скачать книгу бесплатно
– Еще и из города увозят. На остров. Ты хоть понимаешь, что деваться тебе с этого острова некуда будет? А если тебя там… – она покосилась на младшую и рукой махнула, мол, сама поймешь. И вот как-то нехорошо стало на душе после этакого Галкиного предположения. Кто знает, что понадобится этому Мефодию Аристарховичу на самом-то деле?
– Если что, – Машка решила не отступать – в конце концов, она уже подписала контракт, – я тебе позвоню… пожалуюсь.
И Галка со вздохом повторила:
– Дура ты, Машка, ой дура…
Вид бумаг вызывал отвращение. И Мефодий просто сидел в кресле, упершись обеими руками в виски. Долго сидел. И лишь стук в дверь – надо же какая вежливость – вывел его из задумчивости.
– Можно? – в щель проскользнула Софья.
Переоделась. На лиловой хламиде, скрывавшей пышные формы ее, сверкали бисерные бабочки. На внушительном бюсте Софьи возлежало ожерелье из синих и желтых стразов, а запястья украшали массивные браслеты, скорее напоминавшие кандалы.
– Федечка, ты не занят?
Она прихорашивалась. И рыжеватые волосы с потемневшими корнями зачесала наверх, пытаясь добавить себе роста. Припудрила круглое лицо, наложила тени, и глаза подвела черным карандашом.
– Федечка, – она приближалась бочком, и пухлые пальчики перебирали камни ожерелья. – Ты же не сердишься на Гришеньку? У мальчика просто период такой…
– Мальчика просто пороли мало.
Гнев отступил, и остался стыд – все-таки позволил гаденышу вывести себя из равновесия.
– Он совсем не думает, что это ты убил Кирилла.
Слово было произнесено.
– А кто тогда?
Софья отвернулась к окну, и лицо ее вдруг утратило обычную свою сдобную мягкость, которая столь раздражала Мефодия.
– Ну же, Софи, ты сама сказала про убийство, – Мефодий поднялся и подошел к ней.
Духи.
Цветочные. Такие знакомые. Ненавязчивые, хотя и вылила на себя Софья полфлакона.
Она?
Мефодий попытался представить Софью, разгуливающую по ночам в белом балахоне. Вот она мелькает и исчезает… нет, не складывается. Как-то не хватает его воображения на то, чтобы обрядить ее в одежды призрака. Тяжеловесным выйдет привиденьице.
– Да, – она вдруг выдохнула и сжала кулачки, словно решилась. – Я не думаю, что Кирочка сам утонул. Он всегда был очень… благоразумным.
Глаза у Софьи ярко-зеленые, ведьмины.
– Можешь мне не верить, но я действительно его любила. Его одного… – слипшиеся ресницы дрогнули, и по пухлой щечке Софьи покатилась слеза. – А он любил меня… недолго. Тебе ведь интересно было, что он во мне нашел? Всем интересно. Конечно, Кирилл и я… это же смешно! У него Грета есть. Красавица.
Последнее слово Софья произнесла злым свистящим шепотом.
– Только что от ее красоты? С-стерва она. – Софья отвернулась и подошла к окну; она уперлась обеими руками в створки, попыталась открыть, но не смогла. И до шпингалета, запиравшего окно, не дотянется. – Если хочешь знать…
Не хочет.
– Я была его секретарем, – Софья обернулась и глянула с вызовом. – И да, я не всегда выглядела вот так… после родов располнела. Гормоны.
И булочки, до которых Софья большая охотница. А еще мороженое. Эклеры со взбитыми сливками. Рахат-лукум, халва и шоколадные конфеты. В ее комнате стоят десятки вазочек со сладостями, которыми Софья успокаивает нервы.
– И да, это пошло, роман между секретаршей и начальником, но… ты же понимаешь, как мне было устоять? Кирилл… – Ее взгляд затуманился. – Он долго меня не замечал, а я уговаривала себя, что из нашей связи ничего хорошего не выйдет. Он ведь женат. Нехорошо крутить романы с женатыми! Так вот, Федечка, были и у меня моральные принципы. Только рухнули они, когда Кирочка в очередной раз с этой стервой поссорился. Ты знаешь, что она аборт сделала? И делала, оказывается, не раз. Не хотела фигуру портить… обычно молчала себе, но тут вдруг попала вожжа под хвост, она и вывалила на Кирочку правду.
О подобном Кирилл не рассказывал, но Мефодий представлял, сколь болезненно он воспринял подобную новость.
– Тогда он был вне себя…
– А ты оказалась рядом.
– Да. Осуждаешь? – Она повернулась к Мефодию и руки на груди скрестила, словно заслоняясь от взгляда.
– Нет.
Она была взрослой. Брат тоже. И то, что происходило между ними, Мефодия не касалось. Более того, если Грета уже тогда была такой, как сейчас, странно, что роман случился так поздно.
– Мы встречались около месяца… чуть больше… а потом выяснилось, что я беременна. И я решила рожать. Не рассчитывала на его помощь, но… как я могла убить ребеночка?
Ее голос стал тонким, визгливым.
Ложь.
Не в том, что касается беременности.
Скорее уж, Софью перестал устраивать статус любовницы. Да и Кирилл, видимо, начал тяготиться романом. Он не был любителем тайных встреч. А ребенок – удобный поводок для любовника. И залог будущего безбедного существования.
Может, Софья рассчитывала и на колечко и предложение. Свадьба. Фата. Голуби… и статус хозяйки дома. Вот только Кирилл не был готов к подобным переменам!
– Да, он обещал о нас заботиться. Квартиру купил.
И платил весьма неплохие алименты. Однако Софье этого оказалось мало. И однажды она потребовала, чтобы Кирилл взял сына в дом. Ребенку ведь отец нужен. У мальчика характер сложный…
– А дальше ты знаешь, – завершила Софья свой рассказ и, проведя мизинцем по губе – на помаде остался след, – добавила: – Она его убила.
– Грета?
– Кто еще? Он собирался ее выгнать. Он сам сказал Гришеньке.
Гришеньке верить можно было раз через два.
– Она ненавидела его за то, что он признал сына, – Софья вскинула голову, и два подбородка ее приподнялись. – И за то, что не желал мальчика матери лишать.
Это да, Грета люто ненавидела парочку, но чтобы убить Кирилла…
– Гришенька упомянул, что Кирочка собирается завещание изменить. При ней упомянул. Вот она и поняла, что ее вычеркнут. И поспешила избавиться… только не успела… мы теперь все от тебя зависим. Скоро ты выставишь нас с Гришенькой из дома.
Софья всхлипнула и уставилась зелеными глазищами, ожидая клятвенного опровержения. Кирилл так бы и сделал, но Мефодий из другого теста сделан. Даже если и выставить эту парочку – а лучше бы всех разогнать, – они не окажутся голыми и босыми. У Софьи есть куда идти. Небось трехкомнатную квартиру, подаренную Кириллом, она не продала. И алименты, что брат платил, лежат в банке. Софья предпочитала тратить деньги Кирилла, а то, что считала своим, откладывала.
– Молчишь, – с упреком сказала она. – Молчи… мы примем любое твое решение.
– Софья, давай без концертов?
Вздохнула.
– Если у тебя все… мне работать надо.
– Не все, – она капризно выпятила губу. – Ты ведь встретишь репетитора?
– Кого?
– Репетитора, – повторила она по слогам. – Или забыл? Для Гришеньки. Ему надо поработать над своим английским.
За последний месяц гаденыш сменил пять репетиторов, и Мефодию казалось, что эту тему уже закрыли.
– Мне позвонила Ларочка. Она нашла новую девочку, которая согласилась приехать. Правда, сказала, что та молода, но… это же к лучшему? Легче найдет общий язык с Гришенькой. И не будет к нему так предвзято относиться… – Тонкий голосок Софьи проникал под череп, ввинчиваясь прямо в мозг. И Мефодий тряхнул головой, пытаясь избавиться от призрака головной боли.
– Встречу, – пообещал он, понимая, что это – единственный способ заставить Софью замолчать. – Послезавтра…
…Вряд ли эта девочка продержится дольше недели.
Машка сидела на пристани, прижимая к груди баул с вещами, и тихо проклинала все на свете.
Мелкий дождь, что зарядил с утра. И старый зонт, который под порывами ветра качался, выворачивался и болезненно скрипел. Собственные волосы, от повышенной влажности завивавшиеся мелким бесом, и строгий костюм, за время поездки утративший всякую строгость.
На светлых брюках возникло пятно, причем на самой коленке, и Машка, сколько ни силилась, не могла вспомнить, каким же расчудесным образом это пятно появилось.
Вот появилось, и все тут.
Новые ботинки натирали.
В желудке урчало и вспоминались бутерброды, которые сделала заботливая Галка, а Машка не стала их есть. Волновалась сильно. Сейчас волнение сменилось здоровой злостью: прибыла Машка вовремя, но на пристани ее не ждали. И тогда она, присев на старую скамеечку, решила ждать сама.
Вот и ждала.
Второй час уже.
Дождь прекратился, и небо прояснилось, но с озера дул ветер, и Машка продрогла до костей. С ее-то везением эта поездка всенепременно простудой обернется! В носу вон уже хлюпало.
Машка потерла его ладонью, убеждаясь, что нос, как она и подозревала, холодный.
И что ей делать?
Дальше ждать? Отправляться домой? А потом? Машка вспомнила контору и ту светловолосую женщину, перед которой предстоит отчитываться. Живо вообразила презрение в ее взгляде и ледяной тон. Мол, Машка с элементарным заданием справиться не сумела. Подвела коллектив и вызвала гнев важного клиента… А она что, виновата, что этот клиент, по всей видимости, забыл о Машкином приезде?
Она вздохнула и огляделась, хотя смотреть было особо не на что.
Озеро, огромное, сизо-серого грязного цвета. Пена на прибрежных камнях. Осклизлые сваи старой пристани. Сарай для лодок. Раздолбанная дорога, которая уходила к леску, видневшемуся в отдалении. И где-то там скрывалась автобусная остановка. Впрочем, от нее остался символический столб и сваи, на которых когда-то держалась крыша.
Мерзко.
И автобуса в ближайшем будущем не предвидится… Автобусы – Машка узнавала – ходили дважды в сутки, утром и вечером. На утреннем она приехала и при всем своем желании уехать не сможет. А пешком до города далеко. Она все-таки поднялась и прошлась вдоль берега.
– Это ни в какие ворота не лезет, – проворчала Машка, стряхивая с волос капельки дождя. – Я им что, собака? Или…
Договорить она не успела: на серой глади озера появилась черная точка. И точка эта стремительно приближалась, увеличиваясь в размерах.
Неужели все-таки вспомнили?
И как ей реагировать?
Сделать вид, что ничего такого не произошло? Что она в принципе привыкла ждать? А промокшие ноги и озябшие руки – это так, жизненные мелочи?
Машка подошла к баулу и вцепилась в ручку. Ей вдруг стало не по себе, вспомнились Галкины опасения, которые больше не казались надуманными. И собственные Машкины страхи ожили. А вдруг нет никакого ученика? Вдруг это все – выдумки? Зачем? Чтобы завлечь Машку на остров, а там… она же видела по телевизору, что бывает с молодыми неосторожными девушками? Вдруг ее продадут…
Чушь!
Пока Машка справлялась с собственными страхами, катер достиг берега. Человек в нем заглушил мотор и подвел катер к пристани.
– Мария Прошкина? – крикнул он, и собственная Машкина фамилия прозвучала более нелепо, нежели обычно.
– Да.
– Забирайтесь. Я спешу.
Вот тебе на! Вообще, поздороваться мог бы. И извинения принести, а заодно выбраться из катера и помочь с вещами. Но тип явно не собирался демонстрировать хорошие манеры. И, приподняв баул, Машка вдруг разозлилась. Да кто он такой? Небось тоже из прислуги. Шофер. Ну, или водитель катера. А если так, то они с Машкой на одной ступени стоят, и нечего ей хамить.
– Вы мне не поможете? – вежливо поинтересовалась она и, нацепив на лицо дежурную улыбку, сказала: – Чемодан очень тяжелый.
Тип окинул Машку задумчивым взглядом и все-таки выбрался из катера. Он оказался высоким и широкоплечим, светлые волосы были острижены неровными прядями, и пряди эти на макушке выгорели. Кожа типа имела темно-красный оттенок, который появляется, если много времени проводить на солнце. А вот глаза были серыми, яркими.
– Спасибо, – Машка опять улыбнулась, но тип решил придерживаться исходного мрачного реноме.
– Пожалуйста, – буркнул он. – Что у вас там?
Баул и вправду был почти неподъемным.
– Книги, – честно ответила Машка. – Учебники. И диски.
– Могли бы оставить дома. У нас есть все необходимое. А чего нет – скажете, докупим.
Подняв баул, он развернулся и бодро зашагал по пристани. Машке осталось только следом тащиться. Она пыталась идти красиво, от бедра, но каблучки ботинок то и дело попадали в щели настила, да и сам он оказался скользким, неустойчивым. Доски скрипели, Машка покачивалась. А тип, добравшись до катера, попросту скинул Машкин баул вниз.
– Что вы…
