скачать книгу бесплатно
С жизнью наедине
Кристин Ханна
1974-й. Лени тринадцать лет, ее отец недавно вернулся с вьетнамской войны. Вернулся совсем не таким, как прежде, – злым на весь мир, растерянным и сломленным. А вскоре получил наследство – небольшой участок земли там, где почти нет людей, где лишь прекрасная, пусть и суровая, природа, – на Аляске. И вскоре Лени с родителями отправляются в этот загадочный и неведомый мир. И поначалу кажется, что Аляска отвечает всем их надеждам и ожиданиям. В этом диком краю они находят сообщество сильных мужчин и еще более сильных женщин. Но приближается зима, и на Аляску медленно опускаются тьма и холод, которые обратят отца в дикого зверя. И то, что начиналось как приключение, оборачивается драмой. Лени и ее матери предстоит узнать, что Аляска не только прекрасна, но и ужасна, что она может как спасти, так и погубить. В этом краю каждый день ставит человека перед выбором между жизнью и смертью. В этой глуши, на самой окраине цивилизации, человек понимает себе истинную цену.
1978-й. Лени уже взрослая девушка, она освоилась в диком краю, полюбила его, стала своей. В ее жизнь вошла любовь, она мечтает о будущем. Но прошлое цепко держит ее, не желая отпускать. И драма стремительно перерастает в трагедию.
Новый роман Кристин Ханны – невероятной интенсивности семейная сага, полная бурных событий и сильных чувств. История любви и почти шекспировская драма разворачиваются на фоне прекрасных пейзажей Аляски.
Кристин Ханна
С жизнью наедине
Женщинам моей семьи. Все они воины:
Шерон, Дебби, Лора, Джули, Маккензи, Сара, Кейли, Тони, Джеки, Дана, Лесли, Кейти, Джоан, Джерри, Лиз, Кортни и Стефани.
И Брейдену, самому юному нашему храбрецу
Природа никогда не обманывает нас; это мы сами постоянно обманываемся.
Жан-Жак Руссо
THE GREAT ALONE by KRISTIN HANNAH
Copyright © 2018 by Kristin Hannah
© Юлия Полещук, перевод, 2018
* * *
Эмоциональная семейная сага, разворачивающаяся в 1970-е на фоне суровых и прекрасных пейзажей Аляски.
People
Удивительное сочетание греческой трагедии, любовной мелодрамы и драматической семейной саги.
Kirkus Review
Убедительный портрет семьи, оказавшейся на грани разрушения, и общества в преддверии огромных перемен. Лишь горы и леса Аляски неизменны в своей неприступной красоте. Великолепный роман о нерушимой связи между матерью и ребенком, о величии женщины, готовой в буквальном смысле своротить горы ради любимых.
Journal Journal
Я не просто влюбилась в эту книгу, я одержим ею. Кристин Ханна написала мастерский роман о том, что любовь может как спасти нас, так и уничтожить.
Карин Суон, Sunday Times
Романтика и прекрасные пейзажи Аляски, на фоне которых разворачивается сложная семейная драма, наполняют книгу огромным обаянием, которому нельзя не поддаться.
BookBrowse Review
Эпический роман о человеческой воле и способности преодолевать немыслимое.
Real Simple
1974
Один
Дождь той весной лил как из ведра, грохотал по крышам. Вода просачивалась в мельчайшие трещины, размывала прочнейшие фундаменты. Земляные пласты, годами лежавшие незыблемо, сползали, точно кучи шлака, на дороги, увлекая за собой дома, автомобили и бассейны. Деревья падали, обрывая линии электропередачи, и вся округа сидела без света. Реки выходили из берегов, заливали дворы, разоряли дома. Те, кто любил друг друга, то и дело ругались, вспыхивали ссоры, а вода все прибывала, и ливень не утихал.
Лени тоже все злило. В школе она была новенькой, всем чужой – девушкой с расчесанными на ровный пробор длинными прямыми волосами, которая ходит в школу одна, поскольку друзей у нее нет.
Она сидела на кровати, подтянув худые колени к плоской груди. Рядом валялась открытая книга в мягкой обложке, «Обитатели холмов»;[1 - «Обитатели холмов» (Watership Down) – роман-сказка Ричарда Адамса. – Здесь и далее примеч. перев.] уголки потрепанных страниц загибались. Сквозь тонкие стены Лени слышала, как мама говорит: «Эрнт, милый, ну пожалуйста, не надо. Послушай…» – и сердитый ответ отца: «Оставь ты меня в покое».
Опять они за свое. Ругаются. Орут. Еще немного, и мама разрыдается.
Такая погода будит в папе худшее.
Лени взглянула на часы у кровати. Если она не выйдет сейчас, опоздает в школу, а привлекать к себе внимание куда противнее, чем быть новенькой. Она это испытала на своей шкуре: за последние четыре года Лени сменила пять школ, и нигде ей не удалось стать своей, но она все равно не теряла надежды. Лени глубоко вздохнула, вытянула ноги и соскользнула с кровати. Прокралась к двери, прошла по коридору и остановилась на пороге кухни.
– Черт подери, Кора, – произнес отец, – ты прекрасно знаешь, каково мне.
Мама шагнула к нему, протянула руку.
– Тебе нужна помощь, милый. Ты ни в чем не виноват. Эти твои кошмары…
Лени кашлянула, чтобы привлечь их внимание.
– Привет, – сказала она.
Отец взглянул на нее, тяжело вздохнул и отошел от мамы. Вид у него был измученный и жалкий.
– М-мне в школу пора, – пояснила Лени.
Мама выудила из нагрудного кармана розового платья, какое носили официантки, пачку сигарет. Лицо ее осунулось от усталости: вчера мама работала в вечернюю смену, сегодня ей выходить в обед.
– Иди-иди, а то опоздаешь.
Голос у мамы был нежный, спокойный. Мягкий, как она сама.
Лени боялась и остаться дома, и уйти. Странно – или, скорее, глупо, – но ей частенько казалось, будто она единственный взрослый в семье. Балласт, без которого ветхая скрипучая лодка Олбрайтов неминуемо даст крен. Мама беспрестанно «искала себя». Что она только не перепробовала: посещала ЭСТ-тренинги,[2 - ЭСТ-тренинг (от англ. Erhard Seminars Training) – экстраординарные 60-часовые групповые семинары по личностному переосмыслению, разработанные американцем-самоучкой – продавцом книг и автомобилей Вернером Эрхардом (р. 1935). Проводились с 1971-го по 1991 гг., в том числе за пределами США.] занятия по раскрытию человеческого потенциала, всевозможные духовные практики, ходила в унитарианскую церковь.[3 - Унитарианство – движение в протестантизме, отвергающее догмат Троицы.] Даже буддизм исповедовала. И везде хватала по верхам – усваивала лишь то, что ей подходило. Чаще всего, думала Лени, дальше футболок и афоризмов дело не заходило. Что-нибудь в духе «Что есть, то есть, а чего нет, того нет». Толку от всего этого было чуть.
– Иди, – сказал папа.
Лени схватила со стула рюкзак и вышла. Когда за ней захлопнулась дверь, Лени услышала, что родители снова ругаются.
– Черт подери, Кора…
– Эрнт, ну пожалуйста, послушай меня…
А ведь когда-то все было иначе. По крайней мере, так говорила мама. До войны они были счастливы. Они тогда жили в трейлерном парке в Кенте, у папы была хорошая работа механика, а мама все время смеялась и танцевала под «Частичку моего сердца»,[4 - «Частичка моего сердца» (Piece of My Heart) – популярная песня, которую впервые исполнила в 1967 г. Эрма Франклин, а через год – Дженис Джоплин.] когда готовила обед (признаться, из тех лет Лени запомнилось лишь то, как мама танцевала).
Потом отца забрали в армию, отправили во Вьетнам, он был ранен, попал в плен. Без него мама совсем растерялась. Тогда-то Лени и поняла, до чего та слаба. Некоторое время мама меняла работы, они с Лени кочевали из города в город, пока не осели в коммуне хиппи в Орегоне. Там они работали на пасеке, шили мешочки с лавандой, которые продавали на местном рынке, и участвовали в антивоенных демонстрациях. Мама отчасти переняла повадки хиппи – ровно настолько, чтобы вписаться в коммуну.
Когда папа наконец вернулся домой, Лени его едва узнала. Из веселого красавца, которым она его запомнила, он превратился в угрюмого и злого брюзгу. Коммуна пришлась ему не по душе, и они переехали. Потом еще раз переехали. И еще раз. Его вечно что-то не устраивало.
Его мучила бессонница, он не задерживался ни на одной работе, хотя мама твердила, что лучшего механика не найти.
Вот и сегодня утром они ругались из-за того, что отца опять уволили.
Лени накинула капюшон. По дороге в школу она проходила мимо ухоженных домов, темных рощиц («держись от них подальше»), кафе быстрого питания, где по выходным собирались старшеклассники, бензоколонки, куда выстроилась длинная очередь из автомобилей, чтобы заправить бак по пятьдесят пять центов за галлон. Вот что всех раздражало в ту пору: цены на бензин.
Взрослых вообще все бесит, думала Лени. Война во Вьетнаме расколола страну. Каждый день, как ни развернешь газету, наткнешься на статью об очередном взрыве, устроенном «Синоптиками»[5 - «Синоптики» (Weatherman) – леворадикальная террористическая группировка, которая действовала в США в 1969–1977 гг.] или ИРА. То самолет угонят, то Патти Хёрст[6 - Патрисия Кэмпбелл Хёрст (р. 1954) – внучка Уильяма Рэндольфа Хёрста, миллиардера и газетного магната.] похитят. Теракт во время Олимпиады в Мюнхене и Уотергейтский скандал потрясли мир. А недавно в штате Вашингтон стали бесследно пропадать студентки. Мир полон опасностей.
Как же Лени хотелось, чтобы у нее был настоящий друг. Ей так нужно с кем-то поговорить.
Хотя что толку? Разговорами делу не поможешь. К чему тогда беседы по душам?
Ну да, папа частенько раздражается, кричит, они вечно сидят без денег и переезжают с места на место, чтобы улизнуть от кредиторов. Что поделать, такая жизнь. Главное – они любят друг друга.
И все же порой, особенно в такие дни, как этот, Лени от страха не находила себе места. Ей казалось, будто их семья стоит на краю высокого утеса, который того и гляди рухнет, как те дома, что увлекает за собой оползень на затопленных склонах Сиэтла.
* * *
После уроков Лени шла домой под дождем.
Они жили в переулке, который оканчивался тупиком. Участок по сравнению с соседскими выглядел неухоженно: длинный темно-коричневый одноэтажный дом с пологой крышей, цветочные кадки пусты, водосточные трубы забиты дрянью, дверь гаража не закрывается. Преющая серая гонтовая кровля поросла пучками сорняков. Укоризненно торчит голый флагшток, точно в знак папиной ненависти к тому, куда катится Америка. Мама называет папу патриотом, хотя он терпеть не может правительство.
Отец сидел в гараже на расшатанном верстаке возле помятого маминого «мустанга» с заклеенной скотчем крышей. Вдоль стен громоздились картонные коробки с вещами, которые они так и не разобрали с тех пор, как переехали сюда.
Отец, как обычно, был в потрепанной камуфляжной куртке и драных джинсах. Он сидел, облокотившись на колени. Длинные черные волосы спутались, усы давно пора подровнять. Босые ноги в грязи. Но даже вот такой, изнуренный, ссутулившийся, он был красив, как кинозвезда. Все так говорили.
Он наклонил голову, так что волосы упали на глаза, взглянул на Лени и улыбнулся устало, но все равно тепло. Такой уж он человек: вспыльчивый, неуравновешенный, порой даже страшно делается, но это все потому, что он острее прочих чувствует боль, разочарование и любовь. Особенно любовь.
– Ленора, – голос у папы хриплый, как у заядлого курильщика, – а я тебя жду. Прости меня, пожалуйста. Сорвался. И вылетел с работы. Ты, наверно, чертовски злишься на меня.
– Ну что ты, пап, вовсе нет.
Лени знала, что папе и правда стыдно. Видела по лицу. Раньше она гадала: что толку извиняться, если все равно ничего не меняется? Но мама объяснила ей, что война и плен сломали отца. «Ему как будто хребет перебили, – сказала мама. – Но если любишь человека, то любым – и больным, и здоровым. Просто сейчас мы должны быть сильнее, чтобы он мог на нас опереться. Ему нужна моя поддержка. И твоя тоже».
Лени уселась рядом с отцом. Он обнял ее, прижал к себе.
– Миром правят идиоты. Это уже не моя Америка. Я хочу… – Он осекся.
Лени ничего не сказала. Она привыкла к тому, что папа всегда измучен и грустит. Он постоянно обрывал фразы на середине, словно боялся признаться в том, что его печалило и пугало. Лени понимала причину таких недомолвок: порой действительно лучше промолчать.
Отец вытащил из кармана мятую пачку сигарет, закурил, и Лени вдохнула привычный едкий дым.
Она знала, как больно отцу. Иногда она просыпалась и слышала, что папа плачет, а мама его успокаивает: «Тсс, Эрнт, не надо, не вспоминай, всё позади, ты дома, ты в безопасности».
Папа покачал головой, выпустил струйку сизого дыма.
– Наверно, мне просто… этого мало. Мне не работа новая нужна. А жизнь. Чтобы идти по улице и не бояться, что меня обзовут «убийцей детишек». Чтобы… – Отец вздохнул. Улыбнулся. – Ладно, не обращай внимания. Все будет хорошо. Все у нас будет хорошо.
– Да найдешь ты другую работу, – успокоила его Лени.
– Куда же я денусь, Рыжик, конечно, найду. Завтра будет лучше.
Родители всегда так говорили.
* * *
Холодным унылым утром в середине апреля Лени проснулась рано, перебралась в гостиную на привычное место на дряхлом диване в цветочек и включила программу «Сегодня». Поправила рога антенны, чтобы изображение не скакало. Наконец на экране появилась Барбара Уолтерс и проговорила:
– …на этой фотографии Патрисия Хёрст, которая теперь называет себя Таней, держит карабин М1 во время недавнего ограбления банка в Сан-Франциско. Свидетели сообщают, что девятнадцатилетняя внучка газетного магната, похищенная в феврале Симбионистской армией освобождения…[7 - Симбионистская армия освобождения – леворадикальная организация, действовавшая в США с 1973 по 1975 г.]
Лени онемела. Ей до сих пор не верилось, что члены радикальной группировки могут вот так запросто вломиться в дом и похитить девушку. Получается, никто в этом мире ни от чего не застрахован? И как так вышло, что наследница миллиардного состояния стала революционеркой по имени Таня?
– Лени, собирайся, – сказала с кухни мама. – Тебе в школу пора.
Входная дверь со стуком распахнулась.
Вошел отец и улыбнулся так заразительно, что невозможно было не улыбнуться в ответ. Он казался сказочным великаном, которому тесно в кухоньке с низким потолком. Серые стены в потеках лишь подчеркивали его силу и бодрость. С волос его капала вода.
Мама у плиты жарила к завтраку бекон.
Папа влетел на кухню и включил транзистор, стоявший на крытом формайкой столе. Из динамика донесся хриплый рок. Папа рассмеялся и обнял маму.
Лени услышала, как он прошептал:
– Прости. Прости меня, пожалуйста.
– Ну конечно. – Мама обняла его так, словно боялась, что он ее оттолкнет.
Папа обхватил маму за талию, подвел к столу, выдвинул стул и крикнул:
– Лени, иди-ка сюда!
Она любила, когда родители звали ее к себе. Лени слезла с дивана и уселась рядом с мамой. Папа улыбнулся и протянул ей книжку в бумажной обложке. «Зов предков».[8 - «Зов предков» – роман Джека Лондона.]
– На, Рыжик, тебе понравится.
Он сел напротив мамы и придвинулся к столу. По папиному лицу Лени поняла: он опять что-то задумал. Ей и прежде доводилось видеть у него такое выражение лица – каждый раз, когда папа планировал изменить жизнь. Планов этих было не счесть: продать все, год путешествовать по шоссе вдоль океана в Биг-Сур и жить в палатке. Разводить норок (вот это был полный ужас). Продавать элитные семена в Центральной Калифорнии.
Отец выудил из кармана сложенный лист бумаги и с победным видом припечатал его ладонью к столу.
– Помнишь Бо Харлана, моего друга? – спросил он маму.
Мама задумалась.
