скачать книгу бесплатно
Где я вам его возьму.
А когда я его спрашивал, «как же мне работать». Он предлагал уехать в Оренбург. Хотя мы с тобой живём в другом городе.
Разговор прервался, на горизонте появился любимый магазин «Пятёрочка». Мысль семьи переключились на пищу. Дети закричали, как всегда, привлекая к разговору окружающих:
Купите мне что-нибудь вкусненькое: чипсы, фанту, жвачку.
Всё это одновременно. Открылись двери магазина и неприятности отступили на задний план.
Лекарь перевернулся на другой бок. Диван без матраса давил на рёбра. Сквозь сон Лекарь подумал.
«Что за дурацки сон: Синие кружочки, доезд, лысый хам. Бред, да и только»! Мысль успокоила своей простотой… Лекарь погрузился в новый ночной кошмар.
Пещера.
Отроги
уральских
гор
Шабаш был окончен. Куски правителя пещеры ярко догорали укутанные газовым облаком.
Ну, вот пошли дела кое—как. – Довольно потирая свои маленькие изящные ручки, смеясь, проговорил Чёрный принц:
Так, где же седая ведьма первая учительница сволочного Лекаря спасателя, твою мать – Вселенной.
Она перед вами сир. – раздался глухой долгий голос от которого дрожь по телу, будто из самой преисподней.
Люцифер увидел перед собой старуху с огромным горбом. Её рот был полон золотых зубов, согнувшихся в разные стороны.
Кто ты доставивший столь ценный груз.
Это я мой господин. – Из тьмы моторизовалась фигура в одежде военного покроя.
Ба кого я вижу. Ты ли это Вельзевул. Царственная муха?
Я мой господин.
Когда—то Вельзевул любил проверять ведьм и колдунов. Он появлялся перед ними, в облики мухи. Чтобы тайно выведать, кто, о чём говорит. Его военное прозвище «Властелин мух». Появится в обличии мухи перед изящным Люцифером и князем Карро, счёл унизительным, а генералом армии Наполеона, счёл достойным:
Добыли старуху, господин, из местного чистилища.
Спасибо дорогой генерал. Вы как всегда педантичны.
Князь тьмы задумчиво посмотрел на седую старуху. «Это мерзкое чудо, учительница Лекаря по младшим классам». «Как бежит время». «Да»! «Не доработала ведьма с этим боголюбимым экспонатом». «Тогда, этот гад, ещё некрещёный, далёкий от взора Ангелов». «Всё было бы на много проще». «Довела бы до смерти». «Умер, бедолага, от ангины или от инфекционного миокардита и никаких проблем».
Ну, что предложишь, старая карга? Как будем бороться с твоим, уже не юным, постаревшим воспитанником.
Плохая помощница из меня, мой повелитель, зубы сточились. – Прошамкала ведьма беззубым ртом, в котором блестели, на фоне чёрных ям, несколько оставшихся золотых коронок
Ты старый боец детского фронта. Сколько загублено детских душ, с первого по четвёртый класс, школы номер два. Ведь, бумагомарака, Лекарь, тебя ославит в веках. Ты ведь поступала так с ним, как велела партия и правительство. Ну, послужи мне. Будешь ходить по аду с новенькими золотыми челюстями. Заберём тебя во Вселенскую адскую империю. Денница будет доволен.
А кто такой Десница.
Ну, милая моя. Сказывается твоё коммунистическое воспитание. Плохо ты, ведьма, учила закон божий. Денница самый главный ангел, сотворенный Создателем. Не захотел ходить под Богом. Любить его. Объявили клеветником, то есть на том языке Сат… Ну, да и ладно. Хватит с тебя информации. Вообще он мой повелитель и твой.
Мой повелитель!
Не называй меня так. Называй ваше высочество.
Одно могу сказать ваше высочество. Того кого вы ищете в родном доме нет. Довело его семью безденежье.
Подался с выводком и женой в столицу деньги зарабатывать.
Где Вельзевул?
Здесь Ваше высочество!
Громогласно объявил герцог Карро, указывая на бонапартийского генерала.
Новый представитель тёмных сил появился в пещере, опять так же внезапно, из воздуха, как предыдущие господа.
Это Вельзевул. Лучший друг самого Сатаны.
Я прекрасно знаю кто это. Дорогой муха ты почему исчезаешь и появляешься так внезапно. Хочешь, чтобы я опять тебя распылил в вечности. Работа вся насмарку! Старая ведьма бесполезна. Лекарь смылся.
Лицо Вельзевула вытянулось и побледнело.
Карро представляя демона, расшаркался, как знаменитый конферансье, забыв добавить, что этот князь тьмы, умеет соблазнять людей гордостью.
Как так ненаглядный сынок, – желваки заходили на красивом юном лице
Чёрный принц перевёл огненный взгляд на лежащих, связанных лианами, нечисть.
Одно радует, – сменив жестокую маску на улыбку, сказал Люцифер, – замечательно мы их связали, живое растение Лиана пригодилось.
Зря удивляетесь, дорогой отец.
Произнёс Герцог Карро. Его голос уверен и дерзок:
Что для местных часы. Для нас, песчинка. Дни – мгновения.
Спасибо, за просвещение. Что же нам теперь делать с пропущенными не по нашей вине мгновениями. Бросать эту красоту.
Взгляд демона залоснился. Чёрный принц испытал великое удовольствие, осматривая пещеру, переделанную под резиденции его высочества. Весь камень отшлифован. «Яшма». «Какие картинки ада рисует волшебный камень».
Демон с гордостью подумал о тьме. «Нефтяные озёра, окружены возвышением из камня». «Походный трон сверкает золотом». «Местный демонический бомонд заключён в клетки». «Каждая клетка содержала заключённого согласно роду, племени, рангу». «Воздушные, летали над полом». «Огненные, летают над сводом». «Бояться, заразы, даже спустится ниже и поджечь нефть». «Водяные и болотные из кикимор дрожат». «Расположились на окружающем жидкость парапете». – Не надо красоты менять ваше высочество, – прогудел Вельзевул.
Не скрывая самодовольства, проскрипел демон:
В Москве уже работают ваши преданные слуги. Там много наших сторонников. Все согласны служить вашему высочеству. На видном месте повесим огромный экран. Будем из штаба любоваться великолепной операцией.
Сон третий
Лекарь спал, беспокойно разбросав большое, толстое, тело по дивану. Тело лежало так, что жене, спавшей рядом осталось весьма мало места. Как хорошая жена, она дремала, свернувшись калачиком, подобрав ноги под подбородок, не смея, беспокоить мужа. Слава имел наглость спать на спине, храпеть, рискуя бурным дыханием разбудить спящих на соседнем диване детей – девочек близнецов. Наглец, продолжал видеть вещие, добавляя наглости, срамник, видел цветные сны: «Два дня шуршит за окном дождь». «Природа рыдает по патриарху». Лекарь, хмурясь, смотрел в окно на оголённые деревья. «Жаль неба не видно с первого этажа». «Очень плотно пространство загорожено многоэтажными панельными домами». «Не видно голубую высь». «Даже в хорошую погоду в комнате полумрак». «Тем более в декабре». «Здесь в Москве идёт вместо снега нудный бесконечный дождик». На экране телевизора шла церковная служба. Провожали в последний путь «Предстоятеля Первосвятителя Преподобного Светлейшего Патриарха Всея Руси отца Алексея Второго». «Он умер пятого декабря двухтысячно восьмого года». Лекарь сел к компьютеру. Тщательно записал дату смерти и полное звание покойного в свою, ещё, очень далёкую до опубликования книгу. Мысли мешали Славе писать. «Так и не попали проститься с Патриархом». Горькие, до слёз, мысли не давали сосредоточиться. «Кто—то запросто может пройти простится». «Кому—то пришлось с маленькими детьми простоять перед храмом Христа Спасителя четыре часа». «Выслушивать враньё милиции о том, что вот—вот, все выйдут из храма и тогда пустят проститься». На экране телевизора: митрополиты, архиепископы, епископы, дьяконы, президенты, их жёны. Делегации православных церквей различных стран ближнего и дальнего зарубежья. Приглашённые делегации других концессий. Знаменитые люди. Все прощались с великим человеком. «Даже мусульмане, не имеющие к православию никакого отношения, простились» …. «Можно позавидовать богатым людям. Их семьи чуть ли не ввезли на личных авто в храм». У Лекаря от отчаяния перевернулось сердце… «За часы стояния в храм дети проголодались». «Близнецы, особенно хотели проводить Патриарха». До сих пор Лекарь слышал слова девочек: «Папа, папа поговори с милиционером». «Ведь ты же мужчина»!
«Ты сильный»! «Может, они нас без очереди пропустят». Слава, скрипя душою спросил. Отчётливо запомнил ответ: «Не велено пускать», пробормотал милиционер. Одновременно, «блюститель закона», пропуская другую пару людей. Он пропустил людей по указанию крепкого мужчины в гражданской одежде. «Что тут поделать». «Даже проститься с великим человеком, нужен блат, или богатство, или слава, или власть» Слава лихорадочно стал ловить и печатать слова, летящие в голову, как птицы. Лекарь слабо печатал и боялся упустить хоть слово из навеянного. «Чтобы попадать к знаменитым и великим». «Даже на похороны»! «Надо»! «Либо стоять ночами напролёт». «В моём положении, с двумя маленькими детьми, которых некому оставить, невозможно»! «Либо надо быть богатым». «Всех и всё покупать по бешенным столичным ценам!» «Либо быть знаменитым»! «Лучше конечно стать президентом»! «Увы, в моём возрасте и на моей работе, уже не станешь»
За окном дождь лил не переставая. «Природа рыдает»! «Она должна рыдать»! «Ведь люди потеряли одного из лучших»! «Природа даже не представляет, что своим аномальным теплом убила одного из великих своих сынов». «Нет, нет», Лекарь спорил с мыслями. «Его призвал Создатель»! «К себе»! «В Святое Воинство»! «На войну»! «С самим дьяволом»! «На защиту людей!» «Почему же плачут небеса»?
Лекарь на мгновение задумался. Ответ, записал в лёгкие странички компьютера. «Небесное, Святое Братство, скорбит»! «О нём Великом»! «Гений, закончил земной путь». «Это ли не скорбь». «Таланты, не приходят из неоткуда». «Предок Алексея Редигера – граф Редигера – воюя за отечество, против французов, не мог догадаться, что правнук станет Патриархом Всея Руси». «Его доблесть в боях, на благо отечества, ковала будущее своим потомкам». «Отец, Предстоятеля Первосвятителя, служением богу укрепил душу ребёнку». «Можно ли предъявлять претензии к прародителям, за то, что их потомок вынужден стоять в очередях, не имея денег, славы или удачи» …. «Ведь они не задумывались, что жизненным подвигом куют кто счастье и славу, кто бесславье и проклятье потомкам». Мимо уже около часа движется колонна шикарных автомобилей. Автомобили окружены лихорадочно мигающими машинами гаи. Одна из машин везёт почившего Патриарха к пристанищу его святой жизни. Богоявленскому, Елоховскому кафедральному собору. «Надо обязательно сходить в собор преклонить колени перед ушедшим Патриархом». «Надеюсь, для этого не придётся стоять ночь напролёт не надо быть богатым знаменитым и не иметь высоких покровителей». Лекарь спал в беспокойной фазе сна. Слава пытался, что—то сказать, речь стройная понятная, только во сне. «Как умер Патриарх»! «Быть того не может»! Лекарь не поверив погрузился в новые сновидения.
Сон четвёртый…
Двор принял Лекаря в мягкие пушистые снежные объятья. Ночь. Фонари, как глаза. Двор кота, окунувшегося в сугроб. «Вторую зиму в Москве. Впервые вижу здесь такой пушистый снег». Лекарю нравился снег. Столица нарядилась в белые одежды. Её, как ёлку украсили разноцветными гирляндами, от ёлочных базаров шёл таёжный запах. Дух елей и сосен в сочетании с уличными гирляндами и снегом навевал Лекарю мысли. «Новый год»! «Скоро новый год»! Радостная мысль, менялась грустной мыслью и тревожной. «Увы, книга, как назло, не пишется». «Как будто тот, который диктовал книгу, отвернулся». «Наверно диктует книгу другому автору». «А как же Я»! «Разочаровался, наверное, в моих писательских способностях». Слава брёл по мокрому асфальту. Сугробы у снега в Москве не получались. Снег тут же убирала многочисленная снегоуборочная техника. «Лень вперёд меня родилась». «Так говаривала бабушка в детстве». «Когда я, маленький Славик, не хотел помогать ей по хозяйству». Лекарь удалялся от подъезда. Он шёл по ярко освещенному двору, буквально забитому техникой. Автомобили нашли себе парковку во всех мало—мальски свободных местах огромного двора. Навороченные новые иномарки. Старые иностранные огромные рыдваны. Калеки отечественные. Только что купленные отечественные автомобили. «Брошены любимцы беспечными хозяевами на ночлег». Лекарю пришлось петлять между ними, чтобы выйти из двора дома на Дмитриевское шоссе. Здесь стояли киоски, торгующие пивом, сладкой газированной водой, минералкой и прочей снедью, круглосуточно. Общий пейзаж города, сбоку от крупного спортивного универмага «Спортмастер», оживляла ёлочная ярмарка, похоже, тоже торговавшая всю ночь. «Около магазина, стоят те же железные кобылы». «Всадникам, наплевать, останутся их лошади целыми до утра». «Какая волшебная ночь». «Какой замечательный мохнатый снег». «Какой я идиот, не хотел выходить на улицу». «Поддавался каким—то неизвестным страхам». «Во дворах, улицах, проспектах, бульварах, шоссе Москвы, светло как днём». Народ бродит, не замечая, что уже 22.00, а не восемь часов утра. Столица в делах и заботах. Спасибо детям попросили сходить за минеральной водой. Подсела семья, плотно, на сильно газированную минеральную воду. Понимаешь, из крана не хотим пить. Там далеко, на маленькой Родине, редко позволяли себе, даже молоко, только детям». Лекарь подошёл к ларьку. Ветрина, крошечного магазина, ломилась от изобилия напитков. Ларёчник толи узнав постоянного клиента, толи, зная киоск наизусть. С секундной заминкой сунул в руки Лекарю двухлитровый пластиковый флакон с «BON АQVA». Именно сильногазированный, который предпочитал Слава с семьёй. «А ведь этого изобилия могло и не быть», Лекаря накрыло солёной горькой волной воспоминаний и понесло в бурный океан недалёкого прошлого. Сновидения меняло одно, другим. Лекарь метался в непонятном для него будущим… Очередное сновидение, было страшным.
Сон
пятый…
Комната пугала полумраком. Она напоминала склад пищевых продуктов. На полу лежали матрасы. На матрасах в вповалку лежали одетые люди. По людям и матрасам, по пищевым продуктам: фруктам, овощам бегали любопытные прожорливые серые крысы и рыжие усатые тараканы. Первой поднялась женщина лет сорока. Лекарь слышал её мысли. Чувствовал её чувства. Это был он… Женщина встала строго по звонку. Звонок телефона поднимал, на протяжении многих лет. С тех самых пор, как началась война… Телефон пел песню на её родном языке… Расстелив коврик. Женщина встала на колени, обратив тело на восток. Она, преклонив голову, молилась. Молилась истово. Увы, молитва не давала облегчение её душе. Сердце продолжало биться зло и гулко. Женщина очнулась от минутного забытья. Она вспомнила, где находится. Кто эти люди, спящие на полу, на грязных засаленных матрасах. Женщина ненавидела всё вокруг. В том числе и этих людей, которые будут сопровождать её в последний путь. В уме она кричала:
«Проклятый город! Исчадии преисподней! Москва! Скопище гяуров! Они развязали войну, забрали мужа и сына Эти люди забрали моих любимых»! Женщина резко выдохнула, пытаясь, успокоится, прервать тошноту кислятиной, подкатившую к горлу. «Я заберу их жён, детей, матерей. Пусть погибнут! Как жаль, что нельзя взять, как можно больше людей с собой»! Женщина задержала взгляд на небе, маленькой разово—голубой полоской, заглядывающей в окно. Заря проникала в город, обходя крыши многоэтажек «Туда, где в райской курии, ждут и надеются на меня муж и сын. Я вышла бы на самую большую площадь. Сама бы привела машину в действие. И весь город погиб. Весь! Мне не жалко земляков – предатели за копейку продают родину. Пусть погибнут все»! Женщина подошла к столу, взяла стакан полный таблеток. Она необычайно жадно схватила пару таблеток, проглотила не запивая. Люди молча, вставали с пола. Три женщины и один мужчина. Молча, брали пищу с крошечного столика: жареную баранину и лепешки. Ели тщательно жуя. Запивали пищу чаем. Все брали стакан с таблетками. Как роботы глотали по две таблетки. «Они делают это равнодушно! Будто ничего не происходит! Будто они не поведут меня умирать! Будто одна из симпатичных молодых гяурок забудет нажать кнопку на своём телефоне. И моё полное здоровье тело не разорвётся на части»!
Она ненавидела этих людей, преданных воинов аллаха, сопровождающих её на подвиг: «Что им моя жизнь – говно!»
Три женщины и мужчина молча, съели, ранний завтрак. Так же, не говоря не слова, вышли на ещё полупустую улицу. Город только просыпался. Ему трудно сбросить утренний сладкий сон. Машины, с эмблемой Георгия Победоносца на дверках, тщательно мыли улицы и площади. Чистили щётками. Дворники злобно мели улицы, поднимая клубы пыли. Солнце ещё не вышло за стены многоэтажек, но его молочно—розовый свет уже освещал улицы. К метро тянулся первый неленивый ручеёк граждан, энергично спешивший на работу. Двое мужчин и женщина смешались с ручейком, предав действиям энергичность. Спешащий ручеёк у метро сделал турбулентное движение, соединившись с ручейками людей, выходившими из разного вида транспорта: автобусов, троллейбусов, маршрутных такси, личного автотранспорта обернулся рекой.
Двое мужчин и женщина почти смешались с работным людом, но, как бывает, только во сне… сон затормозился. Стала повторяться одна и та же картина. Бесконечно…
«Кружится голова. Как кружится голова». Женщина упала на колени, склонила голову, как это делают нищенки на лестницах перехода. «Наверное, я переборщила с таблетками». Голова раскалывалась, горела. Видение одно за другим посещали, как во сне, до боли реально: «Мать покойница, как живая, стоит и гладит её длинные чёрные волосы». «Матери губы плотно сжаты, но она слышит её крик»: – Не надо!
«Мать сменяют муж и сын. Они одеты во всё белое. Тела на половину скрывает молочный пушистый туман. Глаза умоляют»:
Не делай это!
Лекарь метался по подушкам, но сон не уходил… «Поздно»! – стучало у женщины в голове. Отдавалось гулом внутри Лекаря…. Грубые мужские руки подняли её с земли. Голос, пахнущий жареной бараниной, зелёным чаем и ещё чем—то неприятно кислым, прошипел, безжалостно:
Аллах Акбар!
Сердце перешло на галоп. Войдя в метро её глаза стали настойчиво искать милиционера. Увы, блюститель порядка отвернулся от женщины. Потом её загородили тела молодых, откуда—то взявшихся молодых гяурок. Девушек сменили на посту её тела мужчины. Женщина не хотела спускаться в метро. Ей хотелось вернуться на улицы ненавистного города. Будка – кафе земляка, где ей удалось на мгновение уснуть, уже не казалась склепом. Увы, обратной дороги не было. Время неумолимо увеличивало бег. Эскалатор быстро отсчитал ступени лестницы. Ещё мгновение… Вот и поезд. Трудно сделать шаг в вагон… Вагон полный ничего не подозревающими людьми. «Но там».
Женщина посмотрела на гладкий потолок метро. «Наверху, меня ждут». Успокоила она себя. Ритм галопа, сердце, сменила на семенящую походку осла. Женщина сделала шаг впер
д, вошла в поезд е
смерти. Вагон поезда плотно наполнен людьми. Она протиснулась в середину тел. «Надо нанести максимальный ущерб». Так учили е
инструкторы лагеря, в горах. Это требовала и то, что привязано к поясу, давя на живот. С каждой станцией становилось тяжелее дышать. Сердце опять билось с бешеной скоростью. Пот холодный, с запахом страха, стекал между грудей, лопаток. Он лился между ягодицами, попадал на живот. Там горела бомба. Адский механизм щелкнул. Резкая боль разорвала женщину надвое. …Лекарь, будто отталкивая кого—то или что—то от себя, перевернулся на спину. Столкнул одеяло, так, что ноги упали на пол. Слава проснулся. Оглядел, с удивлением, молчащую ночным сном, спальню. Подтянул на кровать ноги. И опять ушел в кошмар. …Женщина отчётливо слышала, чей—то крик ужаса. Её кишечник, разорвался. Вонючее, склизкое, дерьмо, разлилось, на остатки, любимого, собственного, тела. Она почувствовала, как сломался позвоночник. …Внезапно всё пропало. …Боль. …Свет. …Всё. …Всё, что человек называет жизнью. …Мгновение. Женщина летела в огромной трубе. …Она. …Выплюнула её на землю. Почву, выжженную, до пепла огнем, будто напалмом. Громадные горы, изрыгали миллионы тон лавы. …Вокруг не было, ни души. …Только груды пепла и огонь. …У женщины было тело. …Она помнила, то родное тело. …Стройное, смуглое, мускулистое. …Которое нравилось мужчинам. …Тело, любившее ласки. …Выпуклости, которыми так восхищался муж. …Память о муже, отправила её на смерть во имя Аллаха. …В мире, с выжженной дотла земли, царствовала пустота! Пепел, дым, красная обжигающая лава. Вонючий, пахнущий, горящей, человеческой плотью, дым. …Не было самого главного. …Ради чего, она, приняла смерть. …Не было родных и близких людей. …Людей, которых она рассчитывала увидеть после смерти. …Тело было, но было другим. …Не знакомым. …Дряблым. …Мраморно белым. …Смердящим тленом. …И дерьмом. …Как пахло содержимое, вывалившееся из разорванного, при взрыве, кишечника. …Она попыталась встать. …Ноги хилые, без мышц. …Не держали, даже костлявое безмышечное тело. Внезапно появился голос. Он был нежным и сладким, обволакивал и шептал, в обглоданное неизвестной болезнью ухо:
Твоя земная оболочка исчезла! Тот взрыв, в метро, унёс её с собой! Там погибло много несчастных, твоих собратьев! Взрыв, ты устроила сама! Эта ноша будет преследовать. …Тебя вечно. …Ведь душа бессмертна…
Голос, так же внезапно пропал, как и появился. Он растворился в смраде дыма, пепла и огня. Растворился в голове и пахнущем нечистотами её новом теле. Женщина предпринимала бесчисленные попытки встать… Её кахексичное тело долго наслушалось… Наконец она встала… «Боль в ногах невыносима» … «Тело пылает»… Мгновение и перед её глазами показалось морда дракона.
Сейчас я тебя отвезу на встречу! – угрожающе прошипели губы монстра.
Огромная пасть схватила её новую хилую костлявую оболочку! Она затрещала, будто через мгновение разорвётся. Боль пронзила, стала для неё вечной. Дракон подбросил в воздух мощи, когда—то бывшие человеком. Он ловко, не напрягаясь, открыл, до невозможности, пасть. Тело, не задерживаясь, как понакатанному, проскочило, прямо в желудок. Змей блаженно сглотнул, больше для форсу. В животе у монстра было влажно и неуютно. Жидкость желудка жгла её тело, без того обожженное огнём и бесконечной мукой. Змей летел над сожжёнными горами, реками лавы, выжженными полями.
Дурашки ждут встречи с родственниками, а встретятся с ним, – дракон улыбнулся, – с хозяином, он поблагодарит меня за работу.
Дракон подлетел к огромной расщелине. Она изрыгала дым и потоки лавы. Сложив крылья, в пике… монстр провалился в щель, захлёбываясь дымом, открыл рот, отрыгнул тело. Последнее, что женщина увидела, и будет видеть вечно, великий костёр, кипящий огромный, вместивший озеро, котёл. Кипящая вода стремительно и неумолимо приближалась. Погружаясь в кипяток, она почувствовала не с чем несравнимую боль. Всё испытанное ранее, даже сама смерть в огне бомбы, несравнима с этой болью. К предыдущей боли она уже привыкла… Погрузившись в кипяток, из её горла вырвался рык:
Больно.
Тело погрузилось в кипящую воду с головой. Кипяток расплавил ей внутренности. Она всплыла. Голос, уже другой более страшный и неумолимый звучал в её сваренных покалеченных ушах. Он злобно шипел, плевал слова. Они гулко отскакивали от скал:
Так будет бесконечно! Всегда! Это говорю тебе я!
Твой хозяин на веки вечные!
Лекарь проснулся в липком холодном поту. Наваждение не проходило.
Как, страшно? – прошептал чей—то хриплый голос.
Кто тут – Лекарь огляделся в поисках источник хрипоты.
Ему ответила тишина… Рядом спокойно храпела жена. На соседнем диване, сложив друг на друга конечности, спали близнецы. Ритмичное сопение девочек ничем не напоминала голос во тьме.
Интересно, – Лекарь испугался звука. Прозрение пришло внезапно. «Это голос самого… Сатаны» …
Глава 2. Нашествие
Площадка, повисшая над горами, между тремя домами сотами, заполнена под завязку аппаратами на любой вкус. Юркие стрижи с мощными двигателями, позволяющими юрким машинам на суборбитальных высотах выполнять фигуры высшего пилотажа. По краям площадки занимали довольно много места степенное братство орлов. Одина из гордых птиц приземлилась, мощно махая крыльями. Орёл ожидал, пока хозяин освободит рубку и прошествует к одному из лифтов. Машина, бесшумно остановившись, не спрашивая разрешения, сличив человека с данными, мгновенно, унесла в квартиру похожую на соту пчёл. Соты повисли в заоблачной выси на мощном основании шириной с километр, головой задевая звёзды. Орёл, дождавшись сигнала об открытии квартиры, послушно занял предназначенное для него место на площадке. Девушка, высокая белокурая изящная, выбежала из лифта, на ходу, застёгивая костюм астронавта, заторопилась к аппарату похожему на ястреба. Клюв птицы устремлён в небо. Хищник расправил крылья. Внезапно, не доходя, до аппарата, девушка упала на колени перед ребёнком, лет пяти или шести. Она вцепилась ребёнку в волосы и завыла, нечеловеческим голосом. Её тело покрылась зелёными пятнами, под цвет ребёнка. На крик женщины, плач ребёнка, из сот, по аварийным спусковым устройствам, как пчёлы, высыпали тысячи людей. Площадка для транспорта заполнилась, до отказа. Люди сидели, даже на собственных летательных аппаратах. Сюриалистичности картина: девушка рвёт волосы, на голове ребёнка, зелёного цвета и визжит, превликла всех. Она кричала:
Спасите!
Люди открыли рты. Им казалось, что надо спасать бедного бирюзового ребёнка. Вдруг малыш перестал плакать. Ребёнок стал расти не по дням, а по долям секунд, уже не ротик, а пасть заглотила обидчицу полностью. Мальчик, превратившись в огромного зелёного монстра, хватал и глотал, всех кто подвернулся ему под руку. Он схватил прилетевшего на зов красного орла – полицейский аппарат. Зелёный монстр вытряхнул из орла, как из половой тряпки, полицейских себе в огромную пасть.
«Полицейские летели спасать обиженного ребёнка». Око Земли искусственный мозг недоумевал. «Как же так»? «У этих людей появились причуды». «Им посылаешь полицейский вертолёт в помощь». «Его пожирает зелёное чудище бывшее ребёнком». «И у каждого из людей, животных, даже комаров и вирусов появился рогатый зелёный двойник». «Он ходил за ним». «Ест с ним». «Спит рядом». «Потом человек, животное, птица, вирус исчезает». «Более того, зелёные двойники у животных поедающие хозяев». «Надо доложить хозяевам»!
Недремлющее око, созвездия «Малого Пса»
Подземный зал заседаний, «Совета «Благодарения Господня», полон. Кроме членов «Совета» приглашены представители союзных планет и влиятельные граждане Земли. Речь держал Миттель Грей:
Господа! Вы должны понять, сказанное здесь должно умереть с нами.
Он смотрел в глаза присутствующих. Маг искал в этих людях предателе. Его взгляд главного волшебника планеты проникал внутрь каждого и пресекая возможность малейшего сопротивления. Было тихо. Никто не рисковал разбрасываться мыслями. Докладчик, выпив жидкость из бокала, продолжил:
