скачать книгу бесплатно
Что? Меня берут? Меня?! Не рассмотрев другие кандидатуры?
– В любое время.
– Завтра?
– Да. Могу с завтрашнего дня.
Мое сердце снова пошло…
Все еще не верю в то, что слышу. Оглядываюсь на Галину за поддержкой и убедиться, что она слышит то же, что и я.
Галина за другим столом занята бумажками. До меня ей дела нет.
– Что делать нужно знаете?
– Нет…
Полная женщина тяжело вздыхает.
– Завтра утром вас встретят и все покажут. Сделайте копии документов, занесите мне до конца недели. Можете идти.
В голове крутится множество вопросов – от "Почему я?" до "А вдруг не потяну, не справлюсь?". Одергиваю себя. Справлюсь! Я по жизни круглая отличница, я смогу!
И все равно сердце заходится от переполнивших грудную клетку счастья и неверия одновременно.
– До свидания, спасибо! – голос дрожит, хочется смеяться, плакать и кричать во всеуслышание: "Ура! Меня взяли! У меня есть работа!"
Быстро иду к двери, чтобы не проронить слезы радости и не услышать что–то типа "Извините, оказывается, вы нам не подходите, нам нужны стрессоустойчивые сотрудники" или "Прошу прощения, вышло недоразумение, мы вас перепутали с Мисс Опытная сотрудница с двумя высшими…"
За дверью меня встречает четырнадцать пар вопросительных глаз, и мое слишком красноречивое выражение отражается перекосом кукольных лиц остальных претенденток. Опускаю глаза в пол, закусываю губу, пряча радость, и тороплюсь уйти из душного коридора, пропитанного завистью и приторной смесью духов.
Слышу сзади голос Галины.
– Девушки, всем спасибо, вакансий больше нет.
И недовольный гул, прерываемый криками какой–то нервной Барби. Только мне это уже неинтересно, я вся живу в завтра.
Летящей походкой проходя мимо поста охраны, улыбаюсь до ушей мужчине в черном и не могу не поделиться радостью:
– Меня взяли! Завтра выхожу на работу!
– О, поздравляю, Анастасия Игоревна! – искренне радуется он в ответ. Надо же, запомнил, как меня зовут!
– Спасибо! – кручусь вокруг себя, машу ему рукой как родному человеку.
На улице прижимаю к груди папку с документами и сумочку, подставляю лицо солнышку.
– Спасибо! Спасибо! Спасибо!
Вселенная меня услышала! Теперь я точно знаю: мысли материальны!
Звоню Никольской.
– Леська, меня взяли! – визжу ей в трубку. – Представляешь, взяли в "МиКо"!
– Я так и знала, – спокойно реагирует подружка. Как будто она наперед рассмотрела мое будущее в кофейной гуще, например, или в картах Таро. – Дуй ко мне, отметим.
– Ага!
После Олеськи набираю Женьку. С третьего гудка слышу голос брата в трубке.
– Женька, меня взяли на работу! – и ему визжу.
– О, круто, пельмешек купишь?
– Куплю, но позже! Меня не теряй, я у Олеськи.
– Оки.
В трубке что–то бабахает, стреляет, Женька отключается. У него своя работа, правда, неоплачиваемая. Но даже это не понижает количество эндорфинов в моей крови.
И я вприпрыжку, с широченной улыбкой на лице, скачу до остановки, ловя на себе удивленные взгляды прохожих.
"Ненормальная" – читаю в глазах у некоторых.
Еще какая! Счастливая!
Через сорок минут поездки на общественном транспорте и короткого забега в кондитерскую в Олеськином доме трясу перед подругой коробочкой с вишневыми круассанами:
– Гуляем!
– Прощай диета и осиная талия, – показательно вздыхает Никольская.
– Да здравствуют эндорфины счастья!
– Проходи давай, эндорфин.
Скидываю туфли и шлепаю за Олеськой на кухню.
У Никольской к моему приезду согрет чайник, приготовлены кружки, расписанные красными сердечками, в стеклянном пузатом заварнике распускаются листочки зеленого алтайского чая. В вазочке аппетитно переливается черно–лиловыми оттенками смородиновое варенье.
Из ванной доносятся звуки строительного миксера. Поднимаю бровь.
– Это все еще он, да?
– Ага. Валера. Сказал, работы еще на два дня. По–моему, я ему нравлюсь.
– Клеится?
– Клею я, – подруга показывает пальцем на себя и хитро прищуривается. – Но он пока держится. Уже начинаю подозревать, что он гей. Но там такое тело… м-м-м. – Леська закатывает глаза. – Грех отпускать. Вот думаю, чем бы его еще озадачить.
– О, подруга, ты не исправима, – смеюсь. – А если он занят? И дети семеро по лавкам?
– Пфф, я ж для здоровья, не более.
Машу головой. Не понимаю.
– Так. А ты давай, рассказывай, как прошло собеседование. Тебя же сейчас разорвет от эмоций, если не поделишься.
Подруга разливает душистый чай. Не спрашивая, достает вчерашнюю бутылку янтарной жидкости и наливает по чайной ложке в кружки.
Я все это время на эмоциях рассказываю, как стояла в коридоре, ожидая своей очереди, как проходило собеседование, как услышала и не поверила, что меня берут.
– И что, прям так и сказали – завтра выходи?
– Да! Представляешь? Да! Без вопросов, без изучения документов. Словно пальцем в небо, точнее в первое попавшееся резюме, тыкнули и взяли меня. Но скажу честно, Олеся, – делаю важное лицо, – из всех кандидаток на должность помощника директора они выбрали правильного человека! Те пираньи, что пришли вместе со мной, явно хотели не работу получить, а кое–что другое.
– Или кого, ты хотела сказать?
– Я имела в виду статус! Типа "помощник директора", "личный секретарь генерального", "второй человек в крупной компании"…
– Ага. Или подстилка шефа. Кто там директор–то?
– Я не знаю, – таращу на подругу глаза.
Вот правда. Иду на работу, а сама не знаю к кому. Может, не зря именно меня взяли, не выбирая из всех, не беседуя толком, документы, указанные в скупом резюме, не проверяя на подлинность? Сама-то я тоже ничего не узнала, не спросила, даже не знаю, в чем мои обязанности будут заключаться. Ой, клуша-а!
Олеся берет телефон, снимает блокировку, что–то пишет в строке поиска.
– Так, директор "МиКо" Михаил Иванович Шведов. Хм, никакой личной информации – ни возраста, ни семейного положения. Странно, даже фоток нет. Одни статьи. Он, наверное, слишком уродлив для фотосъемки.
Забираю телефон у подруги, листаю те вкладки, что она нашла. Действительно, информация скупая.
– Слушай, Настька, – наклоняется вперед Леся, – а сфоткаешь его при случае? Так хочется посмотреть на этого загадочного мужчину, что скрывается от журналистов и народа.
– Думаешь, он специально скрывается?
– Не знаю. Но почему–то же нет фоток в соцсетях?
– Может у него принципы. Не дал разрешения на опубликование и все.
– Странные принципы. Совдеповские. Этому Шведову, наверное, лет под семьдесят. Знаешь, был у нас случай, приезжал к родичам какой–то дальний родственник из деревни. Дядя Володя. Человек он странный. Сколько у нас был в гостях, все время хаял современную политику.
"А вот в наше время…. А при Сталине… а при Брежневе… а в Советском Союзе…". Это был какой–то кошмар. Как его родители терпели, не знаю. Но отец видео снимал как бы на память, а потом взял и в шутку ляпнул, что запись с высказываниями дяди Володи он покажет соответствующим органам. Ты бы видела этого дядьку! Бедный старик чуть инфаркт не схватил от страха, маман корвалолом его отпаивала. Отец потом клятвенно заверял его, что никуда ничего не отправит, даже запись удалил у него на глазах от греха подальше. Может и Шведов этот из того же поколения? Короче, – заключает Олеська, – жду фотки. Жуть как интересно мужчинку, – подруга поиграла бровями, – заценить.
– Олесь, ты же знаешь, нельзя пересылать чужие изображения без разрешения? Статья так–то.
– Ой, да знаю я это, – отмахнулась Олеся, – ты же только мне отправишь. Одним глазком на шефа твоего посмотреть.
– А вдруг они каким–то образом попадут в интернет? Я не говорю, что ты это сделаешь специально, просто всякое может случиться. Случайно не то нажать, не туда отправить… Так что извини, фотать я никого не буду.
– У–у, подруга, я же теперь спать не буду от любопытства. А представляешь, если этот Шведов окажется писанным красавчиком? Еще и холостым? А скрывается, потому что боится атаки вот таких фиф, что ты видела? Не хочет стать жертвой охотницы за его сокровищами?
– Пфф, сказочница ты, Олеся.
– Я реалистка. Ладно, поняла я, что фоток не дождусь. Значит, загляну как–нибудь в гости, на обед вместе сходим. Это ведь можно?
– Наверное можно. Попробуем.
Из ванной выходит Валера. Кружка с чаем в моей руке останавливается на полпути до губ. Мы с Олеськой зависаем, глядя на красавчика. А спереди он намного лучше, чем сзади. Темноглазый, мускулистый, мышцы так и играют под лямками того самого комбинезона. Понятно теперь, почему Леська его клеит.
– Хозяйка, – красавчик улыбается белозубо, глядя строго прямо – на Олесю, и даже бровью не повел в мою сторону, – пойдем чо покажу.
Леська заливается румянцем и смущается, как будто ей Валера предлагает посмотреть что–то неприличное. Подруга подскакивает и летит через всю кухню к кафельщику. Он пропускает ее вперед себя в ванную, заходит следом и запирает дверь.
Что они там делают, могу только фантазировать, но чувствую, что подруге сейчас не до меня. Хихикают там вдвоем.
Допиваю в два глотка чай, и, крикнув с порога "Пока–пока" убегаю из новой Леськиной квартиры. Не думаю, что меня услышали, поэтому на всякий случай хлопнула как следует дверью.
Чтобы не откладывать в долгий ящик, в первый же рабочий день я несу копии документов в отдел кадров. Знакомый коридор с пустыми диванчиками встречает тишиной. Стучусь в кабинет, заглядываю:
– Здравствуйте, можно?
– Проходи, привет! – машет головой Галина. Она сегодня в кабинете одна и не такая деловая как вчера при отборе. Улыбается приветливо, как старой знакомой.
– Я документы принесла. Точнее их копии.
– Ага, давай мне, я подошью. Присаживайся, – указывает на стул рядом с ее столом. – Настя, да? – Получает от меня утвердительный кивок. – Кофе будешь?
– Нет, спасибо, – сажусь, протягиваю документы. – Но буду благодарна, если вы мне расскажете что у вас тут и как.
– Слушай, давай на ты, в одной компании работаем, глупо выкать, – легко общается девушка.
– Давай. А ты сегодня одна? – быстро оглядываюсь.
Галина достает из выдвижного ящичка пустую папку, каждый мой листик ловко заправляет в мультифору и подкалывает в папку, попутно отвечая на мои вопросы.
– Наталья Андреевна в отпуске с сегодняшнего дня, так что я на три недели условно тоже в отпуске.
– Как это?
– Ну, слышала поговорку? В отпуск уехал один начальник, а отдохнул весь коллектив.
– Оу, не слышала, здорово!
– А–а, ты же без опыта. Все с нуля.
– Это да, с нуля. Как слепой котенок тыкаюсь во все стороны тут у вас. Галя, – не терпится задать вопрос, мучающий меня со вчерашнего дня, – скажи, пожалуйста, почему меня взяли, а с другими даже не беседовали?
