скачать книгу бесплатно
Мы вышли на рассвете, в пять часов утра. Я выстроил группу в боевой порядок. Первой шла группа Жени «Айболита», второй – группа Сани «Банура», а третьей – группа Ромы «Абакана». Треть подразделения несла с собой свои несоразмерно огромные баулы.
«Дебилы», – коротко, как Лавров, охарактеризовал я этих людей.
По пути я перемещался от начала до хвоста колонны, чтобы контролировать дистанцию между бойцами. Страх стал уходить. По мере приближения к передку он превратился в азарт и злость. Я понимал, что Бахмут – это политическая операция. Там будет мясорубка, потому что стратегически этот небольшой город размером с район Москвы ничего из себя не представлял.
– Враг рядом, и мы идем на врага! Скоро мы встретимся с этими крутыми ребятами из «Тик-Тока», одетыми в четкую экипировку. Возможно, с наемниками из Польши, или даже из США!
Зайцево и передок
Нам дали двух проводников из разведки, и мы выдвинулись на точку встречи с группой «Протопа». По экипировке было видно, что проводники воюют давно: они были полностью в трофейной форме, разгрузки и броники пообтерлись и сидели на них естественно и удобно – видно было, что они не стесняют их движение, и им в них комфортно. Это были те самые «профи» из моих фантазий. Когда я воевал в Чечне, у нас не было такого обмундирования. В ГРУ приоритет отдавался маневренности, автономности и способности взять с собой как можно больше БК. Все остальное отваливалось за ненадобностью. Там мы двигались налегке, без бронежилетов и касок. Мы построились и стали внимательно слушать инструктаж проводников.
– Слушаем внимательно и не говорим, что не слышали, – пошутил один из них. – Вам необходимо идти цепочкой с интервалом пять-семь метров. Не кучкуемся! Идем молча! Время игрушек прошло. Тут прилетают «птицы» и срут вам на головы ВОГами.
– Не разговариваем. Общаемся только жестами.
Он стал демонстрировать основные команды: «Остановились», «Присели», «Продолжаем движение».
– Если кто-то из вас заметил, что-то подозрительное, тут же передаете это командиру. Лучше перебздеть, чем уехать домой в пакете.
Я вместе с ними стал выпускать бойцов по одному, с положенным интервалом. Путь лежал через огороды и выходил на центральную дорогу, которая шла вдоль лесополосы. Мы старались максимально прижиматься к деревьям, чтобы враг нас не срисовал с коптера.
Мы должны были дойти до реки, пересечь ее и выйти к Артемовскому шоссе. Повернув ровно на девяносто градусов направо, нам нужно было двигаться по шоссе до завода пластиковых изделий «Рехау», который располагался правее. Пройти его и занять захваченные соседним подразделением укреп на ближайшем перекрестке. От этого перекрестка справа, через дорогу, была окраина поселка Опытное, в котором работали РВшники, зашедшие в него с восточного фланга.
Слева от нас, строго на запад, в полях работал пятый штурмовой отряд – «Пятерка». Наш штурмовой отряд вклинивался между ними, чтобы дать им возможность не растягивать свою линию фронта и продолжать концентрированное наступление по своим направлениям. Справа в Опытном фронт уже продвинулся чуть дальше этой позиции, и нашей тактической задачей стало выравнивание его с соседями. Впереди были стела, стоявшая на въезде в Бахмут, и автозаправка «Параллель». Справа было Опытное, а слева – поля и посадки с разветвленной системой обороны, созданной ВСУ в ожидании штурма. Впереди, в двух километрах по прямой, находилась «фортеция Бахмут», как ее называли пропагандисты украинских СМИ.
До этого момента я всегда был в чьем-то подчинении.
В Чечне я был заместителем командира диверсионной группы численностью в пятнадцать человек. Рядом всегда находился тот, на ком лежал основной груз ответственности. Тут мне не на кого было перевести стрелки. Это был мой дебют в качестве командира группы в сорок бойцов. Никакие психологические навыки, которые я пытался применять чтобы успокоиться, не работали. Кровь бурлила и посылала миллионы ватт энергии в каждый уголок моего тела. Я старался концентрироваться на «здесь и сейчас» и сохранял, насколько это было возможно, внешнее спокойствие.
Эти двадцать лет между войной в Чечне и СВО я занимался психотерапией. У меня очень хорошо были прокачаны интуиция, рефлексия и эмпатия. Я годами оттачивал контакт с собой и своими переживаниями. Я не умел не чувствовать и не понимать, что со мной происходит в данный момент. Это давало определенные преимущества, но в то же время делало меня психологически уязвимее. Если бы я был менее осознан и более примитивен, было бы намного легче. Чувства еще не успели притупиться, как у «вояк», которые давно похоронили их под курганами травм и потерь.
«Вдруг я погибну, даже не дойдя до позиции? – переживал я. – Боже, дай возможность прожить хотя бы один день. Прошу тебя!».
Разведчики довели нас до «Шкеры» – первой точки в логистической цепочке «Зайцево – Передок». Нас передали следующей смене проводников, и мы пошли дальше. Дойдя до речки Бахмутки, мы стали перебираться через нее по одному. Бетонный мост с разрушенными опорами и провалившимися пролетами выглядел эпично. Под ним маслянисто текла река, с темной холодной водой. Ее берега обросли ледяной коркой и белели в темноте. Кое-где виднелись желтая поблекшая растительность и шаткие мостки из подручного материала – набухших и обледенелых досок, скрепленными гвоздями. В общем, переправа, на которой ты превращался в акробата, стремящегося побыстрее проскочить на другой берег. Это было полным погружением в компьютерную игру «Сталкер».
Слаженность бойцов, которую я видел на полигоне, исчезла. Инстинкт самосохранения превращал едва сбитую команду в группу индивидуалистов, которые пытались справляться с трудностями. Мне приходилось идти в конце и подгонять отстающих, с их баулами. Хотелось орать матом на этих дебилов, которые не понимали примитивных вещей.
– «Констебль» – «Крапиве», – заговорила рация.
– На связи, – шепотом ответил я.
– Вы где? Давайте быстрее двигайтесь, там вас заждались уже. Разведчикам пора идти дальше.
– Принято, – ответил я и подумал: «Мы и так идем настолько быстро, насколько могут эти солдаты».
Я вышел из-за поворота и увидел разбитый микроавтобус «Фолксваген» и труп украинского солдата. Он лежал на спине, вытянувшись вдоль дороги. В глаза бросалось почерневшее лицо и большое раздутое пузо. Одет он был в классическую пиксельную куртку ВСУ натовского образца, носки и кальсоны. Проходившие мимо бойцы, впервые увидев «двухсотого», внимательно рассматривали его. Это был мертвый человек, до которого никому не было дела.
Нужно было привыкать к отсутствию привычных норм морали. Мысль о том, что где-то его ждет семья, была подавлена, не успев родиться.
В семь тридцать утра мы пришли на точку встречи, где я попытался связаться с группой нашей разведки, которой командовал «Серебруха». Они ушли раньше нас, и должны были продвигаться в сторону Бахмута по противотанковому рву, который пролегал параллельно Артемовскому шоссе – с юга на север. Связи с ними не было. Мои бойцы растянулись вдоль посадки метров на триста. Через каждые десять бойцов я назначил «смотрящих за небом», чтобы они отслеживали дроны и предупреждали нас об этом.
– Воздух! – закричал один из них. Я поднял голову и увидел над нами три «птицы» противника. Они зависли метрах в двадцати над отрядом и стали по одному скидывать ВОГи – выстрелы осколочные гранатометные. Практически одновременно погремело два взрыва. Один из них недалеко от моего бойца. Все завертелось, как в ускоренной съемке.
– Огонь на поражение! – закричал я.
Саня «Банур» открыл огонь первым. Началась хаотичная стрельба по коптерам. Две «птицы» стали падать, но одна успела отстегнуть ВОГ. ВОГ взорвался рядом с Ромой «Абаканом» и «Бобо». Третья птица улетела куда-то в сторону. Рома, возле которого взорвался ВОГ, стоял и ощупывал себя.
– Ты как? – спросил я его.
– Со мной все в порядке, – ошалело ответил он. – Ни одной царапины.
– Хорошо.
Я сильно растерялся и стал твердить про себя одну и ту же фразу: «Главное, сохранить личный состав… Главное, сохранить личный состав…».
Я стоял и смотрел вдоль дороги и видел своих бойцов, которые сидели цепью по краю лесопосадки с бледными лицами и ждали моей команды.
«Что бы я делал, если бы был командиром украинцев? Закидал бы нас минами!» – быстро сообразил я.
– Слушай мою команду! Быстро отходим назад, на сто метров!
Мне не пришлось повторять дважды. Отделение старта-нуло и понеслось трусцой, как стая кабанчиков на сто метров назад. Не успели мы добежать до поворота, как туда, где мы сидели минуту назад, стали прилетать 120-е мины. Когда они отстрелялись, я понял, что у нас есть пару минут, пока они будут прицеливаться.
– Отходим еще на двести метров!
Как только мы сменили позицию, по месту предыдущей дислокации прилетела партия мин. Работало два миномета: «стодвадцатка» и «восьмидесятка».
– Вперед на сто пятьдесят!
Я решил изменить направление движения, чтобы сбить противника с толку. Отделение побежало, но уже с меньшим темпом. Пробегая вперед, я увидел пару баулов, которые бойцы бросили в кусты.
«Говорил я вам, долбоебы!» – со злостью подумал я.
Мы кочевали с места на место и слышали, что впереди идет бой. Были слышны автоматная стрелкотня и работа крупнокалиберного пулемета.
– Камандыр, мы с автаматам будем с ракетой воеват? – спросил «Бобо».
– Не знаю. Беги пока не начались прилеты!
Он потрусил за остальными.
– «Констебль». Я из группы «Серебрухи», – внезапно ожила рация. – Он «триста». Тяжелый.
– Где вы? Прием.
– Впереди, во рву. Мы попали в засаду. По нам работает пулемет. Много «триста».
Нужно было выводить их и брать командование на себя. Суета с непониманием, где мы и куда нам выдвигаться, не давали мне сосредоточится. Украинские БПЛА улетел на перезарядку батареи. Благодаря маневрам и перемещению мне удалось спасти отделение от минометов. Нужно было спасать группу «Серебрухи», и я позвал Женю «Айболита».
Женя служил срочку в спецназе внутренних войск. По возвращении из армии он в пьяной драке убил человека. Ему дали восемнадцать лет, из которых он отсидел шестнадцать. Сидеть ему оставалось меньше двух лет, но он выбрал пойти в «Вагнер». Он никогда не спорил со мной, но, если ему было что предложить, озвучивал это спокойным и твердым голосом. Если я принимал противоположное решение, то кивал головой и уходил делать.
– «Айболит», бери группу и выдвигайтесь вот сюда, – я показал ему место на карте в планшете. – Заберете тут остатки группы разведки. Их там размотали из пулеметов.
Он кивнул и увел свою группу на север вдоль посадки.
Я смотрел им вслед и понимал, что уходят мои самые лучшие и дисциплинированные бойцы. Посадка была шириной метров тридцать. За ней находился огромный противотанковый ров, который уходил в обе стороны, насколько хватало взгляда. Украинцы готовились защищать Бахмут и подготовили оборону по всем правилам военного искусства. Мы прождали их возвращения час.
– «Серебруха» «двести», – коротко ответил Женя, когда вернулся.
Пуля от крупнокалиберного пулемета попала ему в плечо, вырвав кусок кости вместе с сосудами. Женя привел остатки отделения нашей разведки, в котором было много раненых. Одного – с ранением в живот – они тащили на спальнике.
«Серебрухе» было двадцать пять лет. Здоровый парень, который непонятно зачем пошел в штурмовики, хотя учился на вертолетчика.
– Что случилось? – спросил я «Гуся», бойца отделения «Серебрухи».
– Мы шли по этому рву. Нам была поставлена задача незаметно зайти и штурмануть укреп. Прилетела «птица» и срисовала нас. По нам с двух сторон стали работать пулеметы, арта и минометы, – он немного закатывал глаза вверх, когда вспоминал события и пересказывал их. – Сразу было несколько «двести» и «триста». «Серебруха» попер дальше и стал гнать нас вперед, орал: «Ты что не хочешь умереть с командиром?!». Он был как сумасшедший, – «Гусь» испуганно посмотрел на меня. – И тут в него попала пуля и вырвала кусок. В общем, кровищи было много. Прямо вот так хлестало, – стал показывать руками «Гусь». – Мы попробовали заткнуть ему рану, но что тут заткнешь – там кулак всунуть можно было.
Его руки и бронежилет были залиты свежей кровью, которая пропитала рукава и бушлат.
– Сам цел?
– Немного зацепило, – показывал он перетянутую жгутом руку.
Я смотрел на черный спальник, в который был завернут Серебруха, и пытался вспомнить, каким он был. Из-за разницы в возрасте близких отношений у нас не сложились. Говорить нам было не о чем, да он особо и не открывался. Единственное, что нас объединяло, это любовь к сладкому. Я постоянно менял у него шоколадки из своего пайка на печенье.
Женя повел «трехсотых» к «Трубам» – точке, от которой можно было добраться к заводу «Рехау». В его подвале был оборудован первый перевязочный пункт.
– «Констебль» – «Крапиве», – услышал я командира.
– На связи.
– Какого хера вы там топчитесь? Давай двигай быстрее вперед, – стал орать он. – Полдня вы там булки свои морщите. Когда ты будешь на точке?
– Командир, «Серебруха» «двести». Полгруппы его «размотало», – докладывал я, думая: «Ты же не видишь в реальности, что происходит!».
– Занимаюсь эвакуацией группы, – продолжал я доклад. – Дорога, по которой мы двигаемся, простреливается противником из пулеметов. С запада и северо-запада идет непрерывный огонь из крупного калибра.
– Ясно. Остатки группы забирай себе. И давай шустрее двигайся. Тебе нужно продвинуться вперед вдоль посадки строго на север. Там на перекрестке позиции, которые захватили наши соседи. Нужно их сменить. Доложишь о выполнении.
– Принято.
«Если тупо выполнять приказание и в ускоренном темпе вести отделение по открытой местности, нас срисует «птичка», и я потеряю половину людей. Нужно выполнить поставленную задачу и сохранить отделение!» – приказал я сам себе.
Короткими перебежками, чтобы не попасть под минометы, мы преодолели расстояние, не потеряв ни одного бойца. Нас встретила группа РВшников, которые брали этот укреп под руководством «Потопа».
Укреп «Перекресток»
– Привет, мужики. Долго вы… – сказал их командир и скептически оглядел меня и продолжил. – Мы выдвигаемся вперед на двести метров.
– Удачи!
Я чувствовал себя как мальчик, для которого взрослые мужчины захватили позицию, которую нужно посторожить.
Они выпрыгнули из окопа и растворились в сумерках. По их спокойствию и легкому пренебрежению к опасности было видно, что они, в отличие от нас, воюют давно.
Огромный центральный блиндаж был соединен системой траншей с шестью блиндажами поменьше. Они были накрыты в три наката отборными бревнами и оборудованы внутри нарами, столами и лавками. В траншеях располагались пулеметные гнезда, в одном из которых стоял аналог нашего «Утеса» – трофейный крупнокалиберный пулемет «Браунинг». За девять лет противостояния и гражданской войны на востоке Украины города, находящиеся на линии боевого соприкосновения, были превращены в опорные точки с разветвленной системой хорошо продуманных укреплений. Этот укреп находился на перекрестке и из него можно было легко контролировать северное и северо-западное направление.
Я назначил наблюдательные посты, которые были выдвинуты перед основной линией обороны. Прошелся по всем траншеям и расселил бойцов. Дал задания командирам групп и скоординировал свои действия с соседями и «Крапивой». Впереди была первая ночь на передке. Несмотря на то, что можно было немного выдохнуть, адреналин не давал этого сделать.
Мы даже не подозреваем порой своих потенциальных возможностей по вывозу стресса. Спасибо бесчисленным поколениям наших предков, для которых жизнь была сплошным выживанием. Именно тогда и сформировался человек, способный при помощи инстинктов и интеллекта преодолевать опасности. Я был уверен, что, набегавшись по посадке и наигравшись в игру обгони мину, мои бойцы вырубятся и будут спать, но никто не смог уснул.
В темноте каждый шорох казался подозрительным. Любое дуновение ветра, раскачивающего ветки на деревьях, тревожило и заставляло воображение рисовать картины приближения к нашим позициям врага. Мне не нравилась северо-западная часть нашего расположения – очень близко от нас были кусты, которые граничили с садом, и это была идеальная точка для атаки на наши позиции.
– «Бобо»? – позвал я старого душмана и показал ему кусты на карте. – Поставишь там мину направленного действия МОН-50 в управляемом варианте и по сторонам три растяжки из гранат Ф-1 с сюрпризом!
– Карашо, командир!
На его лице появилась довольная улыбка десятилетнего хулигана.
– Может поспишь, «Констебль»? – спросил Рома, который был со мной в одном блиндаже. – А я на рации побуду.
– Хорошо бы, но я подожду, когда рассветет, – ответил я, уставившись в планшет, чтобы сориентироваться, где противник, и понять, что делать дальше.
Ночь разорвала автоматная очередь. Судя по звукам огонь велся с запада, где находился соседний взвод «Пятерка». Я добежал до крайнего окопа и наткнулся на «Зефа» и «Мухомора», которые сидели на фишке.
– Что тут?
– Да хер просышь, епта, оттуда стреляют. – недоумевал «Мухомор», указывая рукой в сторону «Пятерки».
Я вызвал командира и доложил обстановку. Командир не поверил мне и приказал наблюдать дальше за ситуацией.
Я решил остаться на этой позиции и, чтобы скоротать вечер, стал шепотом разговаривать с «Зефом».
– Ты как?
– Набегался. В натуре я по-другому себе представлял все…
Он выглядел усталым и ошарашенным.
– Я, когда думал, идти или не идти в «Вагнер», стал смотреть ролики военспецов, как воевать: как дома брать, передвигаться. Но как гаситься от коптеров никто не говорил.
– Меня тоже не учили. Но вот видишь, все живы.
«Зеф» молчал.
– Ты как сюда попал? Рассказывай. Ты же идейный урка.
Что тебя понесло? Сидел бы да сидел.
