banner banner banner
Любовь к жизни
Любовь к жизни
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Любовь к жизни

скачать книгу бесплатно

Любовь к жизни
Хелена фон Цвейгберг

Мари Фредрикссон

Скандинавская линия «НордБук»
Мари Фредрикссон (1958-2019) – шведская певица, композитор, солистка знаменитой группы Roxette, прославившейся благодаря таким хитам, как «Joyride», «The Look», «It Must Have Been Love» и «Listen to Your Heart». В 2002 году у неё обнаружили опухоль головного мозга. Несмотря на тяжёлые последствия лучевой терапии, Мари продолжила музыкальную карьеру и даже вернулась на сцену.

«Я лишь хочу рассказать о том, как всё было. Без прикрас. Чистую правду». Именно так Мари Фредрикссон описала идею этой книги журналистке и писательнице Хелене фон Цвейгберг.

В этой книге слово предоставлено Мари Фредрикссон, её родным и близким. На этих страницах – рассказ о большой любви, бездонной печали, невероятном успехе и реванше, взятом вопреки всем превратностям судьбы. И всё это лишь благодаря огромной любви к жизни.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мари Фредрикссон, Хелена фон Цвейгберг

Любовь к жизни

© Fredriksson, Marie & Zweigbergk, Helena, 2015

© Ю. Антонова, перевод на русский язык, 2022

© ИД «Городец», издание на русском языке, оформление, 2022

Предисловие

ВО ВЗГЛЯДЕ МАРИ Фредрикссон есть что-то особенное.

Я не перестаю думать об этом, когда в 2013 году мы встречаемся ранним осенним утром, чтобы обсудить возможность появления этой книги.

Я приехала на виллу семьи Болиос, расположенную в районе Юрсхольм. Здесь живут Мари и её муж Микке, их двое детей, Юсефин и Оскар, и кошка Сессан.

Мари будто бы излучает мудрость и даже некую загадочность. Кажется, на её жизненном пути встретилось то, что трудно передать словами. Головокружительные события. Километр за километром по Швеции и другим странам, погружение во мрак и путь к свету.

Я ловлю взгляд Мари и понимаю, насколько серьёзны её намерения. Она будет говорить не только ради себя, но и ради других. Одно из последствий обнаруженной у неё опухоли головного мозга – частичная потеря памяти. Теперь память постепенно возвращается, и Мари хочет воссоздать историю собственной жизни.

Но есть и другая причина.

– Я хочу, чтобы люди знали, – решительно произносит она. – Мне нужно поведать о том, каково это – пережить всё, что со мной произошло.

Мы сидим в прекрасном доме на белоснежном диване. В хрустальной вазе стоят белые розы. В интерьере – старинные вещицы и большой чёрный блестящий рояль. На стене – картина Эйнара Юлина[1 - Эйнар Юлин (1890-1976) – шведский художник, творивший в стиле примитивизма. Писал портреты, натюрморты и виды Стокгольма. – Прим. пер.], от которой трудно оторвать взгляд. Как и многие другие дома этого района, вилла семьи Болиос наполнена красотой и обставлена со вкусом. Заработанные деньги помогают осуществить всё задуманное.

Разумеется, мне очень хочется попробовать рассказать историю Мари.

Мы встречались с осени 2013-го до лета 2015-го, и за это время с ней произошло множество самых разных событий. Конечно, её жизнь и прежде нельзя было назвать спокойной, хотя Мари и пыталась всеми силами сохранять душевное равновесие. У неё состоялось сольное турне – первое с осени 2002 года, когда у неё обнаружили рак. Вместе с Микке она выпустила альбом «Nu!»[2 - Швед. «Сейчас!» – Прим. пер.], а также записала несколько треков для группы Roxette и отправилась в мировое турне, которое стартовало в России и продолжилось в Австралии и Европе.

Не нужно долго общаться с Мари, чтобы понять: она – настоящий боец, обладающий железной волей. Порой ей требуется помощь, чтобы дойти от одной комнаты до другой, – но при этом она готова объехать весь мир и предстать перед миллионами зрителей.

– А что ещё остаётся? – удивляется она. – Просто ждать смерти? Я сразу решила: этому не бывать! Ни за что не стану сидеть сложа руки и дожидаться приближения собственного конца.

И добавляет:

– Да и с голосом, чёрт возьми, нет никаких проблем!

На протяжении двух лет мы встречались дома у Мари. Она живёт недалеко от залива Стура-Вэртан, в районе Юрсхольм – самом роскошном предместье Стокгольма, где виллы стоимостью более десяти миллионов крон[3 - Около миллиона евро. – Прим. пер.] обнесены высокими заборами и хорошо охраняются. Дом Мари – одновременно и уютный уголок, и её крепость. Сама она редко выходит даже в сад. После неудачной лучевой терапии почти не получается наступать на одну ногу – она слишком слаба. Мари боится упасть, и ей нужно на кого-то опираться.

Чаще всего мы с Мари садились за их семейный кухонный стол, пили кофе и заедали его несметным количеством булочек. Иногда, когда я подходила к окружающей её дом стене и ждала, чтобы меня впустили, я замечала букет цветов, оставленный каким-нибудь поклонником.

– О, от поклонников, – говорит Мари, когда я вхожу к ней с букетом и приложенным к нему письмом. – Они просто потрясающи!

С одной стороны, фанаты упрямы, а с другой – преисполнены любви и доброты. На сольные концерты Мари зимой 2014 года они съезжаются со всех концов света: из Аргентины и Дании, Голландии и Германии. Они проделывают весь этот путь лишь с одной целью: увидеть и услышать Мари.

Мы не торопимся. Ждём, пока слова и воспоминания, порой запрятанные невероятно глубоко, сами всплывут на поверхность.

– Ох уж эта болезнь, – часто вздыхает Мари, когда пытается что-то припомнить и беседа вдруг прекращается.

Как правило, сложнее всего ей даются имена. И места.

Но иногда Мари подбирает слова мгновенно. Как-то я заговорила о том, какой великой звездой она была, и тут же услышала в ответ колкое: «Была?! Я и сейчас звезда!»

Или вот ещё пример. Я подмечаю, какой дружной оказалась её семья и как она сплотилась, когда у Мари появились проблемы. Ответ вновь не заставляет себя ждать: «А мы и сейчас сплочённая семья!»

А однажды, когда она рассказывает о болезненных переживаниях, связанных с периодом химиотерапии и реабилитации, я сочувственно соглашаюсь – мол, «понимаю». И тут же слышу: «Нет, не понимаете. Такое невозможно понять, пока не пройдёшь через всё это».

Пожалуй, так и есть. До конца осознать и прочувствовать подобное не получится. Но Мари рассказывает о трудностях так детально и проникновенно, что получить о них некоторое представление всё же удаётся.

Про себя Мари часто говорит, что она – типичный Близнец. Если хоть немного разбираться в астрологии, как, например, её старшая сестра Улла-Бритт, то Мари можно назвать даже «Близнецом вдвойне», то есть человеком, в котором борются полные противоположности. Это впечатляет! Одна сторона – мудрая, собранная, спокойная, другая – личность, чьё настроение может измениться в мгновение ока, будто погода. В Мари точно есть и свет, и тьма.

На вопросы о тёмном периоде жизни Мари отвечает, не задумываясь:

– Даже не представляете, насколько это ужасно. Это такая печаль. Такая страшная бездонная печаль.

По щекам бегут слёзы, но она смахивает их быстрым движением руки:

– Но всё будет хорошо. Мы постоянно замечаем перемены к лучшему. К тому же надо ещё и посмеяться. О смехе вообще никогда нельзя забывать – он чрезвычайно важен.

Мари тщательно следит за тем, как рождается будущая книга, её история. Я встретилась со множеством людей из её окружения, но мне не хотелось создавать биографию, где просто-напросто перечисляются в хронологическом порядке факты из жизни Мари.

Эта книга – о воспоминаниях, вызывающих эмоции. В ней лишь то, о чём сама Мари считала важным поведать миру.

С первого дня она твёрдо понимала, какой будет книга:

– Нужна честность. Я хочу рассказать всё без прикрас. Без пустой болтовни. Одни лишь факты.

Многие из моих собеседников говорят о Мари примерно одно и то же. Например, упоминают её доброе сердце. «Огромное сердце в крошечном тельце, – подытоживает её подруга Ева Аттлинг. – Она выглядит хрупкой, но это Человек с большой буквы».

– Мне всегда казалось, что в ней куда больше энергии, чем в ком бы то ни было в группе, – вспоминает Лотта Скуг, подруга Мари и гражданская супруга Пелле Альсинга – ударника Roxette и собственной группы Мари. – До болезни она была самой энергичной из всех нас. В общем-то, она и сейчас способна задать жару – ну, если принять во внимание её проблемы. Подумать только, у неё на всё хватает сил, она не сдаётся и продолжает работать. Это просто потрясающе!

– Пожалуй, она самый щедрый и отважный человек, которого я когда-либо встречала, – заявляет Марика Эрландссон – одна из тех подруг, что были рядом с Мари в трудную минуту. Марика – гражданская жена Кларенса Эвермана – продюсера и клавишника Roxette с момента создания группы.

Марика подтверждает и моё собственное наблюдение: «Даже когда ситуация казалась безвыходной, в Мари не было ни зависти, ни горечи. Она всегда радовалась за других. В этом её уникальность».

– Она не просто прекрасный друг: примерно с середины 1980-х я считаю её настоящим образцом для подражания, – говорит Оса Гессле[4 - Оса Гессле – супруга Пера Гессле, основателя группы Roxette, автора музыки (иногда в соавторстве с другими композиторами) и исполнителя некоторых песен. – Прим. пер.]. – Мы общались и путешествовали вместе ещё до создания Roxette. У Пера, Мари и Лассе Линдбома был хобби-проект «Exciting Cheeses», и тогда мы выступали за донаты. Все полученные от публики деньги я складывала в сумку. Нам было так весело! Я лично видела, как Мари благодаря сильному желанию и упорству смогла достичь таких высот. Она из простой семьи и сначала была ужасно застенчива. Но внутренняя сила и удивительный голос превратили её в звезду мирового уровня. Люди во всех уголках Земного шара вряд ли могут остаться к ней равнодушными. Мари всегда верила в себя, и ей удалось добиться чего-то невероятного. Поэтому-то она и служит для меня источником вдохновения.

Об энергии Мари говорят и другие. Режиссёр Юнас Окерлунд – создатель нескольких клипов Roxette и документального фильма «Den st?ndiga resan»[5 - Название фильма можно перевести со шведского как «Постоянно в пути». – Прим. пер.], посвящённого Мари, говорит:

– Её всегда отличала потрясающая энергия, причём не только в том, что касалось работы. Вот уж настоящая рокерша: она пила пиво и частенько зависала в баре, когда заканчивался рабочий день. С ней никто не скучал. И при этом она была невероятно креативна и полностью отдавала себя музыке. Я встречал много суперзвёзд, но Мари и Пер выделяются на их фоне. Они не такие, как все: похожи на простых людей, в них даже есть какая-то безропотность. Думаю, всё дело в том, что они оба провинциалы.

Описать музыкальный талант Мари можно примерно так:

– Она наделена невероятной силой, – поясняет Томас Юханссон, председатель совета директоров компании «Live Nation», друг и коллега Мари. – Она поистине способна передать чувства и эмоции. В ней есть что-то особенное. Она такая хрупкая, а в голосе такая мощь. А ещё она принадлежит к той когорте певцов, которым удаётся донести до слушателя истинный смысл песни. Элтон Джон, Брюс Спрингстин, Род Стюарт, Ван Моррисон и Мари – вот эти талантливые артисты. Они убеждают слушателей поверить в историю, которую рассказывают. Я точно не знаю, как это происходит, – может, они просто-напросто правильно расставляют акценты. Если бы можно было начать всё сначала, я бы стал искать только такие голоса.

– У Мари есть потрясающая способность к импровизации, и она умеет чувствовать, когда и как нужно начинать петь. У неё уникальный голос, не похожий ни на какой другой, – говорит Пелле Альсинг.

– Она поёт лучше всех в Швеции, – соглашается Кларенс Эверман. – Она и Моника Сеттерлунд. Мари невероятно искренняя и полностью отдаёт себя творчеству. Неудивительно, что весь мир идёт за ней. У неё есть то, чего нет у остальных.

Об этой искренности и открытости говорят очень многие. Тексты, которые в устах других звучали бы наивно или глупо, у Мари наполняются смыслом и кажутся правдоподобными. «Этот день будет лучшим в моей жизни»[6 - «Det h?r ska bli den b?sta dan i mitt liv» – строка из песни Мари Фредрикссон «Den b?sta dagen». – Прим. пер.] – эта строка Мари поистине вселяет надежду. Возможно, речь идёт о мужестве, о смелости проявить себя и открыть своё сердце, не пытаясь при этом умничать или иронизировать.

– Она действует интуитивно и может вдохнуть жизнь в свои песни, – говорит Чель Андерссон, работавший на звукозаписывающей компании «EMI», которая сделала Мари знаменитой. – Ей веришь. Её голос трогает до глубины души каждого, кто его слышит. Не знаю, как это происходит. Похоже, что между ней и слушателем устанавливается какая-то связь. В её манере пения есть невинность и наивность, проникающие прямо в сердце. А ещё Мари испытывает искреннюю радость, когда поёт, – и слушатели это чувствуют.

Работать над этой книгой помогали многие: друзья, близкие и коллеги Мари подолгу беседовали со мной, чтобы помочь воссоздать картину её прошлого. Всем этим людям я хочу выразить глубокую признательность. Это Пер Ларссон, Марика Эрландссон, Кларенс Эверман, Андерс Херлин, Пер Гессле, Оса Гессле, Мари Димберг, Кристофер Лундквист, Лассе Линдбом, Никлас Стрёмстед, Ева Аттлинг, Пелле Альсинг, Лотта Скуг, Оса Эльмгрен, Стефан Дернбрант, Мартин Стернхювуд, Ика Нурд, Томас Юханссон, Чель Андерссон, Юнас Окерлунд, родные Мари Тина Петтерссон, Герти и Свен-Арне Фредрикссон, Улла-Бритт Фредрикссон, Тони Фредрикссон, подруга детства Черстин Юнер, Бите Хенриссон, Буэль Андерссон и, главное, Микаэль Болиос – супруг Мари. Он был рядом во время её болезни и не просто поддерживал Мари, а стал настоящим бесценным свидетелем тех событий.

    Хелена фон Цвейгберг
    ЛЕТО 2015 ГОДА

«Только сейчас я могу произнести „опухоль мозга“». Рассказ Мари о болезни

ЭТОТ АД НАЧАЛСЯ 11 сентября 2002 года. 12 сентября я собиралась лететь в Антверпен: там у нас с Пером Гессле была назначена пресс-конференция. Roxette запланировали турне в рамках серии концертов Night of the Proms[7 - Night of the Proms – серии концертов, которые ежегодно проводятся в Бельгии, Нидерландах, Германии и Испании (иногда также и в других европейских странах). В концертах принимают участие известные поп-группы и музыканты, которые выступают, как правило, совместно с симфоническим оркестром. – Прим. пер.]. Организаторами выступали бельгийцы, и на пресс-конференции мы хотели рассказать о нашем участии в этом проекте.

Я должна была лететь утром, а Пер – накануне. Он ненавидит рано вставать и надеялся выспаться. А я, в свою очередь, не хотела лететь в первую годовщину нью-йоркских терактов. Мне казалось, что безопаснее будет подождать и смириться с ранним подъёмом.

В то утро Микке как раз прочитал мне статью об этих терактах.

В ней шла речь о молодом шведе, работавшем в одной из башен-близнецов. Самое ужасное – он просто исчез под завалами. Его родственники так и не узнали, что с ним произошло.

Помню, мы говорили о судьбе этого мужчины. Он, вероятно, думал, что это просто очередной день – самый обыкновенный и ничем не примечательный. Он даже не мог предположить, что случится чуть позже в то страшное утро.

Мы оба решили: как же хорошо, что никому из нас не суждено узнать своё будущее. По сути, это наше незнание о грядущем – настоящая божья милость.

И мы совершенно не представляли, что произойдёт через какие-то пару часов. Мы не знали, что наш мир перевернётся.

Выпив утренний кофе, мы с Микке отправились на пробежку. Он захотел посоревноваться, и я от него убежала. Ха-ха. Как же быстро я могла бегать!

Когда мы вернулись, мне уже было не слишком хорошо. Я чувствовала усталость и тошноту, мне захотелось немного отдохнуть. Вообще-то времени на это не оставалось: надо было собирать вещи.

Но я всё же прилегла – и вдруг поняла, что один глаз перестал видеть. Тошнота усиливалась, и я пошла в ванную. Там я упала. Помню, как сильно испугалась. А потом стало темно.

У меня случился приступ эпилепсии. Всё тело трясло, и я так сильно ударилась головой о каменный пол, что в черепе образовалась трещина. Тогда я, конечно, этого не понимала. Но я помню, как услышала голос Микке. Он говорил как будто откуда-то издалека: «Мари! Что случилось?»

Потом опять темнота. А дальше в памяти всплывает скорая. Перед глазами всё мерцало, я слышала вой сирен. И снова стало темно.

Когда я пришла в сознание, то увидела Микке и его маму Берит. Они сидели у моей кровати.

– Что я здесь делаю? – удивилась я. – Что случилось?

В палате появился врач и осторожно, по-доброму спросил, не хочу ли я изменить мои гастрольные планы.

– Разумеется, нет, – ответила я. И тогда доктор таким же добрым и спокойным голосом сказал, что поездку необходимо отменить.

Постепенно я начала осознавать, что нахожусь в больнице. Я помнила, как упала. Но то, что причиной падения могла быть опухоль мозга, я и представить себе не могла. Мне казалось странным, что перед глазами всё ещё мерцает, но в целом я была уверена: это просто несчастный случай.

Вскоре врач вернулся, держа в руках рентгеновские снимки, и рассказал, что у меня обнаружили опухоль.

Понимаете, какой это был шок?

Мой первый вопрос был: умру ли я? Нет, ответил врач. От этой опухоли я не умру, ведь её можно удалить.

Этот ответ меня полностью удовлетворил: опухоль есть, но от неё можно избавиться. Я буду жить.

Врач продолжал говорить, но я его не слышала или не хотела слышать. Ведь уже тогда было ясно: опухоль появится снова, и ту, новую, возможно, уже не удастся вырезать. Микке понял это. А я нет.

О том, как всё плохо, Микке узнал обходными путями. Собственно говоря, никто из нас не желал слышать, насколько малы мои шансы. Мы хотели бороться и надеяться до последнего.

У нас есть знакомый врач. Он лечил трещину, которая появилась у меня после падения. Этот доктор – наш друг, и уж он-то точно должен был знать, как всё обстоит на самом деле. Он сообщил Микке, что жить мне осталось всего год. Когда Микке побледнел и чуть не потерял сознание, доктор поспешил его успокоить: возможно, я и пару лет протяну.

А если повезёт – то и три года.

Это был самый утешительный прогноз. В лучшем случае мне оставалось жить три года.

Микке пришлось думать, как сообщить детям о том, что мама скоро умрёт. Юсефин тогда было девять, Оскару – пять. В жизни Микке наступил настоящий ад. Ему чудилось, что к нам приближается какое-то чудовище, а он никак не может его остановить. Оставалось лишь сидеть со связанными руками и ждать, когда монстр нападёт. С ужасом ожидать, когда я начну чахнуть и угасать прямо на его глазах. И не иметь возможности как-то изменить это. Вот что казалось ему самым ужасным.

Осознавать своё абсолютное бессилие в сложившихся обстоятельствах.

Микке решил не говорить мне правду, ведь я продолжала надеяться на лучшее. Я верила, что смогу выздороветь, – ведь так сказал врач. Скоро всё вернётся на круги своя.

Бедный, бедный Микке. Как он мог лишить меня надежды? Как мог сказать мне, что я, скорее всего, умру?

Он говорит, что невозможность рассказать всё как есть словно вбила между нами клин. Мы привыкли всегда всё обсуждать открыто и честно. Всегда и всё. Мы не отворачивались друг от друга, не доводили разногласия до конфликтов. И никогда не было чего-то такого, с чем мы не могли бы справиться.

И вдруг мы столкнулись с серьёзнейшей проблемой, которую Микке даже не мог со мной обсудить. А ведь речь шла о жизни и смерти. Ему казалось, будет лучше, если я продолжу жить в счастливом неведении. Он хотел подбодрить меня, хотя и знал правду.

Правду, которой мы не могли касаться.

Я ничего не подозревала, а лишь твёрдо решила, что справлюсь с этим. Но положа руку на сердце, могу сказать: в глубине души я всё-таки понимала, что это может кончиться очень плохо. Первое время именно такие мысли и приходили ко мне по вечерам перед сном. И об этих мыслях я, в свою очередь, тоже не хотела рассказывать Микке. И детям. Дети иногда спрашивали, умру ли я, и я отвечала: нет, мне просто некогда умирать. Но ночами мне порой казалось, что именно это со мной и произойдёт.

Говорить хотелось только о том, что всё будет хорошо. Демонстрировать это всем своим видом. В этом плане мы с Микке оказались в похожих ситуациях – наедине с самими собой.

При падении я получила черепно-мозговую травму, из-за которой нарушились равновесие и координация, поэтому в больнице мне выдали инвалидное кресло. Я могла пользоваться им и дома. Оскару казалось, что это лучшая в мире игрушка. Боже, как он на нём катался! А если не трогал его, то просто носился как ураган – ю-ху!

Когда у меня выпали волосы и я сидела, погрузившись в печаль, он мог ворваться, словно Бэтмен, – и каждый раз я начинала смеяться, видя это. Слава Богу, случались и такие моменты.