скачать книгу бесплатно
– Ближайший автобус в 11:50… Мы с тобой в перерыв попали, – взглянул он на часы, которые показывали всего десять.
– Только что ушёл. В интернете, небось, расписание смотрите? – подала голос бабушка, сидевшая возле дороги с ведром яблок на продажу.
– Ну, как всегда – только что ушёл…
Слава совершенно не знал, что им с Аней делать на этой остановке почти два часа.
– Хотите яблочки? Бесплатно дам. Возьмите! Тут и антоновка, и грушовка…
Осень выдалась настолько яблочная, что в ответ на предложения знакомых забрать очередной урожай люди отвечали: «Ещё один, да иди ты!» На что вообще надеялась бабушка, выставляя их на продажу? Да ещё далеко не у самой оживлённой дороги…
– Спасибо. Грушовка – это вкусно.
– Давай я тебе в рюкзак насыплю.
– Нет, насыпать не надо! Нам сейчас перекусить, а то своих полно. Будешь? – обратился Слава к Ане. Та кивнула.
– Давай я девочке красненькое дам. Вот, смотри, какое хорошее. Сестрёнка твоя?
– Нет.
– А кто?
Слава не захотел излагать историю Аниного побега и поэтому ответил:
– Точнее, сестрёнка. Только двоюродная.
– А. То-то смотрю – совсем непохожи.
Сгрызли по яблоку, кинули огрызки в траву, ещё раз поблагодарили бабушку.
– Пойдём по деревне погуляем, что ли?
– Пойдём, – скованно отозвалась Аня.
Васькино оказалось симпатичной деревушкой. Дома с наличниками, временами даже с роскошным узором, заборы в красных листьях девичьего винограда, запах осенних костров… И, конечно, яблони, ломящиеся от урожая. Раз с одной из веток, свисающих на улицу, крупное яблоко чуть не приземлилось Славе на голову.
– Эй, закон всемирного тяготения, вообще-то, уже открыли… Знаешь эту историю?
– Да, – смущённо улыбнулась Аня. – Про Ньютона.
– Всё-то ты знаешь… Ну хотя да, ты же этот закон пыталась преодолеть. Кстати, как ты потом обратно собиралась?
– Я бы шарики по одному отпускала.
– А руки бы у тебя не устали?
– Я каждый день с первого августа на перекладине специально висела. Да я бы недолго. Через минуту бы отпускать уже начала.
– Как тебе вообще такое в голову пришло… А в автобус ты как залезла так, что никто не заметил?
Выяснилось, что сначала Аня пряталась за деревом (о поездке она знала, конечно, в результате того разговора в кабинете директора). Автобус припарковался крайне удачно для неё, он прикрыл девочку от потока заходящих людей. Через заднюю дверь та незаметно вошла внутрь и примостилась на одном из сидений. Пройти в самый хвост времени у Ани не было, да и перед ней оставалось ещё много свободных кресел. Однако по мере заполнения салона Аня тревожилась всё сильнее. Лишь чудом Гэндальф оказался последним из тех, кто занял левую сторону автобуса, а у сидевших напротив неё молодых парламентариев (или парламентёров, как их там) девочка интереса не вызвала. Видимо, решили, что это чья-то младшая сестра.
– И что ты думала, мы едем в поход? С палаткой, костром, рыбалкой?
– Ну да…
– А мы ехали слушать скучного дядю губернатора, хлопать ему в ладоши и говорить, какой он молодец.
Помолчали.
– И это ведь ты только первую неделю ходишь в школу! При чём неполную… Я за девять лет столько там не натворил. И даже Илья, наверно, – с улыбкой продолжал Ладушкин.
Несмотря на Славин добродушный тон, Аня снова сникла и застеснялась. Он решил исправить это и огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь отвлекающего.
– О. Смотри. Тарзанка. Тебя покатать?
Аня посмотрела на него взглядом любознательной доверчивой синички.
– Спасибо. Покатай.
Ладушкин посадил её на высокую тарзанку из пожарного рукава, привязанную к суку старой ивы, и раскачал. Тарзанка была замечательной: с большой амплитудой, с разворотами. В общем, сделанная не только на возраст хохочущей Ширинкиной, но и вполне на Славин.
– Ладно. Хватит, а то голова закружится, – Ладушкин помог ей спуститься.
– А знаешь, кто эту тарзанку повесил? – неожиданно спросила Аня, сияя счастливой хитроватой улыбкой.
– Нет, – удивился Слава. – А ты знаешь?
– Конечно! Это Ира, моя двоюродная сестра. У меня здесь дача в Васькино.
– Так, а ты не сочиняешь? Что-то тебе сегодня прям удивительно везёт. В автобус залезла – никто не заметил, высадили на даче…
– Нет! Не сочиняю. У меня вон тот дом, с коньком, – Аня показала через дорогу.
Слава сразу же посмотрел на конька: в окрестностях Фёдоровска ему не попадались дома с подобными украшениями. Его губы расплылись в слегка ироничной улыбке, потому что конёк оказался фанерным и не очень высокохудожественным. Но всё равно лошадиная голова радовала глаз, особенно сейчас, на фоне лазури и осенней лиственной пестроты.
– А конька кто делал?
– Тоже Ира! Она тут много чего интересного сделала. Пойдём, покажу.
Слава посмотрел на время и пошёл за Аней, которая устремилась куда-то в небольшой лесок.
Десять минут они шли по тропинке между молодыми берёзами и ивняком. Раз по пути попался мухомор.
– Как жалко, что он несъедобный, – с внезапной обидой произнесла Аня.
– Ты что, такая голодная?
– Нет, просто он красивый… и ядовитый.
Слава вспомнил, что и ему когда-то в раннем детстве не нравилось это сочетание красоты и смертельной опасности. Чтобы подсластить Ане горькую пилюлю, он произнёс:
– Есть три вида мухоморов, которые можно есть. Один из них растёт в наших краях. Только, – спохватился Ладушкин, – на себе не проверяй, какой съедобный, а какой нет!
Скоро берёзы исчезли вовсе, уступив место козьей иве. Тропинка стала влажноватой.
– Так, ты куда меня ведёшь? Хочешь утопить в болоте и избавиться от конвоира?
– Нет, – засмеялась Аня, хоть и не поняла слово «конвоир». – Мы скоро придём.
Через минуту перед ними открылся длинный и довольно широкий канал. Ряска на нём почти отцвела, а рогоз (не камыш, а именно рогоз – уж Ладушкин их не путал!) ещё был молодым и незрелым, с черноватым оттенком головки. Испугавшись Ани и Славы, с воды снялась большая стая уток.
– Помоги мне, пожалуйста, доску на остров перекинуть, – Аня потянула из-под куста какую-то деревяшку.
Вплотную к острову (такому длинному, что Слава лишь сейчас понял, что это не противоположный берег) находился деревянный настил. От этого настила до Ладушкина оставалось три метра. Туда и перекинули доску.
– А если мы в воду упадём и ты заболеешь?
– Не упаду. Мы с Ирой сто раз так ходили, – девочка без тени сомнения ступила на импровизированный мост.
– Стой! Всё равно давай руку.
Настил не очень-то внушал доверие: сколотили его, мягко говоря, не вчера. Тем не менее, перешли они благополучно, и Аня радостно зашагала вглубь острова.
– Как давно я здесь не была! Целых десять дней.
Слава сразу же заметил следы пребывания бобров, причём очень свежие. Вокруг берёзовых и осиновых «карандашиков» на траве валялась недавняя стружка. Берёз здесь хватало, но все они были не старше лет двадцати. Окраины узкого, но длинного острова были изрыты короткими каналами для бобрят.
С небольшого бугорка Ладушкину открылась панорама каналов, и его впечатлил их масштаб. Островов здесь находилось не меньше пяти. Один, самый высокий, стоял особняком, и на нём росла единственная здесь берёза, которую можно было назвать старой. Аня объяснила, что этот остров называется Бобруйск.
– Осторожно, здесь нора!
Ещё секунда, и нога Ладушкина целиком бы провалилась туда.
Шли они по хорошо утоптанной тропинке.
– Здесь много народу, что ли, бывает?
– Нет, только мы с Ирой. Ну, ещё раз она своих друзей приводила. А вот и наша хижина.
Конус из молодых сухих деревьев, покрытый брезентом, выглядел надёжным и симпатичным. Внутри стоял чайник, старые детские санки, ящик, на сучках висел лук и мешок для сменки – колчан со стрелами. А перед хижиной красовалось большое кострище, огороженное камнями.
– Здесь у нас продовольственная яма, – Аня откинула фанерку, и Слава увидел небольшой запас картошки. – Мы её два раза копали, её вода заливала. Только на самом высоком месте получилось.
– А как вашу хижину бобры не растаскали и не погрызли?
– Они иногда грызли и таскали, мы чинили.
Аня зашла внутрь и открыла ящик. Слава тем временем засмотрелся на соседний остров, и поэтому он вздрогнул, когда сзади раздалось громкое утиное кряканье.
– Испугался? – засмеялась Аня, доставая изо рта крошечную деревянную дудочку. – Это манок для утки.
– Вы тут из лука охотитесь на уток?
– Нет, мы сфотографировать их близко хотели, – вздохнула девочка. – Тихо сидели и в этот манок крякали. Так ни одна и не прилетела.
Ещё в ящике лежали две куклы, пластмассовые лошадки, чай, соль и сухари в маленькой железной коробке, зажигалка, спички. Аня объяснила, что они не отсыреют, потому что Ира окунала их головки в горячий парафин.
– Слушай, – серьёзно начал Слава, сев рядом с Аней на санки, – кто такая эта Ира?
– Моя двоюродная сестра.
– Это я знаю. Сколько ей лет, где она учится?
– Ей… Много, – Аня задумалась. – Вроде бы шестнадцать! Она учится в третьей школе. Ира у нас отдыхала, потому что у неё мама умерла, а бабушка и дедушка от неё устали.
***
Мама Иры не просто умерла. Она повесилась. Ане, разумеется, никто не сообщил эту страшную подробность.
В конце мая позапрошлого года, когда школьники уже были распущены по домам, в чате «Родители 8 «А» появилось сообщение от главной родительского комитета: «Друзья! Марина Семёнова позавчера ушла из жизни. Помогите семье, кто сколько может», – и номер карты.
А с отцом Ира не жила уже с пяти лет. Самые смелые из одноклассников написали ей слова поддержки. В глубине души каждый побаивался увидеть Иру первого сентября: вдруг в ней произошла резкая перемена, она стала нелюдимой и мрачной. Но нет. Ира осталась такой же дерзковатой пацанкой, с которой легко найти общий язык, но себе дороже вступить в конфликт, которую не переваривали некоторые учителя и которая прекрасно разбиралась в людях. Только прибавилось в ней чёрного юмора. Всем запомнился эпизод, когда англичанка задавала на дом проект «Моя семья» и сказала:
– Только рассказ должен быть насыщенным и интересным, а не «I have a mother, I have a father, I have a brother», как в первом классе!
– Ни того. Ни другого. Ни третьего, – с хмурой ухмылкой проконстатировала Ира. И воинственный настрой англичанки, особы из викторианской эпохи, разом сошёл на нет. Она растерялась и сменила тему.
Теперь семьёй Иры стали бабушка и дед. Она любила припоминать их в разговорах, и всегда с необидной усмешкой: «бабуля», «дедуля», как её за что-нибудь «чуть не убили», какие сигареты курит дедушка, любая мало-мальски забавная сцена дома…
Материальные трудности, к счастью, удалось преодолеть (первое время очень помогали Ширинкины). Дед устроился на работу, оформили попечительство, добились лишения родительских прав Ириного отца. Однако справляться с ней бабушке и дедушке было сложно. Ира и до трагедии была авантюрной девчонкой и семимильными шагами осваивала жизнь, а теперь у неё ещё сильнее испортились тормоза. Случались пьянки с многочисленными друзьями, непредсказуемые поездки за пределы Фёдоровского района, стрелки. Зимой Ира попала на учёт в подразделение по делам несовершеннолетних.
Решение отправить её на лето в Васькино было принято в гостях у Ширинкиных. Иру оставили в комнате развлекать ребёнка – Аня всегда не чаяла в ней души, а обсуждение происходило на кухне. Однако Ире захотелось в туалет, и в коридоре она услышала голос бабушки:
– Заберите хоть на месяц эту оторву. Нет сил, честное слово. Вы-то хоть молодые.
Ира сразу спрятала эту фразу куда-то на дно души. Как-нибудь после она осознает её, обидится на режущее слово «оторва». А сейчас на это не было сил.
Замечательная Ирина тётя Женя не читала ей никаких нотаций и не строила из себя благодетеля. Она общалась с ней весело и на равных. Хорошие отношения сложились и с её мужем Костей. И Ира решила отблагодарить Ширинкиных как могла: подарить Аньке такое замечательное лето, какого у неё ещё не случалось. Для той это было очень кстати, в предыдущий год девочка постоянно болела и даже в школу пошла из-за этого не в семь, а в восемь лет. А тут свежий воздух, яркие впечатления. С коньком на крыше помог Костя, а все остальные Анины радости Ира делала самостоятельно. Идеи (хижина, продовольственная яма, не отсыревающие спички) она черпала из книги «Спутник разведчика и партизана». Бывший одноклассник Дима Латышов, который пошёл в ПТУ на МЧСника, подарил ей эту книгу под тем соусом, что, дескать, сейчас её изъяли из продажи из-за раздела «Подрывное дело», а я такой крутой и она у меня есть. Ира сначала посмеялась: зачем ей такой странный подарок, вроде не собирается ничего взрывать, но книгу взяла. А потом «Спутник» внезапно пригодился. Он же, Латышов, раздобыл по своим каналам пожарный рукав, из которого Ира сделала тарзанку.
Ближе к вечеру она уезжала в город гулять с друзьями, но первая половина дня всегда принадлежала Ане и их совместным затеям. Слава на острове видел не всё. Раньше у них был плот из пенопласта и реек, на котором Ира и Аня катались к величайшему восторгу последней. К осени рейки (обрезки с местной пилорамы) подгнили, поэтому Ира разобрала плот и сложила пенопласт в сарай. На будущий год она пообещала Ане купить нормальные рейки. Ей всё время казалось, что вот-вот у неё появится много денег, потому что Ира усиленно искала всевозможные подработки. Даже зимой ей случалось по три часа в день раздавать листовки, радуясь редкой возможности зайти в магазин и согреться (такое счастье разрешалось на пять минут в конце каждого часа). Помогали друзья, подходившие к промоутеру Ире:
– Так, что тут? О, скидки на мебель? У меня как раз мебелью интересуются: дед, – одна листовка улетела в пакет. – Брат, – вторая. – Свояк из Тольятти, – третья.
– Ты в курсе, что свояк – это муж сестры жены? – хохотала Ира. – Он сюда из Тольятти за диваном поедет?
– Ничего, доставите, у вас всероссийская компания…
