Улыбнись мне, Артур Эдинброг

– Я окружу тебя щитом. Не сгрызут.

– Но ведь нельзя держать стабильный щит и кидать атаки одновременно! Что, ещё целый раунд в обороне простоим? И снова перерыв? И так до вечера?

– Я могу опять сделать тебя невидимой, ты где-нибудь затаишься…

– Пума – дикое животное! Она мигом найдёт меня по запаху! В первый раз она просто не ожидала подвоха, поэтому не искала вовсе…

Артур перестал отвечать на мои очевидно истеричные реплики. Он тоже был не очень-то рад нынешнему раскладу.

– Ладно, – сказал наконец Эдинброг, одним махом вылив всю бутылку воды себе на голову, чтобы охладиться.

Этот жест в его исполнении был настолько шедеврально-рекламным, что я даже немного утешилась. Да, страшно. Да, сейчас умрём. Но с каким же красивым галианцем меня свела судьба на прощанье!

– Ладно, – повторил Артур, тряхнув головой. – По правилам я не имею права трогать чужого фамильяра, но своего, конечно же, могу. Есть одно заклинание, которое по-хорошему занимает минимум час вязи, иначе истощает колдуна очень сильно, но… ай, ладно, восстановлюсь как-нибудь, – похоже, он уговаривал скорее самого себя, чем меня. – Помнишь, как я нарастил тебе русалочий хвост?

– Да.

Нас уже звали обратно на арену.

– Я не сказал тебе об этом, но меня восхитило, как быстро ты адаптировалась к изменённому телу. Это какая-то землянская особенность – вы очень легко подстраиваетесь под обстоятельства, помню по Борису… Мы, галианцы, будем приходить в себя целый день, даже если нам просто сделать перепонки между пальцами или что-то столь же безобидное. Короче, Вилка.

Мы уже выходили на песок. Зрители хлопали. Экзаменаторы что-то бубнили.

Артур на мгновение затормозил, тремя пальцами взял меня за подбородок и, глаза в глаза, чтобы точно дошло, сказал:

– Я сейчас сделаю тебя тигром, о’кей?

27. Р-р-р. Моё

Нет, не о’кей!Совсем не о’кей! – хотелось закричать мне, но я только судорожно кивнула.

И попросила:

– Только сделай меня гигантским тигром, ладно? Чтобы я была гораздо больше пумы.

Потому что сейчас у нас определённо тот случай, когда размер имеет значение.

– Обещаю, – кивнул Эдинброг.

Главный экзаменатор приподнялся в своём бассейне и с плеском упал обратно, знаменуя начало раунда… И тотчас же Артур принялся колдовать.

Он быстро крутил запястьями, перекатывался с пятки на пятку и раскачивался всем телом – как в видеоролике по цигуну, поставленном на быструю перемотку. Наконец Артур что-то прошептал, и его глаза вспыхнули нестерпимо алым цветом. Воздух вокруг нас сначала помутнел, а потом в нём начали проявляться потоки света, похожие на закрученные ленты гимнасток. Или скорее даже на светящиеся золотом цепочки ДНК…

Я не знала, куда смотреть: на яростного Артура или на наших соперников. В первый момент Каприз и его пума вообще не поняли, с какой это радости Эдинброг стоит к ним спиной, хотя бой уже начался. А теперь они наконец осознали, что происходит, и сорвались нам навстречу, явно намереваясь пресечь это безобразие на корню.

Вот только истинное безобразие неодолимо.

Эдинброг зубами схватился за край одной наколдованной цепочки и втянул её в рот, как длинную мармеладку. Потом одним махом собрал остальные «ДНК» в букет, смял их в кулаке, подшагнул ко мне и вдруг сделал две весьма неожиданные вещи одновременно.

Во-первых, он резко опустил руку с чарами мне на грудь, в район сердца (вообще я бы сказала «он ударил меня по груди», но это звучит абьюзивно даже в условиях боя).

А во‑вторых, Артур подтянул меня к себе, наклонился и… поцеловал.

Точнее, в первую секунду я подумала, что это поцелуй. И решила, что Эдинброг свихнулся. Или просто оказался яростным, воинствующим романтиком. Что, в принципе, то же самое.

И что я свихнулась с ним заодно – потому что внезапная, оголтелая радость, заполнившая меня при первом же касании его губ, явно сигнализировала о каких-то сбоях в системе… Например, о первых симптомах болезни, которой присвоили международный код F 63.9. (Якобы. На самом деле информация о том, что ВОЗ категоризировала влюблённость как расстройство, была всего лишь интернет-уткой, но… Иногда это так похоже на правду.)

Однако это оказался не поцелуй, а всего лишь способ передачи импульса для скоростной трансформации.

Губы Артура прижались к моим, его язык напористо толкнулся вперёд, и мне показалось, что в меня скользнул луч закатного солнца, кем-то оторванный от светила и теперь мечущийся в поисках дома. А сердце тем временем пробил ещё десяток таких лучей…

Они встретились где-то в районе гортани, и я вдруг хрипло, по-звериному застонала прямо в раскрытые губы Эдинброга. В огромных зрачках колдуна я увидела, как сменили цвет мои радужные оболочки. Теперь они стали жёлтыми. Тигриными.

Артур погладил меня по затылку:

– Хороший стон. Но сейчас лучше рычи, – шепнул он, отстраняясь, и не глядя наколдовал силовую волну, отшвырнувшую нимфина назад.

А пума и так замерла. Напряжённая.

Ибо со мной стали происходить дикие вещи… Меня будто уменьшило – сжало до маленькой точки, проблеска сознания, такого плотного, что я почувствовала себя белым карликом – звездой, готовой взорваться, – а потом… Ну да, собственно, так и случилось.

Потом я взорвалась. Как попкорн.

И собралась обратно – уже в новое тело. Не было никаких жутких ломок хрящей и сухожилий, хвала небесам. Просто вспышка света.

И вот я тигр. Ох!..

Все мои мысли тотчас спутались и потерялись.

* * *

Боже, как я хор-р-р-роша!

Идеальное тело: белое с чёрными полосами, густой подшёрсток, мускулистая спина и мягонький, нежный живот. Мои вибриссы подрагивают, я щерю зубы и плавно делаю первый шаг. Песок арены сдаётся под когтями, взвивается облачками пыли…

Все замерли. Все смотрят на меня. А я – на них.

Мир такой странный – тусклый и выпуклый! Зато звуки и запахи…

Я слышу стук чужих сердец. Я втягиваю ароматы любопытства, исходящие от трибун. А ещё остро-кислую вонь страха от двух силуэтов передо мной…

И… О да!!.. Всю эту мелочь заглушает терпкий, неожиданно важный запах молодого мужчины, стоящего неподалеку.

Решено: я иду к нему.

Низко зарокотав, я с удовольствием трусь головой о его живот. Он что-то говорит, почёсывая меня за ушком. Я дергаю задней лапой от острого наслаждения. Я не понимаю слов, но чувствую, что должна выполнить какую-то задачу… Я вспоминаю, что должна была сделать.

Ах, точно.

Меня ждёт маленькая пума.

Пр-р-р-ривет, малышка, поигр-р-раем?

Я резко разворачиваюсь и мчусь к ней в центр площадки.

Я зубами хватаю испуганную кошку за загривок – она всё ещё слишком ошарашена самим фактом моего появления, а также моим запахом и поведением – истинно королевскими. Я заваливаю её на бок и тащу, как шкодливого котёнка, за пределы поля…

Её спутник провожает нас взглядом в ожидании боли. Но боли нет. Я не хочу никому делать больно, я просто хочу… Очистить… Своё пространство… Свою территорию.

Хрипло рыкнув, я отшвыриваю пуму прочь и напоследок поддаю ей передней лапой – втянув когти, ибо истинные богини великодушны. Кошка вываливается за пределы поля. И, немного подумав, переворачивается на спину, поджав хвост. Аут.

Бой окончен.

Под сумятицу криков, аплодисментов и звона я возвращаюсь к Своему Человеку. Он улыбается мне, а потом медленно оседает на песок.

К нам бегут людишки в белых халатах. Я рычу на них, свирепо дёргая хвостом, опускаюсь рядом с мужчиной – хм, он заснул? – и начинаю долго, с упоением его вылизывать…

М-р-р.

Моё.

28. Ешь, что хочешь. И Тонусное зелье!

«Вот чёрт, – подумала я первым делом, когда очнулась и огляделась, – Опять я сплю на новом месте, и опять забыла про величайшую присказку всех незамужних. Жених, ты, случайно, не можешь присниться невесте навторую ночь? Нет? Жаль…» – я зевнула, сладко потягиваясь и садясь на кровати.

Где это я вообще?

В голове немного шумело, но настроение было изумительным. Просто невероятно-фантастически-подлетательным. Единственное неудобство – мне очень хотелось есть.

Чем же там закончился вчерашний день? Помню, мы с Ивой провели экскурсию по Третьяковке для очень шумных итальянцев, которые потом утащили нас в нескончаемое барное турне по Патрикам, и в итоге у меня так всё перепуталось в голове, что я уснула в такси. Может, я у Ивы дома?

Если так – интересная у неё обстановка. Впрочем, ей можно: она же артистка (художница вообще-то, но просит называть себя на европейский манер, из-за чего непосвященные в её причуды думают, что она актриса, клоун или кто-нибудь в этом роде). Комната круглая, на окне ставни, как в мультфильмах про принцесс, на стенах анатомические рисунки животных, а на столе… хм… иллюзорная 3d-модель тигра?

И вот когда я увидела эту модель, реальные воспоминания обрушились на меня каскадом.

Та экскурсия была месяц назад. А сейчас я в университете под названием Форван, в другом мире. И совсем недавно оттаскала пуму за загривок – на боевой арене, при огромной толпе зрителей.

Охнув, я доверху задрала больничную ночную рубашку (опять она!.. второй раз за моё пребывание на земле галианской!): у меня откуда-то появилось подозрение, что живот остался кошачьим, но, к счастью, это было не так. Зато, как назло, именно в этот момент открылась дверь, и перед дамой, очутившейся на пороге, предстало зрелище обезумевшего эксгибиционизма.

– О, вы проснулись! – сказала она, вежливо прикрыв глаза папкой с бумагами. – Чудесно, просто чудесно. Что же, наблюдение можно заканчивать: возвращение в тело прошло нормально. Могут ощущаться лёгкие последствия, такие как…

– Где Артур? – неожиданно хрипло рявкнула я, подбегая к женщине и вцепившись в лацканы её белого халата.

На бейдже у незнакомки было написано: «Одри Таптачек, маг-зоолог». Так же я обратила внимание на светлые кудряшки, пухлую фигурку и непрошибаемую доброжелательность мисс Одри.

– …Такие как сохранение рефлексов и повадок тигрицы, – не дрогнув, закончила Таптачек. – Мистер Эдинброг в лазарете. Он переоценил свои силы, к сожалению.

Я молча кивнула: говорить было как-то неудобно, язык плохо ворочался. Да и что сказать человеку, на которого только что неприлично напал, прежде того ошарашив видом своей анатомии?

Как есть – в ночной рубашке (мне не привыкать) – я побежала вниз по винтовой лесенке. Ибо оказалось, что кабинет Одри круглый потому, что находится в верхушке одной из башенок университета.

– Э-э-э, мисс Виолетта! Датчики сердцебиения-давления верните, пожалуйста! – окликнула меня зоолог, перегнувшись через перила.

Я выругалась, поняв, что на пальцах у меня опять нацеплены какие-то псевдопластиковые штуки. Содрала их, бросила вверх (Одри поймала) и уточнила:

– Как я вообще оказалась у вас в кабинете? Я что, в обморок упала? Я только помню, как закончился бой, а потом…

Ох-х-х. Мне вдруг вспомнилась яркая картинка: мой шершавый тигриный язык с удовольствием вылизывает все доступные места Артурова тела. И недоступные тоже. Под взглядами десятков зрителей. Ох-х-х-х…

– …А потом мы выстрелили в вас снотворным из Волшебной Плевательницы Вурра, – между тем радушно объяснила Одри. – А то бы вы господина Эдинброга насмерть зализали.

– Понятненько, спасибочки, – отозвалась я и бросилась прочь.

* * *

Совет на будущее: прежде чем куда-то бежать, узнайте точный адрес.

Я добрых полчаса пробегала по Форвану, прежде чем редкие встречные (причём одни и те же, что как бы намекало: кое-кто носится кругами) начали подсказывать: «Лазарет та-а-а-ам!» – тыча пальцами в нужном направлении.

Подозреваю, они решили, что я из этого лазарета сбежала, и хотели поскорее вернуть меня обратно, как особо опасную пациентку психдиспансера.

Ибо кто ещё будет носиться с вытаращенными глазами, босиком и в ночнушке, и изредка тормозить, проверяя: а усы у меня пропали?! Фух, хорошо… а ногти, часом, не втягиваются?! Нет, а жаль…

И так далее.

Наконец я влетела в уже знакомый мне больничный зал. Под триумфальное урчание собственного желудка: голод лишь усиливался, совершенно непропорционально прошедшему времени.

В отличие от дня моего прибытия в Форван, сегодня в лазарете был аншлаг. Ещё бы, ведь только что отгремел боевой экзамен!.. Почти все кровати были заняты страждущими, и я сновала между ними, обмотанными бинтами на манер мумий, в попытках найти своего бедолагу.

Нашла.

Артур спал. Его скулы приятно разрумянились, хотя в целом цвет кожи напоминал чистейший каррарский мрамор – один из ценнейших сортов мрамора на земле, который добывают в Апуанских Альпах, в Италии, неподалеку от городка Каррары. Очень тонкий и белый. Из него сделан, например, «Давид» Микеланджело.

И как будто бы Эдинброг.

– А ну брысь отсюда! – гневно шепнули сзади и даже шлёпнули меня по руке мокрой тряпкой, едва я потянулась к Эдинброгу.

– Да я просто волосы ему поправить хочу! – так же шёпотом возмутилась я, поворачиваясь. – Долбаная прядка упала на лоб – он этого не любит!

Но Мэгги, которая и стояла перед постелью со своим грозным оружием, это не проняло.

– Дай ему нормально отоспаться, Вилка! – потребовала она, сурово сверкнув глазами. – Хотя бы здесь, раз у себя в комнате он находит тысячу отговорок, чтобы этого не делать.

– То есть в целом с ним всё нормально? Он просто устал? – я тотчас сделала стойку.

Мэгги поморщилась.

– Не совсем. Магическое истощение. Он дурак, что трансформировал тебя… Да, вы заняли первое место по баллам, экзаменаторы щупаплещут, – (я догадалась, что это была адаптация «рукоплещут»), – а Каприз себе все локти искусал, но всё равно Артур – дурак. Без посторонней помощи он будет приходить в себя минимум неделю, и это ужасно, потому что следующий экзамен – через пять дней. А для Тонусного зелья, которое могло бы поднять его на ноги, у нас нет ингредиентов… И Артур знал это вообще-то! – насупилась Мэгги. – Не понимаю, как можно было так опростоволоситься?!

Я осторожно присела на край туго заправленной койки. Слишком туго заправленной! Чёрта с два ты вылезешь из-под такого одеяла. Даже если случится землетрясение и всё перевернётся вверх дном, ты останешься висеть, как в кармашке.

– Может, я могу дать ему силу? – Я вновь посмотрела на спящего Эдинброга. – Я всё-таки его фамильяр.

– Ты и так потихоньку даёшь, – отмахнулась Мэгги. – Чувствуешь голод, наверное?

Вместо меня ответил мой живот – протяжным, жалобным «уар-да-а-а-а!!!».

– Вот-вот, – хихикнула Мэг. И подмигнула: – В ближайшие дни ешь, сколько влезет, и не бойся своего зверского аппетита! Вся энергия пойдёт колдуну.

– О? – хмыкнула я, слегка воодушевившись. – А ему подойдёт любая энергия? Мороженые-пирожные-кленовые блинчики, например?

– Подойдут, да! – подтвердила Мэгги. И снова вздохнула: – Но даже если ты пропишешься в Сироппинге и победишь там во всех конкурсах «Кто больше съест», это не сильно поможет… Очень нужно Тонусное зелье. А для него, в свою очередь, нужен толчёный кристалл-цэйра. Хотя бы пара граммов. А у нас на складе их нет. Был всего один, но его потратили во время зимней сессии, когда в одной аудитории рухнул потолок и нескольких студентов едва не расплющило. И это Артур тоже знал! Вот дурачина!

Между тем я так и подпрыгнула, услышав знакомое иномирное слово.

– Тебе нужна цэйра?! – возбуждённо переспросила я.

– Ну да, – Мэгги удивилась моему ликованию.

– Будет тебе цэйра! Скоро! Вари своё зелье, Маргарет Келлис, только никому не говори потом, где ты взяла кристалл, хорошо? Точнее, скажи, что в какую-нибудь там щель на складе закатился неучтённый…

И я так же бодро и весело, под удивлённый взгляд Мэгги, под завывания желудка и храпы спящих студентов умчалась из лазарета.

Так-так, Борис. Время платить по счетам!

29. Нет тебе веры!

Прежде чем идти к Борису, я всё-таки решила переодеться.

Безусловно, в оголтелом больничном виде был свой шарм, но вряд ли он подходил по стилю к деловым переговорам. Или дружеским уговорам. Или соблазнению. Или шантажу.

Честно говоря, я понятия не имела, как у нас пойдёт разговор о том, что я знаю про кражу и требую свою долю, а лучше – все десять кристаллов-цэйр сразу…

Пожалуй, я могла бы упирать на то, что это необходимая моральная компенсация. Жаль, конечно, что у меня не было более убедительных рычагов давления.

* * *

Как и следовало ожидать, днём у Бориса нашлись дела поинтереснее, чем сидеть в своих апартаментах. Зато там снова обнаружился Иньч – и снова на диване, сползший с него процентов на тридцать, в позе очень унылой обкуренной амёбы.

– Если Бор вернулся, почему ты всё ещё у него? – не поняла я, как всегда, встав на стражу чужой частной собственности.

– Да я свои покои взорвал… – тоскливо протянул Мёрклый. – Очередное какое-то гремучее заклятье. Ненавижу эту работу. Всей душой ненавижу.

– Так уволься.

– Да как-то… – он сделал неопределённый слабый жест рукой. – Как-то… Как-то вот так, да.

Я скептически посмотрела на трубку у него в руках.

– Всё равно все скоро сдохнем, – парадоксальным образом заключил Иньч. – Потерплю уж.

Я вскинула бровь. Ну да, конечно, каждый день ныть и ждать смерти как избавления – это куда лучше, чем взять себя в руки и двинуться дорогой перемен.

И тут дверь позади меня распахнулась.

Это вернулся хозяин комнаты: довольный и что-то насвистывающий.

– О, Вилка! – обрадовался Борис при виде меня. – Как жизнь, красотка?

– Хорошо, – я благосклонно позволила ему чмокнуть себя в щёку. – А твоя?

– Весь в делах, как обычно. Видишь, как долго меня не было… Но ради тебя я забью на парочку обязанностей, конечно! Ты что-то хотела? Погулять? Пообедать? Ещё что-нибудь? – Бор самоуверенно приобнял меня за талию.

– Да нет, мне просто нужны мои цэйры. Прямо сейчас, – я обворожительно улыбнулась.

Бор слегка дёрнулся, но галантной улыбки с лица не стёр. Только взгляд стал напряжённым. Отченаш и не знал, что я в курсе случившегося – наша последняя встреча, помнится, была у портала и закончилась согласно плану землянина.

Я рукой указала на Младшего Мёрклого:

– Я ведь могу говорить о них при Иньче, верно? Ты же сам рассказал ему о нашем маленьком дельце?

– Естественно, он рассказал, – фыркнули-чихнули дымом с дивана. – Я-то в своё время отказался участвовать. Бор мне теперь всю плешь этим отказом проел, тебя в пример ставя.

– Это здорово, что Борис поведал о нашем с ним баловстве! – Мои слова источали мёд. Теперь ужея приобняла притихшего землянина за плечи. – Вот только я волнуюсь: не забыл ли он уточнить, что, во‑первых, я так и не получила своей доли, а во‑вторых…

– Вилка, давай-ка выйдем, – оборвал меня Бор, подхватил под локоть и втащил в ванную комнату.

Там он включил воду в кранах на полную мощность, чтобы в комнате не было слышно нашего разговора, присел на краешек ванны и тяжело вздохнул:

– Я так понимаю, Артуру ты всё-таки рассказала? Эх… я-то думал, это будет наша тайна. Вот нет тебе веры, землянка.

Я аж подавилась.

– Мне нет веры?! – Я яростно ткнула пальцем ему в грудь, да так, что он чуть не ухнул в своё фарфоровое корыто. – Бор, ты меня использовал без моего ведома и чуть не скормил неведомой песчаной твари! А потом попросил хранить всё в секрете, потому что так якобы будет романтичнее, хотя на деле боялся разоблачения! Это как, по-твоему, нормально?

Он печально поскрёб ногтями каштановую щетину.

– Ну… Да, я налажал. И провернул всё с пользой для себя. Но ведь это не отменяет того, что я тебя спас, верно? – приободрился парень. – Без меня тебя бы ангелы сразу сожрали. Ты ведь в коридорах не разбираешься, в тупик бы втесалась, и всё, салют.

– Ты должен был рассказать мне о том, что находится в клетке! – гортанно, всё ещё слегка по-тигриному пророкотала я. – И после этого – не тащить меня в обнимку не пойми куда, а показать творение рук своих! И не скрываться от Артура, и не подставлять его с порталами! Неужели это неясно? Тем более, как я понимаю, ты специально дал мне споткнуться в начале нашего бега – чтобы было на чью кровь активировать клетку!

– А вот и нет! – вспылил Бор, искренне оскорблённый последним предположением. – Про споткнуться – неправда! Собственно, когда ты упала, поранившись, тогда у меня всё и сложилось! И Артур может сколько угодно пытаться выставить меня злодеем – но это не так! Просто я… как бы сказать… я игрок, понимаешь? – Он прикусил губу. – Я люблю риск. Адреналин. И всей душой обожаю озарения. Это как молния: в темноте бытия всё вдруг проясняется, и главное – успеть ухватить удачу за хвост! Когда ты упала там, в коридоре, у меня будто пазл в голове собрался. Лампочка зажглась: как всё одно к одному подходит… Я просто не мог устоять, Вилка! Красота момента, она… она как счастье.

Я явственно заскрипела зубами.

– А на следующее утро? Когда адреналин уже спал, а?

– На следующее утро я ужаснулся тому, что не рассказал всё сразу, и решил оставить всё как есть, чтобы ты не объявила меня врагом народа, – затараторил Отченаш. Потом опустил голову и отвёл взгляд. – Потому что я не лгал, когда сказал, что очень ждал кого-нибудь ещё с Земли. Я правда рад тебе, Вилка. И мне не хотелось ссоры. Хотя она всё равно случилась. Точнее, случается прямо сейчас. Как говорится, от правды не убежишь, да? Мне жаль. Правда жаль. Прости меня.

Я поджала губы.

С одной стороны, я была просто в ярости – на кону стояла моя жизнь, чёрт возьми! С другой стороны, во всех словах и облике Бора сквозила искренняя тоска. Сейчас ему действительно было стыдно – такое вроде не подделаешь. Адреналиновая дуга опала. Эйфория сменилась раскаяньем.

М-да, так себе характер у человека. Опасный. Проблемный. Маятник.

Как говорится: учтём. Нет смысла читать ему нотации, взрослого человека не переделаешь, так что по некотором размышлении я просто процедила:

– Ну и сволочь же ты, а.

– Как я могу искупить свою вину?

– Сгореть в аду на хрен. А пока – отдавай мне цэйры. Семь штук из десяти. Раз тебе для счастья хватает зажегшейся лампочки в голове, то кристаллы оставь нам, ущербным.

– Почему семь, а не пять? – удивился он.

– Три оставлю себе, три отдам Эдинброгу – как роялти за разработку вашей старой схемы и плату за то, что восстановил ангелов. Ещё один нужен сейчас в лазарете. Тебе тоже останется три – согласись, это щедро?

Борис сложил руки на груди и сощурился:

– Вилка, я рад, что ты высказываешь колоссальные познания в математике, но… Мне нужны пять кристаллов минимум. Пардон.

– А мне семь, – я пожала плечами. – Найди недостающие где-нибудь ещё, в чём проблема? Ах да, наверное, в том, что ты сам не в состоянии придумать подобный план, в отличие от Эдинброга…

Борис вдруг зарычал и, ухватив меня за плечи, резко приблизил своё лицо к моему:

– Ты не понимаешь. Ты уже встала на его сторону, и тебе даже в голову не приходит спросить, зачем мне кристаллы.

– Ну и зачем? – я вскинула подбородок.

– Чтобы восстановить своё доброе имя, Вилка, – в глазах Бора плескалась мрачная решимость. – Причём как раз таки в глазах этого твоего идиота, который – цитирую – «вытащит моё сердце голыми пальцами, едва закончится пора экзаменов». Он рассказал тебе про Аманду?

– Н… нет.

– Хм. Я думал, уже рассказал. Приготовился защищаться, понимаешь. Но ладно. Тогда история чуть растянется.

Бор отстранился. Я нахмурилась.

Аманда. Какое стервозное имя. Ужас. Мне не нравится.

Борис пощёлкал пальцами у меня перед носом, заставляя меня вынырнуть из мыслей обратно в реальность.

– Я отдам тебе пять кристаллов, – жёстко сказал землянин. И, не успела я протестующе взвыть, добавил: – И расскажу, зачем мне остальные. А лучше – покажу. Ты сейчас свободна?

– В принципе да.

Я мрачно смотрела, как Бор двумя ногами залез в ванну. Потом потянулся к верхней из деревянных полочек, закреплённых вдоль стены и уставленных разнообразными баночками (кажется, кто-то любит понежиться в пене). Он взял одну и отвинтил крышечку. Наружу плеснуло ярким белым светом. Я зажмурилась и отшатнулась от неожиданности, а Бор уже протягивал мне пять сияющих камешков.

Будто бриллианты – но полыхающие нестерпимо ярким светом…

– Твоя доля. Честная. А Артур пусть идёт в задницу, обвинитель чёртов, – резко сказал Бор. – Мне надо быстро доделать кое-что по работе. После этого предлагаю встретиться. Через полчаса на первом этаже. Пойдёт?