скачать книгу бесплатно
Он подергал трос, проверяя надежность его крепления, и медленно поплыл вправо по темному коридору, в надежде отыскать переход на следующий уровень внутренних коммуникаций корабля.
Такой переход обнаружился через пятьдесят метров. Сразу три массивных люка образовывали сегментированный выступ. Два боковых были закрыты, центральный же оказался выжжен. Антон сразу узнал работу тяжелого импульсного излучателя плазмы: от люка осталась лишь дыра, края которой покрывали частые полукруглые выемки – стены, пол и потолок вокруг носили следы плавления от той температуры, что образовалась в коридоре в момент, когда работал ИИП.
За выжженным люком следовал еще один «слой» отсеков и коридоров, в основном технического назначения. Разрушения были повсюду, свет фонарей освещал выщербленные стены, погнутые трубопроводы, деформированные механизмы. Приборные панели попадались нечасто, и все они носили следы какого-то исступленного, варварского уничтожения – ни единого уцелевшего окошка датчиков или экрана, все покорежено, изувечено до полной бесполезности и неузнаваемости.
Неожиданный сюрприз принесла ему следующая, очевидно, центральная часть огромного космического корабля.
Не без труда Полынин отыскал ведущий в нужном ему направлении люк, который удалось открыть при помощи рычага, просто отодвинув запирающую проход овальную плиту по ее направляющим.
За люком внезапно открылось огромное пространство.
Антон в первый миг растерялся: куда ни глянь – всюду пустота, лишь на высоте пятидесяти метров свет фонарей достает до плоскости потолка, покрытого выщербленными пластинами матово-белого цвета, – возможно, это был какой-то вид плоских осветительных плафонов.
Но главное, самое потрясающее открытие ждало его впереди.
Стоило сделать шаг за порог этого гигантского помещения, как магнитные подошвы скафандра тут же потеряли контакт с металлической палубой. Сделав неосторожный шаг, он начал всплывать, и лишь натянувшийся страховочный фал спас его от бесконтрольного кувыркания в пустоте.
Справившись с пространственной стабилизацией тела, он отрегулировал слабину разматывания троса и поплыл в метре над полом странного помещения, выполняя заученные до автоматизма движения, позволяющие ему двигаться в избранном направлении, словно пловцу-подводнику.
Его путь вел к центру огромного зала.
Свет плечевых фонарей резал вязкий мрак, выхватывая из тьмы непонятные, черные как смоль, ветвистые контуры каких-то конструкций, которые тянулись от пола отсека к его своду, выложенному из матово-белых пластин.
До самого последнего момента, пока разминуться с очередной ветвистой конструкцией уже стало абсолютно невозможно, Полынин едва ли верил своему интуитивному предчувствию, слишком уж необычным казалась та аналогия, которую пыталось навязать ему распоясавшееся воображение…
Дерево…
Это было дерево! Огромный, почерневший ствол, ветвящиеся лишенные листвы побеги, морщинистая кора – настоящий гигант, которому должно быть понадобился не один десяток лет, чтобы дорасти до таких размеров!..
Это было потрясающе… невероятно…
Полынину потребовалось некоторое время, чтобы мысленно переварить факт такой необычайной находки: Дерево, обнаруженное внутри космического корабля!
Справившись с волнением, Антон опустился ниже, чтобы проверить еще одну, возникшую тут же догадку.
Он не ошибся – пол исполинского отсека был покрыт полуметровым слоем смерзшегося в вакууме грунта, на поверхности которого лежала ломкая, но все еще зеленая трава!
В растерянности он огляделся по сторонам.
Немые темные исполины возвышались вокруг, образуя нечто похожее на мертвый лес. Деревья не были высажены по какой-то системе, рядами, например, нет – каждое возвышалось в отдельности, в той живописной асимметрии, которая присуща настоящему живому лесу… Но ведь Полынин прекрасно помнил, что находится внутри космического корабля, да и вырасти такие гиганты здесь не могли – пятидесятисантиметровый слой почвы мог удерживать и питать разве что траву, но не столетние деревья!.. Значит, их корневая система и часть стволов уходят ниже, сквозь переборку палубы, в какие-то специальные крепления, заполненные питательной средой.
Убей бог, он не видел смысла в подобном использовании внутреннего пространства космического корабля… Все увиденное потрясало, приводило в смятение его разум, воспитанный на определенной технической логике, – не зря этот космический корабль с самого начала показался ему столь необычным…
Единственное, что Полынин знал в эту минуту наверняка, – он не уйдет отсюда, не выяснив, кому принадлежал этот искусственно созданный мир и что произошло с его настоящими хозяевами.
* * *
Двигаясь к центральной части огромного зала через мертвый лес почерневших деревьев, Антон размышлял над увиденным. Корабль явно подвергся нападению, об этом, бесспорно, свидетельствовали сотни фактов, но среди пробоин, разрушений, следов пулевого и энергетического оружия он не увидел ни одного тела, ни защитников корабля, ни нападавших. Все это казалось более чем странным.
Вопрос о том, кому на самом деле принадлежал этот реликт, все более занимал его разум, ведь в ответе крылся кончик той ниточки, ухватив который можно попытаться раскрутить историю странного корабля, понять: где, когда и с какой целью он был построен?
Часть ответа на заданные себе вопросы Антон обнаружил в самом центре исполинского зала.
Среди черных остовов погибших деревьев возвышалась палубная надстройка, которую мысленно так и хотелось назвать домом.
Но, приблизившись, Антон понял, что это не жилое помещение – перед ним вероятнее всего располагался командный центр огромного корабля. Пирамидальное сооружение с овальными окнами, на части которых были опущены бронежалюзи, окружали металлические дорожки, и благодаря их покрытию Антон вновь смог встать вертикально, задействовав магнитные подошвы скафандра.
Странно, ноги скользили, и ему пришлось сделать взмах руками, чтобы удержать равновесие. Нагнувшись, он понял, что поскользнулся на россыпи парящих у самого пола стреляных гильз от автоматического оружия доимпульсного образца.
Стены и окна управляющего центра были буквально изрешечены пулями, которые оставили сотни выщерблин на прочном сплаве стен и сеточку трещин на многослойных армированных стеклах.
Антон, наконец, утвердился на ногах, нагнулся, поймав один из цилиндриков, в изобилии парящих вокруг, и посмотрел на торец гильзы, где рядом с наколом на капсюле располагалась круговая надпись, состоящая из арабских цифр и немецких букв:
LX-4587-BWG.
Маркировка ничего не сказала Антону, но теперь, после того как под ноги попались гильзы от чисто человеческого изобретения – автоматического огнестрельного оружия, он уже не мог сомневаться, что какой-то из противоборствовавших тут сторон являлись люди.
Это только подстегнуло его.
Массивные своды входа в центр управления были распахнуты настежь. В проеме до сих пор плавали фрагменты разбитой взрывами ручных гранат баррикады из мебели, за которой, должно быть, укрывались защищавшие вход члены экипажа. Но ни снаружи, ни в холле самого здания не было ни единого тела. Бой здесь шел ожесточенный, это Антон, постигший азбуку войны на собственной шкуре, мог определить безошибочно, по количеству уродливых отметин на стенах, состоянию мебели, приборов…
Он долго блуждал по различным постам управления, пытаясь разобраться в том немногом, что уцелело тут после ожесточенной схватки, которая явно велась за каждый отсек.
Он всплыл вдоль лестницы, перебирая руками по посеченным осколками перилам, и на площадке следующего этажа в глаза ему сразу же бросилась надпись, исполненная на вполне понятном Полынину русском языке!
«Зал контроля боевых систем».
Двери были снесены взрывом.
Он вошел в темное помещение, перефокусировав плечевые фонари так, чтобы они давали рассеянный свет, освещая как можно большую площадь.
Теперь, глядя на целые, едва тронутые в нескольких местах незначительными разрушениями пульты, Антон окончательно убедился, что данный корабль принадлежал людям, причем, опять-таки, судя по надписям, которые дублировали друг друга под каждым прибором на русском и интеранглийском языках, членами экипажа корабля были выходцы с самой Земли: возможно, тут имело место объединение экипажей двух транспортов-невозвращенцев, чей состав изначально был сформирован по национальному признаку…
Холодная дрожь медленно проползла вдоль позвоночника Полынина. Все вокруг казалось одной сплошной загадкой, решить которую он был не в силах. Как, например, увязать его предположение о людях с Земли, затерявшихся в гиперсфере во время слепых прыжков, и странную, пока что ничем не обоснованную конструкцию исполинского корабля? При чем тут деревья, проросшие сквозь корабельные палубы, зачем прикреплены к бортам исполина эти ажурные конструкции, похожие на крылья?…
…Осмотрев зал управления боевыми системами и не найдя в нем ничего, способного пролить свет на историю корабля и разыгравшуюся тут трагедию, Антон направился дальше, исследуя один отсек за другим, пока не попал на самую вершину пирамиды.
Отсюда через надтреснутые пулями овальные окна была видна панорама мертвого леса и виднелись плоские крыши не замеченных ранее приземистых построек, прятавшихся среди деревьев.
Пульты главного поста управления почти не пострадали, но все же они были мертвы, скорее всего по той причине, что корабль давно лишился источников энергии. Можно было попробовать разобраться в надписях, но Полынина уже поджимало время – он и так блуждал по кораблю более четырех часов. Видеокамера, закрепленная на его шлеме, фиксировала все перемещения Антона, запечатлевая окружающие предметы в том ракурсе, в каком их видел Полынин, и с этим материалом логичнее поработать позже в более располагающей к углубленным исследованиям обстановке.
Последнее помещение, куда он зашел, была каюта без окон, с небольшим пультом управления, больше похожим на рабочий стол, сопряженный с терминалом компьютера.
Над столом, у выбитого ока монитора, парила перевернутая ваза, рядом плавал законсервированный вакуумом зеленый стебель какого-то растения, а подле открытого сейфа с массивной дверью черным веером рассыпались обгорелые листы полностью уничтоженных огнем документов.
Антон попытался разобраться в них, прочитать хоть что-нибудь на скорченных страницах, но сгоревшие листы превратились в прах от одного прикосновения.
Единственное, что он смог разглядеть на одном из сизо-черных листов, прежде чем тот рассыпался, было стилизованное изображение мифического животного и надпись под ним – «Земля. Проект „Элком“.
Глава 2.
Планета Аллор, мир дислокации штаб-квартиры колониальной администрации сектора Окраины…
Разговор по закрытой линии статкома оказался примерно того содержания, что и ожидал Антон.
Несколько минут назад он вернулся домой из космопорта. Чувствовал Полынин себя препаршиво – сказывалось напряжение двух гиперсферных прыжков, проведенных в некомфортных условиях АРК на постоянной подпитке полетными стимуляторами, которые исключали само понятие «сон».
Когда от твоего тела разит потом, а усталость, улучив момент, наваливается чугунной тяжестью, желая отыграться за двое суток, проведенных на допинге, в усталых мыслях превалирует одно желание: вымыться, наконец, и завалиться спать…
Сейчас Антон занимался тем, что стаскивал с себя пропахший потом полетный комбинезон, прижимая щекой к плечу трубку мобильного коммуникатора.
– Я просмотрел присланные тобой с борта материалы. – Роглес пока что разговаривал сдержанно, но Антон знал, что это ненадолго. – Ты промахнулся, мой мальчик. Сильно промахнулся…
Полынин ненавидел, когда к нему обращались «мой мальчик».
– Не каждая гиперсферная линия ведет к удаче, – ответил он старой как мир фразой пилотов, не желая ни грубить Роглесу, ни оправдываться перед ним, – все равно не поймет, что значит вести корабль по тонкой силовой линии «изнанки космоса», каждый раз испытывая ощущение игры в «русскую рулетку». Пилоты проверенных гиперсферных трасс летают совсем иначе – им неведом тот риск, который сопутствует работе разведчиков или нелегалов-контрабандистов: пройти курс от одного гиперпространственного маяка до другого – дело не хлопотное и нервов там много не потратишь…
– Да, я понимаю, – согласился Роглес, отвечая на его реплику относительно удачи, – но ведь ты уже дважды ошибался до этого… – Он угрожающе умолк, а затем добавил, так и не дождавшись оправданий со стороны Полынина: – Хочешь, я напомню тебе лимит моей расточительности? – Теперь в тоне Роглеса уже звучали и раздражение и угроза.
– Зачем же… я прекрасно помню условия соглашения, – ответил Антон, голым входя в ванную комнату. – Два промаха – и пилот уволен. Вам не показался интересным обнаруженный мной корабль? – спросил он, включая воду – пока что только те струйки, которые омывали тело по грудь, чтобы не намочить трубку коммуникатора. Какой кайф… После сорока восьми часов безвылазного прения в скафандре эта живительная влага напоминала амброзию…
– Обнаруженный тобой корабль – ржавый кусок дерьма, – грубо оборвал его блаженство голос Джонатана. – Он не стоит ничего, кроме просранных тобой ста тысяч, которые угроблены на бесполезный полет. Ты даже не попал в Рукав Пустоты, а мне нужны артефакты, настоящие артефакты, понимаешь, а не раздолбанные корабли, спрятанные в каких-то там пещерах… Обратись в фирму, занимающуюся сбором вторичного сырья, – раздраженно посоветовал он. – Тоже мне, историк-кладоискатель…
Антону страшно хотелось включить весь объем душевой кабины, чтобы голос Роглеса захлебнулся вместе с электроникой коммуникатора, его порождающей.
– Гильзы вас не интересуют? – сдержав подкатившую к горлу ярость, осведомился он, прекрасно зная, что этим предложением окончательно выведет Джонатана из себя, но, по большому счету, Полынину было в этот момент все равно – смертельная усталость стирала грани субординации и инстинкта самосохранения.
– Ты издеваешься? Какие гильзы? – прорычал голос в трубке.
– Старинные. С клеймом какого-то из земных оружейных заводов.
– Слушай, Полынин, ты мне дерзишь или как?
Антон предпочел промолчать.
– В общем, так… – подытожил наступившую гробовую тишину Роглес. – Очередной раз стартуешь послезавтра. Я дам тебе еще один шанс. Либо ты найдешь действительно что-то ценное, что перекроет издержки сегодняшнего полета, либо мои ребята сдерут с тебя неустойку по полной программе. Ты понял меня?
– Понял. – Антон не стал прощаться, свернул панель коммуникатора, приоткрыл дверку душевой кабины и вышвырнул прибор связи вон.
Наконец-то он мог нормально включить воду…
* * *
Спустя полчаса, выйдя из душа, он почувствовал себя немного лучше. Вторая мечта – немедленно завалиться спать, временно отступала на второй план. Роглес сказал – послезавтра, а это значит, что вместо обычных трех недель у него будут только сутки на подготовку очередного прыжка.
Сначала Антон хотел засесть за работу немедленно – в конце концов, он действительно промахнулся, ровно на сто тысяч кредитов (в такую округленную сумму по давней взаимной договоренности оценивалась заправка АРК активным веществом для прыжков и амортизация бортовых агрегатов в период полета), но, сев за рабочий терминал компьютера, Полынин взглянул на свое отражение, маячившее в глубинах погашенного монитора, и понял – сегодня толку от работы не будет, лучше по честному напиться, чем приниматься за прокладку такой ответственной вещи как гиперсферный курс…
Пока он размышлял таким мрачным образом, его пальцы машинально барабанили по рваной обложке первого тома «Истории Галактики», который лежал на рабочем столе.
Эту книгу, найденную на планете Хабор, Антон Полынин хранил вот уже десять лет…
На то было две причины. Во-первых, старое издание, выполненное еще на бумаге, обладало несомненной антикварной ценностью, а во-вторых, лицевая часть переплета была пробита осколком, который застрял в районе шестисотых страниц.
Когда-то эта книга, заткнутая за пояс, спасла Антону жизнь.
Он не знал, почему, растеряв по космическим госпиталям все свои вещи, он бессознательно сохранил потрепанный том «Истории Галактики», но теперь только эта книга да сидящий внутри страниц рваный осколок металла остались единственной материальной памятью тех дней.
Обычно бойцы, вырвавшиеся из пучин ада, хранят что-то на память, чаще – свои собственные посмертные медальоны, как знак несомненной победы над безносой старухой, но у Полынина не осталось даже его – свой личный номер на прочной, нервущейся цепочке он сунул в руки Паше Сытникову, по кличке Морок, когда того грузили в эвакуационный модуль.
С тех событий на Хаборе прошло без малого десять лет, в пространстве освоенного космоса произошли значительные перемены: старая Конфедерация Солнц, которой служил Антон Полынин, распалась, и после десятилетия хаоса на ее месте возник новый космический союз, в состав которого, помимо планет бывшей Конфедерации, вошли еще и две чуждые людям древние расы – инсекты и логриане.
Антон не любил вспоминать прошлое, но когда после очередного возвращения из поиска наваливалась усталость, например, как сегодня, он, не в силах уснуть и не в настроении что-либо делать, брал в руки пробитый осколком том «Истории Галактики» и листал его страницы, постепенно заливая свою усталость хорошим, выдержанным вином, доводя тупую отрешенность, вызванную постэффектами действия стимуляторов, до простого человеческого желания лечь и расслабленно уснуть…
Открыв первую страницу, он водрузил ноги на подковообразный стол и сделал первый глоток вина… Роглес на несколько ближайших часов мог отправляться к Дьяволам Элио со всеми сопутствующими проблемами…
…
…Общеизвестно, что история движется по спирали, где каждый виток событий в чем-то повторяет элементы прошлого, с той лишь разницей, что все происходит на ином уровне научно-технического прогресса и общественных взаимоотношений.
Иногда спираль скручивается, сжимаясь, и тогда напряжение ее витков возрастает в тысячи, миллионы раз; события спрессовываются в коротких отрезках времени, наступают периоды потрясений и войн, за которыми неизбежно следует взрывообразное освобождение накопленной энергии. Спираль раскручивается, ее витки становятся плавными, протяженными – иногда это стабильные десятилетия мирной созидающей жизни, иногда – стагнация, регресс, откат в прошлое из-за разрушений и войн.
Историю развития человечества достаточно легко отследить до тех пор, пока цивилизация оставалась в границах Солнечной системы. В течение первых трех столетий Космической Эры, пока упомянутая спираль базировалась на Земле, охватывая, помимо колыбели человечества, околопланетное пространство и колонизированный Марс, витки событий все более сжимались, обретая угрожающее напряжение: численность населения катастрофически росла, буквально пожирая ресурсы, вытесняя из жизненного пространства все, хоть сколько-нибудь отличающееся от человека и обслуживающих его машин.
Двадцать третий век от Рождества Христова стал пиком этого напряжения. Казалось, еще немного, и наступит пресловутый апокалипсис – цивилизация попросту взорвется, уничтожая сама себя ради освобождения жизненного пространства для немногих уцелевших…
…
Антон сделал глоток вина, закурил и начал читать дальше. Сухое изложение общеизвестных фактов оказывало на Полынина особое, успокаивающее действие. Ему нравилось понимать, отчего мир сегодня устроен именно так, а не иначе. В конце концов, он всегда мечтал быть историком-археологом, но вышло так, что вместо поступления в институт истории и археологии космоса, базировавшийся на планете Элио, он попал на Аллор, где ступил на скользкую стезю контрабандиста, грабящего массовые усыпальницы древних рас, в которые превратились сожженные вспышками звезд планеты…
…
…Существовал ничтожный шанс развития событий по иному сценарию, но в ту пору его не обсуждали всерьез. Несмотря на явные успехи астронавтики: колонизацию Марса и обогреваемых искусственным солнцем лун Юпитера, звезды с их гипотетическими девственными мирами оставались все так же недостижимо далеки. Скорость света, владычествующая в физике трехмерного космоса, оборачивалась настоящим проклятием, вставая неодолимой стеной на пути дальнейшего развития человечества.
И все же этот ничтожный, фантастический шанс вырваться на простор Галактики сыграл решающую, хотя и негаданную роль в дальнейшей судьбе цивилизации.
К середине двадцать третьего века сжатая до предела спираль исторических событий действительно не выдержала, начала раскручиваться, но не в сторону взаимоистребляющей войны, а туда, в космос, к вожделенным, но недоступным, как прежде казалось, звездам.
История расселения людей в космическом пространстве, которое теперь принято обозначать термином «обитаемая Галактика», захватывает временной промежуток почти в две тысячи лет.
Экспансия к звездам не являлась прогнозируемым, планомерным и поступательным процессом. Расселение человечества по ста семидесяти звездным системам – это скорее серия импульсивных толчков, которые уже гораздо позже были систематизированы, описаны, осмыслены и получили статус достоверных исторических событий.
Посудите сами: первый опыт проникновения в область аномалии пространства, которую теперь принято обозначать термином «гиперсфера», являлся катастрофой. Колониальный транспорт «Альфа» при старте из Солнечной системы просто исчез с экранов всех приборов слежения в тот самый миг, когда силовые установки первенца колониальных амбиций человечества начали синтезировать колоссальную звездную энергию.
Многокилометровый корабль со всем экипажем и спящими на борту колонистами исчез, испарился из привычного нам трехмерного континуума, и на протяжении полутора тысяч лет никто не знал о его дальнейшей судьбе… Но катастрофа «Альфы», тщательно упрятанная под грифом «совершенно секретно», дала толчок к первым разработкам теории гиперсферы. Среди ученых, посвященных в тайну трагического старта, нашлись те, кто попытался взглянуть на исчезновение «Альфы» не как на катастрофу, уничтожившую корабль, а как на проявление неизвестного физического процесса, в силу которого колониальный транспорт не погиб, как принято было считать, а был отторгнут метрикой трехмерного космоса в область иных физических констант.
Результатом исследований данной теории стал старт первого автоматического гиперсферного корабля «Ванкор». Управляемый компьютерами разведчик совершил серию из десяти удачных прыжков, в конечном итоге вернувшись в привычный континуум за орбитами Юпитера.
Полет «Ванкора» позволил обосновать азы гиперсферной навигации. Стало понятно, что каждая звездная система имеет свой гравитационный отпечаток в «изнанке космоса», а сама аномалия обладает энергетическими уровнями, попадание на которые зависит от количества энергии, которую генерируют силовые установки корабля в момент прорыва метрики привычного нам пространства.
