скачать книгу бесплатно
– Мне заплатят за службу на корабле.
– Возможно, а возможно и нет. Дальше?
– Ну, я могу охранять лошадей, пока владельцы будут заходить на постоялые дворы обедать. Можно просить работу у самих владельцев постоялых дворов.
– Идёт война. Будет не так много путешественников, а из них ещё меньше тех, кто не воспользуется твоим бедственным положением и заплатит. Хозяева постоялых дворов тоже не очень-то доверяют чужакам.
–Вы, господин Баллири, словно специально выдумываете всякие препятствия. Я должен ехать в любом случае, – заявил Друд.
–Я предлагаю другой путь, – сказал купец. – Напиши своему отцу, а я попробую каким-либо образом переправить письмо в Мирлауд. Как только удастся связаться с твоими родными или получить сведения о них, решим, что делать с тобой.
–Вы сказали, что я не доеду до Мирлауда, как же туда попадёт письмо? – спросил мальчик, начиная волноваться.
–Я сказал, что попробую сделать всё, чтобы оно дошло, но не обещал, что оно дойдёт.
–Это слишком долго, – возразил Друд. – Если вы можете пристроить письмо на корабль, то сможете пристроить и меня. Я ничего не боюсь.
–Если пропадёт письмо, это – полбеды, можно написать новое, а если ты – дело будет гораздо хуже, – покачал головой старик Баллири.
–Вы зачем–то препятствуете мне. Вы хотите, чтобы я зачем–то здесь остался. Я не понимаю, зачем это нужно. Отпустите меня, – решительно сказал Друд и встал со стула. – Я ухожу. Я сам наймусь на корабль.
Мельхиор поднялся со своего места и запер дверь комнаты на ключ, который положил себе в карман.
–Что вам от меня нужно? – закричал Друд, и сердце его бешено заколотилось.
–Чтобы ты не делал глупостей. Сядь на место, – строго сказал ему студент.
–Откройте и дайте мне уйти! – на тех же повышенных тонах потребовал мальчик, но не сдвинулся с места.
–Да тебя тут никто не держит! – взорвался старик Баллири. – Только мне не улыбается выложить крупную сумму денег за твой переезд на корабле, а потом всю жизнь мучиться, думая, доехал ты или нет!
–Я наймусь на службу и отработаю переезд.
–Наймусь! Отработаю! Да прежде, чем вы доберётесь до Голландии, тебя так опутают штрафами и долгами, что ты и за десять лет не отработаешь! Едва порт скроется из глаз, как для капитана не будет никаких законов и договорённостей! Времена нынче тяжёлые, капитан работает за процент от прибыли. Он может выбросить тебя на берег, не отдав жалованье, может продать на военный корабль! Я даже за всех своих капитанов не могу поручиться в полной мере.
–Если так случится, это будет только моя вина, – упрямо сказал Друд, – тем более, если мой отец сидит в тюрьме, он не сможет прислать мне денег. И если я буду сидеть тут, деньги у меня тоже не появятся.
–Я не собираюсь содержать тебя за свой счёт, – отчеканил старик. – Если ты бросишь свои глупости, я найду тебе какую-нибудь службу. До тех пор, пока мы не выясним судьбу твоих родных, ты будешь работать у меня и получать жалованье. Часть из него пойдёт на оплату комнаты и питания за моим столом, а остальное можешь копить. Так, по крайней мере, у тебя будут деньги на дорожные расходы и на первое время по возвращении.
Как бы ни было тяжело, Друд, настроившийся на скорое окончание своих злоключений, не мог не понять, что Фиборс Баллири прав. Он согласился на все условия, выдвинутые стариком, то есть остаться, работать и ждать вестей от родных.
– Теперь другой вопрос, – продолжил старый негоциант. – Прежде чем кто-нибудь из соседей донесёт в вёльнерство
, что в моём доме появился новый человек, надо зарегистрировать тебя в ратуше
.
– Моё предложение в силе, – впервые вмешался сумрачный капитан Эсклермонд, до этого сидевший совершенно безучастно. – Я готов предоставить метрику своего сына.
– Вот и отлично! – воскликнул купец. – Завтра утром вы с Мельхиором отправитесь в ратушу, где тебя внесут в списки жителей города как…
– Дорстена Руфрия Эсклермонда, – вставил капитан.
– Да, как Дорстена Эсклермонда, которого отец отдал мне в ученики. Понял? – спросил старик.
–А зачем это нужно? – тихо произнёс Друд.
–Это нужно затем, что у нас в провинции все жители записаны в особые книги для обложения налогами. Если их там нет, то службы наместника начинают выяснять, кто они, откуда и почему не встали на учёт. В твоём случае это совершенно излишне, – объяснил Мельхиор.
–Сколько тебе лет? – спросил купец.
–Пятнадцать.
–Дорстен на год старше, – обронил капитан Эсклермонд.
–Ничего, он высокий, – проворчал старик. – Мы будем продолжать звать тебя Друдом. Пусть все думают, что это сокращение от Дорстен Руфрий. И запомни, юноша. В этом доме правду о тебе знают только я, капитан, Мельхиор и моя дочь. Опасайся, чтобы в твою тайну не проник кто-то ещё.
–Тем более, что началась война, а ты – из враждебных нашим властям Северных провинций, – добавил Мельхиор. – Да и объявление в газете о побеге из тюрьмы Кистоля никто не отменял.
Друд кивнул, после чего его посадили писать письмо родителям. Мальчику было неловко, что кругом много чужих людей, но выбирать не приходилось. Пока он морщил лоб, хмурился и грыз перо, Фиборс Баллири и капитан возобновили разговор о товарах, ценах и опасностях перевозки.
Мальчик не ожидал, что по окончании письма купец прочтёт его. Видя, что старик хмурится, Друд почувствовал, что у него горят уши.
– Вычеркни всё про тюрьму и побег, – велел ему Фиборс Баллири, – а затем перепиши набело. Я не хочу, чтобы у капитана Эсклермонда могли возникнуть затруднения.
Так выяснилось, что переправлять письмо в Мирлауд будет капитан Руфрий Эсклермонд. Когда Друд закончил переписывать, старик ещё раз перечёл письмо, после чего сказал:
– Вот теперь хорошо. Почерк, Друд, у тебя отличный, а вот грамотность хромает. Иди в мансарду и ложись спать, а завтра пойдёшь с учениками и Рибурном в контору. Ты годишься для переписывания бумаг.
9. Друд служит в купеческой конторе и встречается с Осе Ланселином
Фиборс Баллири когда-то сам был капитаном, нанимавшимся к купцам водить их корабли. Со временем он так преуспел, что сумел выкупить свой корабль, а затем жениться на дочери хозяина. К тому времени, как Друд попал к нему, негоциант владел девятью кораблями и вёл торговлю с колониями и Голландией.
Контора старика находилась в двух кварталах от дома, в торговом районе, сплошь состоящем из подобных контор и складов. Этот район был окружён особой стеной. Ведущие в него ворота на ночь закрывались.
Каждое утро, едва светало, Баллири-старший снимал замок с дверей конторы и запускал туда вечно бодрого старшего помощника Рибурна и вечно сонных учеников. Вместе с ними входили пришедшие заранее другие служащие и рабочие. В то время как остальные суетились, вели записи, сравнивали сведения бухгалтерских книг и книг учёта товаров, имевшихся на складе, встречали и провожали клиентов, руководили приёмом и отгрузкой чая, кофе, пряностей, сукна и полотна, Друд сидел в углу на высоком табурете и переписывал красивым почерком кипы различных документов.
На окнах конторы были решётки. Кроме того, рамы давным-давно намертво закрасили краской, и они не открывались, поэтому уже к 10 часам утра воздух прогревался, как в бане. Спасаясь от жары, Друд вешал на спинку стула, стоявшего рядом, свой кафтан. В случае, если появлялся важный посетитель, юноша надевал его, чтобы принять подобающий вид. Новая одежда досталась ему не даром: её стоимость вычиталась из жалованья.
Раньше Друд никогда не работал, поэтому дни в конторе казались ему бесконечными. Он с большой охотой отвлекался на мух, роями летавших вокруг и топившихся в чернильнице, на пробегавших мимо учеников, выполнявших поручения хозяина или его помощника, а иногда просто глядел в окно. Правда, его давно не мыли, поэтому на мутном стекле отчётливо были видны только потёки грязи и паутина. Результаты не замедлили сказаться сразу. Первые четыре дня недовыполненную норму работы Друду простили, а на пятый велели взять бумаги с собой и переписывать дома вместо ужина.
Домашняя работа кончилась тем, что Друд заснул за своей конторкой и уронил свечу. Бумаги вспыхнули. Благодаря усилиям ученика, чутко спавшего в соседней комнате, пожар удалось потушить с помощью кувшина с водой для умывания и затаптывания тлеющих обрывков. Друду опалило волосы на голове и брови, но не сильно. В результате, в день выплат жалованья, а именно в субботу, выданная ему сумма оказалась ничтожной. Из неё нельзя было покрыть даже расходы за комнату и стол.
–Мой мальчик, – сказал Баллири-старший, – если ты будешь продолжать в том же духе, то не скоро сколотишь капитал для возвращения домой.
–Вы говорили, что в случае найма на корабль меня опутают долгами. Не стараетесь ли вы сделать то же самое? – угрюмо спросил Друд, глядя исподлобья.
–Если тебя не устраивает, поищи работу в другом месте, – резко осадил его купец. – Всё дело лишь в том, что тебя никуда не возьмут. У тебя нет выдержки, чтобы делать однообразную работу на мануфактуре, нет силы, чтобы устроиться хотя бы грузчиком, нет специальных знаний, чтобы поступить в ремесленную мастерскую. Ты не умеешь грамотно писать и не знаешь латынь, так что путь учительства для тебя полностью исключается. Достигнув почти взрослого возраста, ты не умеешь и не хочешь уметь ничего! Я никого не держу! Иди, если хочешь, и найди себе работу и жильё лучше тех, что дал тебе я!
Слова Баллири-старшего были горькой правдой. По возвращении в дом купца Друд не мог поднять глаз. Он решил, что не имеет больше права оставаться в нём, а потому попросил Шэерлот вернуть ему старую одежду.
–Ты хочешь уйти, Друд? Но почему? – озабоченно спросила девушка.
– Я не могу сказать, но чем быстрее я это сделаю, тем лучше, – ответил Друд, отводя взгляд.
– Ты не злодей и не трус, чтобы бежать тайком. Я уверена, ты что-то слишком близко принял к сердцу. Расскажи мне, пожалуйста, – попросила Шэерлот, взяв его за руку.
Тон, которым она произнесла эти слова, тронул бы даже камень, поэтому Друд тут же поведал девушке о своей позорной выходке. Она выразила ему самое горячее участие и вызвалась не только помогать в переписке бумаг, но и заниматься с ним по вечерам правописанием.
–Ты не можешь уйти, – уверяла его Шэерлот. – Ведь в письме родным ты указал именно наш адрес. Напряги все силы и постарайся работать лучше. Уверяю тебя, другие работодатели не будут снисходительнее моего отца. Поверь мне, он не затевал против тебя никаких козней. Если бы отец не сочувствовал тебе искренне, он не стал бы рисковать, подавая в ратушу ложные сведения о том, что ты сын капитана Эсклермонда.
Осознав, как отвратительны были его подозрения, Друд с тяжёлым сердцем постучал в дверь кабинета хозяина.
–Войдите! – раздался строгий голос из–за неё.
Друд вошёл.
– Что ты хочешь? – спросил Фиборс Баллири, отрываясь от писем, которые он читал.
– Я пришёл… просить… о прощении за свои… подозрения, – с трудом выговорил мальчик.
– Ну, что ж, я рад, что ты взялся за ум, – смягчившись, сказал Баллири. – Я забуду о твоей выходке. Можешь в понедельник приступить к работе с новыми силами.
Встряска пошла впрок: на следующей неделе Друд работал лучше, чем на предыдущей. Однако ни о каких занятиях по правописанию не могло быть и речи. Друд так выдыхался, что сразу ложился спать. Однако и в этом была положительная сторона: усталость не давала мальчику тосковать о родном доме и думать о капитане Эсклермонде, отплывшем с его письмом.
Постепенно Друд втянулся в однообразные будни в конторе. Решимость его подогревалась тем, что за месяц он рассчитался за купленную ему купцом одежду и смог откладывать по нескольку лейров в неделю.
С другими учениками Друд особенно не сблизился. В большинстве своём они происходили из зажиточных семей и тратили жалование как свои карманные деньги на развлечения, а по субботам – на пирушку с вином и пивом. Бережливость Друда они принимали за жадность и скупость
– Когда ты собираешься жить, если не сейчас? – спрашивал мальчика один из них по фамилии Янсенс. – В старости ты только сможешь смотреть на удовольствия, но не пользоваться ими!
Так как Друд в ответ отмалчивался, ведь он не мог объяснить истинные причины своего поведения, то Янсенс заявил, что он ведёт себя, словно девица, и обозвал «госпожой Эсклермонд». В ответ Друд вызвался доказать, что мужества у него не занимать. Поединок был назначен на субботу, после получения жалования, на площадке за складами. Поглазеть на него собрались ученики со всего торгового квартала.
Противники разделись до пояса и по знаку судьи сцепились друг с другом. Янсенс был выше и сильнее, зато Друд напористее и упрямее. В конце концов, последний с разбитым носом оказался поверженным на землю. Враг сел на него верхом и, сдавив коленями руки, а руками – горло, потребовал сдаться. Друд упорно молчал и пытался вырваться. В его спину впивались камни и битая черепица.
Крики болельщиков были так сильны, что привлекли городскую стражу. Когда мальчики увидели солдат, они, как воробьи, бросились врассыпную. Противники также вскочили с земли и дружно бежали с поля битвы.
Авторитетные судьи из числа всё тех же торговых учеников сочли поединок не законченным. Была назначена новая встреча, но ей так и не суждено было состояться, потому что Янсенс попал в солдаты.
Фиборс Баллири предостерегал своих учеников и служащих против кабачков и трактиров, где в связи с усилением военных действий активизировались вербовщики, но, как это обычно бывает, его слова упали на каменистую почву. В последнюю субботу июля, как обычно, группа торговых учеников и служащих отправилась в недорогой кабачок. Компания заказала себе жаркого, двенадцать бутылок вина, а в ожидании заказа – кувшин пива. Веселье шло, как обычно. Сначала смех сделался громче, затем движения развязнее, а рассказываемые истории – пошлее. В разгар пирушки, когда были исчерпаны тосты за любовь, дружбу и всех присутствующих, к компании подсели двое и предложили тост за родину. Захмелевшие юнцы с энтузиазмом выпили. Новые знакомые завели речь о том, что Северные провинции душат с помощью каперской войны торговлю и благосостояние Скалла-Веры. Торговые ученики начали стучать кружками по столу и кричать, что это недопустимо. Тогда был предложен тост за спасителя Отечества Карла – Александра, владетельного князя Арнес. Кружки в ослабевших руках чокнулись, расплескав часть содержимого. Заплетающиеся языки издали нечленораздельные патриотические возгласы.
–Вот я согласен за родину голову сложить! – воскликнул один из подсевших к компании. – А вы?
–Да я хоть сейчас всё имущество для её блага отдам! – заорал пьяный Янсенс. – Мать в богадельню отправлю, а сам – в солдаты!
–Ты – настоящий патриот! – похлопал его по плечу подсевший. – Родина тебя не забудет! Когда Карл-Александр победит, ты построишь новый дом и будешь жить в богатстве, почёте и славе!
–Я – настоящий патриот! – заикаясь, выкрикнул Янсенс.
–Так чего же мы медлим? – удивлённо спросил подсевший. – Поступай в армию!
–И поступлю! – стукнул кулаком по столу Янсенс.
–Послушай, такие дела решают на трезвую голову, – пробормотал другой ученик, хлопая осовелыми глазами.
–Цыц, несчастный! – пригрозил ему Янсенс. – Где тут расписываться?
На столе тут же появились бумага, перо и чернильница. Янсенс расписался под вербовочным листом и прилюдно получил золотой моллер – плату за поступление в армию.
–Пишите и меня! – вызвался из–за соседнего стола пьяный ремесленник. – Хочу напиться на золотой моллер! От меня ушла жена!
Вербовщики не заставили себя упрашивать. Подсевшие к компании взяли под руки Янсенса, а двое их переодетых помощников – ремесленника, и вывели из кабачка.
О том, что случилось с её сыном, мать Янсенса, одинокая вдова, не чаявшая в нём души, узнала только в воскресенье вечером от кого-то из проспавшейся компании. Она бросилась к Фиборсу Баллири, заклиная спасти её единственное детище. При этом вдова пыталась встать на колени и кричала, чтобы купец попросил своего внука заступиться за неё перед наместником. Приход матери Янсенса совпал с ужином, поэтому Друд с удивлением узнал, что у купца есть внук. Между тем совместные усилия Герты и Шэерлот привели только к тому, что, прекратив кричать и плакать, она обессилела и опустилась на пол. Купец, ставший мрачнее тучи, пригрозил проживавшим в его доме ученикам, что выгонит их, если увидит в кабаке, а затем приказал встать из-за стола и отправляться спать.
Друд долго не мог уснуть в своей мансарде. Всю ночь до него доносились выкрикиваемые пронзительным голосом воспоминания вдовы о детстве Янсенса, сменявшиеся жалобными завываниями и стонами. Впервые война, о которой он имел смутное представление, коснулась известного мальчику человека.
Ранним утром Друда разбудил сам Фиборс Баллири. Старик велел ему быстро и тихо собраться. Затем он отвёл мальчика к окну и сказал:
–Сейчас вы с Шэерлот пойдёте к одному богатому особняку. Шэерлот останется стоять на углу улицы, а ты подойдёшь к человеку, которого она тебе укажет, и отдашь ему записку, написанную мной. Запомни, никто не должен знать, что вы ходили туда и видели этого человека. Ясно?
–Ясно, – ответил Друд.
В доме все ещё спали, когда они с Шэерлот, наскоро перекусив холодным мясом, хлебом и сидром, вышли на улицу.
–Куда мы идём? – спросил Друд, едва успевая за торопливо шагавшей девушкой.
–Мы идём спасать Янсенса. Если уж Осе ничего не сможет сделать, значит, никто не сможет, – ответила она.
–А кто он такой, этот Осе?
–Разве отец тебе не сказал? Осе Ланселин – его внук, сын моей старшей сестры, немного тебя старше. Он служит секретарём у наместника.
–Он никогда не заходит в ваш дом? – поинтересовался Друд.
–Заходит. Только ты обычно в это время в конторе, поэтому вы никогда не встречались. Вот мы и пришли.
Молодые люди остановились на углу улицы. Перед ними лежала небольшая мощёная площадь, а за ней располагался богатый белый особняк, окружённый садом и решетчатым забором.
– До дворца наместника тут два шага, – объяснили Шэерлот, – поэтому Осе пойдёт туда пешком. Как только он выйдет, ты приблизишься и передашь ему вот эту записку.
–А почему вы сами не подойдёте? – спросил Друд, беря вчетверо сложенный листок.
–Моя сестра умерла. Осе и его сестру воспитывает тётка со стороны отца. Она нас недолюбливает. Я не хочу, чтобы у Осе были неприятности, – объяснила девушка. – Вот он идёт! Поспеши ему навстречу!
Друд перебежал площадь и, поравнявшись с идущим навстречу молодым человеком, спросил:
–Господин Осе Ланселин?
