скачать книгу бесплатно
И еще девушке довелось побывать на «улицах» год назад с бывшим парнем, когда он привез ее на гонки. Ида в них участвовала тоже. Мысленно она прокляла его недельным поносом, хотя именно за такое знакомство с субкультурой улиц была благодарна придурку.
Все эти люди там могли так просто танцевать перед незнакомцами. У некоторых из этих ребят не было не то что образования, а даже дома. Их проблемы не решались страховками и семейными адвокатами. И даже возможности, чтобы пойти в школу танцев, у них не было. Тем не менее, все они были богаче девчонки с аристократическим происхождением. Она платила деньги за все, что ей хотелось взять от мира, а самому главному ее научили эти дети из неблагополучных семей, которых воспитала улица. Кто танцевал невзирая ни на что. Был счастливым просто от того, что двигался под ритмы музыки. Когда уже становится неважным кто ты, какой у тебя статус и сколько нолей на счету. Это было самым сильным уроком в ее жизни. Он был о внутренней свободе.
Как же давно это было. Словно в прошлой жизни. Как будто и не происходило вовсе. Существовала ли еще та девочка? А окажись она сейчас здесь – перед девушкой, что звалась Идой, – что бы та девочка почувствовала? Больно укусив себя за губу, Ида шмыгнула, в горле застряли тысячи игл от чувства предательства.
То, что с ней случилось после… Пошатнуло, разрушило, выбило… Сломало. Уничтожило. Сколько раз она в своей жизни чувствовала эту пустоту разочарования. И сколько раз она сама стала разочарованием для своей семьи, мечтавших сделать из нее принцессу. И где они сейчас?
Одно только оставалось неизменным – ее упрямство.
«Ты такой ребенок», – беспощадно перебил ее порыв разум. Холодно. Жестоко.
«У тебя ничего не получится», – эти мысли всегда звучат голосами родителей. Не так ли?
Она пройдет.
Почувствовав металлический вкус во рту, Ида поняла, что уже до крови искусала губы.
Сердце пропустило удар, когда ее позвали готовиться.
Перед выходом на сцену она стянула с себя кеды и поправила розовый топ. Перед этим девушка успела сменить спортивные серые трико на бежевые кюлоты.
– Привет. Я Ида. Мне 18. Контемпрари.
– Привет, Ида, – поприветствовала ее женщина лет сорока с собранными волосами в шишку на затылке, – покажи нам то, что ты умеешь.
Опустив голову и закрыв глаза, Ида начала считать.
Зазвучали первые ноты, и она сделала плавную волну рукой. Расставив широко ноги и согнув их в коленях, девушка начала двигать грудной клеткой по кругу, пока руки рисовали невидимые узоры в воздухе. Вместе с музыкой ее движения набирали амплитуду и резкость. Раз, два, три, четыре… Шаг, поворот, семь, восемь.
Несмотря на боль, она тянула носок так, чтобы он был продолжением линий тела. Длинные волосы, достающие до поясницы, кружились вместе с ней. На какой-то миг она забыла, где находится. Судьи исчезли из зала. Ида была одна. Она полностью превратилась в чувство. Но когда настал момент прыжка, Ида осеклась. Магия пропала. Так же резко, как ворвалась в ее сознание. Она не испугалась боли от приземления, нет. Ида побоялась само Чувство. В последний момент, когда ей нужно было ему отдаться и сказать «да», она себя остановила. Это заняло всего долю секунды, чтобы скользнуть по периферии ее внимания, потому что тело в этот момент готовилось к прыжку. Но она заметила. Что-то внутри оборвалось.
У тебя не получится.
Ты не можешь.
Фразы-паразиты, загоняющие нас в рамки. Они все звучат и звучат в самые ответственные моменты. Пахнут чужими ожиданиями и страхами. Когда ты хочешь вырваться, но горит кнопка «стоп». Ты установил ее когда-то давно. Весь твой опыт жмет на нее каждый раз, точно зная, что тебе все равно не стать никогда идеальным. Все тщетно. Глупо. И так бессмысленно. И ты это знаешь. Память всегда найдет этому подтверждение.
Прыжок получился практически идеально исполненным. Иде лишь в конце пришлось себя немного сгруппировать, чтобы обезопасить ногу. И задействовать те мышцы, которые там не должны были активно участвовать. Когда все закончилось, девушка дулась на себя. Дыхание сбивалось от темпа, который набрала к концу танца. Она смотрела под ноги, и не чувствовала удовлетворения.
Ида вдруг поняла, что никогда его не чувствовала. Именно это ее напугало больше всего.
Возможность.
Разрешение взяться за нее.
А после всегда остается только злость. Жадной волной она поднимается из неведомых недр и сжигает все внутри. Преумножая чувство, что ты остался ни с чем. Вдох… вдох. Вдох.
– Сколько ты танцуешь? – спросила ее та же женщина, что обратилась вначале.
– Десять лет.
– Значит не с самого раннего детства. А где ты училась?
«На улице», – хотела ответить девушка и по Ютубу.
– Я из маленького города, у нас не было хороших школ, – соврала Ида. Никто не должен знать о ее прошлом. Воспоминание о парне с татуировкой «XIII» на руке кольнуло в больном голеностопе. Но Ида не пропустила эту боль через сознание. Оставила далеко. Там, где всему этому дерьму и место. – Поэтому, где придется.
А в этом не врала. Она училась у многих. В детстве мама поощряла ее увлечение. Дочка аристократов должна уметь все. Так что у Иды была хорошая база. Потом она открыла для себя прелести интернета, телепередач и Ютуба, узнав о современных направлениях. И наконец увидела вживую уличные танцы, жаль, что уже так поздно.
Но после того вечера, четыре года назад, все изменилось. Ее не должны были увидеть в том зале. А она стать свидетелем того, что было после. Красный крест на карте ее жизни. Тот проклятый день, когда все разрушилось.
Когда та девочка, что любила танцевать, сломалась, связав два этих события крепко в памяти. Что танец теперь был как наказание. Ведь поэтому она не смогла отдаться чувству?
Она замуровала его давно. И окончательно похоронила две недели назад. 17 сентября. Черный крест ее жизни. Но уже место, откуда не возвращаются.
– Ида, – начал молодой мужчина лет тридцати пяти, – ты ведь понимаешь, что твое неуклюжее падение и травма здесь ни при чем, правда?
Зачем? Зачем он ей об этом говорит? Ида ненавидела, когда кто-то озвучивал ее собственные мысли. Как будто она сама не знает о своих промахах.
«Нужно хорошо учиться».
«Ты должна соответствовать».
«Ты мое наследие».
Смело посмотрев на члена жюри, Ида заметила легкую тень улыбки на губах мужчины. Сколько таких девчонок они все видели. Сколько разбитых сердец и душ. Они сами – каждый был на их месте и смотрели точно так же. Со слезами, с болью, злостью и ненавистью. Они все были заложниками своего творчества и того, что оно им давало. И самое страшное, что это было их ядом, без которого они не умели жить. Зачем-то человеческий мозг так жесток, что Ида именно сейчас вспомнила все свои провалы, минуты позоров, когда выступала на улицах последний год в жалких попытках вернуть то, что в ней сломалось. Чтобы не расплакаться прямо здесь, Ида решила пошутить:
– Я думала тут идет набор в цирк уродцев.
Будь она в девятнадцатом веке, там бы ей и было самое место. Родители сами бы ее туда отдали.
Женщина с сочувствием посмотрела на стоящую перед ними девушку. Проигравшую, сломленную.
Снова.
«У тебя не получится».
– Ида, ты пытаешься танцем рассказать о свободе. Бросить вызов стандартам, смешивая стили. Но ты сама веришь в то, что танцуешь?
– Я поняла, – даже не прощаясь, она стремительно покинула сцену.
Уже в машине Ида разрешила себе заплакать.
Четвертый. Император.
Воспламенившийся абсент зеленой полоской покачивался в длинном шоте. Трубочка Эла уже была наготове, зажатая между зубами. Он быстро погрузил ее в коктейль B-53, втягивая в себя слой за слоем микс вкусов. Обжигающая жидкость мгновенно прошлась огнем до желудка. К моменту, когда он вытащил не расплавившуюся пластмасску из пустого сосуда, напиток уже ударил в голову. Легким ватным эффектом эйфории он прочистил все внутри.
На весь клуб гремели слова:
«Сука, видишь я больной, нужен доктор,
Потому что я такой, одинокий
И думаю о тебе, ла-ла-ла»[10 - Егор Крид «Love is»]
Элу захотелось покурить.
Сегодня был вечер в клубе по случаю посвящения первокурсников.
В клуб он пришел вместе с соседями по комнате. К слову, они все первокурсниками уже не были. Игорь на год старше Эла и учился на третьем. А Рэй на четвертом курсе. Роман Ижевский. Эл сократил до Рэя. Игорь обожал любого рода тусовки. Этот парень с розовыми волосами и мотней джинс до колен самый первый побежал к бару, когда они пришли, а сейчас дурачился на танцполе, ведомый алкоголем. Рэя же Эл никогда не видел танцующим или выпивающим. И к великой удачи для Эла он никогда попусту не болтал. Как вот сейчас парень просто молча стоял рядом.
Эл считал, что ему несказанно повезло с соседом. Такой волшебной возможности, как остаться одному на всей планете у него никогда не будет. Но вот если бы позволили выбрать человека, с кем он проведет последние секунды жизни, то это точно был бы Рэй. Тогда он может быть уверенным, что умрет спокойно и в тишине.
Ну а Эл пошел в клуб ради посвящения. Профкомовцы каждый год заморачиваются, как бы поиздеваться над новоиспеченными студентами. Конкурсы придумывают, ловушки… Все смеха ради. У Эла были свои планы на этот счет. Но план срывался.
– Выйду на улицу, – обратился он к Рэю, перекрикивая музыку.
– Тут же есть курилка, – так же закричал он.
Эл не стал пояснять, что ему хочется освежиться, просто молча встал и покинул здание.
Прохлада наступающей ночи коснулась щек парня и слегка растрепала челку. Он вытащил пачку «Честер Филда» и выудил сигарету. Газовая зажигалка – лучшее изобретение для курильщиков. В такую ветреную погоду она была как раз кстати. Затянувшись до полных легких, Эл блаженно выпустил дым. Эффект от алкоголя длится недолго, поэтому всегда приходится подпитывать его никотином.
Девчонки нигде не было.
Конечно, она притащилась в клуб. Вот только ее не впустили. Эл слышал десять минут назад, как охранник на входе развернул ее из-за спортивной одежды. Как она могла не знать об этом? Она же выглядела как самая настоящая тусовщица. Эта девчонка, так жаждущая внимания. Даже Эл уже выучил дресс-код, не посещавший клубов ни разу в жизни до первого курса. Кроссовки нельзя, спортивки нельзя, выглядеть, как бомж нельзя.
Такие правила действуют здесь из-за гопников. Впустить их в клуб – значило ждать беды. Неужели они ее не предупредили, когда подсылали.
– Угостишь сигаретой, – подошел к нему тип по виду как раз из тех, кого в клуб не впустят. Спортивная одежда, бандитская физиономия. Помяни черта называется. Но мысленно Эл усмехнулся. Они даже не могут придумать новую разводку. Он считывал агрессивность парня в напряженной позе, по блеску в глазах. О, да хранит тебя адский котел, у Эла тоже чесались кулаки.
– Последняя, – подчеркнутой интонацией, что врет, ответил он.
– Как насчет полтоса? – не отставал гопник.
– Вам все равно не хватит.
Эл уже слышал, как за спиной хрустят мелкие камни об асфальт. Судя по всему, двое. Поступь тяжелая, комплекция примерно, как у него. Он стоял неподвижно, ожидая удара от попрошайки перед ним. Пока наивные профкомовцы расставляли сети для ничего не подозревающих первокурсников, суровая реальность готовила свои ловушки. К счастью, Эл не вчера родился, и не был баловнем судьбы. В отличие от некоторых. Девчонки так и не было. Неужели уехала в общагу? Впрочем, свой капкан он захлопнет в любом месте. А сейчас…
Он пресечет ловушку для него от гопорей. Их план кристально чист и прозрачен, как и мозг Эла, уже полностью отрезвевший. Двое хватают его сзади, пока третий избивает. Не выйдет, Эл их уже слышал и развернулся.
О-па!
Острие лезвия ощутимо упиралось в его живот. Парень напротив, одного роста с Элом, прохрипел:
– Гони бабки, твою мать.
Что-то новенькое. Что-то наконец-то интересное!
Быдло решились прийти на клубную сходку и «бакланить» деньги с бедных студентов, не успевших все спустить на выпивку.
– Ну же, воткни его глубже и проверь, есть ли у меня «бабло», – процедил Эл, не отводя взгляда от того безумца, что ему угрожал. Издевательски он затянулся, пока сигарета болталась в одном уголке его губ, и выпустил дым прямо в лицо противнику и его напарнику. Сзади Эл ощущал дыхание на своем затылке гонца, которого заслали стрельнуть «сижку»[11 - Сигарету.]. Чтобы Эл не смог, отступая, отстраниться от ножа.
Как предусмотрительно. Эл с трудом подавил зевок.
Но он сделал то, чего никто из них не мог ожидать. Тараном пошел на оружие. Этого гопники никак не предвидели. Можно было улыбнуться от их ошарашенных лиц, но это было не весело. Еще нет.
Лезвие лишь слегка воткнулось в его плоть и неглубоко ранило, потому что Эл расслабил живот, сделав его подушкой, а не мишенью. Ничего сверхъестественного. Древний как мир трюк тех, кто ходит по ножам. Но даже без этого Эл знал все о лезвиях и о том, какого рода раны они оставляют, это лишь царапина. Удивите чем-нибудь другим. Ну, же. А то придется тянуться уже за второй сигаретой в пачку. Упс, да, у него была не последняя.
Тот, что стоял в стороне, двинул ему под ребра. Наконец-то. Началось.
Стоящий позади сделал захват под локти. Предсказуемо.
А тот, что был с ножом, убрал оружие.
Не разочаровывайте.
Эл оторвал от земли того, что его обездвижил сзади, и резким поворотом корпуса сбил другого. Как предполагалось, парень не полетел следом, а повис на спине Эла словно обезьяна. Мелкий, юркий, цепкий. Тогда он просто вывернул плечевые суставы в максимальную амплитуду пронации, на которую было способно его тренированное воркаутом тело, и замком из кистей двинул прямо между ног. Лучше бы такие, как эти парни вообще не размножались.
И не плодили на свет таких, как Эл.
Владелец ножа, стоящий все это время в стороне, воспользовался заварушкой и ударил Эла в челюсть, выбив курево. Вот же, ублюдок. Эл склонил голову по-птичьи, проследив за тем, куда приземлилась его недокуренная сигарета. И почувствовал, как изо рта стекает кровь. Чудесный вкус табака сменился металлическим. Повод, чтобы огорчиться.
Он достал свою пачку из карманов и закурил еще одну.
Очевидно такой жест задевал эго парней. Тут действует правило пропорции. У кого оно настолько величественное, те сами из себя не представляют ровным счетом ничего. Рэй подтвердит. Он буддист и знает об этом все. Эл как-то прочел одну из его книг, пока жил у парня в доме этим летом. Так что говнюки были незначительнее мелочи, которую из него пытались выбить.
Все трое атаковали Эла, но он продолжал прикуривать сигарету. Удар слева по почкам. Попытка его завалить пинком за коленом, которую он предотвратил, отшагнув. Ну как надоедливые мухи, честное слово.
Эл затянулся и получил снова по той же щеке. В этот раз сигарета была в руке, и он смотрел на нее, слегка вращая между пальцами. Кровь хлестала из разбитой губы теперь еще сильнее, покрывая багровыми пятнами асфальт. И от ножевой раны он чувствовал, как тоже сочилась кровь, стекая по телу.
– Т-ты, больной, – подал голос один из них.
Эл выдул еще одну затяжку и оставил сигарету во рту. Он наконец посмотрел на парней и улыбнулся.
«Моя очередь».
Он сбил с ног одного, врезавшись ему в живот плечом. Ударил по ушам того, кто назвал его больным и выполнил апперкот. Локтем другой руки заехал по челюсти парню с ножом, напавшего сзади. Придурок пользуется одними и теми же приемами. Все время ждет, когда один отвлечет, а он сможет нанести удар исподтишка. Эл его не осуждал. Каждый выживает, как может. Когда-нибудь этот парень точно так же воспользуется ситуацией и нападет на своих же. Эл никогда не питал иллюзий насчет людей.
И наконец, финальная сцена. Они убегают.
Как обычно. Сегодня что-то рановато. Эл только начал входить во вкус. В одном их появление все же имело смысл. Нападение в 16 квартале, а значит… Остановив рывком за шиворот самого пострадавшего, Эл повалил его на асфальт.
– Где Хан?
Гопник хрипел, пытаясь вырваться и ослабить хватку на его шее.
– Он… Никто его не видел.
