую голову, снова уставился в броневую плиту. Может, и вправду не тот? По уму бы, конечно, надо было лючок пометить… Но кто ж, с другой стороны, знал, что у этой хреновины аж целых шесть люков!

– А в общем-то без разницы, – уныло заключил Ромка. – Тот, не тот… Всё равно ведь ни один не открывается.

Вместо ответа Василий засопел, сдвинул милицейскую фуражку на затылок и попробовал ковырнуть в другом месте. Бледное и как бы дышащее свечение далёких колонн еле касалось на излёте скруглённого металла, а щель была не толще карандашной черты.

– Вот ещё, чёрт, надолба! – в сердцах обругал Василий пятиэтажку, пыльной глыбой тонущую в общем сумраке. – Торчит – свет только застит!..

Странное дело: типовой многоквартирный дом – единственное здесь родное и знакомое сооружение – пугал обоих больше всего. Вот уже битых полтора часа они крутились около летающей тарелки, всё ещё надеясь как-нибудь попасть внутрь, и ни разу ни у Ромки, ни у Василия не возникло желания хотя бы приблизиться к неосвещённой жилой коробке. Оба не сговариваясь делали вид, будто пятиэтажка успела намозолить им глаза до такой степени, что на неё и смотреть не хочется.

Однако даже ограничиваясь невольными взглядами искоса, можно было заметить, что с пятиэтажкой этой явно не всё в порядке. В окнах, например, ни единого отблеска, и такое ощущение, что стёкол вообще не вставляли. И двери подъездов вовсе не распахнуты настежь, как это сперва показалось, а просто отсутствуют.

Ромка зябко повёл плечами и поспешно перевёл взгляд на шевелящуюся в полумраке широкую спину Василия. Тот всё ещё трудился над люком.

– А шомполом? – без особой надежды спросил Ромка.

– Пробовал уже, – отозвался сквозь зубы Василий, не оборачиваясь. – По диаметру не пролазит, здоровый больно…

Он нажал с излишней нервозностью и сломал ключ. Металлический язычок звякнул о броню и, отскочив, бесшумно упал во мрак. Василий пошарил лучом фонарика по искусственному покрытию из неизвестного материала, напоминающего с виду остекленевшую серую пемзу, но обломок, видимо, улетел под бронированное брюхо тарелки.

– Нет, ну ведь если бы я не кричал! – яростным шёпотом обратился вдруг Василий к плите люка. – Ведь кричал же! Про летающую тарелку! Кричал? – Он обернулся к Ромке.

Тот вроде сидел в прежней позе: сгорбившись и сцепив руки на коленях.

– Ну, кричал… – нехотя согласился он.

– Так какого же ты?..