скачать книгу бесплатно
Вокруг Гекубы
Александр Рыбошлыков
Святослав Логинов
Вокруг Гекубы
Создание художественного произведения сродни ловле рыбы: чем крупнее ожидается добыча, тем глубже следует забрасывать крючок. Но многое должен иметь в виду самонадеянный рыболов, дабы не вытащить из заповедных глубин свой же собственный стоптанный башмак.
Николя Пфальц – придворный историограф.
Глава 1
Абордаж
Приказ, полученный по спецсвязи, следует немедленно выполнять, в какой бы странной форме он ни был отдан. Поэтому Дин Крыжовский сначала включил торможение и только потом, обернувшись к экипажу, изумленно протянул:
– Это надо же так придумать! Такое и на лукойере не вдруг запрограммируешь. Стойко, мальчик, скажи, мне не померещилось? Нас действительно собираются атаковать?
Стойко Бруч вместо ответа включил только что сделанную запись, и в кабине вновь зазвучал красивый, богатый глубокими контральтовыми переливами женский голос:
– Эй, на звездоходе! Приказываю немедленно остановиться, иначе будете уничтожены!
– Может быть, впереди опасность? – предположил Стойко.
– Тогда зачем нас атаковать?
– Должно быть, мы вошли в запретную зону, – голосом известного диктора сказал Ангам Жиа-хп. – Например, впереди энергетические установки орбитальных детских садов. В случае катастрофы дети могут остаться без света и воздуха, поэтому целесообразней уничтожить только нас.
– Да не может этого быть! Какие детские сады в этой части Галактики? – математик Лира Офирель взвилась из кресла, но тут же, беспомощно расслабившись, опустилась назад. – И неужели вы думаете, что я могла направить звездоход на детей?
– Вы знаете, Лира, – красиво продолжал Ангам Жиа-хп, – счетные муравьи корабельного Мозга избаловались свыше меры. Точность расчетов снизилась. В Мозг необходимо подсаживать новую матку.
– Все равно, не может быть, – прошептала Лира Офирель. – Я проверяла расчет, – она запнулась и, покраснев, прибавила совсем тихо: – На арифмометре…
Никто не отреагировал на ее признание. В рубке наступила тишина, только пятнышко времяуказателя с легким шелестом прыгало по сегментам кольцевых часов. Галактический звездоход «Конан Дойл» шел в режиме аварийного торможения. Потом тишину нарушил громкий квакающий звук – радиостанция звездохода принимала еще одну передачу.
– Молодцы, ребятки! – раздался из передатчика знакомый голос. – Трусоваты слегка, но на вашем языке это называется благоразумием. Лучше быть благоразумным, чем мертвым, не так ли? Открывайте люки, будем брать вас на абордаж.
– Ничего не понимаю, – признался Дин Крыжовский.
– Абордаж – атака судна с воды, осуществляемая с помощью крючьев и пиратов, – пояснил Ангам Жиа-хп.
– Сам знаю! – огрызнулся Крыжовский. – Не забывайте, что именно я приучил вас всех к старинным романам. Но кто мне ответит, как взять на абордаж современный звездоход и кому это нужно?
– Это нужно мне… – ласково пропела невидимая дама.
– Да кто ты, черт побери? – рявкнул Крыжовский, с досады переходя на архаический лексикон своих любимых приключенческих романов.
Досада, впрочем, не помешала ему включить пеленгатор, и тот шустро задвигался, широко расставив усики антенн и тускло мерцая фасеточными глазами.
– Я – Ида Клэр, космическая воительница! – сообщил динамик.
– Вот это да!.. – Стойко даже не пытался замаскировать восхищение.
Пеленгатор бешено вертелся, не понимая, откуда идет передача. Усики антенн метались из стороны в сторону, наконец один из них попал в жвалы, пеленгатор мгновенно откусил его, громко застрекотал и, разрывая нейронные связи, прыгнул через рубку. Вскоре он уже висел под потолком, запутавшись в сетке эмоционального детектора. Детектор, предчувствуя внеочередную кормежку, весело бежал к нему из своего угла.
Неудача обескуражила экипаж «Конан Дойла», так что трое землян и один дуэнец ничего более не предпринимали, пока звездоход не погасил скорость. Тогда капитан включил экран кругового обзора.
То, что увидели потрясенные звездоходчики, требует для описания изрядное количество бумаги и авторучки куда более изощренной в хитростях словоплетения, нежели наша. Но так как читатель имеет право знать, что увидели потрясенные звездоходчики, то описание, хотя бы краткое, все же придется дать.
Бок о бок с «Конан Дойлом» стояла пиратская шхуна.
Косые паруса бессильно никли в почти идеальном вакууме свежевытраленного пространства, флаг со стилизованным черепом болтался мятой тряпкой, зато водоросли, налипшие на сухое днище, развевались, как прическа медузы. Позеленевшие пушки разевали в сторону звездохода круглые рты, и свет далеких звезд безропотно гас в ржавчине, будучи не в силах найти на судне хотя бы одну надраенную деталь, чтобы отразиться от нее веселой искрой.
Команда кошмарного судна была здесь же. Невероятного вида головорезы разгуливали по палубе, прямо в безвоздушном пространстве, грязные, оборванные, одетые в трепанные кафтаны, камзолы и тельняшки, твердо ступая на заплеванные доски подкованными подошвами башмаков и ботфортов. Их засаленные волосы, скрученные в неопрятные косицы, торчали в самых неожиданных направлениях, и лишь это указывало, что вокруг царствует невесомость.
Бандиты были сверх меры вооружены всеми видами колющих и режущих предметов. Встречались и огнестрельные орудия.
– Пищали, аркебузы, мушкеты… – забормотал Стойко Бруч, бывший большим знатоком военной археологии.
Да, все было на месте, даже пресловутые крючья, с помощью которых осуществляется ответственная операция абордажа. Четверо самых звероподобных пиратов стояли, вцепившись этими крючьями в обшивку «Конан Дойла». По обшивке волнами пробегала перистальтическая дрожь, время от времени она выталкивала отвратительное железное острие, и тогда оборванец широко размахивался и вновь всаживал крюк в пунцовую от негодования поверхность.
Разумеется, звездоходчики не ожидали ничего подобного и теперь бездействовали, не зная, что будет дальше.
Между тем на палубе поднялся переполох, бандиты подхватили свою амуницию и, подняв над нечесаными головами лес иззубренной стали, сгрудились на одном борту. Похоже, действительно готовился абордаж.
Однако до начала атаки произошло событие, может быть, даже более важное, чем открытие военных действий.
Распахнулась дверь какой-то палубной надстройки, и оттуда вышла женщина. Какой контраст представляла она с неумытым сбродом, толпящимся вдоль борта! Белокурые волосы пенящейся волной ложились на плечи. Лиф платья из розового атласа призывно рассекали узкие прорези «адских окошек», сквозь которые волнующе белели ослепительные кружева белья. Само платье опускалось почти до земли, позволяя видеть лишь кончики парчовых башмачков. Кружевная мантилья была… нет, не на голове, а накинута на плечи наподобие шали. Она не закрывала ничего, лишь оттеняла словно черный экран прелесть фигуры: пышность бюста, тонкую гибкость талии и тревожно изогнутую линию бедра.
Белоснежная болонка, путаясь в шелковистой шерстке, следовала за хозяйкой и, охраняя ее, скалила крошечные, но острые зубки.
Дин Крыжовский, резко нагнувшись, включил увеличение. Лицо красавицы приблизилось.
– Ах! – воскликнула Лира Офирель и опрокинулась в обморок.
Вероятно, только закоснелый в устаревших классических традициях грек мог бы сказать слово неодобрения по поводу внешности пиратской дамы. Слегка вьющиеся волосы обтекали ее лицо, оставляя открытым чистый лоб и идеальные дуги бровей, лишь у самых висков чуть вскинутые вверх наподобие крошечных дерзких крылышек. Глаза под пушистыми ресницами сияли мягкой зеленью майской травы. Носу было далеко до академической римской холодности. То был очаровательнейший вздернутый носик. Пухлые губы сами собой складывались в капризный бантик, и едва заметный, нисколько не портящий красоты шрам виднелся справа над губой.
Звездоплаватели, не сговариваясь, повернулись в сторону Лиры Офирель. Девушка безжизненно лежала в кресле, белокурые волосы рассыпались по подлокотнику, пухлые губы страдальчески сжались, а тонкая полоска шрама, успевшая за долгие недели полета запомниться всем и даже полюбиться некоторым членам экипажа, была особенно заметна на побелевшем лице.
«Вот те раз!» – невольно мелькнула мысль у каждого.
Дама в старинном костюме не спеша приблизилась к борту. Сзади к ней подбежал оруженосец, неся на вытянутых руках маленькую, почти игрушечную алебарду. Наконец-то звезды смогли отразиться в хищно отточенном лезвии. Дама протянула изящную руку и взяла оружие. О позолоченную рукоятку звякнуло кольцо с редкостным вишневым рубином.
Космонавты вздрогнули, осознав, что они явственно слышат все, что происходит за стенами звездохода, даже скользящие шаги оруженосца, уносящего в каюту жалобно повизгивающую болонку.
Прелестная пиратесса легонько стукнула обушком алебарды по обшивке и проговорила дивным контральто:
– Отворите!
– Боже, что это? – испуганно вскрикнула очнувшаяся Офирель, и ее серебристый голосок зазвенел так жалобно-трогательно, что у команды звездохода не осталось никаких сомнений, кто из двух красавиц их настоящая Лира.
– Я сказала – откройте! – повторила Ида Клэр, капризно топнув ножкой.
– Не откроем! – храбро ответил Дин Крыжовский.
Пираты забарабанили по переборке мечами, откуда-то принесли несколько топоров. Поверхность «Конан Дойла» побагровела от боли и обиды и включила защитное поле. Теперь оружие бандитов отскакивало, не причиняя кораблю никакого вреда. Очевидно, это стало ясно и нападающим; предводительница сделала рукой небрежный знак, пираты отступили.
– Может быть, все-таки откроете? – спросила Ида Клэр неожиданно мягко, с умоляющими даже интонациями. – У нас есть средство вскрыть вас, но поверьте, так не хочется прибегать в нему.
Крыжовский бросил мгновенный взгляд на бледную испуганную Лиру и после секундного колебания ответил:
– В таком случае, у нас есть чем встретить вас!
Он вышел и вскоре вернулся, неся в руках ящичек, по гладкой стенке которого змеилась предостерегающая надпись: «Ремонтники-цементаторы. Запасные комплекты. Обращаться с осторожностью!» Крыжовский поднял крышку и начал раздавать сразу посуровевшим членам экипажа серые шары из рыхлой бумаги. Из шаров доносилось грозное растревоженное гудение.
Пираты, посовещавшись, выкатили наверх большую медную пушку.
– Пушка! – вскрикнула Лира Офирель.
– Кулеврина, – поправил Стойко Бруч. – Ничего эта штука нам сделать не сможет, это, по сути дела, тот же топор. Пальнут пару раз и убедятся, что бесполезно.
– Какой ты храбрый, Стойко, – нежно прошептала Лира. – А я так боюсь, просто ужасно. Откуда они взялись такие?
– Откуда взялись, туда и уберутся! – твердо заявил Бруч.
При виде зеленых глаз, с признательностью глядящих на него, он преисполнился отваги. Хотелось даже, чтобы пираты ворвались на звездоход, и тогда он, Стойко Бруч, могучими пинками вышвырнул бы их обратно в пространство, чтобы прекраснейшая математик Вселенной наконец поняла, кто действительно достоин звания капитана на этом корабле.
Бруч расправил плечи, взгляд его метал молнии, пальцы гневно сжимали шарик запасного комплекта. В конце концов, хрупкая бумага не выдержала и порвалась. Ремонтники один за другим выбрались через прореху и, громко жужжа, полетели искать повреждения и микропробоины.
– Стойко, мальчик, не надо нервничать, – мягко сказал капитан.
Большего унижения невозможно было представить!
Пираты прочистили орудие, вытряхнув из жерла сор и пустые бутылки. Потом двое, что поздоровей, сгибаясь от непосильной тяжести, приволокли огромное свинцово сереющее ядро. Ядро вкатили в дуло просевшей пушки и стали ждать пушкаря.
Вскоре и он вышел из-за мачты с небрежным видом провинциального артиста, все первое действие просидевшего за кулисами и теперь вышедшего на сцену играть неожиданно приехавшего издалека дядюшку.
Как ни мало были искушены космонавты в тонкостях старинного гардероба, но все же сразу признали в артиллеристе человека иной эпохи, нежели его окружение. Грязно-зеленый френч с густыми золотыми эполетами ладно сидел на широких плечах, фуражка с блестящим лаковым козырьком и высокой тульею, украшенной сияющей кокардой, безуспешно тщилась примять круто вьющиеся волосы. Хромовые сапоги, начищенные до немыслимого блеска, до колен прикрывали голые волосатые ноги. И даже кюлоты, выдержанные в духе окружающих мод, совершенно такие же, как у оруженосца Иды Клэр: с буфами, прорезями, гульфиком на двух перламутровых пуговицах и выпуском «гусиное брюхо», скорее казались шортами, еще бывшими на памяти у наших бабушек. В пальцах офицера небрежно дымилась длинная сигара с узким серебряным ободком.
Все в облике канонира изобличало человека бывалого, а также опытного ловеласа, и никто не удивился, когда юный паж поспешно вынырнул из палубного люка и, ревниво расправив узкие плечи, встал между госпожой и офицером.
Но все же самым примечательным в артиллеристе оказалась не внешность; не френч и не кокарда заставили Лиру Офирель удивленно ахнуть, а невозмутимого дуэнца заскрипеть нечто непереводимое. На золотом генеральском погоне, крепко вцепившись когтистыми лапами в витое шитье, сидел лингвист, почти такой же, как у Ангама Жиа-хп, но не жизнерадостно-зеленый, а нехорошего кровавого цвета.
– Это инопланетянин? – с тревогой спросил Ангам Жиа-хп.
Волнение его было так велико, что голос известного диктора изменился, в нем проскользнула резкая кричащая нота.
– Я вообще не знаю, кто они все, – задумчиво проговорил Дин Крыжовский. – И если бы не желание выяснить это, я бы уже давно включил двигатели и оставил их плыть куда им заблагорассудится.
– Смотрите, стреляют! – прервал их Стойко.
Бомбардир поднес дымящую сигару к запальному отверстию. Выстрела не было. Стрелок удивленно передернул плечами и вдавил сигару плотнее. Сигара погасла, выстрела не было. Напустив на лицо выражение брезгливой скуки, неудачник вытащил из нагрудного кармашка стекло монокля и, собрав свет далекой Бетельгейзе на кончике своей сигары, начал раскуривать ее.
– Модест, вы скоро? – негромко спросила Ида Клэр.
– Сию минуту, мадам, – ответил обладатель монокля и, нагнувшись, принялся изучать нестреляющую пушку. Лингвист, балансируя на плече, искоса смотрел желтым глазом. Потом он резко ударил по орудию кривым клювом. Раздался долгий колокольный звук.
– Халтурщики!.. – процедил Модест сквозь зубы. – Порох забыли!
– Сам дурак! – крикнул лингвист голосом известного диктора.
Пушку перевернули, ядро тяжело ухнуло на крякнувшие доски. Принесли порох. Вместо пыжа оскорбленный пушкарь сорвал берет с пером с головы ближайшего разбойника. Тот отошел, недовольно ворча.
Наконец сигара вновь коснулась запального отверстия, и выстрел грянул! От страшного толчка орудие сорвалось с лафета и, пробив противоположный фальшборт, унеслось в космическое пространство наподобие допотопной пороховой ракеты, каковой оно, по сути дела, и являлось. Ядро, выскользнув из удравшего ствола, вновь шлепнулось на прогнившую палубу и лениво покатилось.
Стойко Бруч весело захохотал. Но смех быстро иссяк. Встревоженные космопроходцы в молчании наблюдали, как неудержимо катилось к цели ядро. Стало видно, что оно не свинцовое. Оно пухло и вздувалось комками бесформенной серости. Вот оно коснулось борта «Конан Дойла», раздался долгий треск и вслед за тем пронзительный визг вырывающегося наружу воздуха. В стене рубки зияла здоровенная дыра.
Толпа пиратов с гиканьем бросилась к пробоине.
В следующую секунду дружным залпом хлопнули полсотни бумажных шаров. Понизившееся давление разорвало их, и ремонтники-цементаторы, мгновенно активизировавшиеся при виде столь явной опасности, черно-желтой воющей тучей рванулись к пробоине, залепляя ее комками глины, замешенными на слюнном ферменте, да и просто собственными телами. Когда корабль находился в опасности, им было не до незваных гостей.
И они спасли звездоход, погибнув все до единого, так что астронаторы оказались безоружными перед вооруженными до зубов негодяями, ибо Ида Клэр, сопровождаемая юным оруженосцем, золотопогонник Модест, а также пятеро пиратов успели ворваться внутрь корабля. Шестого мерзавца ремонтники зацементировали в стене, и теперь он орал, размахивая руками внутри рубки, а ногами в свободном космосе.
Впрочем, головорезы не торопились пускать в ход оружие. Они сгрудились вокруг Иды Клэр, ожидая команды, а сама завоевательница озиралась с крайне растерянным видом. В самом деле, после учиненного разгрома рубка «Конан Дойла» не представляла зрелища, ласкающего глаз. Многочисленные микродатчики и приборы, сорванные со своих мест воздушным потоком, шурша и стрекоча, кружили вокруг голов или ползали по стенам и потолкам. Экран кругового обзора не выдержал межзвездного вакуума, пахнувшего через дыру, и взорвался. Вся вода из него вытекла, превратив стерилизующий мох ковра в грязное болото.
Густой туман ходил волнами, фильтрующая железа под потолком захлебывалась от напряжения, но не могла удалить из помещения избыточную влагу. Конденсаторы-разрядники, оставшиеся без воды, шлепали по дну экрана блестящими хвостами, беззвучно разевали рты и сыпали вокруг искрами. Время от времени кто-нибудь из них, резко ударив хвостом, подпрыгивал, вылетал через разбитый экран и шлепался в мох, разбрызгивая во все стороны мутную воду.
Космоходчики сгрудились в углу. Ангам Жиа-хп возвышался над ними, как всегда спокойный и самоуглубленный, только его лингвист, сидящий на жердочке возле псевдолица, позабыв все правила приличия, хлопал крыльями и испускал воинственные крики.
Первыми пришли в себя механизмы звездохода. Два десятка уборщиков, волоча за собой длинные голые хвосты, выбежали на середину рубки. Ида Клэр мгновенно отреагировала на их появление потрясающей силы звуком, напоминающим визг гравитационной дюзы при резком торможении. Подобрав юбки, бандитесса одним прыжком взлетела в кресло. Испуганные уборщики серыми молниями метнулись к норам. Кресло завозилось, стараясь приспособиться к странно усевшемуся клиенту. Клэр взвизгнула еще менее музыкально и спрыгнула вниз, наступив на лапу спешащему к разбитому экрану оптику. После этого она уже не переставала визжать, составив вместе с воющим в стене бедолагой замечательно спевшийся дуэт.
Оптик, не обращая внимания на отдавленную лапу, разлегся поперек рубки, отгородив друг от друга враждующие стороны. Из его широкой пасти стекала прозрачная слюна, оптик подхватывал ее красным раздвоенным языком и размазывал по основе, где она застывала. Острый гребень на спине мастера подрагивал от наслаждения. Экран рождался на глазах. Вскоре в нем уже плескалась вода, и резвые мальки-конденсаторы начали чертить замысловатые узоры. Оптик попятился к выходу.
Ида Клэр, испугавшись сорвать голос, прекратила визг и сердито сказала своему все еще воющему напарнику:
– Педро, замолчи!
Педро немедленно умолк и лишь временами жалостно моргал, глядя перед собой.
Экран сиренево засветился, стала видна шхуна с толпящимися у правого борта абордажниками и ласковые огоньки звезд, а на переднем плане – торчащие ноги Педро. Собратья по ремеслу успели содрать с них башмаки, и теперь Педро, пытаясь согреться, постукивал голыми пятками друг о друга.
Когда оптик окончательно исчез в проходе, осмелевшая воительница шагнула вперед.
– Что вам здесь надо? – спросил Крыжовский, тоже шагнув ей навстречу. – Чего вы хотите?
– Связать и ограбить вас, – улыбнулась Ида Клэр и вытащила из-за корсажа пару наручников.
Но все же сражение начали не люди. Лингвист, ярко пламеневший на золотом плече Модеста, неожиданно заорал:
