скачать книгу бесплатно
Алисинья и Иван
Мария Либертэ
Часто так случается, что девушка несчастлива, и всё окружение не перестаёт напоминать о её неправильности.Алисинья – молодая, неидеальная девушка – вынуждена выйти замуж за первого встречного и жить в чужом доме. Но внезапно дом становится спасением от мыслей о собственной ненужности. Иван, её супруг, не видит в жене женщину. Его первая любовь окончилась трагически, и страх обжечься на молоке очень мешает семейному счастью.Смогут ли Иван и Алисинья полюбить друг друга? Книга содержит нецензурную брань.
Алисинья и Иван
Мария Либертэ
Художник Мария Либертэ
© Мария Либертэ, 2023
ISBN 978-5-0059-5576-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Эпиграф
Если Вселенная бесконечна действительно
Значит, есть куча копий нашей планеты.
Где-то сейчас происходят те же события:
Копия меня пишет копию песни этой.
Если Вселенная бесконечна и вправду,
То прямо следует из этого факта,
Что ты точно так же ждёшь, когда я вернусь обратно
Где-то там, в глуби далёких галактик.
То есть не ты, конечно, а твоя копия
И не меня, а мою копию, конечно.
Если, конечно, всё это не утопия
И Вселенная действительно бесконечна.
(Noize MC)
Введение
Самоназвание мира, о котором идёт речь, – Планета. По аналогии с Землёй.
На Связи – соцсеть, аналогичная Вконтакте, Твиттер, Телеграмм.
(от автора)
«Каждый материк является отдельным государством, имеющим свой орган правления, состоящий из десяти чиновников, и называется Континент. Ялмез имеет одну из самых демократичных правящих верхушек» (учебник по обществознанию за 8-й класс)
«Благодаря тому, что правят Континентами так называемые десятки, уровень жизни в отдельно взятом государстве разных слоёв и сословий одинаков.
Например, в Ялмез среднестатистическое жильё представляет собой трёхэтажный дом. Даже у самых бедных дом в три этажа. На первом кухня, на втором гостиная, на третьем спальня. У богатых же дом растёт чаще всего вширь» (А. Чикреёвский «Сравнительный анализ быта в разных Континентах»)
«Любой здоровый человек очень быстро взрослеет. Уже в 15 лет организм имеет все признаки полового созревания и готов к репродуктивной деятельности. Первые признаки старения проявляются около 80 лет» (Р. Кронова «Анатомия и развитие организма», введение)
«В Ялмиз нет тюрем в прямом понимании этого слова. Есть клиники, в которых держат злостных преступников и ставят над ними подобия опытов, но многие предпочитают осесть в заброшенных городах» (мемуары неизвестного НВИГовца)
«В 1298 г. в Ялмез была принята система правления под названием десятка. Реформа произошла плавно. Сначала вокруг монарха создался парламент, потом правитель отошёл в сторону, а у руля осталась десятка. Отдельные республики и округа стали централизоваться в центральной и юго-западной части материка» (И. Гарид «История простыми словами»)
«Благодаря такой системе правления через несколько сотен лет сословия потеряли вес. Конечно, так называемая бывшая знать попыталась восстать, но их не поддержали. Простые люди, которые только обрели значимость и устойчивость в правах, отказались поддерживать мятежников.
С полного молчаливого одобрения властей бывшая прислуга откочевала на северо-запад материка. Через какое-то время все решили сделать вид, что никакого мятежа не было» (Ирина Кортц. Подкаст «История. Просто и понятно»)
Молчанье в темноте
(Алисинья)
Бескрайнее белое поле расстилается далеко вперёд. Насколько хватает глаз – только небо и это величественное поле, олицетворяющее чистоту и непорочность. Я крутанула бокал с вином за хрустальную ножку, несколько капель попало на платье. Хах… Как кровь на красном одеянии. Я злобно усмехаюсь в темноту. Это моя темнота, моё безумие.
Мне повезло родиться в любви и заботе. Отец – невзрачный человечек с щёткой рыжих волос. Мать – красивая стройная блондинка с непередаваемым характером. Увы, от маменьки мне достался только характер. Такой же отвратный. А вот внешность подкачала. К счастью, мы живём не в древние времена и образование обязательно для всех, так что и я, и моя мама получили обязательный минимум.
Я прикрыла глаза. Да… Я родилась в любви, а повзрослела в ненависти.
На первом этаже хлопнула дверь. Муж приехал. Я переступила с каблука на каблук и, оставив бокал на подоконнике, пошла вниз. Ну, как пошла – посеменила, так как нацепила на себя красное платье-футляр до середины бедра и красные же туфли на шпильках. Вообще я не люблю футляры, а шпильки вообще вызывают панику, но вот что-то навеяло.
Свет во всём доме погашен, только у двери горит неяркая лампочка, под которой раздевается муж.
Нечего и говорить, муж у меня красивый – высокий, в меру накачанный, с красивыми мужскими узкими бёдрами. Лицом тоже не урод: волевой подбородок, ямочки на щеках. Да и причёску он носит оригинальную: виски выбриты, а всё остальное отрастает по своему усмотрению. Выглядит всё это отпадно, учитывая, что он огненно-рыжий с крупными кудрями.
– Как дома? – спрашивает.
– Порядок, – отвечаю.
– Ужинать? – после паузы, за которую он успел снять куртку и сесть на стул, чтобы разуться.
– Да.
Иду на кухню.
Дом у мужа уютный, но при этом большой – в три этажа. Странно, но обстановочка в жилище мне сразу приглянулась: как раз то, чего хотелось бы именно мне.
Свет не зажигаю, ощупью достаю из морозилки пакет с нарезанным мясом. Сама же и резала, и мариновала, и замораживала.
Через минут пятнадцать спустился на кухню муж. Босой, в старых камуфляжных штанах и с голым торсом. Ещё через пару минут я выставляю сковороду с ужином на стол. В помещении тускло горит центральная лампа. Мне не хочется яркого света, а ему, похоже, на всё наплевать.
Делаю шаг назад, опираюсь попой о подоконник, беру в руку бокал вина и, вытянув ногу, кончиком каблука вожу по кромке стула. Моё лицо прячется в тени, видны только отблески бокала, вращающегося в руке.
Полгода назад я стала замужней, а вот девушкой являюсь до сих пор. Странно? Да, но так оно лучше, правильнее. Где и как муж утешается, мне всё равно, да и незнание порождает спокойствие. Муж знал моего отца, а когда он умер – женился на мне, дав матери немалый выкуп. И право слово, за такую «красавицу», как я, воистину огромные деньги. Я уже не задаюсь вопросом: «Зачем я ему?» Просто живу. Прибираю в доме, готовлю еду, получаю круглую сумму на счёт каждый месяц. Наверно, если бы он меня ещё и пользовал – было бы правильно, но позитив в обыденности упал бы до нуля.
И вот он… Тот самый день. Шесть лун назад мы поженились. А зачем? Конечно, тут мне лучше, чем в родительском доме, но ему-то это на кой надо?
Стандарты красоты и престижа в наше время весьма значимы, я могу многое говорить о своей жизни, но шансы на равный и выгодный брак равнялись нулю. Ну, конечно, да! Я очень успешно и удачно вышла замуж, но всё же… Для всех я далеко не красавица. Мощного вида бёдра, отсутствие талии, совсем не плоский живот, полные руки. Ну, где тут красота? У матери и сестры личико круглое, ручки-прутики, плоский животик и красивые стопы, привыкшие к каблукам. Красоты в мой облик добавляют только длинные ниже попы русо-золотистые прямые волосы.
Вино в бокале закончилось, и я опустилась на каблуки. Сделала пару шагов, пошатнулась.
– Отмечаешь или скорбишь? – спрашивает муж.
– А есть разница? – грубо, но я уже пьяна.
– Лис, я ничего тебе не сделал. Я не принуждаю тебя к постели, выделяю достаточно средств. Тебе не обязательно мыть дом и готовить еду. В чём я виноват?
– Конечно, ни в чём. Это я виновата.
(Иван)
Осень нынче затянулась, в нашей широте и так нет фиксированных времён года, но тут уж совсем. Весна была красивой и плавной, а вот лето совсем коротким. Хорошо, что осень растянулась почти на половину года. И уж совсем прекрасно, что год равен 12 лунам, а не полному обороту времён года. Было на моей памяти и годовое лето, и двухнедельная зима, и осень в три дня, и весна в три месяца.
Машина ходко летела по трассе в сторону дома. Сегодня был трудный день, заключили два договора про обмундирование и подряд на обследование двух заброшенных кварталов, в одном из которых осталась какая-то лаборатория. Вот прямо послезавтра и начнём с ней разбираться, а завтра нужно обмундировать группу, чтобы никого не убило, не сожрало, не понадкусывало и не раздавило. При нашей работе это обычное дело.
Вот за такими мыслями я добираюсь до дома. Его я строил сам и защиту вешал тоже сам. Благо при нынешних технологиях это несложно, а при моей работе сам Высший велел создать не дом, а крепость.
На дворе уже достаточно толстым слоем лёг снег. Надо бы почистить дорожки. В доме темнота и тишина. Может, жена заснула или у себя в комнате рубится в игрушки на буке. Насколько я знаю, а знаю достаточно много, такая роскошь, как дорогой бук и хорошее отношение Лиси видела только при жизни отца, потом её маменька решила стереть из жизни всё, что связывало её с покойным мужем, включая едва совершеннолетнюю дочь.
Тяжкий вздох вырывается из моей души. Я обещал её отцу и выполнил обещанное. Но что дальше?
По лестнице неровно простучали каблуки. Идущий пьян и идти ему, точнее ей, неудобно. Такие выводы сделал мой от природы внимательный мозг, опираясь на данные натренированного годами слуха.
– Как дома? – спрашиваю.
– Порядок, – отвечает Алисинья слегка пьяноватым голосом.
– Ужинать? – продолжает она после того, как я снял верхнюю одежду.
– Да, – отвечаю, и она удаляется на кухню.
В спальне я разоблачаюсь из формы и влезаю в потрёпанные временем камуфляжные штаны.
Спим мы в одной комнате. Мне в постели жена особо не нужна, но вид брака считаю нужным соблюдать. Зачем? Всё просто: не горю желанием рассказывать всем интересующимся про сделку и её нюансы. А если Лис хочет отстраниться – вперёд, у неё, как и у меня, имеется отдельный кабинет на втором этаже, где живёт диван, плед и бук.
Когда я привёл Лис домой, ей было страшно. Говорить она со мной боялась, первой брачной боялась, вообще всего боялась. Но я и не горел желанием её иметь в качестве подруги дней военных, хоть я и не военный.
Я медленно прошёлся по тёмным этажам своего дома. Чисто, тихо и темно. А всё же странно, с чего вдруг жёнушка взялась за вино? Нет, мы не язвенники, которые трезвенники, вино, коньяк и даже водка в доме водится, и я частенько видел, что после трудобытового дня жена, налив бокал вина, отправляется за игру, кино или книгу. Да и сам подобным не брезгую. Люблю плеснуть в себя рюмку коньяка под хороший ужин.
Спускаюсь на кухню и… Только тусклый свет одной лампочки. И всё же странно… Лис не любит наряды. Её домашняя одежда: эластичные штанцы разной степени длины и потёртости и футболка, как правило, моя старая давно линялая, благо за всю свою жизнь я ни разу не выкидывал вещи. Постарело – сгодится для дома, прохудилось – на тряпки в самый раз. Вот после свадьбы и пригодились старые майки. Они ей даже не особо велики. А вот сегодня, как говорится, пробрало. Я был уверен, что пышечкам облегающий наряд, мягко скажем, как обёртка к колбасе, но красное платье, липнущее к стану, невероятно ей шло, а шпильки удлиняли полные ноги.
Я ем и размышляю. Нет, мы не молчим. Лис привыкла ко мне, и мы частенько мило общаемся. Она сама предложила роль домохозяйки и, судя по энтузиазму и чистоте, ей это не в тягость. Но что же произошло сегодня?
Вино в её бокале закончилось, и она отлипла от подоконника, нетвёрдо утвердившись на каблуках.
– Отмечаешь или скорбишь? – решился я нарушить тишину.
– А есть разница?
Грубо. Но сколько она успела выпить? И ела ли что-нибудь?
– Лис, я ничего тебе не сделал, – начинаю разговор в надежде разобраться. – Я не принуждаю тебя к постели, выделяю достаточно средств. Тебе не обязательно мыть дом и готовить еду. В чём я виноват?
– Конечно ни в чём. Это я виновата! – бросает она и уходит.
Вот так финт на шпильках. И на кой ей эти шпильки? Она и простые каблуки терпеть не может. Мозг заработал активнее. И чего я пропустил?
Иван
(Иван)
Научный госпиталь получил такое название не за любовь сотрудников к науке и эксперименты над людьми, а за обслуживание травмированных научников, а именно научно-военно-исследовательских групп – кратко НВИГ, а в народе просто исследователей. Это узкое длинное здание находится в черте комплекса исследователей, то есть нашей базы. Сам я, тьфу-тьфу, никогда тут не зализывал ран. Природная ловкость и профессиональная выучка помогли этого избежать, но вот мой командир…
Собственно к нему я сейчас и направляюсь по чисто вымытым коридорам.
– О, Рыжий! Ну, заходи! – улыбнулся командир.
Я поморщился.
Когда я только появился в команде №7, первым моим позывным было именно это слово: «рыжий». Понимаю, что первый позывной дают более опытные коллеги, и этот был много лучше всяких «стажёр», «салага», «новенький», «сопляк». И всё же мне казалось, что это не констатация факта, а нечто оскорбительное. Я уже пять лет как в основной команде и давно уже не «рыжий», но командиру можно всё.
– Как здоровье, Рэстим Иван? – отвечаю.
– Какой я тебе Рэстим? – у командира аж глаза на лоб полезли.
– А какой я тебе Рыжий? – усмехаюсь.
– Самый что ни на есть рыжий! – засмеялся командир. – Вот полысеешь – будешь Лысый! А пока радуйся!
– Что, Командир в больничке?
– Что место командира свободно, и я рекомендовал тебя.
Он ещё и улыбается.
– Не понял. Ты что, уходишь из группы?
– Ушёл, – улыбается Командир. – Пока не попросили. Здоровье подводит. Ну да ты и сам в курсе, сколько мне лет, и сколько я служу на благо обществу и конторе. А ведь чем дальше, тем несущественнее разница.
– Это не повод уходить! – возмущаюсь я, хоть и понимаю, что на тренерскую службу мой учитель не согласится.
