скачать книгу бесплатно
Осмыслив услышанное, я порывисто встал из занятого мной кресла. Располагавшееся в отдалении от остальных, оно было выбрано как попытка отделить себя от всех участников приёма, но наглая ложь Ючи перечеркнула всё на корню. Увидев моё движение, сюзерен недовольно нахмурил брови и хотел уже что-то сказать, но Император прервал его лёгким движением руки и произнёс:
– Юности свойственна поспешность и открытость. Думаю, «Священному Ветру Хаттори» есть что сказать. В этой войне он потерял значительно больше, чем все остальные. Проявим уважение и выслушаем Леона, главу рода Хаттори.
Встретившись со взглядом этого маленького старика, внешне абсолютно не похожего на истинного владыку Империи восходящего солнца, я с благодарностью кивнул и, сделав несколько шагов, остановился перед ним, чётко соблюдая установленное традициями расстояние.
Расшитое хризантемами чёрное кимоно Императора – по центру; по левую руку от него – родовые багровые цвета молчаливого Такэда; а справа – белоснежные одеяния Маэда. Ощущая, как на мне с неслышным стальным скрежетом скрестились сразу три взгляда, я медленно опустился на пятки, сложив руки на бёдрах.
– Нет уважения, внук. Внешне всё правильно, так, как и должно. Как должно для самурая. Но в тебе нет к ним уважения. Это… неправильно, – едва слышно прошелестел голос дедушки.
Принятое решение жгло меня изнутри и уже не казалось столь необходимым. Поддавшись эмоциям, что вспыхнули во мне после предательства, я лишил себя возможности принять трезвое и рассудительное решение. Дедушка Хандзо ошибся. Я уже давно перестал быть самураем, хоть и продолжал цепляться за впитанный костным мозгом кодекс.
Пришло время признать то, кем я стал. И научиться извлекать из этого пользу.
Выхваченный из ножен танто ярко сверкнул в воздухе и глухо вонзился в доску из морёного дерева. Стон лезвия ещё звучал в воздухе, когда в него вплелась моя тихая, отчётливая речь:
– Вы говорили о бессмысленной жестокости и жертвах. И не упомянули об алчности. Алчности, что взыграла в сердцах Такэда, затмив для них понятия чести. Не упомянули о долге. Долге, согласно которому воины Маэда и Хаттори отдавали свою жизнь, защищая то, чему они преданы, то, что они любили…
– Леон! Прекрати это немедленно! – не выдержал Ючи, порываясь встать, но вновь был удержан движением длани Императора.
– Пусть он говорит. Это его право, – так же тихо, как я, проронил владыка империи. – Он оплатил его болью и кровью. Пусть говорит.
– Вы назвали войну бессмысленной и тем почти обесценили её жертвы…
– Ваше величество, Леон не ведает, что творит… – Ючи вновь попытался заговорить, растерянный и даже слегка напуганный. Казалось, он искренне переживал за меня. – Остановите его. Он ещё молод и горяч и не знает…
Но Император только кивнул мне, предлагая продолжить речь. Его старческое лицо озарили отблески жёсткой улыбки правителя, который так долго желал услышать правду и вместе с тем желал покарать смельчака. От волнения в горле пересохло, а на губах словно образовалась сухая корка. Держа спину идеально прямо, я прикрыл лицо ладонями и глухо закончил:
– Эта война закончится воздаянием. В тот день, когда последний из тех, кто её развязал, покинет этот мир, тяготимый раскаянием за содеянное и терзаемый болью потерь. Наши враги будут искупать свою вину страданиями. В том моё слово. И раз мой господин против этой войны… я ему не слуга!
Лезвие танто со звоном преломилось, так и оставшись торчать из деревянной половицы. Бережно сжав рукоять кинжала в ладони, я губами коснулся обломка клинка и только после этого глубоко поклонился Императору. Он улыбался. Понимающе и сочувственно.
– Мне больше нечего сказать вам, ваше величество. Ронин из рода Хаттори более не смеет отвлекать вас от разрешения важных государственных дел и просит дозволения покинуть дворец.
– Ронин из рода Хаттори волен делать то, что он пожелает. Если сегодня Маэда и Такэда заключат долгожданный для страны договор, то он должен хорошо для себя уяснить: моё недовольство падёт на того, кто осмелится нарушить необходимый для страны мир.
– У меня могут отнять землю. Но никто не в силах лишить меня чести… Даже вы…
* * *
Одним из неотъемлемых свойств человеческого духа считается стремление выйти за рамки ограничений. Так было от начала времён и так будет до конца человечества. Не зря у многих народов бытует поговорка: правила создают для того, чтобы их нарушать.
Из века в век социум старался обуздать это стремление, придумывая страшные кары для тех, кто осмелится нарушить законы или традиции. Изгнание можно отнести в разряд самых гуманных наказаний. Преступнику сохраняли жизнь, давая ещё один шанс. Ещё один шанс вдали от дома.
Вырванные с корнями, изгои странствовали по миру: гибли или после долгих поисков обретали новый дом, путешествовали в поисках новых знаний или просто сражались во имя чужих, но взамен уплаченных интересов. Порой в изгнание отправлялись целые народы. И зачастую участь их была незавидна.
Однако встречались и такие, что смогли сохранить свой уклад жизни и культуру даже спустя столетия изгнания…
…Каждое её путешествие завершалось пробуждением в реальности. Участи шаманов, как, впрочем, и прочих сноходцев этого и других миров, нельзя не сочувствовать. Обретая доступ в иные миры и блуждая тропами Межреальности, они каждый раз рискуют своей жизнью – ведь шанс не проснуться чрезмерно велик. Так происходит всегда: за великую Силу приходится платить соответствующую цену.
Веки Иланы затрепетали – медленно, неуверенно, словно крылья бабочки, стряхивающей с себя сонное оцепенение перед первым взлётом. Тихое и ровное дыхание шаманки сбилось с ритма. Девушку неожиданно выгнуло дугой – настолько резким и глубоким оказался её первый, самый жадный глоток воздуха. Сев на больничной постели, Илана непонимающе оглянулась.
Белые кафельные стены просторной палаты, освещённой одним только солнцем, проникающим сквозь два широких, почти во всю стену, окна; кремово-бежевая и абсолютно нейтральная по форме мебель, блестящий хромом штатив, с закреплённой на нём капельницей; пахнущее мятной свежестью белоснежное постельное бельё…
Дверь в палату, расположенная в дальнем от кушетки углу комнаты, мягко отворилась. Просунувшаяся в образовавшуюся щель голова радостно затрясла чёрными как смоль кучеряшками и, поправив пальцем сползающие на кончик носа щегольские очки в золотой оправе, громогласно возопила:
– А вот и наша Спящая Красавица! И у меня для вас две новости. Как водится: хорошая и плохая. С какой начинать?
Илана задумчиво склонила голову набок, наблюдая за тем, как кучерявая голова плавно трансформируется в невысокого, чуточку полноватого мужчину средних лет в больничном халате. Отсутствие у него неизменных для врачей атрибутов (тот же стетоскоп ей казался обязательным) сразу навело девушку на нехорошие мысли, и она подозрительно сощурилась:
– Будет прекрасно, если вы сначала представитесь. И ответите на несколько моих вопросов. Новости подождут. Особенно плохие. К обвалу торгов на Токийской бирже, например, я пока ещё морально не готова. Только после кофе в постель!
Тем временем мужчина спокойно прошёл практически через всю палату и жестом фокусника извлёк из-за спины небольшой аккуратный букет из пяти роз – трёх белых и двух бордово-красных. Небольшую заминку вызвал поиск подходящей вазы, но неожиданный посетитель, после недолгих колебаний, предпочёл попросту аккуратно уложить его на тумбочку рядом с кушеткой девушки.
– Леон попросил передать вам именно этот букет. Он называется «кровь на снегу», – мягко улыбнулся визитёр, щёлкнул каблуками и слегка склонил голову: – Честь имею представиться, Олег Кац, представитель ЧВК «Сибирский Вьюн». Отвечаю за вашу безопасность.
Укутавшись в одеяло, девушка сцапала букет, окунулась в него лицом и поудобнее устроилась на кушетке, неосознанно поджав под себя ноги.
– Благодарю вас, господин Кац, – мелодично пропела она, вдоволь надышавшись цветочным ароматом и с сожалением отрываясь от зажатого в руках букета. – Вы можете рассказать, как я здесь оказалась?
– Только в общих чертах. Один из моих младших командиров обратился с просьбой об обеспечении безопасности для впавшей в кому принцессы эвенкийского союза племён. Поскольку нас издавна связывают узы братства, я не мог отказать ему в столь малом одолжении. Однако спустя всего день ваше состояние чудесным образом стабилизировалось и перешло в стадию обычного сна. А просьба насчёт букета так и вовсе поступила всего пару часов назад.
– И всё же есть какая-то причина, по которой вы ждали моего пробуждения, – неожиданно сделала вывод Илана и вопросительно посмотрела на удивлённо кашлянувшего Каца. – Это же очевидно! Не будь её, со мной разговаривал бы один из ваших подчинённых, а не глава ЧВК. Гена о вас рассказывал.
– Леону стоит поостеречься с вами, молодая госпожа, – шутливо заметил Олег. – Вы правы. Эта причина в количестве дюжины людей находится сразу за территорией клиники. Они утверждают, что прибыли на ваш зов, дабы преклонить колено и верно служить вам.
В палате вновь раздалось удивлённое покашливание – настал черед Иланы скрывать своё изумление. Ради справедливости стоит заметить – оно было значительно более сильным.
– Мои бойцы сумели договориться и не вступать в конфликт с ними, но… Эти люди весьма настойчивы в желании увидеть вас воочию и пригрозили силовой акцией, если почуют подвох и неисполнение обязательств с нашей стороны. Поэтому ваш покорный слуга сейчас здесь, в надежде, что вы сможете внести ясность в сложившуюся ситуацию.
– Смогу, – задумчиво произнесла девушка после недолгой паузы. – Пригласите ко мне их старшего. Если я права в своих предположениях, у него на шее должно быть приметное ожерелье из медвежьих когтей.
– Приятно иметь дело с человеком, понимающим суть нашей профессии. Однако это ещё не всё. Вам рассказать те самые новости? – степенно кивнув, ответил Олег.
– Раз они настолько важны, я, несомненно, хочу их услышать.
– Начать стоит с плохой: ваша одарённость более не секрет для князя Морозова. Проведённый вами ритуал, принцесса, создал возмущения Силы такой мощности, что не мог остаться незамеченным. СБ клана Морозовых имеет предписание немедленно сопроводить вас в Ледяной Пик сразу же после выписки. Боюсь, что ни я, ни мои бойцы не в силах будем воспротивиться воле князя.
– После таких известий сложно рассказать мне что-то хорошее… – пробурчала девушка, ещё сильнее прижимая к себе букет и пачкая губы в цветочной пыльце.
– Леон официально заявил о вашей с ним помолвке. – Кац ослепительно улыбнулся и очередным жестом фокусника извлёк из кармана халата небольшую бархатную коробочку: – Не желаете посмотреть на колечко?
Глава 5
Нюансы законодательства
«…Опричный приказ был учреждён в Царстве Русском в XVI веке – в те нелёгкие времена, когда большинство боярских семей по-настоящему вошли в силу. Мощь аристократических кланов возросла настолько, что всё чаще и чаще голоса недовольных правлением Рароговичей сливались в гул непрестанного ропота, эхом раскатившегося по всему необъятному царству.
Всё это происходило на фоне беспрестанной междоусобной войны между боярскими семействами. Зарево пожаров и последствия разорения многих земель Рароговичи могли наблюдать даже из своих палат. Царство шаталось, не в силах обрести покой и мир, – недовольных следовало заткнуть, пока они не стали мятежниками, а чрезмерно воинствующих властолюбцев – приструнить.
Игнат Васильевич, после прозванный в народе Беспощадным, нашёл собственное решение, начисто проигнорировав постановление думских бояр, и учредил в государстве специфическую силовую структуру. На службу в ней заступили представители разных сословий: от бояр до беглых каторжников. Единственным условием была абсолютная преданность в деле защиты отечества. Не царя. Отечества. От внешних и внутренних врагов.
Обласканные царём и ведомые одной лишь строгой буквой закона, новые защитники Родины долгое время ничем не демонстрировали своей активности. Спустя год тревожные для русского боярства вести не подтвердились, и притихшие было кланы вновь с головой окунулись в междоусобные разборки и заговоры. Гром грянул лишь спустя ещё пару лет. Зачинщикам грядущего переворота довелось первыми познать на себе методы опричников.
Многочисленные и хорошо обученные, эти воины зачастую не имели за спиной длинной вереницы благородных предков, но очень хорошо представляли, с какого конца следует держать меч. Меч воина и… палача.
Массовая и жестокая казнь заговорщиков заставила вздрогнуть всё царство – людей силой выволакивали из домов средь бела дня, зачитывали обвинение и немедленно, на месте, приводили приговор в исполнение. Кровь предателей отечества текла по деревянным мостовым русских городов полноводными ручьями, полыхали очищающим пламенем имения родовитых заговорщиков, а простой народ неожиданно поддержал инициативу царя, свято уверовав в слова глашатаев, что обращались к ним с площадей и доносили волю владыки русских земель. Потому что вслед за бунтовщиками на плаху потащили и тех, кто позволял себе слишком многое, бесстыдно прикрываясь от закона родословной и крупными взятками. Народ наконец-то получил долгожданную защиту от боярского своеволия.
Москва, Великий Новгород, Тверь, Смоленск, Китеж, Владимир… Список «окровавленных» опричниками городов неуклонно рос, а они продолжали нести справедливость дальше, стремясь распространить ее на всю остальную страну. Междоусобная война между кланами Соболевых и Никифоровых закончилась тем, что Опричное войско наголову разгромило дружины владетельных князей и огнём и мечом навело порядок на землях не поделивших спорную территорию семей.
Спустя два десятилетия Царство Русское наконец-то обрело мир и внутреннее успокоение. Опричники свято соблюдали положения кодекса законов, пресекая заговоры и произвол бояр, ведомые идеей о благополучии государства и его жителей. На протяжении почти пяти веков – эта структура продолжала свою деятельность и претерпела лишь незначительные изменения. С опричниной были вынуждены считаться все – даже цари…»
Отрывок из записей гимназиста после экскурсии в Опричный приказ.
…Хлёсткий и неожиданный удар нагайки в кровь рассёк широкую скулу охранника «Красного фонаря». Заступивший дорогу Аскольду азиат проигнорировал сунутую ему под нос бляху с выгравированной на ней мордой русского волкодава и пытался остановить опричника, за что и был немедленно наказан.
– Совсем ohueli, гости дорогие, – назидательно и возмущённо произнёс Аскольд и нанёс ещё два удара нагайкой, сшибая дезориентированного охранника с ног и небрежно намораживая ему на руки тяжеловесные глыбы оков из мутного льда. – Посиди пока тут. И не уходи никуда, есть разговор о твоём воспитании. Понял?
– Да, господин опричник, – сдавленно простонал китаец, пытаясь сесть на колени и морщась от боли. – Координатор приказал никого к нему не пускать. Без исключений. Вы же понимаете, что у меня не было выбора…
– Похвальное стремление сохранить верность своим моральным устоям и законам клана. Но ты нарушил закон. Воспрепятствовал опричнику при исполнении. За это полагается смертная казнь, – Аскольд с удовольствием пустился в объяснения, ожидая, когда информация с камер наблюдения у входа в клуб будет обработана и передана куда следует. – Ты тоже должен меня понять!
Боевик Тёмного клана неподдельно пригорюнился, но более не произнёс ни слова. Рассматривая его с искренним любопытством, Аскольд неторопливо закурил и прислонился к декоративной деревянной колонне возле входных дверей в клуб. Тусклый красноватый свет бумажных фонариков придавал его массивной фигуре в традиционном облачении опричников несколько жутковатый вид.
Сигарета истлела после полутора десятков глубоких и сильных затяжек и мерцающим огоньком очертила в вечернем полумраке красивую параболу, угасая в зеве ближайшей урны.
– Твоё начальство не спешит на помощь, – холодно резюмировал Аскольд, обращаясь к коленопреклонённому пленнику. – Или против меня снаряжают армию?
– Координатор сильно не в духе, господин. Думаю, он выйдет к вам лично, – слабо улыбнулся китаец, побледневший от холода, источаемого оковами. Его челюсти начали выбивать мелкую дробь, и вид улыбки с клацающими зубами показался Аскольду… угрожающим? Пожав плечами, он усмехнулся в ответ и неожиданно для себя не обрёл успокоения.
Неясное ощущение опасности и не думало исчезать, наоборот, невнятный и неразличимый шёпот внутреннего голоса всё сильнее нагнетал ощущение витающей в воздухе угрозы. Повинуясь наитию, Аскольд после недолгих размышлений привычно повёл плечами, облачаясь в «доспех духа», и потянул на себя плотно прикрытую створку двойной двери из тёмного непрозрачного стекла. Как раз вовремя, чтобы успеть различить летящий в него столб спрессованного мутного воздуха…
Таранный удар техники взбешённого мастера начисто вынес обе двери и отшвырнул Аскольда на пару десятков метров. Отшвырнул легко и небрежно, словно тряпичную куклу, впечатав тело опричника в деревянную стену первого встречного здания. В нём, по насмешке судьбы, располагался небольшой и уютный бар в восточном стиле, где обитатели Китайского квартала любили опрокинуть пару рюмок напитков покрепче традиционного чая.
С треском проломив стену здания, «техника» исчерпала заложенную в неё Силу. Слегка дезориентированного Аскольда по инерции пронесло до барной стойки. Врезавшись в неё спиной, опричник услышал громкий и отчётливый хруст.
– Blyat, только бы не спина! – выругался он, обессиленно сползая на пол и скрючиваясь от боли в отбитых внутренностях.
Звон в ушах и цветные пятна перед глазами не давали ему сосредоточиться и определить место своего нахождения, но организм учителя был способен пережить и не такое. Звонко чихнув от витающей в атмосфере заведения пыли, Аскольд повторно выругался и попытался что-то изменить.
– Сейчас я встану! – угрожающе бормотал он, ползая на четвереньках и вслепую шаря руками в поисках точки опоры. – Или не встану?!
Упёршись лбом в прочную преграду, опричник остановился и начал её медленно ощупывать.
– А это что ещё за x…?!
Сквозь звон в ушах постепенно пробились крики и тревожный звон паникующей сигнализации. Ухватившись за преграду, оказавшуюся треснутой барной стойкой, Аскольд неимоверным усилием воли поднялся и обвёл бар пустым и бессмысленным взглядом. И нашёл то, что искал. Кое-как сфокусировав зрение на человеке перед собой, застывшем в ступоре и прикинувшемся элементом интерьера, опричник разглядел за его спиной батарею бутылок и немедленно озвучил своё первое требование.
– А смешай-ка мне выпить, парниша. «Боярский» умеешь? – обратился он к шокированному бармену, с трудом выговаривая слова непослушным языком. – Только водки побольше плесни…
– Сию секунду, – зачарованно кивнул тот в ответ и, действуя на автопилоте, грянул гранёным стаканом о потрескавшуюся поверхность барной стойки.
Парализованный потрясением разум бармена тем не менее отреагировал на профессиональный вызов – едва плеснув в стакан гренадина, невысокий китаец в белой рубашке и сером жилете на ощупь отыскал позади себя бутылку «Абсолюта» и чётко, по стенке стакана нацедил толстый слой водки. Довершив коктейль несколькими каплями табаско, китаец с поклоном и очень аккуратно придвинул стакан к Аскольду.
Опрокинув содержимое залпом, опричник на мгновение прикрыл глаза, наслаждаясь приятным сладковатым послевкусием коктейля и феерическим взрывом, что он вызвал в его желудке. Разлившееся по телу тепло быстро возвращало к жизни, звон в ушах поутих. Жизнь налаживалась.
– Аскольд! Это ты?!
Поморщившись от боли в спине, опричник развернулся на звук и увидел стоящего в проломе стены Сяолуна Во Шин Во. Координатор Тёмного клана выглядел неважно. Его осунувшееся лицо с обострившимся чертами и тёмными кругами вокруг глаз всерьёз встревожило Аскольда.
Старый друг всегда остаётся другом. Даже если он всего минуту назад умудрился приложить тебя мощной техникой уровня Мастер и только чудом не отправил на тот свет.
– И тебе не хворать, Сяо! – отсалютовал он зажатым в руке пустым стаканом. – Ты всегда так здороваешься после долгой разлуки?
Координатор страдальчески скривился и, неловко кряхтя, полез через дыру в стене заведения, начисто игнорируя дверь по соседству.
– У меня временные кадровые трудности. На камерах сидит молодой идиот. Ему хватило ума сказать, что ко мне ломится странный русский, который положил охранника и теперь ждёт подкрепление, чтобы прорываться дальше, – вздохнул китаец, поднимая с пола опрокинутый высокий табурет и предлагая его старому знакомому. – Тебе сейчас, наверное, всё-таки лучше присесть. Врач нужен?
– Выдюжу, – отмахнулся Аскольд, но всё-таки присел на табурет и спросил: – Не думал сначала спрашивать, а потом стрелять?
– И это мне говорит знаменитый Айсберг? Помнится, в нашу первую встречу ты начал переговоры с пули, выпущенной мне в лоб, – проворчал координатор, ставя вторую табуретку и взгромождаясь рядом с другом. – В тебе есть непонятная тяга к подражанию героям вестернов, так что… Чья бы корова мычала!
– Ты был вне закона, Сяо. А сейчас легализовался. И мой визит как раз по этому поводу. Вы нарушаете Договор. Твоя дочь участ…
– Подожди, – короткий жест ладонью прервал опричника на полуслове. – Я знаю, о чём идёт речь. Этот разговор стоит вести в другом месте. А сейчас нам стоит выпить…
Затянувшийся шок бармена вновь был бесцеремонно прерван, на этот раз щелчком пальцев координатора Во Шин Во. Наблюдая, как он торопливо смешивает напитки, друзья молча закурили.
– Мне известны некоторые подробности дела. И я могу помочь. У меня есть одна ниточка. Пёс Леона. Наверняка вы не заострили на нём внимания, а зря. Юный хан притащил его с собой из увлекательного путешествия в тайгу. И оставил его защищать Бладштайнер. Мохнатый схлопотал порядка пяти техник и выжил только благодаря ошейнику. Кто бы мог подумать, что у пса на шее будет болтаться пять миллионов? – смотря перед собой словно в пустоту, Сяолун сказал то немногое, что никак не могло повредить репутации его дочери.
– Боюсь, эта ниточка никуда не приведёт, – тихо ответил Аскольд, размышляя над услышанным.
– Ты не понимаешь, Айсберг. Это не просто пёс. Это банхар. Прирождённый защитник. Как только он оклемается, то начнёт её искать. Их чутьё невозможно использовать на таможне, но людей… Людей они способны отыскать даже за тысячи километров. Их ведёт сердце. Если Бладштайнер жива, а не развеяна пеплом, – он её отыщет.
– Чего ты хочешь, Сяо? – заинтересованно спросил опричник, принимая от бармена очередную порцию «Боярского коктейля».
– Того же, что и всегда. Заключить взаимовыгодную сделку, – жёстко ответил координатор, поднимая свой стакан и звонко ударяя им о стакан собеседника. – За дружбу!
* * *
Риск вызывает привыкание, и его последствия перестают казаться столь пугающими, как это было ранее. Последствия – всего лишь цена. Адреналиновые наркоманы готовы её платить с ужасающей лёгкостью.
– …претерпел изменения. При мне Эдо был оплотом сёгуната. Безусловно, изящным и красивым, насколько это было возможно в те времена, но в первую очередь это была цитадель, способная выдержать самый яростный штурм и самую долгую осаду.
Дед разглагольствовал с того момента, как я вышел из зала Девяти Лотосов. Быстрый и энергичный шаг позволил сократить обратный путь практически вдвое и собраться с мыслями. Для этого оказалось достаточно не отвлекаться на окружающие красоты. А вот дедушке ничто не мешало любоваться современной интерпретацией средневекового замка. И он не преминул поделиться со мной впечатлениями.
– Место Силы обрело большую мощь, чем мы тогда могли представить. Боюсь, что здесь даже «техники» Тени будут не столь эффективны. Пробраться сюда незамеченным было бы сложной задачей даже для меня.
– Я не собираюсь штурмовать императорский дворец, равно как не имею намерений проникать сюда скрытно! – кратко вклинившись в его монолог, я вернулся к размышлениям на тему того, «кто виноват» и «что делать». – Можешь отложить свои планы в дальний ящик, а лучше на следующее воплощение.
