скачать книгу бесплатно
Однажды отшельник целый день просидел около телевизора, беспрестанно переключая программы новостей. Те надрывались, в подробностях освещая назревающий конфликт между двумя сверхдержавами, которые не поделили каких-то своих интересов на Балканах.
Уже все самолёты с ядерными бомбами замерли на аэродромах в ожидании последней команды, морские корабли навели пушки да ракеты на противника…
Но в последний момент президенты решили разойтись миром.
“Ничего, голубчики, ещё не вечер. Нынче не столкнулись, так завтра на арбузной корке поскользнетесь, не заметите”.
Со стороны, понятное дело, происходящее видней. Вот и отшельник-Ной пока целенаправленно разбирался в происходящем с людьми, сделал вывод, что они не успеют помудреть – раньше под собой сук спилят.
Нет, конечно, мудрецы среди народа были, правильные слова изрекали, учили. Но человечество в целом оставалось к их призывам глухим, а к их жертвенным поступкам – слепым. Потому как всеми своими базисами и надстройками интересовалось только играми в песочнице (как бы значительно для них самих эти игры не выглядели, всё одно,убери помпу да словоблудие, с нутра любое дело окажется безалаберным детством).
Случилось ЭТО тихо и буднично. Утром в новостях рассказали об очередном пограничном инциденте двух азиатских государств, а к вечеру они уже бомбили друг друга атомными бомбами. Их союзники, не долго думая, принялись понужать всех тех, кто оказался против.
До Ноева Дома ничего не доносилось. Только на вторые сутки трансляции всех телекомпаний мира прекратились. В эфир ещё выходили некоторые радиостанции, но кроме воя и стенаний в их передачах ничего не звучало.
Отшельник покрутил было ручку настройки, да плюнул, пошёл смотреть видеофильмы. Благо, что он предусмотрительно запасся практически всем киношным наследием погибшей цивилизации.
Для отшельника вовсе бы ничего не изменилось, однако небо стало окрашиваться в пугающие багряно-пепельные цвета. А вскоре счётчики Гейгера начали показывать возросший радиационный фон, который усиливался во время жутких ливней и периодически налетавших ураганных ветров.
В остальном же для Ноя всё осталось по прежнему. Но однажды он поймал себя на том, что неотрывно смотрит на пылесос. Смотрит долго, даже позабыв дышать. Очнулся, а мысль в голове одна:
“Ведь ничего не осталось!!! Ведь всё погибло! Всё, к чему я с детства привык”.
Ной вспомнил, как он купил свою первую в жизни квартиру и приехал в неё с друзьями. Тогда он радовался как ребёнок, что задуманное у него получилось, и что все трудности удалось играючи преодолеть.
Потом они до поздней ночи слушали любимую музыку. А потом пошли в парк. И там под мерцающим куполом звёзд…
“Всё, всё!…”
Лето в нынешний год так и не наступило. Погода с угрюмым равнодушием меняла липкий дождь серым снегопадом или смешивала их в диких хороводах стихии. Лишь изредка на слепом небе появлялось холодное солнце, которое тут же исчезало в очередной круговерти ненастья.
Радиоэфир совсем оглох. В нём перестали появляться сообщения даже от имени всяких стихийных правительств несуществующих больше государств. И на приборной панели тюнера названия столиц мира теперь представали странным анахронизмом.
“Вот интересно, как сейчас выглядит Лондон? …Или Париж? Никогда не любил торчок Эйфелевой башни. Она мне напоминала старую проститутку… Костлявая проститутка – символ столицы мировой культуры! Ха-ха-ха…”
Отшельник Ной прекратил выходить на прогулки по окрестностям своих владений, большую часть дня и ночи просиживая в обществе двух огромных овчарок возле камина и потягивая доброе испанское вино.
Ной старательно отгонял от себя нечто присутствующее помимо его воли, готовое набросится на него с мыслями и воспоминаниями о прошлом.
Но как-то, поднявшись на обзорную площадку Сторожевой башни, он увидел чистое звёздное небо. Оно было совсем как в былые времена – прозрачным и глубоким, освещённым мерцающей россыпью далёких светил.
Ноя охватила тоска. Тоска странная – по навсегда утраченному ощущению присутствия других людей, их невидимой жизни, исходящего от них дыхания страстей, мыслей, чувств…
“Да что со мной?! Эдак недолго и с ума сойти. Горевать по самоубийцам? Не-ет! Я, как и всякий эгоист, впал в хандру из-за склонности жить прошлым, каким бы оно ни было. Вот и вся психология! А на жадное, неразумное человечество мне плевать. Хотя, конечно, некоторых из его представителей мне будет очень не хватать. Но спасаться они отказались. Это их право выбора”.
Ной почувствовал, как железная логика его могучего рассудка сделала своё дело – он успокоился.
В ту ночь отшельник безотрывно смотрел фантастические видеофильмы о переживаниях людей после ядерной войны и горько улыбался. Актёры играли хорошо, но их профессиональным выкаблучиваниям как-то не верилось. Всей своей сутью эти люди были там – в мире, где об ужасах армагеддона любили порассуждать между второй и третьей рюмкой коньяка.
Прошло, может быть, полгода, может год. Ной перестал следить за календарём, который напоминал ему о безвозвратно ушедших праздниках. Наконец наступил сезон устойчивого тепла. Небо перестало пугать противоестественной смесью красок, солнце выглядело таким же ласковым и добрым, как тогда…
Обработав антирадиационной аэрозолью собак и одежду, Ной отправился в сторону дальних скал, с которых можно было обозреть все окрестности.
На вершине дул пронзительный ветер, с глухим воем растекаясь по узким каньонам гор. Распростёршийся пейзаж был пропитан одиночеством и тоской. Но скорей всего это было игрой воображения Последнего Человека.
“Последнего?!”
Где-то над линией горизонта в небо поднимался извивающийся столб чёрного дыма.
“Костёр?! Или просто пожар… Неужели люди?”
В глубине души ворохнулась надежда.
“Люди!? А впрочем, чего это я? Где люди – там опять проблемы. Толпы орущих попрошаек, которые профукали всё, что имели и отняли всякую возможность существования у прочей живности. Ну вот, а теперь они блуждают в поисках остатков цивилизации. Если найдут, просрут и их”.
Ной ещё раз вдохнул холодного воздуха и начал спускаться вниз. Счётчик Гейгера слабо потренькивал.
В следующий раз, переходя через сухое русло реки, Ной наткнулся на свежие следы кострища. Он долго стоял возле пепельного круга и не верил глазам.
“Всё-таки люди”.
Внезапно его взгляд наткнулся на груду обглоданных костей, уже припорошенных бурым песком.
“Та-ак, а косточки-то… человеческие. Значит, homo sapiens вернулся к первобытному строю. Чего и следовало ожидать!”
На прогулки Ной без оружия больше не выходил.
Через несколько дней сработала сигнализация дальнего оповещения. Чувствительные фотоэлементы зафиксировали вторжение в законные владения Ноя непрошеных посетителей.
Включив мониторы, Ной от изумления замер. Перед ним, подобно сцене из фантастического фильма, предстали остатки погибшей цивилизации. Конечно, можно было предположить намного худшую картину деградации человека, однако на экране разворачивалась реальность.
От бредущих по пожухлой траве людей исходило что-то омерзительное и пугающее. Толпа шла нестройными рядами, но кучно. В её голове тяжело вышагивали косматые верзилы. Все они были облачены в тёплые спортивные комбинезоны, которые уже полностью утратили яркие краски некогда модной отделки.
“О, опять торжествует сила мышц. Да здравствует новый эволюционный виток! Ур-рра!”
Ноя от брезгливого отвращения передёрнуло.
Ближе к верзилам держались закутанные в одеяла женщины. Их давно не мытые лица выражали тупую покорность и забитость. Чуть поодаль шли угрюмого вида парни с дубинами и кольями. Другого вооружения заметно не было. Совсем сзади в жалких лохмотьях, прихрамывая, ковылял тощий человек. Он напряженно втягивал ноздрями воздух и поминутно останавливался, чтобы передохнуть.
“Бред, полный бред”.
Ной пару раз представлял и просчитывал, как он будет поступать, если его владения всё же обнаружатся выжившими после возможного катаклизма людьми. И вот сейчас именно такие исчадия кошмарных снов приближались к его Дому.
Впрочем, кажется, эти пройдут мимо.
“Слава богу!”
Но тут Ной услышал, как внизу зашлись лаем овчарки.
“Та-ак, всё-таки не пройдут…”
На одном из мониторов мелькнули тени бегущих людей. Возбуждённо махая руками, к верзилам подбежали худосочные парнишки. Те выслушали их донесения и решительно повернули в сторону Дома Ноя.
Ной спустился вниз и успокоил собак.
“Давайте-ка, ребята, не будем поднимать лишнего шума. Пока поводов для беспокойства у нас нет”.
Снаружи послышались вопли, и почти сразу в ворота бухнули чем-то тяжёлым. Ной через громкоговоритель обратился к непрошеным гостям на нескольких языках, попросив их немедленно покинуть территорию частных владений. Однако шум снаружи только усилился, и удары по воротам стали сильней.
“Ну, не хотите добром, придётся вас убедить чем-нибудь посущественней”.
Ной вернулся к обзорным мониторам. Пришельцы сгрудились у ворот и пытались дубинами проломить ворота.
“Аминь!”
На осаждающих, через вмонтированные в стены Дома трубы, выплеснулись струи слезоточивого газа. Люди в ярости завизжали и начали разбегаться прочь. Для верности Ной сделал несколько выстрелов из автоматического оружия в воздух.
“Ну вот, так-то лучше. На чужой каравай – рот не разевай”.
Некоторое время Ной наблюдал за удирающими в сторону скал пришельцами, а потом спустился в каминный зал. Тишина вновь воцарилась в его Доме. Негромкая музыка Вивальди разлилась по комнатам.
Две рюмочки конька успокоили взвинченные нервы отшельника и настроили его на философские размышления.
“Как всё же живуче человечество! Умудриться за несколько дней уничтожить всякую возможность для естественного существования и, всё равно, со слепым упорством продолжать цепляться за истерзанную собственными руками планету. Даже без каких-либо перспектив к очеловечиванию”.
Ной с грустью остановил взгляд на языках каминного пламени и поёжился.
“Как сейчас там… в темноте эти люди проводят своё время? Мрак, бр-р-р”.
В его душе вдруг поднялась волна возмущения. Так бездарно разрушить всё то, что было дорого для любого нормального человека!
“Неужели наши предшественники точно также погребли себя под пеплом вулканов и под водами мирового потопа? Выходит, прошлое нас вновь ничему не научило. И никакие мы не разумные.
Если сейчас планету не разнесли на кусочки, то потомки это сделают наверняка… Потомки!?”
Ной горько усмехнулся.
“Ох-хо-хо, долго ж придётся человечеству восставать из нынешнего свинства. Жаль, что я уже никогда… никогда! этого не увижу”.
Незаметно Ной задремал. Его разбудило прикосновение языка овчарки по кличке Друг. Собака нежно лизала безвольно опущенную кисть хозяина и предано заглядывала ему в глаза.
“Ах ты, мой верный товарищ! Знаешь ли ты, что на всём белом свете мы с тобой должно быть последние, кто сохраняет подобную дружбу? А впрочем, зачем тебе это знать? Достаточно того, что я один буду мучиться от понимания ужаса происшедшего. Давай-ка лучше пойдём – осмотримся, оставили нас в покое двуногие или нет”.
“Двуногие” не ушли, их костры виднелись у самого подножия скал.
“Чёрт, ни себе, называется, ни людям. Чего ж ты добиваешься, стадо?”
Ночью несколько раз срабатывала тревога. Видимо, осаждающие делали вылазки с неясной надеждой, что вожделенный оплот во тьме падёт скорей, нежели при свете.
Ной решил сменить слезоточивый газ на нервно-паралитический. А из автомата он уже стрелял над самыми головами дикарей. Это немного охладило пыл штурмующих. Но следующей ночью стало заметно, что костров в их лагере прибавилось.
Днём, глядя в искажённые звериной злобой хари своих бывших собратьев по разуму, Ной со спокойным ужасом понял: они не уйдут, пока не добьются своего, или…
Но об этом “или” он даже боялся подумать. Воспитанный на морали всеобщего гуманизма, Ной в своих расчётах не допускал никакой возможности преступления через черту человекоубийства.
“Нажать на курок, чтобы убить себе подобного?!”
“Ну, тогда они убьют тебя” – сказал внутренний голос.
“Ничего, ничего, в моих арсеналах хватит средств, чтобы остудить особо горячие головы”.
Ной провёл несколько бессонных ночей на Сторожевой башне, и уже начал успокаиваться, когда под вечер дикари выстрелили из гранатомёта. Однако что-то у них не сработало, и заряд разорвался посреди толпы.
Вместо того, чтобы помогать раненым, обезумевшие люди набросились на искалеченных товарищей, тут же растерзав всех, кто ещё оставался в живых.
Движимый стремлением прекратить страшное пиршество, Ной выпустил овчарок за ворота и расстрелял несколько коробок с шумовыми патронами. Однако это возымело обратное действие. Жуткий вой, издаваемый сотнями глоток, проник сквозь толстые стены Дома и разъедающим ядом заполнил его коридоры и комнаты.
Обеспокоенный отсутствием собак, Ной через громкоговоритель тщетно призывал их вернуться. В горе и отчаянии он сорвал голос. И тогда Последний Разумный Человек не выдержал…
В яростном ослеплении он начал стрелять по осаждавшим. Разрывные пули сразу превращали в бесформенную массу всё, чего они достигали. Человек стрелял и стрелял, пока на поле перед Домом не прекратилось всякое движение. Потом, охватив руками голову, Ной сидел на ступенях Сторожевой башни, раскачиваясь из стороны в сторону.
Ночью дикари пировали. Их гортанные вскрики доносились до Дома, безвозвратно рассеивая остатки былого покоя.
Ной с потухшим взором стоял под стеклянным куполом обсерватории и бездумно смотрел в чёрный провал неба. Где-то в непомерной выси переливался млечный путь. Бриллиантовый блеск созвездий равнодушно струился на погружённую во мрак Землю.
Стрелец, Кассиопея, Жираф, Большая Медведица… Какие знакомые названия. Как же назовут их потомки? Может быть, так же? Может быть…
Дом взорвали сразу с нескольких сторон. Ной отстреливался сначала на нижних этажах, а затем, когда осаждавшие прорвались, отстреливался в узких переходах мансарды. Дикари несколько раз отступали, а потом и вовсе прекратили бессмысленный штурм, довольствуясь разграблением подвалов и подворья.
Бывший отшельник впал в тупое оцепенение. Для него размылась грань реальности и сна. Он до поздней ночи бродил по руинам Дома, запинаясь о многочисленные трупы и обгоревшие балки. Вдруг к нему что-то метнулось из темноты.
– Друг?!
Собака замерла в шаге от человека. Шерсть на боках была влажной от крови, сочившейся из глубоких ран, передняя лапа приволакивалась, а хвост болтался безжизненным обрубком.
– Друг, иди ко мне. Родной мой…
Глаза овчарки сверкнули алым огнём, из пасти вырвалось хриплое рычание.
– Что с тобой? Это же я – твой хозяин.
Но собака ещё раз рыкнула и скрылась в темноте ночи. Ной поражённо замер, силясь понять поступок Друга. На его зов больше никто не отзывался. Мысли в голове окончательно смешались, угрожая превратиться в неуправляемый поток.
– Где я?
Существо внутри съёжилось и тихо заскулило. Тело задрожало от зябкого холода предрассветных сумерек. Ной запрокинул голову в сереющее небо и глубоко вдохнул.
“Проснуться бы, Господи!”
