скачать книгу бесплатно
Настроение
Людмила Ермакова
Дорогие друзья-читатели! С волнением представляя вам мою книгу «Настроение», очень надеюсь, что каждый из вас найдет на её страницах что-то важное и интересное для себя. Святая Земля подарила мне вдохновение: я стала писать не только стихи, но и прозу. Это увлекательное занятие: жизнь поставляет сюжеты на каждом шагу, а герои ведут себя иногда непредсказуемо. Так что, дорогие, не считайте мои произведения автобиографическими, хотя в каждом из «трудов» я оставляю частичку своей жизни и души.
Настроение
Людмила Ермакова
© Людмила Ермакова, 2017
ISBN 978-5-4483-7686-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Давай поженимся!
Не люблю я таких женщин! Всегда считал, что мужчина сам должен выбрать себе подругу, а эта девица первой подошла ко мне, взяла мою руку в свою и бесцеремонно спросила, как приказала:
– Давай дружить?!
Вокруг нас шумела-гудела толпа народу, а она, нахалка, не отпуская мою руку, все заглядывала мне в глаза и упрямо повторяла:
– Давай дружить! Я – Алена, но ты, так и быть, можешь звать меня Аленушкой. А ты кто – Иванушка?
– Почему это я вдруг – Иванушка? Я – Валерий Борисович!
– Ха-ха, глядите-ка на него – Борисович!
Я, обидевшись на эту противную девицу, с трудом освободил затекшую руку из ее крепкой ладошки и отошел к своей, мужской компании.
Не люблю я таких женщин, и вообще – рыжие не в моем вкусе! Во-первых, сейчас в моде длинные волосы, а у этой – коротко остриженные рыжие кудри, перехваченные обручем с каким-то дурацким бантом на боку. И она, как назло, проходу мне не дает – целый день по пятам, только и слышу:
– Ну, Валер, давай дружить!
Только дома я, наконец, забываю про эту приставучую девчонку. А наутро – все начинается сначала. Но для себя я решил: завтра же, не откладывая, твердо, по-мужски, поговорю с ней! Наутро, едва завидев, она подбежала и протянула мне огромный рыжий, как и ее волосы, апельсин.
– А я что, апельсинов не видел? —
Так и сказал ей, а она, глупая, подняла на меня свои огромные (и как я раньше этого не замечал?) зеленые глаза, в которых медленно закипали слезы обиды. Мне стало не по себе: я никогда ранее не видел таких чудесных глаз, в которых не слезы – звездочки – сверкали в лучах яркого летнего солнца.
От растерянности и жалости к Алене я взял этот несчастный апельсин и разделил его на две равные части. Мы сели на ближайшую лавочку, я, как старший (на целых полгода!), вытер ей салфеткой глаза, и (а что еще мне оставалось делать?) помахав ею, как солдат белым флагом – сдался девчонке в плен.
– Согласен! – сказал. – Давай дружить! – и протянул ей половинку апельсина.
Молча съели мы это оранжевое лакомство, и мне показалось, что никогда и ничего вкуснее этого я не ел.
Именно в эти минуты я подумал, что, оказывается, рыжие курчавые волосы в сочетании с огромными зелеными глазами – не только неплохо, это – просто прекрасно! Еще двумя минутами позже я понял, что пропал! – Пропал раз и навсегда! И опять эта девица опередила меня – обхватив мою голову двумя руками, она неумело чмокнула меня куда-то в ухо.
Потом она долго гладила (почти как мама!) мои волосы, а потом тихо и ласково прошептала мне в это самое ухо:
– А давай поженимся?
От неожиданности я, опешив, успел очередной раз утонуть в этих дивной красоты глазах, и обещал подумать над ее предложением.
На размышление она дала мне ровно час. Решение пришло в самую последнюю минуту.
– Ну что? – уперев свои прекрасные пальчики в стол, строго и заметно волнуясь, спросила Алена.
– Я решил, что со свадьбой надо повременить!
– Но почему? – воскликнула моя подружка. – Мы ведь любим друг друга!
– Да рано нам еще, Аленушка – как можно более мягко сказал я. – Давай хотя бы первый класс закончим нормально!
Но до свадьбы дело не дошло: еще до окончания учебного года семья Алены вместе с папой-полковником отбыла к новому месту службы отца.
А в моей памяти эта рыжеволосая девчушка осталась ярким солнечным лучиком из далекого счастливого детства…
Ну, привет!
Сна нет! Открыл глаза: семь утра! Елки! Ведь именно сегодня, в воскресенье, можно было бы отоспаться за неделю! Но не тут-то было! Удалось задремать только под утро. Вялость, недовольство собой и всем на свете…
Открыл окно: пахнуло весенней свежестью. Зябко поежился. Тучи! Небось, опять будет дождь! Умылся – не полегчало. Почистил зубы – все то же. Глотнул остатки вчерашнего чая – ого! А глотать-то больно! Вот и горло красное: ангина! Только ее и не хватало!
Уронил зеркало. – Быть беде! Однако не разбилось! – Хороший знак! Нагнулся поднять – прострелило поясницу! С превеликим трудом добрался до кровати, по дороге зацепившись ногой за ножку кресла и чуть не свалив его. Больно!
Ну и утречко выдалось! – подумал я. Кое-как обретя удобное положение тела, я погрузился в свои тягостные думы. Старик, тебе сегодня 40 лет! Хорошо, что в мире теперь мужики не празднуют эту дату – не принято! Ну и мне не до юбилеев… А что праздновать-то? Из плюсов – только высшее образование, ну, еще – приличная работа. Ну – еще «двушка» трамвайчиком. Минус – один, зато жирный! – Нет семьи!
Первый «студенческий» брак развалился – «недолго музыка играла»! Даже дети не успели народиться. Дальше – карьера, командировки, легкие знакомства, встречи – расставанья. Лишь раз судьба свела меня с Женщиной! Не женщина – мечта! Все при ней! Как пела моя душа, как сладки были ночи!
И как же тяжело было расставаться! Как горько, как нестерпимо больно!
Это было давно… А сейчас она, моя единственная Женщина, благополучно живет в другом городе, но – без меня!
– Дзин-нь! – внезапно заорал телефон. Тьфу-ты, – Борька! Выбрал же время!
– А ну-ка вставай, соня – раздался в трубке знакомый голос.
– Это я-то соня? Да я…, да у меня…
И на друга юности Бориса обрушился целый шквал жалоб: на горло, на спину, на больной палец, на жизнь, наконец.
– Леш, остановись! Замри на минуту и слушай!
– И слушать не хочу!
– Я же сказал: замри и слушай! План такой: ровно через час – я, ты, и Ленка – встречаемся у входа в сквер и отправляемся на велосипедах за город, к озеру. Я такое место знаю: красота – закачаешься! Мигом хандра пройдет!
– Какая прогулка, какие велосипеды – начал было причитать я.
И вдруг, как молния сверкнула:
– Ле-ле-ленка?! – выдавил в ответ я. – А-а-от-ку-да?
Внезапно начавшееся заикание так же внезапно прошло.
– Ленка-то откуда взялась?
– Да вчера из Ростова прикатила: у нее отгулов накопилось на две недели! Между прочим, это она предложила позвонить тебе! Что? Да, конечно, спрашивала. Да, конечно, помнит. Да, такая же, – даже еще похорошела! И думать не моги отказываться!
– Какой отказываться? – Ноги вдруг стали ватными, на лбу появилась испарина. Неужели всерьез заболеваю?
– Алло, алло! Куда ты пропал? – раздалось в трубке. Живо собирайся! Ленка уже и перекус нам по пакетикам разложила. Все: отбой!
Растерянный, в растрепанных чувствах, я с трудом поднялся с постели, вновь открыл окно: свежесть, птички поют, да и тучки совсем маленькие!
С трудом дотянулся до турника, повисел, как мокрое белье на веревке – поясницу-то и отпустило! Помассировал палец на ушибленной ноге – боли как не бывало! Глотнул свежего чая с лимоном – хорошо пошло, и горло не саднит!
Как говорит Жванецкий: «Нормально, Григорий! – Отлично, Константин!»
– Дзин-нь! – Бросился к телефону. Внутри похолодело: – Неужели встреча накрылась?
– Лешка, по секрету – пока сеструха в ванной – но учти: ты ничего не знаешь! Ленка-то наша – в разводе! Муженек ее гульнул пару раз, ну, а наша девушка не стерпела, да и выпроводила гулену куда подальше. Смотри, парень, – твой шанс: не упусти!
От неожиданной вести я чуть не спятил! Я заметался по комнате, я по второму разу умылся и почистил зубы. Остатки сна мгновенно улетучились! То и дело поглядывая на часы, я одел свой новый спортивный костюм, купил на углу букетик гвоздик и, оседлав двухколесного друга, отправился туда, где ждала меня моя Любовь – единственная и неповторимая!
– Ну, привет, Ленка! Лена, Леночка, Солнышко! Как же я соскучился по тебе!
Зацеловал ее, подхватил на руки и закружил мою красавицу!
Вот оно, мое счастье:
– Ленка, Леночка, Солнышко!
В этот самый миг я, наконец, понял: в сорок лет – жизнь, действительно, только начинается!
Совсем рядом кто-то деликатно кашлянул: раз, другой – но ничто и никто на свете не мог помешать нам в эти счастливые минуты!
И, только выпустив из объятий Женщину моей мечты, я, ошалев от нечаянной радости, повернулся в сторону друга:
– А-а, Борис! Ну, привет!
Не говоря ни слова, приятель откуда-то из-за спины достал бутылку «Шампанского», каким-то неуловимым движением ловко откупорил ее, разлил прекрасную пенистую влагу по пластиковым стаканчикам и торжественно провозгласил:
– Лешка! С юбилеем!
Невольные свидетели незапланированного торжества тут же скандировали хором:
– По-здра-вля-ем! По-здра-вля-ем!
Борис потихоньку взял меня под локоток и прошептал:
– Ну, как тебе подарок ко дню рождения? – и взглядом указал на Лену.
– Спасибо, Борька: ты – настоящий друг! И сюрприз твой – удался!
И я, враз скинувший десяток лет, помолодевший и счастливый, как мальчишка, – крепко расцеловал моего давнего приятеля.
Потом, ловко подхватил на руки (и где та поясница?) зардевшуюся от радости невесту, усадил ее на свое двухколесное «такси» и повез в новую, счастливую жизнь!
Про кота Масяню и его Большую Любовь
Уж не знаю, кто и когда внушил этому куршивому созданию, что именно он – Масяня – будущий Царь Зверей… Скорее всего, – это уличная мама-кошка, в последний раз перед расставанием облизывая своего несчастного потомка и торопясь начать с чистого листа семейную жизнь с неким Василием из соседнего двора, – шепнула сынишке с виноватым видом:
– Не обижайся, милый. Я точно знаю – будет у тебя и свой дом, и вкусная еда – с витаминами да минералами, и постель мягкая, и туалет отдельный.
Сказала – и растворилась в темноте подворотни. Сколько часов пролежал малыш, в котором едва теплилась жизнь, на холоде – никто уже не скажет.
Прохожая – сердобольная старушка, обрыдавшись от жалости к сиротинке, что тоненьким дребезжащим голоском взывал о милосердии, кряхтя, склонилась почти до земли, подняла это жалкое создание, завернула в тряпицу, да и отнесла кроху к ветеринару, чья лечебница располагалась по соседству.
– Вот, милай, котёночка принесла, плохой совсем. Подмогни ему Христа ради, а то —неровён час— издохнет, болезный.
– Не видишь, бабуль, занят я. Потом, потом…
Ветеринарный доктор в это время за хорошие деньги скальпелем и пинцетом лишал красавца-перса возможности любить и быть любимым какой-нибудь изящной, возможно, в меру капризной, но нежной и ласковой кошечкой.
Поэтому всякое вмешательство в это «священнодействие» вершитель кошачьих судеб счёл неуместным.
Но и бабуля считала своё дело правым и не терпящим отлагательств.
– Дохтор, а дохтор, посмотри котика – уже со слезами в голосе робко проскрипела старушка.
Врач, опасаясь, что постороннее вмешательство не позволит ему качественно отсечь ничего не подозревающему пациенту лишние детали, раздражённо кивнул:
– Бабуль, ну ты достала меня! – и, не оглядываясь, рукой, затянутой в резиновую перчатку, указал куда-то в дальний угол коридора.
– Ладно, положи его в коробку и иди, иди уже, не мешай.
Очень бережно старушка опустила котёнка, не перестававшего жаловаться на жестокую жизнь, на импровизированное ложе.
Перекрестив на всякий случай найдёныша, бабуля ладошкой утёрла заблудившуюся в лабиринте морщин слезинку и пошла себе по своим старушечьим делам.
Закончив операцию, доктор подошёл, наконец, к пищащему в углу комочку.
Осторожно осмотрел бедолагу, послушал крохотное, трепыхающееся от холода, страха и обиды, сердечко, и грустно констатировал:
– Не жилец!
Действительно, вид у котёнка был никудышный: он дрожал всем своим тщедушным тельцем и щурил маленькие слезящиеся глазки с засохшими корочками гноя; под носом его красовались зелёные пузыри. Это был по-настоящему сильно простуженный больной ребёнок – только не человеческий, а кошачьего роду-племени.
