скачать книгу бесплатно
Когда Джек впервые почувствовал дрожь от землетрясения, он не мог точно предсказать уровень опасности; единственное, что зафиксировал его рептильный мозг, – это сигнал угрозы для жизни. Его нервная система отреагировала на воспринятую опасность в полной боевой готовности, и он продолжал чувствовать панику еще долго после того, как короткая «встряска» закончилась. Сила реакции Джека станет понятной, когда мы узнаем, что в детстве он был в течение нескольких недель закован в гипсовый корсет после операции на спине. Напуганный процедурой, а затем обездвиженный гипсом мальчик был бессилен реагировать на опасности, которые, как он чувствовал, таились вокруг него, как это всегда кажется всем маленьким детям после такого пугающего события. Естественное побуждение бежать было невозможно реализовать: он был фактически парализован, жесткий гипсовый корсет мешал движению.
Когда мозг посылает сенсомоторный импульс, но конечности не могут двигаться (или если само движение может быть опасным, например при покушении на изнасилование или хирургическом вмешательстве), это, скорее всего, приведет к развитию травматических симптомов. Впоследствии они могут проявляться в виде раздражительности, беспокойства, «узла» в животе, онемения и т. д. Когда тело больше не может выносить непосильные для него эмоции, оно впадает в боязливую покорность («выученная беспомощность») – именно это делает любое животное в ситуации, когда активное бегство от угрозы невозможно. Джек взрослел; то, что было ужасающим опытом его раннего детства, в одиннадцать лет казалось забытым, но неожиданным образом напомнило о себе.
Проблема в том, что даже если событие исчезло из сознательной памяти, тело его не забывает. Существует физиологический императив: чтобы организм смог наконец вернуться в состояние расслабленной бдительности, необходимо завершить активированные, но незаконченные сенсомоторные импульсы. Таким образом, даже после того как гипс с Джека был снят, нерастраченная энергия и неврологический «импринт» ограничения в своей мобильности остались в его нервной системе.
Почему наши тела не забывают: чему учат нас исследования мозга
Почему, когда угроза миновала, мы все еще не свободны от нее? Почему у нас, в отличие от наших друзей-животных, остаются яркие воспоминания и тревога, которые навсегда меняют нас, если мы не получаем необходимой помощи?
Известный невролог Антонио Дамасио, автор книги «Ошибка Декарта и ощущение того, что происходит» (Descartes’ Error and The Feeling of What Happens), обнаружил, что эмоции в буквальном смысле имеют анатомическое отображение в мозге и это является необходимым для выживания
. То есть эмоция страха имеет точную нейронную схему, запечатленную в мозге, соответствующую определенным физическим ощущениям, идущим от различных частей тела. Когда что-то, что мы видим, слышим, обоняем, пробуем на вкус или чувствуем в нашем окружении, сигнализирует об исходной угрозе, которую мы когда-то пережили, страх помогает организму мобилизовать план «бежать или замереть», чтобы быстро избавить нас от опасности. Триггер вызывает больше, чем просто воспоминание (на самом деле в большинстве случаев сознательное воспоминание о начальном инциденте отсутствует, только физическая реакция). Сердцебиение мгновенно учащается, выделяется пот, и возникает боль, потому что тело полностью мобилизовано, как если бы угроза все еще существовала. Сильные эмоции, вызванные первоначальным событием, оставляют в нас столь сильный отпечаток, чтобы мы не забыли пройденный нами урок выживания. Все это хорошо и может пригодиться, встреть мы следующую опасность. Но почему эта реакция становится дезадаптивной и возникает даже тогда, когда реальной опасности нет? Давайте еще раз обратимся к исследованию.
Бессел ван дер Колк, ведущий исследователь травмы из Бостонского университета, изучил реакцию на страх с помощью МРТ (магнитно-резонансной томографии)
. Небольшая миндалевидная структура в среднем мозге, называемая миндалевидным телом, или амигдалой, отвечает за быструю активацию при восприятии угрозы. Она очень чутко реагирует на зрительные образы и звуки и задействует множество областей мозга, чтобы справиться с ситуацией. Джозеф Леду из Нью-Йоркского университета, автор книги «Эмоциональный мозг» (The Emotional Brain), сравнивает ее с системой раннего предупреждения, которая предупреждает организм об опасности и подготавливает его к ней
. Вот почему мышцы начинают напрягаться и гормоны, предназначенные для того, чтобы помочь нам выжить, высвобождаются, заполняя наше тело и мозг. Затем активизируется лобная кора, которая думает и рассуждает: она играет решающую роль в выяснении того, является ли лающая собака доброй или злой, возникшая тень – преследователем или дружелюбным незнакомцем, а объект на вашем пути – это змея или палка. Если собака оказывается дружелюбной, сообщение, которое кора головного мозга затем посылает обратно в миндалевидное тело, нейтрализует реакцию страха.
К сожалению, у человека, пережившего травму, кора головного мозга не в состоянии подавить реакцию страха. Поэтому мы не можем уговорить себя не бояться и вынуждены либо отыграть это вовне, на других, с проявлением порой чрезмерных эмоций, либо молча страдать от переполняющих чувств, либо отключаться, почувствовав тревожные сигналы страха. По этому поводу Бессел ван дер Колк сказал: «При посттравматическом стрессовом расстройстве лобная кора находится в заложниках у изменчивости миндалевидного тела. Мышление захвачено эмоциями. Люди с посттравматическим расстройством реагируют даже на очень незначительные раздражители так, как будто их жизнь в опасности»
.
Возвращаемся к истории с Джеком
Это научное объяснение позволяет легко понять, как могло случиться так, что годы спустя после первой операции у Джека, когда он лежал в постели после своей второй операции, при незначительном землетрясении возникли ощущения полной беспомощности. Его тело отреагировало на нынешнюю опасность так, как будто он все еще был заключен в гипс. Когда его тело оказалось под властью чрезмерно чувствительного миндалевидного тела, дополнительный выброс адреналина вызвал каскад реакций, которые были столь же ошеломляющими, как и чувство ужаса во время исходного события (первой операции). Эти тревожные чувства мешали Джеку выйти в мир, хотя на первый взгляд они не имели никакого смысла. Однако вновь активизировавшиеся ощущения от «старого» события, когда мальчик не смог защитить себя, запечатлелись в «памяти тела», подорвав его уверенность в себе. Не будучи в состоянии разобраться в источнике этих парализующих внутренних ощущений, Джек запаниковал.
То, что выглядело как школьная фобия, на самом деле было страхом перед приливом тревожных ощущений, вызванных потоком вновь высвобожденных гормонов стресса, активизированных предыдущим «импринтом», когда Джек был обездвижен и не мог убежать в безопасное место.
К счастью, когда ребенок в ходе сеансов постепенно научился «дружить» со своими пугающими чувствами, его тело установило связь с прошлым и разрядило парализующие ощущения через дрожь в ногах. Затем (что было практически чудом) Джек почувствовал, что его ноги хотят бежать так быстро, как только могут. Это было именно то, на что его сенсомоторная система была «запрограммирована» во время его первой операции, но не смогла этого сделать.
У большинства из нас в жизни наверняка было какое-то испугавшее нас событие, от которого мы не полностью оправились. И некоторые из этих давно забытых переживаний легли в основу различных эмоциональных и физических симптомов и даже наших предпочтений и антипатий. Следующий пример иллюстрирует, как мы обычно даже не подвергаем их сомнению.
Генри
Мать четырехлетнего Генри забеспокоилась, когда он отказался есть свою любимую еду – сэндвичи с арахисовым маслом и джемом и молоко. Когда мать ставила их перед Генри, тот начинал волноваться, напрягался и отталкивал их.
Еще более тревожным был тот факт, что он начинал дрожать и плакать всякий раз, когда лаяла их собака. Маме Генри никогда не приходило в голову, что эта «привередливость» в еде и боязнь лая были напрямую связаны с рядовым инцидентом, произошедшим почти год назад, когда Генри для кормления все еще сажали в высокий стульчик для малышей.
Генри сидел в своем высоком стульчике и лакомился своей любимой едой. Он с гордостью протянул свой полупустой стакан из-под молока матери, чтобы та наполнила его. При этом малыш ослабил хватку, и стакан с грохотом упал на пол. Это напугало собаку, та отпрыгнула и опрокинула высокий стул, на котором сидел Генри. Генри ударился головой об пол и лежал там, задыхаясь и хватая ртом воздух. Мама закричала, а собака начала громко лаять.
С точки зрения матери, отвращение Генри к еде и явный страх перед собакой не имели никакой связи. Однако с точки зрения травмы простая связь употребления молока и арахисового масла прямо перед падением и дикого лая собаки есть не что иное, как рефлекс Павлова, обусловивший страх Генри и его отвращение к определенной еде.
Как только Генри попрактиковался в контролируемом падении на подушки (на основе рекомендаций, подробно описанных в данной книге), он научился расслаблять мышцы, постепенно подчиняясь силе тяжести. Раньше он не ел свои ранее любимые продукты и испытывал проблемы со сном, когда по соседству лаяли собаки. Но после пары игровых занятий этот маленький мальчик снова полюбил молоко и арахисовое масло и, забавляясь, сам лаял на собаку.
Чему можно научиться у животных
Почему мы редко являемся свидетелями травматизации у диких хищных животных? Хотя животные в своей естественной среде обитания не подвергаются хирургическим процедурам и их не заковывают в гипсовые корсеты, как это было у Джека, их жизни регулярно подвергаются опасности – часто по многу раз в день. Тем не менее в дикой природе они редко подвержены травматизации. Наблюдения за дикими животными в их естественной среде обитания заставляют предположить, что звери, находясь на постоянном «рационе» из опасностей и угроз жизни, обладают встроенной способностью восстанавливаться после каждого подобного случая
. Они буквальным образом «стряхивают» с себя остаточную энергию – через дрожь, быстрые движения глаз, учащенное дыхание, вырабатывая до конца начатые при опасности движения. По мере того как тело возвращается к равновесию, можно увидеть, как животное делает глубокие спонтанные вдохи. На самом деле, если присмотреться внимательнее, то можно понять, что воздух буквально втягивается в животное в ответ на сигналы внутренней регуляции его организма. Все это является частью нормального механизма саморегуляции и гомеостаза. Хорошей новостью является то, что в этом мы схожи с нашими братьями меньшими.
Почему же тогда люди страдают от симптомов травмы? На этот жизненно важный вопрос есть несколько ответов. Прежде всего, мы сложнее, чем другие звери. Проще говоря, наделенные превосходным рациональным мозгом, мы слишком много думаем. Мышление часто идет рука об руку с суждением. У животных нет слов, чтобы судить о своих чувствах и ощущениях. У них нет никаких приступов вины, стыда или поисков козла отпущения. В конечном результате они не препятствуют процессу исцеления, возвращению к равновесию и гомеостазу, как это делаем мы. Другая причина заключается в том, что мы не привыкли к таким сильным физическим реакциям. Инстинкты, которые животные считают само собой разумеющимися, могут пугать как детей, так и взрослых, если мы не умеем ими управлять. Кроме того, наши детеныши зависят от нас в своей безопасности и защите гораздо дольше, чем детеныши других видов. Чтобы восстановиться, детям нужно, чтобы взрослый обеспечил им безопасность.
Большинство молодых млекопитающих, в том числе и человеческие дети, вместо того чтобы убегать от угрозы, будут бежать к взрослой особи – источнику защиты, обычно к матери (или к другим взрослым особям). Точно так же человеческие младенцы и малыши, чувствуя угрозу, будут цепляться за фигуры своей привязанности. На самом деле люди всех возрастов ищут утешения у других людей, когда испытывают страх или стресс. (Именно это происходило в Нью-Йорке после 11 сентября, когда люди часами разговаривали по телефону со своими семьями и друзьями.)
На наш взгляд, очевидно, насколько глубокая дилемма и какие последствия возникают, когда люди, которые должны любить и защищать нас, являются также и теми, кто причинил нам боль, унизил или надругался над нами. Подобная «двойственность» подрывает базовое чувство собственного достоинства и доверие к собственным инстинктам. Таким образом, чувство безопасности и стабильности человека в целом ослабевает. По этой причине, если у вас есть ребенок с проблемами привязанности (которые могут возникнуть, например, при усыновлении, в приемных семьях, а также в случае разлуки или жестокого обращения), настоятельно рекомендуется получить помощь квалифицированного специалиста.
К счастью, эта книга сможет научить вас, как помочь детям чувствовать и переживать ощущения без чрезмерного стресса – точно так же, как это делают животные! Ваши новые знания помогут избавиться от страха, вызываемого непроизвольными реакциями тела.
Являетесь ли вы родителем, учителем, консультантом или медсестрой – вы получите все необходимые навыки того, как через игру, творчество и различные мероприятия помочь и собственным, и чужим детям.
В книге приведены простые стишки, в которых используются образы животных (см. главу 5). Поскольку животные непредвзяты и инстинктивны, они могут быть мощным ресурсом, который поможет детям напрямую подключиться к их собственному врожденному процессу исцеления.
В книге приведено множество примеров из реальной жизни в качестве иллюстраций того, как вы можете помочь детям оправиться от пугающих и ошеломляющих переживаний. Хотя многие примеры относятся к частной практике, а некоторые – к консультированию в школьных условиях, основные принципы из них могут применяться добросовестными родителями в качестве первой эмоциональной помощи своим детям. Эта книга написана для того, чтобы родители и другие попечители умели распознавать признаки травмы и научились простым навыкам облегчения или предотвращения ее симптомов после травмирующих несчастных случаев. Конечно, как упоминалось ранее, бывают ситуации, когда профессиональная консультация обязательна.
2. Масштабы травмы
Источники травмы: от обычных до экстраординарных
Снова и снова будет литься дождь,Как слезы далеких звезд, как слезы далеких звезд.Снова и снова будет дождь говорить,Насколько хрупкие мы, насколько хрупкие мы.
Стинг, Fragile
Теперь мы рассмотрим триггеры травмы: одни из них заметны, даже ощутимы, в то время как другие кажутся вполне обычными явлениями. Эти «обычные» триггеры в значительной степени упускались из виду большинством людей, включая профессионалов. Наши примеры помогут осознать важность оказания помощи детям не только при переживании из ряда вон выходящих событий, но и в преодолении повседневных неудач.
Многие родители и даже профессионалы определили бы травму как неожиданное ужасное событие, которое происходит относительно редко и затрагивает лишь нескольких несчастных людей. Мы рискнем сказать, что никто на протяжении своей жизни не в состоянии избежать длинной тени травмы, в той или иной степени в то или иное время накрывающей каждого человека. Те, кто получил травму в уязвимый период младенчества, несут ее бремя, сражаясь с ним всю жизнь, так как она накладывает свою темную тень на все повседневное существование.
Есть события, способные ошеломить любого ребенка. К ним относятся физическое насилие, ограбление, стрельба в школах, похищение, а также сексуальное домогательство. К сожалению, для слишком большого количества детей такого рода происшествия являются реальностью. Другие события, с точки зрения взрослого, могут совсем не казаться травмирующими. Однако для ребенка многие ординарные явления могут иметь долгосрочные последствия.
Распространенные причины детской травмы
Наиболее универсальные источники возможных травматических реакций – падения, несчастные случаи и инвазивные медицинские процедуры – происходят с такой частотой, что связь между более поздними симптомами и провоцирующим их инцидентом устанавливается довольно редко. И зачастую эти события не имеют длительных негативных последствий.
Сказав это, мы отметим, что поговорка «Профилактика – лучшее лечение» верна как никогда, если случается что-то пугающее. К тому же, как вы узнаете ниже, предотвратить негативные последствия после ошеломляющих событий часто бывает довольно просто.
Чтобы дать вам наглядное представление о том, как обычные события могут негативно повлиять на детей, давайте рассмотрим несколько типичных сценариев, которые происходят с детьми ежедневно в любом населенном пункте нашей планеты.
Примеры из жизни детей, с которыми мы работали
Заглянув в миры пяти разных детей, вы лучше поймете масштабы травмы, которая может произойти в любом возрасте. Некоторые описанные ниже ситуации могут даже напомнить вам о ком-то, кого вы знаете. После того как вы прочтете описание проблемы каждого из этих детей, мы расскажем об источниках их болезненных симптомов.
Лиза истерически плачет каждый раз, когда семья собирается сесть в машину.
Карлос, болезненно застенчивый пятнадцатилетний подросток, хронически прогуливает занятия. «Я больше не хочу все время бояться, – говорит он. – Все, чего я хочу, – это чувствовать себя нормальным».
Каждое утро второклассница Сара послушно приходит на занятия вовремя; к 11 часам утра она неизменно оказывается в кабинете медсестры с жалобами на боль в животе, хотя никаких медицинских причин для ее хронических симптомов найти не удается.
Кертис, добродушный ученик средней школы, популярный среди одноклассников, говорит своей матери, что ему хочется пнуть кого-нибудь – кого угодно! Он понятия не имеет, откуда берется это желание. Две недели спустя он начинает вести себя агрессивно по отношению к своему младшему брату.
Родители трехлетнего Кевина обеспокоены его игрой «в аутизм». Он регулярно ложится на пол и напрягается всем телом, притворяясь, что умирает, а затем делает вид, что медленно возвращается к жизни, говоря: «Спаси меня … спаси меня!»
Что общего у этих детей? Как возникли их симптомы? Исчезнут ли они или со временем обострятся? Чтобы ответить на эти вопросы, давайте рассмотрим источники проблем этих детей.
Начнем с Лизы – истеричной плаксы. В возрасте трех лет она сидела в семейном минивэне, пристегнутая ремнями к своему креслу, когда в их машину сзади въехала другая машина. Ни у нее, ни у ее мамы, которая была за рулем, не было никаких физических повреждений. Сама машина была едва поцарапана, и аварию сочли незначительным ДТП. Плач маленькой Лизы не связали с тем несчастным случаем: это была очень запоздалая реакция. Прошло несколько недель, прежде чем у девочки прошло оцепенение, вызванное аварией. Ее спокойное поведение в сочетании с плохим аппетитом сменилось испуганными слезами при приближении к семейному минивэну.
В то время как Лиза пережила единовременный эпизод, травма Карлоса развилась с течением времени. Более пяти лет его физически запугивал эмоционально неуравновешенный сводный брат-подросток. Никто не вмешивался. Взрослые в доме не рассматривали это как нечто большее, чем обычный конфликт между братьями. Карлос был в ужасе не только из-за запугиваний брата, но также из-за опасений, что родители разозлятся на него за то, что он был не в состоянии проявить больше сочувствия к своему психически больному брату. Он попытался рассказать о своем страхе матери, но та отмахнулась от него, попросив мальчика быть более терпимым.
Никто, кроме старшей сестры Карлоса, чье положение было ничуть не лучше, не видел его боли и затруднительного положения. Тем временем Карлос день и ночь мечтал стать профессиональным борцом, но у него едва хватало сил и уверенности, чтобы каждое утро вставать с постели и идти в школу, не говоря уже о том, чтобы стать частью школьной спортивной команды. Только когда Карлос признался родителям в своем плане самоубийства, они наконец осознали, какое пагубное воздействие оказывала на их сына постоянная физическая и эмоциональная травля.
Следующая из нашего списка детей – девочка Сара, которая была очень взволнована тем, что пойдет во второй класс. После веселой поездки по магазинам, чтобы выбрать обновки для школы, Саре неожиданно сообщили, что ее родители разводятся и отец через две недели от них съедет! Радость девочки по поводу школы сменилась паникой и грустью, а радостные «бабочки» в животе превратилась в тугие скрученные узлы. Неудивительно, что она была самой частой посетительницей школьной медсестры!
А что произошло с Кертисом? Однажды утром, ожидая школьного автобуса, мальчик стал свидетелем стрельбы, в результате которой на тротуаре осталась убитая жертва. На автобусной остановке он был с небольшой группой одноклассников, и все они, добравшись до школы, получили консультацию психолога. Кертис, однако, и по прошествии времени оставался встревоженным и обеспокоенным.
Последним в нашем списке идет Кевин. Он был рожден путем экстренного кесарева сечения, затем, в первые двадцать четыре часа после рождения, за его жизнь бились хирурги. Он родился с аномалиями, требующими немедленного восстановления кишечника и прямой кишки. Часто действительно требуется медицинское и хирургическое вмешательство, чтобы сделать жизнь возможной. В эйфории облегчения и празднования спасенной жизни легко упустить из виду возможность того, что те же самые процедуры могут нанести травму, которая будет проявляться эмоциональными и поведенческими последствиями еще долгое время после заживления хирургических ран.
За исключением стрельбы, свидетелем которой был Кертис, и серьезной операции, проведенной Кевину при рождении, описанные выше ситуации не являются экстраординарными; на самом деле они вполне типичны. Хотя все события были очень разными, этих детей объединяет то, что каждый испытал чувство ошеломляющей непомерности происходящего. Каждый был травмирован тем, что произошло, и тем, как их неравная система на это отреагировала. Каждый ребенок каким-то образом продолжал жить, как будто травмирующее событие все еще происходило. Они «застряли» во времени, и их тела реагировали на сигнал тревоги, который включился в тот травмирующий момент. Хотя порой невозможно связать сознательное воспоминание с событием, игры ребенка, его поведение и жалобы на то или иное физическое состояние свидетельствуют о борьбе с внутренним смятением.
Приведенные выше примеры дают представление о широте спектра вполне обыденных ситуаций, которые для детей могут явиться потрясением. Чтобы помочь вам усвоить знания о «травматических триггерах», ниже мы разделили потенциальные причины травмы на пять категорий. Некоторые из них очевидны, другие же могут вас удивить. Итак, это: 1) несчастные случаи и падения; 2) медицинские и хирургические процедуры; 3) акты насилия и травля; 4) горе и потери; 5) стрессогенные факторы окружающей среды. На протяжении всей этой книги мы будем рассказывать о том, как работать с различными ситуациями из каждой категории, приводя примеры и давая рекомендации по оказанию первой помощи.
Несчастные случаи и падения
Падения являются обычным явлением, когда младенцы на пути своего превращения в малышей пытаются одолеть неумолимую силу тяготения. Научиться ходить на неустойчивых, шатких ногах – непростая задача. Как правило, эти незначительные падения довольно безобидны как с физической, так и с эмоциональной точки зрения. Обучение двигательным навыкам методом проб и ошибок помогает детям развить мастерство и уверенность в себе. Однако бывает, что по неосторожности младенцы и уже подросшие дети иногда падают с лестницы, с кроватей, с высоких стульев. При подобных падениях физические и эмоциональные последствия вполне вероятны.
Внимание! У младенцев и малышей симптомы сотрясения мозга могут выражаться в постоянном плаче, раздражительности, невозможности успокоиться. Другими возможными признаками являются изменение игровых привычек, потеря интереса к любимым игрушкам или любимой еде, потеря равновесия и (или) потеря недавно приобретенных навыков, таких как ходьба, разговорная речь или пользование горшком. Даже если это возможные признаки психологической травмы, они в равной степени могут быть признаками сотрясения мозга. Если вы заметили, что какие-либо из вышеперечисленных признаков сохраняются или прогрессируют, особенно если имел место ушиб головы ребенка, крайне важно как можно скорее получить профессиональную медицинскую помощь.
По мере взросления у детей возникает естественное стремление проверить свои возможности в спорте, танцах и гимнастике. Часто из-за того, что ребенок не хочет казаться слабым перед родителями или сверстниками, он подавляет плач. Эта бравада – «стиснуть зубы» и «не распускать нюни» – часто мешает снятию как эмоционального, так и физиологического стресса.
Еще одним не столь редким случаем в жизни многих детей является участие в ДТП, как это было в случае с маленькой Лизой.
Другим важным инцидентом для детей всех возрастов является ситуация, когда они чуть не утонули. Это может произойти в ванне, бассейне, в пруду на заднем дворе, в озере или океане. Родители, которые на мгновение отводят взгляд, вдруг обнаруживают, что их ребенок захлебывается или, что еще хуже, на мгновение исчезает под водой. Детей старшего возраста и подростков могут затянуть под воду приливная волна или отбойное течение. Подобная ситуация – это, по сути, удушье, умирание от нехватки воздуха под водой, что является поистине ужасающим переживанием. Есть и другие случаи, когда дети испытывают чувство удушья: запутались под одеялами, завалило диванными подушками, домашнее животное легло поперек горла или груди, в результате грубых игр со старшими братьями и сестрами, агрессивного щекотания, медицинской процедуры интубации, которая блокирует дыхательные пути. В таблице ниже мы обобщили все эти ситуации.
• Падения (с лестниц, кроватей, высоких стульчиков)
• Спортивные травмы (командные виды спорта, велосипеды, скейтборды, лыжи и т. д.)
• ДТП (даже на малой скорости)
• Ситуации, близкие к утоплению, и другие случаи удушья
Медицинские и хирургические процедуры
Этой категории уделяется, пожалуй, наименьшее внимание, хотя потенциально она может вызвать немало проблем, особенно учитывая современные технологии по спасению жизни (как мы это видели в случае с Кевином, которому операция была сделана сразу после рождения). Очевидно, что госпитализациям и инвазивным медицинским процедурам присущи травматические последствия. Образование подобной травмы наиболее вероятно, если дети были разлучены со своими родителями, напуганы, их держали против их воли и они не были готовы к тому, что с ними произойдет.
Доктор Дэвид Леви, психиатр и медицинский исследователь, отметил в своих работах (1944), что симптомы, проявлявшиеся у детей, госпитализированных для плановых медицинских процедур, мало отличались от симптомов, проявлявшихся у контуженных солдат Второй мировой войны, возвращавшихся с полей сражений в Европе и Северной Африке!
Современные инвазивные медицинские процедуры по-прежнему являются одним из наиболее часто упускаемых из виду источников травм.
По мере того как современная медицина становится все более изощренной (сонограммы, МРТ и прочие технологии), появляется все больше стрессовых процедур, которые большинство врачей считают рутинными.
Детей необходимо готовить к обследованию и лечению до их прохождения, поддерживать их, чтобы медицинские процедуры принесли больше пользы, чем вреда.
• Хирургия и медицинские процедуры (наложение швов, уколы, капельницы, осмотры)
• Стоматологические процедуры
• Болезни с угрозой для жизни и высокая температура
• Длительная неподвижность (гипсовый корсет, наложение шин, скелетное вытяжение)
• Отравление
• Дистресс-синдром плода и осложнения при родах (пуповина вокруг шеи, анестезия, наркотики, алкоголь и т. д.)
Акты насилия и травля
Со времен феминистского движения 1970-х годов и возвращения ветеранов после войны во Вьетнаме специалисты и журналисты уделяют значительное внимание физическому и сексуальному насилию, а также последствиям войны. Однако многие родители все еще не видят того, насколько распространены нападки и покушения на их собственных детей, часто в их собственных домах и районах. Цель данной книги – показать вам, как выявлять соответствующие симптомы у детей, а также как разговаривать с детьми таким образом, чтобы свести к минимуму вероятность виктимизации.
• Травля (в школе, районе, со стороны братьев и сестер)
• Нападения животных (собака, укус змеи)
• Насилие в семье
• Свидетель насилия (непосредственно или опосредованно через видеоигры и телевидение)
• Физическое и сексуальное насилие, пренебрежение, оставление без внимания и заботы
• Война, переселение, депортация, их трансгенерационные последствия
• Террористическая угроза
• Похищение
Когда мы говорим о насилии, мы часто упускаем одну из его подкатегорий – те случаи, когда человек становится свидетелем насилия. Наши дети теперь являются частью «поколения М» (от слова «медиа»). Нравится вам это или нет, но они подвергаются бомбардировке образами и символами жестокости из видеоигр, телевизора, компьютеров, музыки. Ребенок может одновременно получать изображения одновременно из разных источников. Для родителей «М» означает «мониторить», следить за тем, что видит и слышит их ребенок. Однако, когда дети становятся старше, это сделать практически невозможно. Тем не менее с детьми и подростками необходимо поддерживать открытый диалог о влиянии насилия и его образов.
Потери
Ни один ребенок не преодолевает период детства без потерь. Смерть члена семьи или домашнего животного случается неизбежно. Развод затрагивает примерно половину всех семей в Соединенных Штатах. Тем не менее вы можете сделать очень многое, чтобы помочь детям справиться с этими трудностями. В данной книге обсуждаются важные различия между шоком и горем, а также способы помощи в преодолении и того и другого.
• Развод
• Смерть близкого человека или домашнего питомца
• Разлука или разлучение
• Потеряться (в торговом центре или в незнакомом районе)
• Потеря имущества (дом и другие вещи после катастрофы или кражи)
