скачать книгу бесплатно
Убить ту, которую любишь
Людмила Петровна Ржевская
Совсем случайно офицер спецслужб, превосходный снайпер, участвовавший во многих секретных операциях, прилетает в Москву по приглашению генерала и вечером, еще до встречи с генералом, знакомится с очень интересной женщиной и влюбляется в нее. Он еще не знает, что именно ее, (иностранную шпионку), должен будет ликвидировать по приказу генерала. Кто кого переиграет в этой такой запутанной истории? Читайте! Роман стоит того.
Людмила Ржевская
Убить ту, которую любишь.
Роман
Встреча в Москве.
Павел прилетел в Москву вечером. На город уже спустилась прохлада, июль был жарким, но по вечерам все же можно было дышать свежестью ночи. С реки дул легкий ветерок и охлаждал за день нагревшуюся мостовую. Таксист домчал пассажира до указанного места за полчаса. Поселившись в отеле, Павел вышел на улицу, напротив светились огни ресторана «Одесса-мама», и он вспомнил, что с утра ничего не ел. Перешел улицу и зашел в ресторан, зал был полон посетителей, почти все столики были заняты, и только в углу, у самого окна, за столом сидела одна женщина. Павлу ничего не оставалось как попроситься сесть за ее стол. Он подошел к ней:
– Простите, пожалуйста, меня, не мог бы я присесть за ваш стол? Очень голоден, а мест нет.
Она подняла на него глаза, чуть улыбнулась:
– Конечно, присаживайтесь, скоротаем вечер вместе. Мое имя – Зоя.
– Я Павел, – он протянул ей руку, – она слегка тронула его пальцы и наклонила голову чуть в бок.
Павел присел за стол, подозвал официанта, сделал заказ и стал разглядывать свою соседку. Перед ней стоял бокал с шампанским, лежали в вазе фрукты и одна шоколадка. Ее глаза напоминали кошачьи, большие и зеленые, волосы отливали в свете ламп ресторана медной проволокой, завитки этой «проволоки» спадали на чистый белый большой лоб, губы – пухлые и красивые, прямой нос и немного вытянутый вниз овал лица делали ее серьезной и какой-то отстраненной от сиюминутных забот. Светло-зеленый шарф прикрывал ее плечи. Она показалась ему очень красивой, какой-то неземной женщиной. Зоя не смутилась его пристального взгляда, только чуточку улыбнулась и спросила:
– Я вам мешаю или не нравлюсь? Почему вы так разглядываете меня?
– Что вы, Зоя, вы мне симпатичны, просто, я впервые вижу такие зеленые глаза, а волосы ваши? Или выкрашены в такой цвет?
– Все мое, это, наверное, мама с папой одарили меня такими кошачьими глазищами и рыжей шевелюрой, хотя я никогда в жизни не видела родителей. Я росла в детском доме, потом в интернате, где мне дали прозвище Кошка. Я и сама вижу, что похожа на рыжую кошку.
Она снова улыбнулась и подняла бокал:
– Будем знакомы, Павел, за вас. Вы откуда прилетели в Москву?
Она отпила глоток шампанского, отломила кусочек шоколадки и медленно поднесла его ко рту. Ее рука оголилась, шарф сполз с плеч, и Павел увидел загорелые покатые красивые плечи и руку с длинными тонкими пальцами. «Пальцы, как у пианистки,– подумал он,– интересно, а как она выглядит вся, какие у нее ноги, талия и все прочее. А не пригласить ли мне ее на танец и не разглядеть всю? Что одному скучать?»
Заказ все не несли, он начинал нервничать, а Зоя разглядывала его и улыбалась. Потом она вдруг сказала:
– Что зря время терять, закажите вальс и пойдемте танцевать.
«Надо же, она мои мысли угадала», – он поднялся из-за стола и пошел к музыкантам. Зоя про себя отметила, что Павел мужчина на вид лет так тридцати пяти, спортсмен, ухожен, но не москвич, и говор странный, не акает, как все коренные москвичи. И подумала: «Возможно, ночь с ним скоротать можно будет, все равно идти сегодня некуда, мою квартиру освободят только завтра, значит, надо его в себя влюбить. Действовать придется быстро и наверняка».
Заиграли вальс, когда Павел подходил к Зое, она уже выходила из-за стола, он подал ей руку, она вложила свою нежную ладошку в его ладонь и слегка надавила на его пальцы. Его рука дрогнула, он ощутил приятный холод ее ладони и трепет пальцев. Он плохо танцевал вальс, почти не умел кружиться, она пыталась вести, но из этого ничего не выходило.
И тогда он крикнул музыкантам: «Ребята, сыграйте танго!»
Этот танец вышли танцевать многие пары, их толкали, а потом оттеснили в угол, но Павел ничего не замечал, он прижимал Зою к себе все сильнее и сильнее, не отрываясь смотрел ей в глаза, они светились зеленым светом и действительно напоминали в темноте глаза кошки: нежные, страстные, такие близкие. Ее губы доставали до его подбородка, она чуть приоткрыла их и хотела что-то сказать, в этот момент Павел закрыл ей рот своими губами, она ответила, и они на глазах у всех стали целоваться. Она чувствовала, как он весь дрожит, а его мужская гордость стала просто выпирать из брюк. Музыка смолкла. Они сели за свой стол. Наконец, ему принесли ужин. Павел не видел, что ел, что пил, он видел перед собой только ее, зеленоглазую рыжую кошку, которую он уже хотел.
«Как пригласить ее к себе в номер? Что сказать? Надо уводить ее отсюда прямо сейчас, пока она тоже хочет меня», – думал он, и в этот момент раздался ее тихий голос, почти шепот:
– Может быть, пойдем к тебе? – словно угадав его мысли, спросила она.
–Да, это рядом, вон мой отель, через дорогу. Я только сегодня прилетел из Осетии. К начальству вызывают завтра утром. У нас с тобой впереди целая ночь.
– Вот и замечательно, – проговорила она, – у меня сегодня ночь тоже свободна. Надеюсь, я не пожалею, что пойду с тобой в отель, – и она опять чуть улыбнулась, что придавало ее лицу странную загадочность. Но Павла уже тянуло к этой женщине. Она казалась ему такой простой и такой доступной: «Детдомовская девчонка, что она могла видеть в своей жизни? – думал он, – а я смогу показать ей мир, если она останется со мной». В номере она удивила его еще больше, бросив свою сумочку на стол, она прошла и заглянула во все углы комнаты, не забыв проверить ванную, перевернула телефон, приложила к уху и послушала.
– Что ты ищешь, Зоя?
– Мало ли что? А вдруг у тебя в номере прослушки стоят. А тебе это надо?
– И что? Ты ничего не нашла? – засмеялся Павел, подошел к Зое, притянул к себе и поцеловал в губы. Она легонько отстранилась:
– Подожди, сначала ванна, потом постель. Я первая иду купаться.
– Хорошо, милая кошка, можно я буду так тебя называть? Ты действительно очень похожа на кошку.
– Тогда я тебя буду называть осетин, идет?
– Называй как хочешь, как тебе понравится, моя милая кошка.
Зоя сняла с себя платье, бросила его на кровать, на ней было очень дорогое белье, повернулась к Павлу спиной, чтобы идти в ванную комнату, и он увидел на спине шрам, который тянулся от левой лопатки до правой ягодицы.
– Зоя, что это у тебя? – притягивая ее к себе и разглядывая всю ее спину, спросил он, гладя рукой ее шрам и целуя его.
– Не обращай внимания, осетин, он нам не помешает, это уроки из моего детства, чтобы я их запомнила на всю жизнь, – она высвободилась из его объятий и пошла в умывальник, слегка покачивая бедрами, на которых уже ничего не было. А Павлу вдруг до боли стало ее жаль: «Бедная девочка, ей, наверно, досталось в жизни, но я ее не отпущу от себя, вот только выполню приказ и увезу ее к себе в Осетию, в тайгу, подальше от людей и от этого злого мира». Зоя полоскалась в ванне минут десять. Вышла с тюрбаном на голове из полотенца и в длиннющем белом халате, который сняла со стены в ванне и накинула на себя. Ее глаза горели, она засмеялась, подошла к Павлу, села к нему на колени, поцеловала в губы, потом быстро соскочила и оттолкнула его от кровати.
– Ну беги, твоя очередь мыться. А я пока приготовлю постель.
Когда Павел подошел к кровати, Зоя уже лежала под одеялом.
– Готов, осетин? Туши свет и иди ко мне. Твоя кошка ждет тебя. У нас с тобой время до утра.
Всю ночь они не сомкнули глаз, они любили друг друга, им вместе было очень хорошо, они идеально подходили друг другу. Оба страстные, темпераментные, нежные и ласковые. Им казалось, что они знают друг друга уже тысячу лет, что просто была разлука совсем ненадолго, и вот они снова вместе, что бог соединил их, и что теперь так будет всегда.
Уже на рассвете Павел спросил Зою:
– Скажи, а кем ты работаешь? У тебя такое дорогое платье, очень дорогое нижнее белье, туфли, чем ты зарабатываешь себе на жизнь?
– Не переживай, я не проститутка, я переводчица одной очень солидной иностранной компании. Знаю пять языков. Потому могу позволить себе одеваться так, как хочу. А ты, Павел, кто ты?
– Я простой офицер, вот прислали в командировку в Москву, в девять утра у начальства узнаю, зачем вызвали меня в такую даль. Я рос с родителями в тайге. Отец меня на охоту брал с раннего детства, стрелять научился метко, потом военное училище, сейчас у меня чин капитана. Но форму я не ношу, служу в таком подразделении, где носить форму не обязательно.
–Понятно, осетин, значит, эта наша с тобой ночь единственная? Выполнишь свое задание и назад к себе в Осетию? А жена у тебя есть?
– Была, да сплыла, от меня к моему лучшему другу ушла. Он уже полковник, у него перспектив гораздо больше, чем у меня. Так вот получилось. А ты бы поехала со мной ко мне в Осетию? Вышла бы за меня замуж?
Зоя приподнялась, заглянула Павлу в глаза, он тоже приподнялся и поцеловал ее.
– В другое время и в другой жизни, наверно бы, вышла, а теперь не знаю, ты хороший человек и хороший любовник, но я привыкла к другой жизни, а что мне может дать простой офицер русской армии, кроме своей любви? Да и то, скорее всего, недолгой, пока не надоем и пока тебе не подвернется новая командировка с новым приключением.
– Ты не права, моя дорогая и милая кошка, я умею любить и умею быть верным. А что может быть в этой жизни ценнее любви?
–В этой жизни ценнее любви может быть только сама жизнь, дорогой осетин, и если ты был под пулями, ты должен это понимать. Вот и утро пришло, нам пора расставаться. Спасибо тебе, Павел, ночь была чудной.
– Ты хочешь так рано уйти от меня?
– Нет, я хочу еще выкупаться, одеться, позавтракать с тобой вместе здесь,
закажи завтрак в номер, а потом уходить. Тебе ведь тоже к девяти утра быть у начальства, так что поторопись, не голодную же ты меня отсюда выпроводишь?
– Что ты, Зоя, я бы хотел, чтобы ты осталась сегодня у меня или хотя бы пришла вечером снова.
– А ты уверен, что вечером ты снова будешь здесь?
– Честно, даже не знаю, зачем меня вызвали, да еще срочно, и куда отправят дальше.
– Тогда давай договоримся, Павел, если ты останешься еще хотя бы на день в Москве, встретимся в том же ресторане что и вчера. Телефон не спрашиваю, скорее всего, московского у тебя нет, а звонить в Осетию мне не с руки. Свой телефон тоже пока не дам, он у меня сугубо рабочий, а личный завести не успела. Я ведь тоже не москвичка и прилетела сюда, может быть, на пару часов раньше тебя. Как видишь, мы с тобой оба перелетные птицы и прилетаем в Москву по первому требованию нашего начальства. Ты своего, а я своего. Не правда ли странно, что две неприкаянные одинокие души случайно встретились в Москве в ресторане и вместе провели ночь, чудную ночь? Я ведь тоже не замужем, и никогда у меня еще не было мужа.
– Зоя, а если я прямо сейчас сделаю тебе предложение, пойдешь за меня? Улетим вместе ко мне в Осетию, у меня домик там есть, и заживем как люди.
– Какой ты быстрый, Павел, мы совсем не знаем друг друга, всего лишь вечер и одна ночь, и ты уже зовешь женщину замуж.
– А мне показалось, что мы знаем друг друга уже тысячу лет, мне с тобой очень просто, легко и хорошо, мне совсем не надо с тобой притворяться, Кошка, ты такая нежная, ласковая, теплая, как кошка. Тебе правда идет эта кличка.
– Да уж, всю жизнь я кошка, всегда ею была, наверное с самых пеленок,– как-то грустно улыбнулась Зоя,– ладно, осетин, вставай, хватит валяться, а то опоздаем на другие свидания.
Завтракали они почти молча. Павел все время подливал Зое кофе, брал ее руку в свою, гладил, целовал пальчики, она легонько высвобождала ее и продолжала есть, словно не ела целую вечность. Молчала и только смотрела Павлу прямо в глаза, стараясь понять, кто он и можно ли ему доверять. Провожая ее из отеля, на крыльце он спросил:
– Как договоримся, где встречаемся? Мне очень не хочется тебя терять, я, кажется, влюбился и сильно, со мной давно такого не происходило, мое сердце – как загнанный воробей, вот-вот выпрыгнет из груди. Если я вот так запросто потеряю тебя и отпущу, я себе этого никогда не прощу. Ты моя женщина. Я такую искал всю свою сознательную жизнь.
– А договоримся так, осетин, если мы оба сегодня остаемся в Москве, встретимся на том же месте и в тот же час. А если нет – значит не судьба.
– Хорошо, моя милая кошка, моя любимая Зоя, я буду ждать тебя в ресторане вечером и сегодня, и завтра, и послезавтра, если меня оставят на какое-то время здесь. Я постараюсь убедить тебя выйти за меня замуж и уехать со мной в мою тайгу.
– Я приду, осетин, обязательно приду. Ты мне тоже запал в душу.
Она села в подошедшее такси, махнула ему рукой, послала воздушный поцелуй, и машина увезла его вспыхнувшую любовь, так негаданно нежданно ворвавшуюся в сердце, что оно от боли сжалось. Он вспомнил ее шрам через всю спину, и на глаза навернулись слезы: «Бедная моя девочка, – подумал он, – сколько же тебе пришлось выстрадать и вытерпеть боли, но теперь я тебя никому не отдам. Я буду защищать тебя ото всех. Только бы ты пришла сегодня ко мне на свидание».
***********************
В кабинет к своему начальнику Павел зашел минута в минуту, ровно в девять утра. Начальник поднял глаза на Павла и сухо произнес:
– Присаживайтесь, Павел, поближе ко мне, разговор у нас будет долгий.
Павел подвинул стул к столу и сел рядом с генералом.
– Мне, Павел, рассказывали, что вы отличный снайпер, с очень большого расстояния можете попасть белке в глаз, что ни на охоте у себя в тайге, ни в армии никогда ни разу не промахнулись. Это правда?
– Правда, товарищ генерал, я отличный стрелок и хороший снайпер. Только для чего я понадобился вам из Осетии, в Москве перевелись хорошие снайперы?
– Нет, Павел, в Москве есть отличные снайперы, но все они засвечены здесь, а нам нужен для очень деликатного дела снайпер-охотник, которого в Москве никто никогда не видел и не знает, что он снайпер. Выбор пал на вас.
– Надо кого-то убрать?
– Ты догадлив, Павел, надо убрать тихо, незаметно, с очень большого расстояния, чтобы никто и подумать не мог, что это сделала наша организация. Снайперскую винтовку получишь лично от меня, но об этом деликатном деле, кроме нас с тобой, никто не должен знать. Утечка информации исключена. Нужно убрать очень опасную американскую шпионку, ее не просто так послали к нам в Москву, у тебя есть ровно неделя, чтобы выследить ее и убить. Вот ее фото, – и генерал на стол положил большое цветное фото американской шпионки. Павел взял его в руки, на него смотрела и улыбалась его рыжая Кошка с зелеными пронзительными и грустными глазами. У него потемнело в глазах, он чуть не вскрикнул: «Этого не может быть!» С минуту молчал, потом спросил:
– Она что-то натворила ужасного у нас в стране?
– Пока нет, но ее не посылают для прогулок по чужим странам, это одна из самых опытных американских разведчиц, она всегда выполняет только самые опасные задания, если нужно кого-либо выкрасть и вывезти из страны или убить. Это она ликвидировала многих политиков в разных странах мира. Она тоже великолепный снайпер. И заметь, она очень красива, легко может войти в доверие к любому мужчине, какими навыками и средствами она еще располагает, нам пока неизвестно. Да и выяснять это некогда, ее нужно ликвидировать, и поручено это сделать тебе. Ты не местный, и ни одно иностранное посольство тебя не видело и не знает. То, что ты служишь у нас и хороший снайпер, знают только лица, которым это положено знать. Все сошлись на твоей кандидатуре. И сделать это нужно как можно быстрее, пока она в Москве, а то придется за ней потом гоняться по всей России. Есть только одна зацепка: она любит посещать ресторан «Метрополь». Постарайся ее обнаружить, выследить и, не оставив после себя следов, ликвидировать. Тебя она видеть не должна, и обнаружить за собой слежку тоже. Фото ее возьми, пригодится. Да не перепутай ни с какой другой женщиной, лишние трупы нам ни к чему.
Павел не отрывал глаз от фотографии: «Неужели эта тихая, такая нежная и ласковая женщина, девочка из детского дома, может быть американской шпионкой? Нет, здесь что-то не так».
– Разрешите, генерал, спросить у вас, а где воспитывалась эта американская разведчица и как ее имя?
– Конечно, она воспитывалась в Америке, а имен у нее много, под каким именем она приехала – нам известно, а вот по каким документам будет жить в Москве – не знаем. Да и зачем тебе это знать, твое дело —уничтожить противника. Фото у тебя на руках, надеемся, что данная задача тебе по силам.
– Постараюсь вас не разочаровать, генерал, а если мне не хватит недели, чтобы найти ее, зацепок почти нет, вдруг она не придет в тот ресторан, про который вы говорите, где искать ее?
– Подумай сам, если она американская разведчица, значит, обязательно должна появиться у их посольства или связаться с кем-то из американских дипломатов. Мы будем помогать, тебе одному эта задача не по силам. Выслеживать ее кроме тебя будут еще несколько человек, и когда найдем ее пристанище, тебе обязательно сообщим. Идите, Павел, и выполняйте задание. Мы надеемся на вас. Не подведите.
Павел сунул фотографию Кошки к себе в портфель и вышел из кабинета генерала. Спустился по лестнице вниз, и, не разбирая дороги, пошел наугад. Через полчаса он остановился у сквера, присел на скамейку, достал фото и еще раз внимательно посмотрел на портрет. Сомнений не было. Это была она, его зеленоглазая любовь. Он лихорадочно думал: «Как это может быть? Ведь Зоя родилась в России и росла в детском доме, а эта шпионка – в Америке. Возможно, они просто похожи, бывают же на свете двойники. Возможно, это какая-то ошибка, не может этот ласковый котенок быть шпионкой. Надо будет у нее самой спросить, откуда она, где сейчас работает, что делает в Москве, а потом уже решать, что делать. Только бы пришла в ресторан. И потом генерал сказал, что та разведчица ходит в “Метрополь”, а эта пришла в обычный “Одесса-мама”, нет, не верю, что моя Кошка – и шпионка. Скорее всего, они просто похожи», – успокаивал себя Павел. До назначенного часа свидания оставалось еще семь часов. Он зашел в ближайшее кафе, перекусил и поехал к себе в отель. Не раздеваясь лег на постель и стал придумывать вопросы, которые он станет задавать Зое, чтобы не напугать ее, если она не шпионка, а обычная женщина, а если все же американская разведчица, то чтобы не спугнуть и не дать ни в чем себя заподозрить.
Снайпер.
Павел Леканов родился в небольшом селе неподалеку от Алании в Северной Осетии. Мать – русская, отец – осетин. С детства Павлу и его братьям прививали любовь к Родине, к службе в армии, говорили, что династия должна продолжаться, военным был дед, отец, его старший брат. Да и сам Павел тоже закончил военное училище и стал офицером. Стрелять и охотиться на дичь отец научил своих сыновей с раннего возраста. Уже с семи лет братья Лекановы сопровождали отца на охоте. У Павла был очень меткий глаз, и не дрожала рука при стрельбе. Поэтому в училище и в армии из ста возможных мишеней он поражал все сто. Отец гордился сыновьями, а мать всегда переживала: «Охота все же не детское дело», – часто говорила она мужу, но тот ее не слушал и не слышал. Он знал, что из мальчишек нужно воспитать воинов. Так и воспитывал. Свою первую любовь Павел встретил в училище, когда ему шел девятнадцатый год. Как-то к ним на вечер 23 февраля пригласили из мединститута первокурсниц. Девочки стояли у стены и жались друг к другу – это был их первый выход к курсантам в военное училище. Почти все они приехали в медицинский институт из деревень, особо никуда не ходили, а тут сразу на вечер и в военное училище. Павел заметил ее сразу: кареглазая осетинка с двумя длинными косами, в черной юбке и белой кофточке, стояла в середине группы. Заиграла музыка, он рванул с места первым, боясь, что ее пригласит другой однокурсник, и в две секунды очутился около девушки. Пригласил на танец, она согласилась. Познакомились, ее звали Антонина. Ей тогда было только 17 лет. Год дружили, встречались очень редко, но письма писали друг другу почти каждый день. Он был влюблен по уши. Ему казалось, что Тоня любит его не так сильно, как он ее. Летом девушки разъехались по домам на каникулы, а группу курсантов Павла отправили на полевые работы. Встречаться, даже редко, было невозможно. А осенью, вернувшись в Аланию, он узнал, что его Тоню родители выдали замуж за тракториста из соседнего села. На этом ее учеба закончилась, она стала мамой и домохозяйкой, а Павел поначалу сильно переживал, потом боль утихла, нашлась новая подружка, и так до конца учебы, почти каждый год – новые девочки. Получив назначение в свою часть, Павел, не долго думая, буквально через два месяца, женился на медсестре из своей же части. Она ему родила сына, все вроде бы шло ничего, как у всех в гарнизоне, но через пять лет что-то совсем не заладилось, сначала он начал изменять жене в командировках, потом она связалась с его другом. Однажды, вернувшись из командировки, Павел нашел на столе записку: «Не ищи, я ушла к Славе, сына забрала с собой, не вздумай сейчас нам испортить жизнь». Да он и не думал «портить им жизнь», чувства к жене давно остыли, он даже был рад, что она ушла сама, потому что постоянные скандалы ему надоели, иногда не хотелось идти домой. И он сам часто просился у полковника , ( своего непосредственного начальника). в командировки. Весь гарнизон уже знал, что его жена Лиза изменяет ему с его лучшим другом. И только он делал вид, что ничего не замечает. После развода с Лизой он попросился в другую часть, его перевели. Больше о женитьбе он не думал, женщины у него были, но так, на время. Все чаще брал с собой винтовку или охотничье ружье и уходил в горы или лес. На новом месте службы времени для себя оставалось больше. Его даже повысили в чине, присвоили капитана и сделали офицером по особым поручениям за его меткую стрельбу. Так он стал у себя в части снайпером номер один. Чаще всего он выполнял секретные поручения, связанные с его снайперскими способностями, о которых он никому не мог рассказывать. Так и тянулись годы: поручения, охота, горы, тайга, случайные женщины. И теперь этот вызов в Москву.
Он лежал на кровати и бессмысленно смотрел в потолок. Время почти не двигалось. Он очень хотел пойти в ресторан, встретить ее, Зою, и все выяснить, кто она на самом деле. И он пошел в ресторан «Одесса-мама» на полчаса раньше назначенного времени.
Русская американка
Лена гостила у друзей в Чикаго. До отлета в Москву домой ей оставалось три дня. И тут начались схватки. Ей приспичило рожать раньше срока на целых три недели, так она думала. Борис и Катя отвезли ее в роддом, а в Москву позвонили Егору, мужу Елены, сообщить, что его жена в роддоме, значит, в назначенный срок не прилетит, и билет они поменяют на более позднее число. Егор был огорчен, что не сможет жену со своим первенцем встретить сам из роддома. Сутки Лена мучилась, но родить сама так и не смогла, тогда акушерка предложила ей и врачу сделать Лене кесарево. Лена согласилась, боли становились невыносимыми, а матка не открывалась. Ей ввели наркоз, и она заснула. Врач сделал кесарево, и каково же было его удивление, когда он достал из чрева русской женщины не одну девочку, а сразу двух близняшек с огромными зелеными кошачьими глазами и огненно-рыжими волосиками по всему тельцу и голове. Он тут же позвонил своему другу в секретный отдел: «Алекс, приезжай ко мне в клинику срочно, ты это должен увидеть».
Алекс прибыл к доктору буквально через полчаса. Врач завел его к роженице, которая лежала на столе все еще без сознания, а рядом – две очаровательные маленькие крошки.
– Ты такое видел когда-нибудь? Сами девочки рыжие, и у них зеленые кошачьи глаза. Что скажешь? Вам такая нужна? Одну отдадим матери, а вторую можете забрать в свой детский дом. Эта женщина все равно никогда не узнает, что у нее была двойня. Роженица – москвичка. Выпишем ее через пять дней, улетит к себе в Россию и никогда даже не подумает, что у нее есть еще одна дочь в Америке.
– А как же акушерка? – спросил Алекс врача.
– Акушерка со мной заодно, она давно работает на вашу организацию и давала подписку ни при каких обстоятельствах не выдавать нашей тайны.
– Что же, тогда я звоню Санте, и она приезжает за девочкой. Документы на ребенка оформите как на американку, мать при родах умерла. Отец неизвестен, как обычно. Если эта крошка вырастет, будет красавицей, а с нашей подготовкой – то, что нам нужно. Спасибо, друг, мы щедро тебя отблагодарим за такой подарок.
Алекс уехал, пришла Санта, детский врач специального детского дома для сирот, где воспитывали с пеленок патриотов Америки, в основном шпионов для внешней разведки. Так русская малышка (теперь по имени Зоя) попала в особый детский дом в Чикаго.
Когда Елену разбудили от наркоза, ей показали малышку, она воскликнула: «Ну надо же, вылитая баба Нина. Так и назову ее – Нина».
Через неделю Лена со своей дочерью Ниной улетала в Москву. А вторая ее дочь Зоя осталась в Америке в особом детском доме.
****************************************
