Малая Морская улица

скачать книгу бесплатно

Малая Морская улица
Ларисса Ильинична Бройтман

Елена Иосифовна Краснова

Данная книга о Малой Морской улице является продолжением исследования Л. И. Бройтман и Е. И. Красновой, авторов издания «Большая Морская улица», в 1998 году удостоенного диплома «Анцифировской премии» в номинации научно-исследовательских работ. Малая Морская улица начала застраиваться в начале XVIII века. Здесь располагались Морские слободы, в которых должны были жить люди, имеющие отношение к Адмиралтейству и постройке кораблей. Исторические материалы собраны из архивов, газет и журналов того времени, воспоминаний, дневников. Текст снабжен иллюстративным материалом.

Л. И. Бройтман, Е. И. Краснова

Малая Морская улица

Предисловие

Эта книга о Малой Морской улице является продолжением книги тех же авторов Л.И. Бройтман и Е.И. Краснова «Большая Морская улица», опубликованной в 1996 и в 1997 гг. Это была первая большая книга об одной улице. В 1998 г. мы получили за нее Анциферовский диплом в номинации «Научно-исследовательская работа». В 2005 г. книга была переиздана в два раза большем объеме.

Заканчивая книгу «Большая Морская», мы начали собирать материалы по Малой Морской, но в 1990-е гг. Лариса Ильинична уехала в Германию, а я переключилась на другие темы по истории Петербурга и генеалогию. Все эти годы нас постоянно спрашивали, когда мы напишем о Малой Морской. Мы начали работу, но в 2014 г. Ларисы Ильиничны, увы, не стало. Дальше работать мне пришлось одной. Заканчивать книгу, когда вам девяносто, – непростая задача, но, надеюсь, я с ней справилась.

Возможно, прочитав эту книгу, читатели вернутся к книге «Большая Морская улица», поэтому хотя бы здесь сообщим, что в книге о Большой Морской по вине издательства в именном указателе вместо страниц указаны номера домов.

Улицы, о которых идет речь в этих книгах, начали застраиваться в начале XVIII в. Здесь располагались Морские слободы, в которых должны были жить люди, имеющие отношение к Адмиралтейству, к постройке кораблей. Дома в слободах были в основном деревянные или мазанковые. В 1736 г. во время громадного пожара они сгорели почти все. После пожара резко изменился состав населения улиц, так как теперь здесь разрешалось строить только каменные дома, на которые денег у большинства прежних владельцев не было, поэтому сведения о владельцах домов до пожара в основном есть только по тем домам, где эти владельцы сохранились. Правда, есть перепись домов 1717 г., но в ней почти невозможно разобраться. После пожара разбираться легче. Была создана Комиссия о Санкт-Петербургском строении, и сохранился план, составленный в 1738 г. архитектором Еропкиным, на котором указаны участки, на которые делится Большая Морская и левая часть Малой Морской улицы (правая часть еще не существовала, дома левой стороны до середины XVIII в. выходили фасадами на Адмиралтейский луг), и кому эти участки будут даны.

Малая Морская улица за время своего существования не раз меняла свое название. Можно составить примерную таблицу этих названий по годам. Но часто разные люди в один и тот же год указывали разные названия улицы.

1738–1773 г. – Большая Луговая,

1761 г. – Луговая Адмиралтейская,

1768–1800 г. – Новая Исаакиевская,

1731–1902 г. – Малая Морская,

1902–1993 г. – ул. Гоголя,

1993 г. – Малая Морская.

Колоссальный массив материалов – купчих и закладных на петербургские дома в интервале 1716–1780 гг. хранится в Москве в Архиве древних актов (РГАДА. Ф. 285), но пользоваться им трудно, так как он не систематизирован и не снабжен указателями. На каждый год имеется толстенная рукописная книга, в которую купчие и закладные на дома записаны просто в порядке регистрации, причем вместе – и петербургские, и московские. В Петербурге имеется вторичный источник. В первой половине ХIX в. священник С. С. Тапильский переписывал в большие тетради в произвольном порядке все встречаемые им купчие и закладные. Систематизировать их он не успел, хотя пытался определить, на какой улице находится дом (в 1738 г. впервые появились названия улиц). Тетради эти попали в руки другого священника – Яковлева, а затем под названием Фонд Яковлева почему-то разделились между двумя Петербургскими архивами: РГИА. Ф. 834 и ЦГИА СПб. Ф. 2263.

Много материалов можно найти в газете «Санкт-Петербургские ведомости», которая издавалась с 1728 г. В ней печатались не только объявления о купле-продаже и залоге домов, но и о наследовании и другие объявления, содержащие адреса разных людей (например, потерявшуюся собаку или потерянное кольцо просят доставить за вознаграждение такому-то туда-то). Постепенно издаются указатели содержания по годам.

Номеров у домов до 1780 г. не было, разобраться помогает то, что обычно в купчих и закладных на дом указывали соседей и предыдущих владельцев. Для того чтобы разобраться в этих материалах, надо знать владельца хотя бы одного дома на нужной улице. Номера появились только в 1780 г., но не по улицам, а по так называемым кварталам внутри частей, на которые был разделен город. Наши улицы находились в I Адмиралтейской части, которая располагалась между Невой и Мойкой. Первый квартал составляли участки от Летнего сада до Невского, второй – от Невского до Исаакиевской площади, третий – за Исаакиевской площадью. Несколько лет назад А. А. Иванов, много работавший с «Санкт-Петербургскими ведомостями», опубликовал книгу «История Петербурга в старых объявлениях», в которой он поместил содержание (конспекты) некоторых объявлений в интервале 1730–1820 гг., в которых он разобрался и указал современные адреса. Объявления размещены в хронологическом порядке, но есть именной указатель.

Естественно, большое значение имеет иконографический материал.

Сведения о владельцах и о том, как выглядели их дома в 1740- х гг., дают материалы коллекции Берхгольца (хранится в Стокгольме, фотографии есть в Эрмитаже и Музее истории Санкт-Петербурга). Изображены только каменные и красивые дома на улице, но, к сожалению, название улиц не указано. Сверху над каждым домом мелким готическим шрифтом по-немецки написана фамилия владельца, часто с ошибкой (например явно немецкой фамилией Brilken назван русский Брылкин).

Как выглядели дома в конце 1760-х – начале 1770-х гг. можно увидеть на рукописном аксонометрическом плане Санкт-Петербурга Сент-Илера, на котором улицы и дома центра города изображены с высоты птичьего полета. Состоит он из отдельных фрагментов, не всегда стыкующихся друг с другом. Хранится он в Музее военно-морского флота. На нем не обозначены ни улицы, ни владельцы, но, сравнивая рисунки с современным планом, в итоге удалось определить, какие улицы изображены на каком фрагменте. В итоге недавно этот план был издан в форме большого альбома.

Рисунки XVIII в. не всегда дают правильное представление об обывательских домах. Художник иногда рисовал достроенным то, что существует в проекте, не обращая внимания на детали окружающих домов.

Некоторые дома 1740-х гг. сохранили свой вид до 1760-х, и, сравнивая их вид и число домов между пересекающими улицами, можно узнать названия улиц на рисунках из коллекции Ф. В. Берхгольца. Этим-то мы и занимались, начав работать над книгой о Большой Морской с начала 1980-х гг., естественно прихватывая и некоторые материалы по Малой Морской. Разумеется, при этом надо всегда проверять фамилии соседей по купчим.

На конец XVIII в. есть хранящаяся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (шифр 0-IV-56) рукопись «Роспись домов Санкт-Петербурга). Даты на ней нет, но, судя по материалам, она относится к самым последним годам этого века. Для четырех Адмиралтейских и Литейной части приводятся планы с разделением на участки домов с их номерами, а в приложении указаны владельцы.

Там же в отделе рукописей РНБ хранится аксонометрический план района Морских улиц конца XVIII в.

Работа по XIX в. существенно легче. Начиная с 1804 г. время от времени издавались табеля с указанием адресов и владельцев домов, причем часто в новом табеле указывался не только новый номер дома, но и предыдущий (номера часто менялись в основном в связи с разделением или объединением участков). Очень важно, что в табеле 1804 г. указаны номера 1798 г., которые можно найти на плане в «Росписи…», к которой приложен план. Иногда указывалось число комнат и оценка дома. После 1804 г. есть табеля 1806, 1809 и несколько на 1822 г. Их названия и местонахождение можно посмотреть в статье Е. И. Красновой «Источники для изучения истории домовладения в Санкт–Петербурге», опубликованной в сборнике «Старый Петербург. Поиски, находки, открытия». СПб., 2009. Сост. и ред. Е. И. Краснова).

В 1834 г. в Петербурге впервые была введена нумерация домов по улицам. В связи с этим в 1836 г. была издана книга «Нумерация домов Санкт-Петербурга, дающая перевод поквартальных номеров 1822 г. в номера по улицам. Указаны там и владельцы.

Очень полезен табель домов ЦГИА СПб. (Ф. 513. Оп. 168. Д. 230) с указанием номеров домов на конец XVIII в., 1804, 1821 и 1834 г. с указанием владельцев на последний год.

В 1837 г. была издана книга К. Нистрема, где указаны адреса живущих (владельцы домов не указаны). В 1844 г. тот же автор выпустил «Адрес-календарь петербургских жителей».

Одна из самых полезных и легких в обращении книг – изданный в 1849 г. «Атлас 13 частей Петербурга», в котором приведены планы улиц с указанием владельцев домов прямо на плане. В 1854 г. вышла книга В. М. Матвеева «Санкт-Петербургский путеводитель», которую часто называют «60 000 адресов Санкт-Петербурга».

В 1858 г. в центральных частях города по непонятной причине поменяли местами четную и нечетную стороны улиц. Позже это сделали и в остальных частях. Правда, сейчас есть несколько новых улиц по старой нумерации (видимо, просто что-то напутали).

В ЦГИА СПб. (Ф. 513, Оп. 168. Д. 396) есть очень полезные «Списки домам с обозначением на оных номеров 1822, 1846 и 1858 гг.» с указанием владельцев на последний год.

Затем вышла новая книга Н. Цылова «Описание улиц Петербурга и фамилии домовладельцев на 1863 г.», в 1860- х гг. – «Всеобщая адресная книга Санкт-Петербурга Гоппе и Корнфельда на 1867–1868 гг.» и «Список домам Санкт-Петербурга» Нейгардта, где есть алфавитный список домовладельцев на 1869 г. В дальнейшем Гоппе и Корнфельд еще не раз печатали табеля улиц, табель на 1874 г. есть и в архиве. Подробнее список можно посмотреть в упомянутой статье Красновой.

И, наконец, с 1892 г. ежегодно стали выходить справочники, которые принято называть «Весь Петербург».

Пользуясь всеми справочниками надо не забывать, что номера по улице тоже могли сдвигаться, а название самих улиц меняться. Забегая вперед, хотим предупредить, что название Малая Морская, кроме современной улицы, в некоторые периоды употреблялось и для современной Почтамтской и даже для части Большой Морской за Исаакиевской площадью. А Новоисаакиевской (Новой Исаакиевской) одно время называли и Малую Морскую и ее продолжение – Почтамтскую, считая их за одну улицу, а потом стали называть современную ул. Якубовича.

Работая со справочниками, надо не забывать купчие и закладные из архивов и газет, они дают дату изменения владельца, и кроме того, надо предусмотреть тот вариант, когда владелец дома мог измениться не раз между датами из справочников.

Все это дает адреса и фамилии владельцев и живущих, но надо еще искать материалы о них. Для этого существуют энциклопедии, в которые попадают далеко не все. Приходится прочесть множество книг по истории, а также много материала есть в воспоминаниях или дневниках.

Хочу выразить большую благодарность от лица, к сожалению, покойной Л.И. Бройтман и от себя, участвовавшей в создании этой книги Анне Сергеевне Сухоруковой, которая после смерти Лариссы Ильиничны помогала мне состыковывать и редактировать материалы, написанные ею в Германии и мной в Санкт-Петербурге. Кроме того, Анна Сергеевна предоставила значимую информацию о сотрудниках Театра комедии, которая вошла в главу о доме № 4. Огромное спасибо постоянному моему помощнику Алексею Николаевичу Лукоянову, как всегда дарившему интересные материалы из архивов и старых газет.

Е. И. Краснова, дипломант Анциферовской премии за книгу «Большая Морская», написанную в соавторстве с Л. И. Бройтман.

Лауреат Анциферовской премии за общий вклад в петербургское краеведение.

Часть первая

Четная сторона

Малая Морская улица, 2; Невский проспект, 11; Кирпичный переулок, 2

В 1710 г. архимандрит Феодосий обратился к государю с письмом, в котором писал: «Повелено мне приезжать в Санкт-Петербург для управления духовных дел, а под дворовое строение, где мне и при мне служащим жить, место не отведено». Эта просьба Феодосия вполне обоснована – петербурское духовенство в это время подчинялось Новгородской епархии, и архимандриту приходилось часто приезжать в Петербург из Новгорода.

В том же 1710 г. начали прорубать просеку от Адмиралтейства к Новгородской дороге – будущий Невский проспект – и Феодосию отвели угловой участок размером 12 на 20 сажен на месте пересечения Невского и Луговой улицы, сейчас Малая Морская, дом 2/11.

Почти сразу под руководством Феодосия начали строить Алексадро-Невскую лавру, и застройка участка на Луговой улице затормозилась. Только в 1716 г. Феодосий распорядился «у архитектора Дрезина (т. е. Трезини) взять рисунок монастырскому подворью, как строить мазанки от префектова двора по погреб». К осени 22 верхних и нижних «жилья» были закончены и покрыты черепицей. Подворье было огорожено тыном, имело ворота и двор. При монастырском подворье был построен шалаш для сенной продажи. В документе есть сведения о том, что подворье имело форму пятиугольника.

По приказу графа Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина на подворье жил иеродиакон Варнава, который переводил книги с латинского на славянский, а в 1725 г. «стоял» прибывший в Петербург грузинский «принц», или «царь», Вахтанг Леонович. Но карьера Феодосия к этому времени закончилась. Достигнув чина вице-президента Святейшего синода, он начал заниматься «неподобающими делами», и по указу Екатерины I был сослан в далекий монастырь и вскоре умер.

В 1731 г. ввиду возвращения Святейшего синода из Москвы было приказано освободить подворье от постороннего постоя, в том числе живших здесь к этому времени солдат Преображенского полка.

Во время большого пожара 1736 г. Адмиралтейское подворье «сгорело все без остатку». От монастыря требовалось построить новое подворье длиной 40 сажен. Не имея средств на эту постройку, монастырь просил дать разрешение строиться на другом месте, «против прежнего с уменьшением», т. е. дать место в той же Луговой улице и то же «наугольное». Этот узкий и длинный участок затем был присоединен к соседнему слева от него, и сейчас они составляют вместе дом 10 по Малой Морской и 10 же по Гороховой. До пожара просимый участок принадлежал Надежде Ивановне Вельяминовой – вдове д. ст. сов., которая не имела средств на строительство дома после пожара и отказывалась от этого места, которое и было отведено для постройки Невского подворья, а бывшее монастырское место Комиссия о Санкт-Петербургском строении, созданная после пожара, решила отвести под постройку казенного торгового дома «без погребов о двух апартаментах… а внутри оного сделать лавки для продажи всяких сибирских и ниренбергских товаров [галантерейных – Авт.] и конфискованных пожитков».

На плане Еропкина указаны места казенного дома между Малой и Большой Морской и Гостиного двора между Мойкой и Большой Морской после пожара. Все это не было построено. Комиссия предложила «зделать один переулок… прямой линией шириной восемь сажен через Морскую улицу» к реке Мойке, на берегу которой было сделано место для «складки кирпича», привозимого по Мойке.

Долго место между Мойкой, Невским проспектом и «Кирпишным» переулком оставалось незастроенным. Только в 1754– 1755 гг. архитектор Б. Ф. Растрелли построил здесь для Елизаветы Петровны временный, деревянный, Зимний дворец на время перестройки основного дворца. Дворец этот занял два квартала по Невскому – от Мойки до Малой Морской – перегородив Большую Морскую. О нем написано в книге о Большой Морской. Покои наследника престола Петра Федоровича и его жены Екатерины располагались вдоль Луговой (Малой Морской). На углу Невского и Луговой был главный вход во дворец, а окна личных покоев Екатерины, как она сама пишет в своих записках, выходили на Кирпичный переулок.

25 декабря 1761 г. императрица Елизавета Петровна умерла, а в апреле 1762-го новый император Петр III повелел переехать в незаконченный большой дворец. В 1767 г. большая часть деревянного дворца была разобрана. На фиксационном обмерном чертеже на месте Тронного зала (примерно в середине по Невскому) написано: «Из оного выбирать для делания г. Фальконету для монументу большой мастерской». Кроме мастерской Э. М. Фальконе получил еще для жилья каменную кухню. Большая Морская снова получила выход на Невский. А в 1770 г. всех желающих приглашали в мастерскую посмотреть большую гипсовую модель памятника Петру Великому. В 1780-х мастерская была разобрана.

В 1786 г. по указу Екатерины II этот участок предназначался «для построения, дома нужного Кабинету нашему, в котором бы с безопасностью вмещены все его отделения с вещами и деньгами». Кабинет ведал личными расходами и имуществом членов императорской семьи, так что этому ведомству уделялось большое внимание. Но после смерти Екатерины II император Павел распорядился дом «Кабинета нашего по Большой и Малой Морским и Кирпичной улице» передать в ведение князя Юсупова для строительства театра. По докладу Н. Б. Юсупова было отпущено 50 000 рублей, проект поручено было составить архитектору В. Бренне. Но театр не был построен, хотя яма для фундамента была вырыта.

В 1857–1858 гг. в газете «Северная пчела» была помещена статья «Прогулки по Петербургу», автором которой, возможно, был издатель Н. И. Греч. Он писал «По правую сторону Невского… красуются огромные домы Косиковского и Чаплина. Там, помню я, до 1801 г. было пустое место, обведенное забором… Среди его была такая глубокая лужа, что дети из соседних домов катались по ней в лодочке».

В 1800 г. император Павел большое незастроенное место между Малой и Большой Морской мерой по Невскому проспекту – 50, по Новой Исаакиевской (так стали называть Луговую улицу) – 13, по Кирпичному переулку – 50 и по Большой Морской – 49 сажен «всемилостивейшее пожаловать соизволил шталмейстеру Муханову в вечное и потомственное владение». Но Сергей Ильич Муханов владеть этим участком вечно не пожелал и почти сразу, в 1802 г. продал его богатейшему херсонскому купцу I гильдии, крупному поставщику и интенданту армии купцу Абраму Израилевичу Перетцу. Перетц незадолго перед этим купил существующий и поныне громадный дом на Невском между Мойкой и Большой Морской, который был построен почти сразу после разборки деревянного Зимнего Дворца. Купленный большой участок Перетц разделил для продажи на пять маленьких участков. В начале 1800-х гг. они имели номера 86–90. В архиве удалось найти материалы по этому кварталу. Наш дом, который имеет № 2 по Малой Морской, такой же номер и по Кирпичному переулку и № 1 1 по Невскому проспекту, в списке 1804 г. имеет № 88, и владеет им Томас Сиверс, а в списке 1806 г. – Коссиковский. Притом на этот год к списку приложен план, на котором № 88 имеет интересующий нас дом, выходящий на Малую Морскую, а участок Сиверса имеет № 87 и находится на месте соврменного дом № 4 по Кирпичному переулку. В архиве же есть прошение дочери Сиверса разобраться наконец с номерами домов. Так что путаница была уже тогда. Дело в том, что недавно в Москве вышла книжечке о доме 1 1 по Невскому, которая называется «Дом Сиверса». Согласиться с этим мы не можем, так как дом на этом участке принадлежал после 1806 г. Коссиковскому еще много лет. Известно, что он купил у Перетца еще один дом недалеко, на Невском, между Большой Морской и Мойкой. У него оказались два дома на Невском недалеко друг от друга, что иногда путает исследователей.

Андрей Иванович Коссиковский, купец I гильдии, занимался поставками хлеба из южных губерний России казенному ведомству, снабжал продовольствием армию во время войны 1812 г. C XVIII в. российское правительство особенно заботилось о снабжении хлебом столицы империи, расположенной на краю государства, куда в связи с погодными условиями и состоянием дорог подвоз часто был затруднен. В Петербурге всегда были запасы хлеба, для хранения которого строились специальные склады – «магазейны». На поставках хлеба Коссиковский нажил огромное состояние, что позволило ему купить дома в центре столицы и целый остров, принадлежавший ранее И. П. Елагину. Но стремление к наживе не имеет границ, и Коссиковский решил, естественно, без ведома начальства продать часть хранившихся в Петербурге запасов, за что на него в 1827 г. по решению Сената «за тайный вывоз из столицы хлеба» было наложено взыскание и был взят в казну один из его домов в Литейной части, оцененный в 150 000 рублей. Коссиковский был дважды женат, имел сыновей – Александра, Валентина, Всеволода, Владимира – и дочь Елизавету. После смерти Коссиковского дела вели совместно его вдова и старший сын Александр. Дом на углу Малой Морской и Невского проспекта находился во владении семейства Коссиковских до середины XIX в.

Еще в 1809 г. мещанин Осип Осипов открыл здесь кухмистерскую. Ее сменила ресторация г-жи Вейгаузен, размещавшаяся до 1825 г. в угловой части по Невскому проспекту и Малой Морской. 8 января 1826 г. в «Санкт-Петербургских ведомостях» объявлялось, что в угловом доме по Невскому проспекту и Малой Морской улице отдавались в наем лавки, удобные для молочной и фруктовой торговли, а через две недели в этом угловом помещении купец Ф. А. Каупе уже продавал по сходным ценам разных сортов голландский, французский, испанский нюхательный табак и гаванские сигары.

Есть сведения и о работе в 1820-х гг. в этом доме «вольной» аптеки, которая в 1824 г. меняет владельцев, о чем сообщается в «Санкт-Петербургских ведомостях»: «Физикат [столичная врачебная управа. – Авт.] объявляет, что вольная аптека, состоящая из 1-й Адмиралтейской части 2-го квартала в доме Косиковского (тогда № 75) на Невском проспекте на углу малой Морской куплена ныне аптекарем Вильгельмом Бекером и провизором Фридрихом Тиммом, которую физикат освидетельствовавши, нашел в надлежащей во всех частях исправности и порядке, медикаменты и материал добраго качества и в довольном количестве, потому и дозволено г.г. Беккеру и Тиму отпуск лекарств из оной аптеки от имени их производить в законном основании».

Не всем предпринимателям, однако, сопутствовал успех в их деятельности. В 1828 г. Эдуард Гордон, «содержатель англинской гостиницы на Невском проспекте, в доме Коссиковского под № 75, на углу Малой Морской, изъявляя благодарность почтеннейшей публике в посещении его заведения», извещал, что из-за недостаточной выручки вынужден прекратить содержание гостиницы и предлагал в сдачу вместе или порознь бельэтаж и верхние этажи, которые расположены «весьма удобно, омеблированы по последнему вкусу». При этом он, Гордон, объявлял, что продолжает торговлю в находящемся в том же доме ренском погребе, что, видимо, было достаточно выгодно. В 1837 г. здесь, в магазине Жулии, можно было купить платья, шляпки, токи, чепчики и вообще все модные дамские уборы.

В 1843 г. в Петербурге начали печатать еженедельную медицинскую газету, так как большинство врачей в столице в это время были немцами. С 1845 г. газета издавалась в доме Коссиковского. Один из трех врачей, занимавшихся газетой, был младший брат поэта Генриха Гейне – Максимилиан Гейне (1805(7) (?)–1879). Их отец занимался торговлей и обанкротился. Семью поддерживал брат отца – богатый банкир Соломон Гейне, давший возможность получить образование трем племянникам, которые в 1827 г. перешли из иудаизма в лютеранство. В 1829 г. Максимилиан приехал в Россию с рекомендательным письмом от дяди придворному банкиру Штиглицу.

С 1832 г. практически до смерти в 1879 г. с небольшими перерывами Максимилиан Гейне жил в Петербурге, иногда работал вместе с известным врачом Ф. Арендтом. В 1849 г. он получил чин надворного советника и потомственное дворянство Российской империи. В газете он вел несколько рубрик, в том числе посвященную Петербургу. Еще раньше, с 1838 г., он был редактором литературного журнала на немецком языке. Редакция журнала находилась тоже на Малой Морской в современном доме № 12. Его статьи с описанием столичной жизни потом были изданы отдельной книгой. Вышедшие в 1844 г. на немецком языке «Медико-топографические эскизы Петербурга» тоже были составлены по его газетным публикациям.

М. Гейне считался очень хорошим врачом, приобрел широкий круг знакомств среди деятелей культуры. Он был хорошо знаком с Н. И. Гречем, В. Ф. Булгариным, Ф. И. Тютчевым. В 1860 г. женился на молодой вдове Арендта, оставившего трех детей в возрасте до 10 лет, которых потом и воспитывал. В 1865 г. он вышел в отставку, но остался жить в Петербурге, на Миллионной улице. Умер в 1879 г. в Берлине, куда приехал, видимо, для лечения.

В 1845 г. в доме Коссиковского красильщик и «пятновыводчик» Луи Сатиас открыл мастерскую, где чистил и красил ткани и готовую одежду, обещая восстанавливать их прежний цвет. А в 1850- х гг. здесь была шапочная мастерская купца Ф. Демидова. В этом же доме находилась гостиница Винтера, один из постояльцев которой объявлял в 1855 г. о продаже тройки молодых лошадей «шведок вороной масти». Помимо сапожного мастера Г. Эммермана, в доме Коссиковского снимали помещения токарь и купец П. Эш и портной мастер Евгений Флоран.

С конца 1850-х гг. значится уже новый владелец – Владимир Иванович Струбинский (1835–1883). Во второй половине XIX в. среди петербургских домовладельцев довольно часто встречалась фамилия Струбинских. В доме Александра Петровича Струбинского на Греческом проспекте (№ 6) в 1875–1878 гг. жил Федор Михайлович Достоевский. Александр Петрович и Владимир Иванович были двоюродными братьями, у них был общий дедушка Семен Владимирович, родившийся в 1750 г. и в 1829 г. похороненный рядом с женой Натальей Сидоровной вблизи Ораниенбаума на Свято-Троицком кладбище. Основная деятельность Владимира Ивановича Струбинского была связана с Царским Селом. В 1861 г. коллежский секретарь Струбинский занимал должность попечителя запасных магазинов Царского Села. В дальнейшем он становится мировым судьей, а затем – почетным членом Съезда мировых судей в Царскосельском уезде в звании действительного статского советника. В 1854 г. Струбинский получил ссуду под залог дома, а в 1869 г. решил перезаложить дом. При этом архитектор Рудольф Богданович Бернгард свидетельствовал: «…дом прочной постройки на гранитном цоколе, фасады оштукатурены и завершаются карнизом с модульонами. Окна третьего этажа обтянуты наличниками и украшены сандриками на лепных кронштейнах. Имеются шесть чугунных балконов с железными решетками, 5 металлических зонтиков».

В ведомости о доходах перечисляются многочисленные торговые заведения и мастерские, расположенные в доме. Взамен токаря П. Эша теперь токарный мастер из города Ревеля (Таллина) Александр Трейберг снимает помещение для мастерской и магазина, а также квартиру для себя – всего восемь комнат. Рядом находились галантерейный магазин Трентеполя и магазин бриллиантовых изделий Гау. Помимо этого, перечислены магазины перчаток, сапожный, готового платья, парикмахерская, красильня, мясная и овощная лавки, распивочная. Снимали в доме помещения также книжный фотограф, зубной врач, были еще ресторан, банкирская контора, меблированные комнаты.

В апреле 1870 г. Английский магазин съестных припасов в доме 2 по Малой Морской улице принимал заказы на изготовление «плум-пудингов» и кексов к предстоящему празднику Пасхи.

В этом доме дважды останавливался Иван Сергеевич Тургенев. В 1880 г. он прожил здесь с февраля до середины апреля. По тогдашней нумерации он жил в квартире № 20, где были меблированные комнаты. Отсюда он часто направлялся на набережную Фонтанки, где вблизи Симеоновской церкви жил его друг поэт Я. П. Полонский. Встречался Тургенев с сотрудниками редакции журнала «Русское богатство», рассказывал о своих творческих планах. И в свой последний приезд в апреле 1881 г. он остановился в тех же меблированных комнатах. Заболевшего Тургенева тогда навестили Г. И. Успенский и С. Н. Кривенко. Через несколько дней Кривенко снова побывал у Тургенева и вспоминал об этом впоследствии: «Чувствовал он себя лучше. Говорил много и о разных предметах, но больше всего— о литературе и о молодых писателях. Говорил о Г. И. Успенском, которого очень любил и ценил, досадуя на него только за одно, почему он не попытается большого романа или повести написать, а из молодых писателей больше всех ему нравился Гаршин… Тургенев следил решительно за всем, что появлялось новенького в литературе, не исключая даже иллюстрированных изданий и таких газет и журналов, которых в Петербурге обыкновенно не читают, а потому знал и таких писателей, которые только что выступили в литературе или написали одну какую-нибудь вещь, мало кому известную. Он помнил даже особенно выдающиеся и яркие места и страницы, которые произвели на него впечатление…».

Сдача помещений приносила неплохой доход, тем не менее Струбинский решил перезаложить дом и получить новую ссуду. Перезалог не состоялся, но к 1870 г. Струбинский выплатил залог 1854 г. и произвел улучшения в доме – в квартиры была проведена вода, отремонтированы некоторые помещения. В 1879 г. Струбинский застраховал дом в товариществе «Саламандра» и взял в долг на год 50 000 рублей у полковника Генерального штаба Зейфорта и еще 90 000 рублей – у дочери титулярного советника Варвары Ивановны Фонвизиной.

В 1883 г. Владимир Иванович Струбинский умер и был похоронен рядом с родными на Свято-Троицком кладбище вблизи Ораниенбаума. Все имущество унаследовали его вдова Надежда Васильевна и несовершеннолетние дети – Владимир и Елена. У Владимира Ивановича были еще дома в Литейной части, и по семейному разделу между его вдовой и детьми дом на Малой Морской был закреплен за сыном, которому пришлось разбираться с долгами.

В 1884 г. в лицевом доме произошел небольшой пожар, на исправления после пожара Владимиру Владимировичу было выдано страховым обществом 150 рублей. В том же году со стороны Кирпичного переулка был построен четырехэтажный флигель с парадным входом. В некоторых квартирах и магазинах производилась перестройка. В 1887 г. наследник решил продать дом и купил его давний съемщик – ревельский гражданин санкт-петербургский I гильдии купец Александр Иванович Трейберг, владевший им до 1917 г. В 1896 г. в доме работал парикмахер, зубной врач, был магазин обуви «Петерсон», магазин зонтиков «Александръ», продавались канцелярские принадлежности, токарные и резные изделия, изделия багетные и рамочные, была контора Международного общества спальных вагонов. Со стороны Кирпичного переулка были пивная лавка, мясная торговля и еще один зубной врач.

В 1898–1900 гг. доходный дом А. И. Трейберга был полностью перестроен по проекту крупнейшего петербургского архитектора академика Леонтия Николаевича Бенуа, автора комплекса зданий Придворной певческой капеллы, Великокняжеской усыпальницы в Петропавловской крепости, зданий Клинического повивального института Д. О. Отта на Васильевском острове, зданий финансовых учреждений и жилых домов. В доме Трейберга Л. Н. Бенуа сохранил прежний план здания, выходящего фасадами на Невский проспект, Малую Морскую улицу и Кирпичный переулок. Увеличив высоту дома, архитектор оформил фасады декоративными деталями во «французском» стиле. Это сложного рисунка сандрики, каннелированные пилястры, лепка. Первые два этажа дома были облицованы розово-красным мрамором, из коричневого мрамора были выполнены дверные рамы. В высокие проемы окон-витрин вставлены зеркальные стекла. Помещения здесь предназначались для крупного магазина вееров и зонтиков «Александръ».

В 1899 г. в помещениях «Александра» было устроено особое мероприятие – большой благотворительный базар кукол в пользу общества при городских родильных приютах. В подготовке и проведении базара приняли участие известные деятели искусства. Входной билет, нарисованный Л. Бакстом, стоил 1 рубль.

В 1899 г. в этом доме жил литератор Василий Иванович Немирович-Данченко – старший брат основателя Московского художественного театра Владимира Ивановича Немировича-Данченко. Василий Иванович окончил московский Александровский кадетский корпус, но стал не военным, а литератором. Первые его стихотворения появились на страницах журнала «Модный магазин», издававшегося женой поэта Льва Мея Софьей Мей. В 1870 г. он за спекуляции с книгами по суду был сослан в Архангельск. Во время ссылки он объездил русский Север и затем в «Отечественных записках» печатались его очерки о поездках по России, а впоследствии и о путешествиях по Европе, Малой Азии, Африке. Василий Немирович-Данченко был военным корреспондентом в русской армии во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и Русско-японской войны в 1904–1905 гг. В промежутке между этими событиями он жил в Петербурге, печатался в журналах «Русская мысль»,«Нива», газете «Русские ведомости». В 1914 г. он снова отправится корреспондентом в армию. Он был популярным и необыкновенно плодовитым писателем, написал в течение жизни 250 книг, но творчество его долгие десятилетия в СССР оставалось закрытым для читателей, после того как в 1921 г. он уехал за границу. Последние годы жизни он провел в Болгарии.

Владимир Иванович Немирович-Данченко с женой Екатериной Николаевной также был жителем этого дома, но много позднее – в 1915 г. Они приехали из Москвы и, пробыв в Петербурге короткое время, уехали в Крым.

Среди живших здесь в то же время в домовой книге записан князь Сергей Сергеевич Голицын, праправнук генерал-поручика Михаила Михайловича Голицына и Анны Александровны Строгановой. Именно от Строгановых перешло к Голицыным богатое подмосковное имение Кузьминки. Отец Сергея Сергеевича —Сергей Михайлович Голицын – совершил два необычных для его положения поступка: будучи полковником гвардии, ушел в отставку, занялся торговыми операциями в звании купца I гильдии, чтобы спасти от долгов и разорения семейное достояние, и женился на певице-цыганке Александре Осиповне Гладковой. Сыном от этого брака и был Сергей Сергеевич Голицын. Он приехал в Петербург с дочерьми Александрой и Марией. Возможно, этот приезд был связан с тем, что в Лозанне умер Сергей Михайлович и требовалось уладить семейные дела.

В том же 1915 г. из Москвы приехал в Петербург и снял квартиру в доме Трейберга князь Леван Александрович Туманов с женой Ядвигой Цесаревной и сыном Андреем Левановичем. Князья Тумановы были потомками князя Отара Туманишвили, который в числе 43 грузинских князей переселились в Россию в 1725 г. вместе с царем Вахтангом.

Еще одну интересную фамилию из жителей этого дома называет в своих воспоминаниях Вениамин Петрович Семенов-Тянь-Шанский, сын знаменитого путешественника, географа Петра Петровича Семенова-Тянь-Шанского. Вениамин Петрович, географ и статистик, в 1908–1909 гг. был сотрудником географо-статистического отдела Министерства финансов, готовившего тогда полное географическое издание «Россия». Вместе с одним из чиновников министерства он составлял карты, отражающие грузооборот товаров в различных районах страны. Этот чиновник – Генрих-Виктор Генрихович Толпыго, надворный советник, столоначальник Министерства торговли и Промышленности – с женой Людмилой Ивановной в 1915 г. из Царского Села переехал в Петербург и поселился в доме Трейберга.

События 1917–1918 г. полностью изменили состав жителей Петербурга и этого дома, в частности. Новые жильцы поселились в комнатах больших коммунальных квартир.

Помещения в нижнем этаже по-прежнему занимали торговые заведения. Магазин «Александръ» в 1920-е гг. сменил универмаг ПЕПО (Петроградского единого потребительского общества). Существует легенда, что Александр Грин, живший в ДИСКе (Доме искусств, Невский проспект, 15) увидел в окнах именно этого магазина кораблик с алыми парусами и написал свою повесть.

В 1930-х гг. в здании размещалось Ленинградское районное монтажно-торговое отделение Электротехнического треста.

В 1928–1940 гг. в доме со стороны Кирпичного переулка в квартире № 13 жил академик Николай Иванович Вавилов, ботаник, растениевод, генетик, имевший смелость выступать против лысенковской теории. В эти годы он возглавлял Институт опытной агрономии и Всесоюзный институт прикладной ботаники, с 1930 г. – Институт растениеводства, носящий ныне его имя. С 1931 г. он был президентом Географического общества. Николай Иванович жил здесь со своей второй женой – биологом, доктором сельскохозяйственных наук Еленой Ивановной Барулиной и сыном Юрием. За эти годы Николай Иванович совершил ряд научных экспедиций в разные страны и, как вспоминает Юрий Николаевич, на большом глобусе, стоявшем в его кабинете, начертил маршруты своих путешествий по пяти континентам. В 1940 г. он отправился в поездку по территории недавно присоединенной к Советскому Союзу Западной Украины. Домой он уже не вернулся. Арестованный в Черновцах, Николай Иванович был доставлен в Москву, где после следствия и допросов с применением обычных для сталинских репрессий методов был приговорен к расстрелу, замененному 20 годами заключения. После ареста некоторое время его жена и 12-летний сын оставались в Ленинграде. Елена Ивановна к этому времени уже не работала в связи с болезнью, была инвалидом I группы. После осуждения Николая Ивановича она с сыном поехала в Москву хлопотать о судьбе мужа. Там их застала война, и Елене Ивановне с Юрием удалось уехать в ее родной город Саратов. Из Москвы Николай Иванович был перевезен в Саратовскую тюрьму, но родным об этом не сообщили, и в последующие месяцы, собрав из своих пайков по иждивенческим карточкам передачи, Елена Ивановна посылала их по-прежнему в Москву. 27 января 1943 г. Николай Иванович Вавилов умер. Благодаря помощи Сергея Ивановича Вавилова Елена Ивановна и Юрий получили разрешение вернуться в Ленинград, но квартира, в которой они жили, была занята другими людьми. Сергей Иванович помог семье своего брата получить жилье и перевезти туда часть мебели из прежней квартиры. В 1985 г. на доме укреплена мемориальная доска с именем Н. И. Вавилова, выполненная по проекту скульптора В. В. Исаева.

В 1944 г. в квартиру Вавиловых № 13 переезжает балерина Кировского театра Наталья Михайловна Дудинская (1912– 2003). По ее воспоминаниям, когда театр вернулся из эвакуации из Перми, Наталье Михайловне предложили несколько квартир на выбор, и в квартире на улице Гоголя ее пленили огромные окна с венецианскими без переплета окнами. Кроме того, квартира имела удобный отдельный вход со стороны улицы Гоголя. В квартире в тот момент еще находились вещи Николая Ивановича Вавилова – библиотека и архив, которые по требованию новой хозяйки были немедленно убраны.

Наталья Михайловна Дудинская был одной из легендарных советских балерин с непререкаемым авторитетом, «царицей» Кировского театра. Наталья Дудинская родилась в семье генерала Михаила Михайловича Дудинского в Харькове. Ее мать Наталья Александровна был балериной и танцевала под псевдонимом Тальори. Она же была и первым учителем своей дочери, которую непременно хотела отдать учиться в Ленинградское хореографическое училище. «Мама мечтала отдать меня в руки Вагановой – и меня приняли в 5-й класс, где дети по 15–16 лет, а мне только десять лет», – вспоминает Наталья Дудинская в одном из интервью в 2001 г. Дудинская заканчивает училище в 1931 г. и поступает в Ленинградский академический театр оперы и балета (позднее – Кировский, а сейчас – Мариинский театр оперы и балета), где танцует ведущие партии до 1962 г. С 1950-х гг. она начинает преподавательскую деятельность в классе усовершенствования артисток балета Кировского театра. После войны ее партнером в большинстве спектаклей был ее муж Константин Сергеев.

Квартира Дудинской долгие годы была открытым домом: здесь отмечали премьеры спектаклей, приходили ученицы, друзья по театру. Гостей Наталья Дудинская принимала в будуаре-гостиной, где стоял рояль. Спальня была в два раза больше гостиной и производила впечатление залы, украшенной огромном зеркалом и портретом хозяйки. Окна столовой выходили во двор. Дудинская гордилась антикварной мебелью – доставшимся в наследство от бабушки-смолянки гарнитуром. После смерти мужа в просторном коридоре квартиры Наталья Михайловна устроила выставку фотографий Константина Сергеева в разных ролях и с гордостью ее показывала, говоря о муже: «Это – мое солнце!».

Наталья Михайловна работала до последнего дня своей жизни. Она умерла в 2003 г. и была похоронена на Литераторских мостках вместе с мужем. После ее смерти все вещи – костюмы, архив, фотографии – были переданы в Театральный музей. Квартира же была продана, и в ней был устроен ресторан быстрого питания Subway, в котором рядом с сохранившейся печью висит небольшой портрет Н. М. Дудинской с сообщением, что она когда-то жила в этом доме.

В 1940 г. торговое помещение на Невском проспекте было заново оформлено по проекту архитектора Г. В. Ашкенази для магазина обуви. Ныне здесь торговый дом «Невский». В годы блокады в гастрономе на углу Невского проспекта и улицы Гоголя отоваривали карточки офицерскому составу, и у жителей этого района гастроном получил наименование «Генеральский».

С домом 11 по Невскому пр. с середины 1920-х гг. долгие годы была связана семья Красновых, члены которой в разные годы учились в Горном институте. Представитель старшего поколения – Александр Алексеевич Краснов, – закончив геологоразведочный факультет, уехал из Ленинграда. Его братья Арсений и Дмитрий Алексеевичи закончили отделение обогащения полезных ископаемых металлургического факультета. Дмитрий Алексеевич (1902–1983) никуда не уходил из института и читал лекции почти до самой смерти в 1983 г. Этот же факультет в 1950-х годах окончили выросшие здесь его сыновья – ныне покойный Май Дмитриевич (1933–1977) и живущий в Москве Гелий Дмитриевич (р. 1928), – профессор, академик Академии горных наук. Представитель следующего поколения— Сергей Гелиевич Краснов (1952–1996) – окончил геологоразведочный факультет и занимался морской геологией. Он был доктором наук, главным научным сотрудником института ВНИИОкеангеология и профессором университета. Был представлен к званию члена-корреспондента Академии наук, но получить его уже не успел – Сергей Краснов скончался в 1996 г. в возрасте 44 лет.

Один из авторов этой книги – Елена Иосифовна Краснова – тоже некоторое время жила в этом доме вместе с семьей мужа – Гелия Дмитриевича. Елена Иосифовна окончила университет и несколько лет читала студентам в Горном институте курс физики, но, выйдя в 1983 г. на пенсию, сменила специальность, занялась историей Петербурга и получила в 1998 г. Анциферовский диплом за книгу «Большая Морская» (совместно с Лариссой Ильиничной Бройтман) и в 2012 г. – Анциферовскую премию «за общий вклад в современное петербургское краеведение».

В 2003–2005 гг. была осуществлена реконструкция 4-го и 5-го этажей здания с полной заменой перекрытий, возведен 6-й этаж и произведена перепланировка этажей с устройством шести комфортабельных двухуровневых пентхаусов. Уникальной особенностью пентхаусов стал выход с 6-го этажа на просторные террасы, с которых открывается вид на перспективу Невского проспекта, Адмиралтейство, Исаакиевский собор.

В 2005 г. на здании появился мансардный этаж, который занимает Музыкальный фонд Санкт-Петербурга. Надо заметить, что это чуть ли не единственный случай когда недавно надстроенная мансарда не портит вид исторического уголка Петербурга.

Малая Морская, 4

Кирпичный переулок, 1

В переписной книге 1717 г. написано, что следующий двор – «двор морского флота капитана Яна Фангофта (неразборчиво) по сказке жены его Анны оной двор куплен в 713 г. у железного мастера Уброера (?)».

В 1735 г. двор принадлежал портному мастеру Веберу (он указан как сосед в материалах следующего по улице дома).

Вебер обладал, по-видимому, значительными доходами, ибо построил себе не деревянное или мазанковое строение, а каменный дом. Из объяснений к плану Еропкина 1738 г. видно, что оставшиеся после пожара «погорелые палаты», обозначенные на плане пунктиром, остались за ним, но восстановить их он не смог, поэтому это «наугольное» место с «погорелыми палатами» в 1740 г. было отдано только что назначенному генерал-полицмейстеру Петербурга Федору Васильевичу Наумову. Участок был увеличен на 5 саженей. Наумов обязался построить каменный дом в 2 апартамента (этажа) длиной в 11 саженей по Луговой улице, а по переулку – одноэтажное строение на 18 саженях, не оставляя проема для ворот. Строения возводились «на погребах» с условием: «Лавок не держать». Во дворе были конюшни со стойлами на 12 лошадей и сараи. В погребах, то есть в цокольном этаже, был ледник и 14 покоев, в 1-м этаже – 15, а в верхнем – 8 покоев. Главным на дворе Наумова был дом в 7 осей на углу Луговой улицы и Кирпичного переулка. Его можно видеть на чертеже Стокгольмской коллекции. На низком цокольном этаже построен высокий первый этаж. Погребной этаж и боковые части 1-го этажа обработаны поперечным рустом. Верхний этаж и центр 1-го этажа оштукатурены вгладь, их украшают лопатки и наличники окон. Центр фасада венчает треугольный фронтон. Завершается здание высокой кровлей. Справа – ворота, с двумя калитками по сторонам. Строительство дома началось в 1741 г., а через два года здесь жил до отъезда из России иностранец Георг Людвиг Килбель. Сдавался дом и позднее, о чем в 1749 и 1750-х гг. появлялись объявления в «Санкт-Петербургских ведомостях».

Ф. В. Наумов умер в 1757 г., оставив все имущество в наследство своей единственной дочери от брака с Марией Михайловной Самариной – Анне Федоровне. Анна Федоровна вышла замуж за князя Андрея Михайловича Белосельского, которому принадлежала целая волость с четырьмя тысячами душ в 60 верстах от Москвы, проданная в казну. Перед продажей ее осмотрел писатель-мемуарист Андрей Тимофеевич Болотов, как будущий управляющий, сняв планы и составив крестьянскую перепись, замечательный ученый-агроном. За волость было выплачено 120 000 рублей в серебряной монете и по словам Болотова, всю эту сумму привезли к Анне Федоровне в фуре, запряженной шестью лошадьми.

Анна Федоровна не жила в отцовском доме, его снимало дворцовое ведомство, и здесь размещались камер-юнгферы императрицы Елизаветы и другие придворные служители, а также дежурившие при дворе офицеры. Этот дом упоминает в своих воспоминаниях будущая императрица Екатерина II, жившая в деревянном Зимнем дворце, который занимал, как она пишет, «весь квартал до места, находившегося против дома графини Матюшкиной, который принадлежал тогда Наумову. Мои окна были против этого дома, занятого фрейлинами». Существует предание, что здесь жил в 1759 г. и Григорий Орлов и из окон своих комнат в деревянном Зимнем дворце великая княгиня Екатерина Алексеевна обратила на него внимание. Как писал французский дипломат М. Д. Б. де Корберон, служивший в посольстве, после вступления на престол Петра III и Екатерины II всем придворным было приказано из этого дома выехать, а не подчинившимся велено было «не отпускать еду и питье».

2 сентября 1766 г. Анна Федоровна Белосельская продала дом «Ея Императорского Величества камер-юнкеру и лейб-гвардии Измайловского полку подпорутчику графу Володимиру Григорьевичу Орлову» за 14 тысяч рублей. В. Г. Орлов, младший из братьев Орловых, – первый директор Академии наук с 1766 г., свою придворную карьеру начавший с чина камер-юнкера, затем, в 1770 г. пожалован в камергеры и закончивший свою службу в чине генерал-поручика.