banner banner banner
Кровавая Мэри. Детективный роман
Кровавая Мэри. Детективный роман
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Кровавая Мэри. Детективный роман

скачать книгу бесплатно

Кровавая Мэри. Детективный роман
Леила Михаиловна Хомерики

День был ясный и безмятежный, когда Ия Малышева собралась навестить друзей детства, но шагнув за калитку, она оказалась в фильме ужасов – все друзья мертвы, а на столе красуется графин с напитком «Кровавая Мэри».

Кровавая Мэри

Детективный роман

Леила Михаиловна Хомерики

© Леила Михаиловна Хомерики, 2017

ISBN 978-5-4485-3003-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

авт. Леила Хомерики

Кровавая Мэри

Всю зиму провела около радиатора – мечтала о лете и отпуске. И вот оно настало – жаркое, жёлтое, яркое, запахло горячим асфальтом и вишнёвым вареньем. В транспорт войти невозможно. Такое ощущение, что туда загнали дюжину немытых животных, а потом и тебя заткнули – приказав дышать потом и дыней насыщенным воздухом. На улице хуже – выхлопные газы бьют прямо в лёгкие. На этот счёт лучше всего метро, если, конечно, не попадёшь в плен к невесть откуда взявшимся цыганам, заполонившим, как саранча, перекрёстки и подземные переходы столицы.

Вчера вечером, еле волоча опухшие от жары ноги, пошкандыбала домой, авоську с фруктами кинула прямо на пол, в потолок взлетели сросшиеся со ступнями босоножки, сама же, тихо постанывая, плюхнулась на диван.

В этот момент зазвонил телефон. С трудом подобрав размякшее тело, доползла до аппарата. Звонила Соня, моя одноклассница и подруга детства. Мне-то думалось, она в Америке. Как выяснилось, ей скоро наскучили высоченные Трамп-билдинги, вылизанные подъезды, вечно сытые американцы, и две недели назад она вернулась в Москву. На данный момент находится в Ново-Огарёво, на даче, где и собирает старых друзей на ужин.

– Ещё кто будет? – поинтересовалась я.

– Тимурины друзья с жёнами, ты, Лола, Катя, Кирилл, Коля, Гриша, Кира.

– Жрачка будет?

– Ты что, с ума сошла?! В такую жару даже не подумаю. Будет фруктовый торт, мороженое и «Кровавая Мэри».

– Что? – спросила я с недоумением.

– «Кровавая Мэри», дурочка, коктейль есть такой.

– Ааа… А я подумала, откуда знакомое словосочетание. Где-то читала про эту «Мэри».

– «Читала», – передразнила Соня. – Лучше один раз попробовать, чем сто раз прочесть. Хорошая вещь, американцы пьют галлонами. Знаешь, какие они толстые, притом розовые? Чего замолкла?

– Жарко.

– Ну, приглашаю охладиться, можешь остаться до воскресенья. Посплетничаем… Сплетни знаю, умрёшь!

– Правда? – оживилась я. – А всё-таки?

– Не телефонный разговор, – в нос забубнила Соня.

У неё манера – сообщая очередную сплетню, шипит сквозь зубы, как змея на охоте. Вообще, Соня любит создавать вокруг себя ажиотаж, из мухи слона сделает и преподнесёт на блюдце. Если учесть, что в основе всякой сплетни лежит искреннее чувство и бескрайняя фантазия – все слушают разинув рты. В конце концов, интересен не сам факт, а эмоция, которой заряжается и рассказчик, и слушатель. На Сонином месте я бы начала писать детективы.

– В котором часу?

– В семь будь здесь.

– Посмотрим.

– Как это посмотрим? – петушьим голосом возмутилась Соня. – Ты что-то скрываешь, да? Точно скрываешь, – ответила на свой же вопрос. – Если ты опять откопала очередного мужа, я просто повешусь. Ты хоть место укажи на кладбище, где можно выкопать кандидатов в мужья. Их там много?

– Сколько хочешь. Ведро – триста баксов.

– Дешёвка, такого добра и у меня хватает.

– Какого чёрта тогда повисла, как амулет?

– Раньше предполагала, что он стотысячный.

– И не стыдно тебе, – вступилась я за Тимура.

Справедливости ради следует отметить: с мужем Соне повезло. Тимур Арбатов, субъект субтильный и интеллигентный, по настоянию супруги бросил «скучную» профессию программиста, подался в бизнесмены и предстал перед опешившей публикой в качестве владельца ресторана. Сонька распустила павлиньи перья. «Мой муж – директор элитного ресторана», – трезвонила она повсюду. Напрасно горло драла. Людям деньги покажи, а там хоть могильщиком работай. Вышеупомянутый элитный ресторан прибыль не давал. Сонька хвост поджала, но сдаться даже не думала. На этот раз её хищный взор устремился к Америке. Долго не раздумывая, втолкнула в самолёт своего благоверного и полетела в цитадель демократии, а вернулась оттуда ни с чем… если не считать рецепта «Кровавой Мэри», а из-за этого точно не стоило тащиться за океан.

– Стыдно, – поразмыслив, согласилась Соня. – Но это к делу отношения не имеет. Признайся – кто он? …Ага, затихла, как нильский крокодил, значит, «он» есть. Чёрт с тобой, тащи и его.

– Какая чепуха. Ещё мужа не хватало в такую жару, – тихо простонала я.

– Ну ты даёшь! Тебе сезонного мужа подавай. – Соня не могла обойтись без укуса, когда речь заходила о моём замужестве.

Повесив трубку, я с досадой уставилась на собственную физиономию, смутно отражённую в зеркале. Зелёные глаза, продолговатые и меланхоличные, недовольно сморщенный нос, редкие брови. Вообще-то, у меня занятная внешность. Некоторые находят сходство с Барбарой Стрейзанд, некоторые – с Барбарой Брыльской. Что у этих двоих общего, кроме имени? Ничего. Просто обе похожи на меня. Так что я с успехом могу быть и красавицей и уродиной, как сказочная Василиса.

Что касается моего злосчастного замужества…

Пора познакомиться. Меня зовут Ия Малышева. Фамилия обыкновенная, а именем меня наградила бабушка-грузинка, утверждая, что Ия – это фиалка. Так звали её лучшую подругу, умершую в юности. Мне, конечно, жалко ушедшую из жизни тёзку, но лучше бы её звали Анастасией или Еленой, в конце концов, Евгенией. Нет, непременно фиалка – ну прямо букет цветов и много солнца.

Насчёт замужества… Имела «счастье» два раза быть замужем, что и подорвало мою репутацию. Первый раз выскочила замуж в семнадцать лет за двадцатитрёхлетнего амбала с бицепсами Шварцнегера и тремя извилинами в мозгу. Сразу возникает вопрос: если изначально знала о количестве извилин, какого чёрта «выскочила»? Отвечаю: на тот момент мерещились извилины, располагающиеся ниже пояса, чувственно-энергетические гормоны ослепили меня. Притом эти извилины так красиво были упакованы, не то что я, сама Хилари Клинтон бы ошиблась.

Самым невыносимым оказалось его пьянство, когда испарялись и те несчастные извилины. Испепеляя шизоидным взглядом, он надвигался на меня, будто перевёрнутая пирамида, демонстрируя пудовые мышцы. Вспомнить тошно.

Через год расстались. Второй раз вышла замуж в двадцатипятилетнем возрасте. О причине развода рассказывать не буду – больно вспоминать.

«»

Вечером второго дня я при полном параде: причёсанная, надушенная, в элегантном синем платье – стояла на окраине города в ожидании микроавтобуса. Несколько попыток лебединым взмахом оголённой руки остановить микроавтобус потерпели фиаско. Правда, остановился чёрный мерседес с таинственно затемнёнными стёклами, но я не села, кто знает, какой монстр затаился за тёмными окнами мерса. Подфартило трём полуголым девицам – перепрыгивая друг через друга, точно горные серны, они очутились у дверей автомобиля. Повиляв востренькими задницами, барышни, не кривляясь, юркнули в машину.

Наконец, появился долгожданный микроавтобус. На парпризе красовалась жирная надпись «Москва – Огорёво». Закинув ногу на довольно высокую ступеньку, неожиданно почувствовала подзатыльник, не успев сообразить, в чём дело, приподнялась в воздухе и головой ткнулась в бок одуревшего от жары водителя. Моя голубая длинноухая сумка сделала сальто и криво повисла на сидящем в первом ряду юноше. Водитель спохватился и бросился на помощь, я грозно развернулась.

Между узкими рядами продвигалось сиреневое животное неимоверных размеров, после тщательного осмотра оно оказалось особью женского пола, похожей на борца сумо.

– Гражданка… – пролепетала я.

Кто на тебя смотрит, кому далась твоя изысканная причёска, или сломанный ноготь, или пылающее от стыда лицо? Женщина, весело подрагивая центнеровой задницей, прошествовала между рядами и плюхнулась на то единственное место, которое предназначалось мне.

– Эээ… ааа… – заблеяла я, словно новорождённый телёнок.

У меня нет ответа на хамство. Единственное, что я могу – это плакать. Каково видеть в битком набитом транспорте рыдающую женщину бальзаковского возраста?

– Иди сюда, сядь со мной, – пожалел меня водитель и сунул миниатюрную табуретку, предназначенную «высоким» гостям.

Что оставалось делать? В настежь распахнутые окна заглядывали заискивающие лица желающих подышать свежим воздухом пригорода. И где они прятались, вроде одна стояла на остановке.

По дороге водитель подобрал ещё нескольких пассажиров, за неимением мест они стояли строем, смотря друг другу в спину, будто папуасы выполняли сложный ритуальный танец. Передо мной качался дряхлый старик, вцепившийся в потолок, как тропический паук. На подъёме старик наклонялся, норовя наскочить на меня своими худыми потными ляжками. В одной руке он держал целлофановый пакет. Подозреваю, что там находился вонючий козий сыр под названием гуда, который делают пастухи в недоступных горах Грузии.

Автобус наконец дополз до Огорёво. В витрине ветхого магазина мельком увидела остатки причёски, съехавший ворот элегантного платья и искажённое от досады лицо – по всей видимости принадлежащее мне. Ещё бы, почти двухметровая женщина полчаса тряслась на крошечной табуретке, каждую минуту одёргивая облегающее платье, ощущая, как колени касаются собственных ушей. Как живой осталась – вот в чём вопрос.

Часы показывали восемь. Конечно, опоздала, кутёж в самом разгаре. К чёрту! Не останавливаясь, достала зеркало – припудрилась, причесалась, опрыскалась духами, и гордо закинув голову, приоткрыла ворота.

Тишина поразила меня, будто в склеп попала.

– Сонька! – выкрикнула в пустоту.

Отозвалась соседняя собака, в кустах раскудахталась рыжая курица. Неужели ошиблась адресом? Нет. Вот облезлый кран, вставленный в грязно-белый кафель, лестница, ведущая на открытую веранду… Но почему не слышны голоса гостей, почему не встречает меня вечно весёлая и энергичная Соня?

Осторожно ступила во двор, повертела головой во все стороны и прошла на второй этаж.

Минуту спустя я оказалась в реальном ужастике Альфреда Хичкока. У накрытого стола в неестественных позах развалились трупы моих друзей, в гамаке покачивалась незнакомая мне пара, выпучив белесые глаза. На столе пурпуром отливали стаканы с коктейлем. «Это и есть „Кровавая Мери“»… – подумалось перед тем, как хлопнуться в обморок.

«»

Целую неделю глотала транквилизаторы, прикрываясь сном, как устрица ракушкой. Сон приходил, но какой-то нездоровый – вязкий, зеленовато-серый, как поверхность болота. Я качалась на этой поверхности – ни живая, ни мёртвая. Временами снился сон, но это был не классический сон – с началом и концом, это было продолжение кошмара, героиней которого я оказалась в тот злосчастный летний день…

Снилось, будто я не опоздала на ужин, будто вместе с другими пью отравленный коктейль, вместе с другими умираю… Невесомым телом пригвоздившись к потолку, я наблюдаю за происходящим в каком-то другом измерении. Кто-то горько рыдает, кто-то тихо всхлипывает, только я невозмутима. Моё бледное лицо с потусторонним безразличием всматривается в себя. Наблюдаю и думаю: неужели этот заострённый, направленный в неизвестность нос принадлежит мне или эти стеклянные глаза, без намёка на здравую мысль? У сна имелся свой специфический запах, от него пахло серой и обугленными покрышками, вероятно, так пахнет ад.

Процесс пробуждения был хуже.

– Встань, Иечка, на панихиду опаздываем, – сквозь пелену услышала голос моей старшей сестры, Лены.

Стараюсь вырваться из ирреального мира, с трудом продираю глаза.

На краю постели вместо одной сидят несколько Лен, они сидят позади друг друга, копируя движение первой. Вспоминается «Лебединое озеро» Чайковского… В юности я увлекалась балетом, стать прима-балериной помешал высокий рост. Людмила Марковна, преподаватель хореографии, посоветовала маме: «Пока не поздно, пристройте свою дочь-акселератку на баскетбол». Мать чуть инфаркт не хватил, но продемонстрировать свой снобистский лексикон она всё-таки сумела: «Моя дочь… Моя семья… „Щелкунчик“… Григ… „Девятая симфония“…» Не пойму, с какой стати она налегала на балет. Моему росту разве что Шварцнегер подойдёт. Ничего себе пара – я с Арни на сцене Государственного театра оперы и балета. Потанцевать в детском спектакле я успела. Шла первой, за мной шествовали остальные, будто одноликий и многорукий Шива надвигается.

– Ия! – подаёт голос Лена.

На сей раз она без двойников, чинно сидит у постели и с сочувствием смотрит на меня большими чёрными глазами.

– Неудобно, панихида началась.

Чувствуя на плече её тёплую руку, тихо радуюсь. Хорошо, что у меня есть сестра, старшая сестра. Иногда я раздражаю Лену, но куда ей деться от меня? Лена – честный человек, законопослушный, а у жизни свои законы, в большинстве случаев не совпадающие с её представлениями. Тогда Лена теряется и злится.

Пьяной курицей тащусь в ванную, стараюсь привести себя в порядок, потом сажусь в машину и еду на панихиду – на первую, вторую, третью… Боже мой, заплакать бы. Слёзы унесут эмоциональные шлаки. Не получается – хожу с сухими глазами, как чучело.

Не хочу быть обузой, даже родная сестра не обязана ночами напролёт сидеть у моей кровати, тем более дома ждут муж с детьми. Мой зять Виктор будет весь день сидеть с пустым желудком около полного холодильника, ему готовенькое подавай. И сестра носится орлицей, доставляя в клюве переваренную пищу.

Вечером последний раз сглотнула оставшийся омитриптилин, юркнула в постель и приготовилась к завтрашнему пробуждению. Валяться в депрессии слишком большое удовольствие, я должна найти убийцу моих друзей или убийц… Интуиция подсказывает, это дело рук близкого, только близкий человек мог вечером проникнуть в семью Арбатовых, подсыпать толчёный клофелин в бокалы с коктейлями, убить шесть человек и смыться. Шесть человек…

Утром, сварив крепкий кофе, села за стол. В первую очередь написала список.

Убитые:

1. Соня Арбатова.

2. Тимур Арбатов.

3. Гриша Тарасов.

4. Кира Шевченко.

5. Борис Зарубин.

6. Таня Зарубина.

Внизу приписала имена счастливчиков, не пришедших на смертельный ужин.

1. Ия Малышева – ваша покорная слуга.

2. Лола Демидова.

3. Никита Соколов.

4. Катя Кучумова.

5. Кирилл Кучумов.

6. Вадик Долинский.

7. Света Долинская.

Начинаю с последних – муж и жена – Вадик и Света Долинские, друзья Тимура. В момент убийства они находились на вокзале. Уезжали в город Сочи. Добраться до Огорёво, подсыпать в стаканы яд и вернуться обратно на вокзал они успели бы только на «Мессершмитте». Чета Долинских вне подозрений.

Вторую пару – Катю и Кирилла Кучумовых – я знаю прекрасно. Они находились дальше Долинских, в Кушадаси – курортном городке Турции, где и поныне отдыхают. Вряд ли они знают вообще об Огорёвской трагедии.

Остаются три подозреваемых – я, Лола и Никита.

Весь тот злосчастный вечер Лола провела дома. У неё сломался передний зуб. Зияя чёрной дырой во рту, закомплексованная Лола не то что в Огорёво, мусор бы не вынесла в собственный подъезд.

Что касается Никиты Соколова (он же Кит, он же Сокол), с семи до восьми он находился на деловой встрече. Этот факт подтверждают весьма компетентные мужи, присутствовавшие на той встрече. Никита собирался приехать в Огарёво, но позднее, о чём предупредил Соню.

Остаюсь я. Но я никого не убивала. Сомневающихся могу познакомить с водителем микроавтобуса и стариком с вонючим сыром, в ногах которого болталась до Огорёво.

Закусив кончик карандаша, уставилась на список. Шесть человек туда, шесть сюда, а мне куда ткнуться, мой дедуктивный поезд застрял в туннеле. Единственное, что знаю наверняка – я не убивала. Моя рука механически вырисовывает въезжающий в туннель поезд.