скачать книгу бесплатно
Дух танцует дерзко
Ким Кимуш
Метафизический экшен познания драгоценности человеческого бытия, основанный на реальных событиях. Нея тяготеет к абстрактному и мистическому знанию. Но отвергает эдакую блажь, чтобы угодить окружению и вписаться в прагматичную модель успеха. Пока не понимает, что коверкает жизнь в борьбе с чем-то неистребимым. Со скрежетом зубовным поворачивает вспять. В переплетах мистических курьезов учится не малодушничать. Видеть в темноте кризисов и неопределенности парадоксальные возможности. За компанию читателю предстоит оживить хулиганскую изобретательность путем бесстрашного вопрошания и разрушения гнетущих интенций. Ощутить вкус магического мышления и прелесть получения желаемого без агрессии. Набраться дерзости признать в себе способности к мистическому творчеству – превращать невозможное в обыкновенное чудо – и прошмыгнуть в мир сверхчеловеческого сознания и опыта, пригодный, однако, и для радостей земного порядка. Содержит нецензурную лексику.
Ким Кимуш
Дух танцует дерзко
Часть 1. Трепет, тайный и многоцветный, оставайся во мне
Глава 1. Человек Марса
Час до рассвета. Трудно вставать. В щелях московской многоэтажки ледяными молоточками постукивали первые заморозки.
Облачившись в грубый вязаный свитер поверх пижамы, Нея сидела перед монитором и ждала.
Тусклый свет настольной лампы очерчивал пространство обыкновенно обставленной комнаты. Длинный лакированный шкаф с покосившимися дверцами. Со спинки пухлого дивана в полудреме свисала худенькая кошка.
– Дух душу учит и по-всякому ее мучит. Она не учится, потому что ей любви хочется, – монотонно прошептала Нея. – 10 тысяч рублей отдала… с понедельника одну гречку есть буду…
Она принялась ковырять ногти, стиснув зубы, будто откусывает, как в детстве. Теперь не уймется, пока каждый не обдерет. До основания сточит стеклянной пилочкой неровности и зацепины, прижжет ранки йодом, покроет прозрачным лаком и постарается не глядеть.
– Та-та-там… – заиграл скайп. Сглотнув слюну, Нея разомкнула пальцы и нажала «ответить».
– Нея, ты меня слышишь?
– Слышу. А вы меня?
– И я слышу.
– Здравствуйте, Надежда, – трогательно улыбнулась Нея.
– Здравствуй! Видео не включаю – интернет плохой. Сейчас Танмай подключится – и начнем, – властным тоном оповестила Надежда и вдогонку расхохоталась, точно бы открещивалась от собственной строгости.
Нея строгость принимала за заботу и старалась оправдать. Проверяющим взглядом скользнула по столу, включила диктофон, придвинула толстую тетрадь, мельком заглянула в зеленые глаза тигра на обложке, отодвинула обратно, выровняла клавиатуру и затихла.
– Нея, ты нас слышишь? – появился на экране Танмай.
– Слышу. И вижу. Здравствуйте!
Смуглый моложавый индус с копной черных волос, спадающих на белую куртку, сосредоточенно водил мышкой, что-то настраивая. Камера снимала его сбоку, и Нея заметила рядом второго человека – лысого худощавого старичка в белом. Откинувшись на спинку стула, он сидел неподвижно, уставившись в окно, руки свободно лежали на коленях.
«То, чего не вижу я, не является отсутствующим… и потому смотрю я молча», – сочинила на ходу Нея, пытаясь понять о незнакомцах больше, чем могла видеть. Но не успела. Связь оборвалась, изображение исчезло. Впечатленная неподвижностью старичка, она тоже застыла.
На экран вернулась заставка с ликом Шивы: кожа отливает синим, в спутанных волосах сияет месяц, в центре лба – третий глаз, круглые серьги сверкают в ушах, крепкую шею обвивает змея с обнаженными клыками. Взгляд Неи непроизвольно скользил по благородному лицу Бога. В памяти всплывали детали облика старичка. Она подметила, что у обоих прямой нос. Вспомнила про свой, тоже прямой. Правая рука дернулась от импульса убрать со лба челку, но Нея себя остановила. И когда на мгновение неподвижность тела соединилась с молчанием и отстраненностью, ее охватило чувство, будто старичок, Шива и она – единое целое.
– Та-та-там, – снова заиграл скайп.
Очнувшись от наваждения, Нея нажала кнопку.
– Давайте без видео, может, так будет лучше? – предложила переводчица с нотками раздражения в голосе.
– Да, давайте… Начнем. Нея, ты готова? – Танмай продолжал говорить по-русски, беззаботно коверкая согласные.
– Да, готова. А Надежда с нами?
– Да, я с вами!
– Надежда всегда с нами, – тепло добавил Танмай.
Женщины рассмеялись, и беседа настроилась на приятельский лад.
Надежда работала энергоцелителем. По полгода жила в Индии, где подружилась с Танмаем и старичком. Раз в год они приезжали в Россию и проводили консультации по Джйотиш-астрологии.
Накануне Надежда рассказала Нее, что у старичка есть способности к ясновидению и он может сказать что-нибудь особенное. А Нея нынче очень нуждалась в особенном!
– Была в Индии? – спросил Танмай.
– Да, два раза.
– Где была?
– В Маяпуре, Вриндаване, Агре… где-то еще, но не помню названия.
– Я живу в Маяпуре… гуляю туда-сюда.
– Ммм… здорово, – Нея осеклась, по обыкновению теряясь в светской болтовне.
Танмай заметил ее смятение и перешел к делу:
– Скажи дату, время и где родилась.
Она спешно открыла тетрадку. Боясь от волнения что-нибудь перепутать, записала на второй пустой лист данные и зачитала вслух. Первый лист всегда оставляла чистым.
– Июнь или июль? – переспросил Танмай.
– July-July, – вмешалась переводчица.
Все замолчали. Было слышно, как Танмай кликает мышкой и постукивает клавишами. Нея старалась унять тревогу, с нажимом обводя в тетрадке красивое «July», и едва дорисовала хвостик «y» – заговорил старичок. Голос у него был сильный, со стальными ноткам, речь – занозистая. Танмай переводил на английский, переводчица – на русский.
– Вы по знаку – Скорпион. Ваша главная проблема – это гнев. Вы легко гневаетесь, и вам нужно научиться себя контролировать.
Нея побледнела, тут же покраснела и торопливо начеркала в тетрадке – «гнев». Боль, которую она в гневе причиняла другим, чувствовала, как собственную и презирала себя за то, что в глубине души своих демонов почитает. Словно они были единственными, кого этот мир не мог ни подкупить, ни запугать. Нея и сама едва с ними управлялась. Она боялась их больше людей.
– Ты слышишь? – уточнил Танмай.
– Да-да, я записываю.
– Вы иногда подавайте какой-нибудь сигнал, чтобы они знали, что вы здесь, – попросила переводчица.
– Хорошо, – с досадой согласилась Нея, желая оставаться в тени, как привыкла.
– Вы человек Марса – очень разумный человек, – продолжила переводчица. – Вы не терпите, когда люди врут. Когда вы говорите с людьми, у вас возникают проблемы.
«Танки ходят только прямо», – говорили о ней на работе. Вспомнив об этом, Нея с гримасой откинулась на спинку кресла.
– Вам нужно говорить с людьми мягко, с улыбкой. От этого будете только выигрывать.
Пальцы Неи сцепились, и большой начал обдирать ноготь на среднем.
– Сейчас у вас идет сложный период Саде-Сати, когда Сатурн дает трудные кармические уроки, чтобы человек понял свои ошибки и встал на верный путь. Период начался три года назад и продлится еще три с половиной года. На этом этапе жизни вам следует все время быть с Богом.
Нея застывшим взглядом таращилась на уголок тетради и молчала. Она уже понимала, что значит быть с Богом.
* * *
Родители учили ее ценить и добывать материальные блага. Она почитала старших и старалась делать, что говорят. Вместе с тем, любознательная, хотела знать причину всего и втихаря читала философов.
Высокие идеалы из книжек и привитые матерью строгие моральные принципы сделали Нею убежденно знающей, как жить правильно.
По примеру родителей она считала, что религия не внушает доверия и даже опасна. Со временем склонилась к расхожему стереотипу, что вера – удел скудоумных недотеп и слабохарактерных неудачников.
Но когда ее жизнь переполнилась разочарованиями, а любознательность застряла в запутанности, Нею обуяла дисфория экзистенциального кризиса и она поставила под сомнение все, на что прежде опиралась с завидной непоколебимостью.
Три года с тех пор постигала религиозные истины, строила отношения с Богом и нынче отчаянно нуждалась в обратной связи, потому как годом раньше чуть не свихнулась. И до сих пор не была уверена, что обошлось.
* * *
– Ваша жизнь начнет улучшаться после 38 лет, – продолжила переводчица. – Но пока идет Саде-Сате, Сатурн будет устранять все ложное. В мирских делах – много препятствий. И в голове – большое напряжение. Пока плохо соображаете.
«Мне уже 38… + 3 + еще полгода, – угрюмо прикинула Нея, – как же много неправильного в моей старательности быть правильной».
Глава 2. Бестолочь
Нея родилась в провинциальном городе, в семье следователей по уголовным делам, в те годы, когда полки магазинов были пустые.
Чтобы переселить ослабевших бабушку и дедушку в комфортные условия, родители уступили им городскую квартиру и переехали в старый деревенский дом, когда Нее исполнилось десять.
Зарплата была маленькая, жили огородом и небольшим фермерским хозяйством – с курами и свиньями. Свиней резали и продавали.
Чернуха убийств, грабежей, изнасилований прилипала к родителям на работе, проникала в дом и отравляла семейные будни. Когда отец пил, становился вялым и мерзопакостным. Мать зверела и хлестала по нему сильными натруженными руками. Его очки в тонкой металлической оправе слетали с переносицы и ударялись о пол. Он орал – «Ты че творишь?!» Нея – «Мама, не надо!» Мать – «Пошел вон, скотина!» и выгоняла отца на несколько дней в баню.
– Иди к нему – забери ключи от машины! – приказывала мать Нее.
– А я как на работу ездить должен? Мне что, сдохнуть теперь? – огрызался на Нею отец.
Оба ждали от дочери поддержки и поносили перед ней друг друга, стараясь переманить на свою сторону. Нея по очереди жалела обоих. Защищая одного, становилась врагом другому. Мать наказывала ее презрением за малодушие и предательство, отец – обидой за попрание родственных чувств. Оба с ней не разговаривали, пока не мирились друг с другом.
Выбраться из бытовых дрязг – погулять в городе, сходить в кинотеатр или Луна-парк – Нея отпрашивалась редко. Было нечего надеть, и приучилась не донимать родителей, чтобы лишний раз не получить нагоняй.
Мать верила в тяжелую женскую долю и, стараясь подготовить дочь к взрослой жизни, распекала по каждому поводу.
– Вчера – смотрю… Алка у тети Тамары – уже сама пододеяльники полощет. И как ведь хорошо. Сама все развесила. А ты?!
Она на мгновение прекращала отдирать шпателем засохшую на крыльце грязь, которую Нее полагалось смыть позавчера, и свирепо смотрела на дочь, намереваясь испепелить всякое несогласие.
– Ничего не умеешь! Одну грядку неделю прополоть не можешь. Назло, что ль, делаешь?!
Нея следила за движениями матери, готовая в любой момент увернуться от затрещины и, как спасения, ждала шипяще-визжащего «уйди с глаз моих, свинья такая!». Она искренне хотела, чтобы матери жилось полегче, и не понимала, как и почему делает «назло».
Случалось, она замирала над грядкой, чтобы рассмотреть, чем занят муравей. Брала палочку и помогала ему, если он тащил что-то. Требовалась сноровка, и Нея возилась, пока не доставляла подшефного до муравейника. Голову припекало солнце. Она шла в тенек. На лавке тосковал брошенный в темницу «Граф Монте-Кристо» и золотыми буквами на обложке зазывал поскорее его освободить.
Опомнившись через час, Нея бежала жарить к приходу матери яичницу. Лук и помидоры подгорали, пока она выносила помойное ведро, по пути разгоняла сцепившихся молодых петухов и выясняла, подохла ли мышка, которую притащила Мурка или ее можно спасти.
– О чем только думаешь? Никакой от тебя пользы! – костерила издерганная на работе мать, соскребая со сковородки пригоревшие овощи. – Может, особенной себя считаешь? Не хочешь жить, как все? Бестолочь! Кому такая нужна будешь?!
– О чем же я думаю? – укрывалась за печкой Нея.
Когда печь топили, кирпичи согревали так, как грели объятия матери, когда Нея болела. Но болела она только два раза.
– Кажется, мне и вправду не хочется жить, как они. Не очень мне тут нравится, – шепталась она с кирпичами. – Вот стать бы волшебницей, как Майка с планеты Гурун[1 - Персонаж чехословацкого фильма «Приключения в каникулы», снятого по книге чешского писателя Вацлава Боровички.] – и все исправить. Потом по воде гулять… умножать деревья и цветы… еще джинсы и белые кроссовки… и пирожки с картошкой, когда захочу поесть.
Она отламывала от половой доски щепку, отколупывала ею побелку с печи и крошила хрупкие пластины на мелкие кусочки.
– Они сами себе здесь не нравятся. Злятся, что ничего у них не выходит. У меня тоже… со стола забыла стереть… помойное ведро опрокинула… Мурку дверью прищемила. Бестолочь. Ненормальная. Дура!
Мир становился для Неи полем боя за право быть принятой, быть какой «они-м» надо.
Глава 3. Тоска по неизведанному
– Ваша работа будет связана с другими странами, – перешел к деталям астролог, – и хорошо, если с Богом. Тогда удовлетворения получите, и доход будет выше. Как найти работу, можете не думать – сама найдется.
Нея легко в это поверила, потому что с работой ей обычно везло, и поставила в тетрадке жирный плюсик.
– Семейная жизнь не будет хорошей, – понизив тон, добавил старичок, – поддержки от семьи не будет.
«Хм… В каком смысле не будет???»
* * *
В пятнадцать лет Нею отправили жить к сводному брату Артуру – сыну матери от первого брака, старше на девять лет. Когда переезжали в деревню, брат остался жить в квартире с бабушкой и дедушкой. Скоро женился и переехал к жене, у которой родители умерли рано и оставили ей трехкомнатную квартиру – одна комната была свободной.
Мать думала, что переселит дочь только на зиму, подальше от сквозняков совсем прогнившего деревенского дома. Но больше к родителям Нея не вернулась – этой же зимой дом сгорел. Вместе с машиной, мебелью, одеждой, всей историей семьи в фотографиях, под обуглившимися бревнами оказалась погребена любимая Мурка, соскочившая через дыру в подпол, и наивная тяга Неи к волшебству. Взросление ознаменовалось отупляющим чувством никчемности. И черной тоской по неизведанному.
Чтобы стать меньшей обузой для близких и себя, Нее оставалось предаться разумению родителей. Она уверовала, что пребывает перед ними в неоплатном долгу.
В большей степени, чем обстоятельства, чувство долга внушала мать и с горечью оскорблялась, если Нея спутанными вопросами выдавала робкие сомнения, хочет ли предначертанного родителями будущего: получить высшее образование и выйти замуж, родить до двадцати пяти лет и сделать достойную карьеру.
Готовые самоотверженно помогать, родители считали этот план роскошным. Сами выросли в деревенской бедности и, выброшенные во взрослую городскую жизнь, как навоз с лопаты, натерпелись всякого. Оба прорвались через большой конкурс на юридический факультет, где и познакомились. В люди выбились за счет смекалки и надрывного труда. Горестно вздыхая от обиды за испытания, выпавшие на их долю без родительской опеки, они утверждали, что Нее повезло, и Нея понимала, в чем.
